В. В. Соловьева бытовые условия работников промышленных предприятий в советском тылу (1941-1945 гг.): Гендерный аспект

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Конкурс сочинений «Подвиг советского народа в годы Великой Отечественной войны 1941-, 186.29kb.
• "Человек тыла": его трудовая жизнь, культура и быт в тылу в годы Великой Отечественной, 831.01kb.
• О. В. Рябов Межкультурная интолерантность: гендерный аспект, 226.95kb.
• Юбилейная медаль «Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», 21.03kb.
• Киселева Татьяна Анатольевна. Замечания и предложения по разработке проекта вышеуказанного, 391.32kb.
• Административный регламент, 827.71kb.
• Особенности автоматизации электроснабжения промышленных предприятий, 94.88kb.
• Беларусь в великой отечественной войне, 54.09kb.
• Великая Отечественная война: боевые действия, власть, народные массы. Региональный, 634.19kb.
• Административный регламент, 550.99kb.

В. В. Соловьева

БЫТОВЫЕ УСЛОВИЯ РАБОТНИКОВ ПРОМЫШЛЕННЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ В СОВЕТСКОМ ТЫЛУ (1941-1945 гг.): ГЕНДЕРНЫЙ АСПЕКТ


Проблемы бытовых условий обычно относятся к сфере частной жизни. Однако в советской истории 1930-50 гг. границы между «частным» и «общественным» размыты. С одной стороны, «бытовые условия трудящихся» занимали важное место в большевистской пропаганде, а создаваемый образ «заботящегося государства» позволял проникать в сферу повседневной жизни. С другой стороны, для этого периода особенно характерно отношение к бытовым трудностям как к чему-то второстепенному, не достойному жалоб и описания. При этом бытовые условия могут быть рассмотрены в качестве одного из критериев социальной стратификации, в том числе – как один из аспектов гендерных отношений.

Официальная память о жизни и труде в тылу выводит на первый план образ женщины, «заменившей мужчину у станка», который начал закладываться в периодической печати и художественно-публицистической литературе того времени¹. Как правило, это происходило в контексте описания героического и самоотверженного труда, негативные же аспекты положения женщины-работницы до сих пор мало исследованы. В обществе прочно укоренилось мнение о том, что «все необходимое для фронта вооружение было изготовлено в основном руками женщин и подростков»². Не отрицая серьезных изменений в половозрастном составе промышленных кадров в результате войны и роли женского труда, А.А.Антуфьев приводит данные, согласно которым практически во всех отраслях тяжелой промышленности преобладали мужчины самого трудоспособного возраста – от 18 до 49 лет¹. Доля женщин в танковой промышленности Среднего Урала на 15 декабря 1942 г. составляла 26,6%².

«Женский вопрос» сохранял политическое значение, о чем свидетельствуют материалы периодической печати, ведение отдельной статистики по числу женщин на предприятии, и такие мероприятия, как, например, встреча администрации Уралмашзавода с работницами в июне 1943 г.³ Государственная «женская политика» выразилась в ряде постановлений: «О медико-санитарном обслуживании женщин, работающих на оборонных предприятиях» Наркомздрава СССР 10 ноября 1942 г., «О порядке выдачи пособия в военное время по беременности и родам» Секретариата ВЦСПС 11 марта 1944 г. и других⁴.

Видение администрацией предприятия военного времени места женщины во многом характеризуется словами заместителя директора Кировского завода в начале войны: «Надо помнить и беречь женщину на производстве. Мы имеем рабочие колонны, их в любое время могут от нас забрать и мы должны быть дальновидными, выход будет в ремесленниках⁵ и женщинах»⁶. Показательны также слова директора Уралхиммаша В.Курганова о том, что «стремясь отвлечь женщин от тяжелых мыслей… устраивали их на такие участки производства, на которых было легче вовлечь их в активный труд…где метод производства не давал времени опускать руки»⁷.

Большое значение для положения женщины имело наличие и количество детей. По данным А. А. Антуфьева, на многих заводах основной причиной выбытия работников были «семейные обстоятельства», что чаще всего означало отсутствие мест для детей в детских садах и яслях¹. На заседании партактива УЗТМ в декабре 1942 г. отмечалось, что многие «красноармейки» не работают именно потому, что «некуда девать детей». В детсадах и яслях на тот момент не хватало места для 160 детей².

Проблема добывания еды, одежды, решения различных бытовых вопросов стояла перед женщинами с детьми более остро. Наибольшее число жалоб от жен военнослужащих относится к крайне тяжелой ситуации в вопросе с жильем: это проблемы уплотнения, выселения и ремонта. На втором месте - просьбы оказать медицинскую помощь и направить детей в детские учреждения. Далее следуют проблемы снабжения дровами, продуктами питания, вещами, назначения пособия.

У работающих на заводах женщин зачастую возникали конфликты с начальством, связанные с нехваткой времени на решение бытовых вопросов семьи. Часты жалобы на непонимание со стороны мастеров.

«У меня двое малышей. Два года я живу с ними без мужа. Порой бывает очень тяжело. Был период, когда, как и все другим, мне необходимо было съездить в деревню, обменять что-нибудь, чтобы покормить малышей. Один то еще хорошо сравнительно устроен – ходит в садик, ну а второй сидит дома с няней. Приходишь домой, а он как волчонок голодный – покормить его нечем»³ / «У меня семья большая, отец больной, побирается. Ребята мал мала меньше. Из-за большой нагрузки в цехе я не смогла внести деньги в садик. Прошу мастера, чтобы он отпустил меня внести плату, иначе ребенок будет завтра оставаться на улице…прошу отпустить во вторую смену, а я до четырех проработаю, потом сменит меня помощница. Вместо разрешения мастер спрашивает, почему не уплатила. Объясняю, что не было денег и также вот как сейчас времени. Жду ответа час-два. А дома ребята без хлеба еще. Вот уже и пять часов, ответа нет. Все подготовлено для сменщицы. Вот семь часов. Я не могу работать от сознания, что ребенок дома голодный. Так и проработала весь день. Могла ли я хорошо работать?»¹

Женщины, участвовавшие во встрече с руководством завода, подчеркивали неравенство в снабжении между мужчинами и женщинами.

«В современных условиях вся тяжесть положения – на женщину легла. Женщина на производстве, женщина в быту…И всего при всем желании охватить нет сил…На станках мы работаем не хуже многих мужчин, отношение к работе у женщины лучше. А вот сравнять с мужчинами нас не хотят. Мужчине дают 200 г дополнительно хлеба, а женщине – нет…»² / «Мы работаем с коперщиком двое, выполняем программу. Но почему-то считают, что коперщик выполняет программу, а мотористка, видимо, нет, раз коперщику дают табак и папиросы. Если мы работаем с ним в паре, почему мне не полагается 100 г хлеба, которые ему дают. Если же об этом поднять вопрос, все отделываются смехом, и к такого рода претензии никто по-серьезному не относится»³ / «Что женщин обходят – это верно. Бирки, например, стараются дать мужчинам. А женщины бирок видят очень мало. Почему мужчина имеет бирки, а женщина нет?»⁴.

Одна из приглашенных работниц планового отдела свидетельствует о напряженной ситуации в своем коллективе: «Такая рознь между мужчинами и женщинами работниками одного и того же отдела создает нездоровые настроения. Из-за этой розни мы провалили подписку на займ… Эти бирки также вносят элемент обиды. Когда давали женщинам бирки? К 8 марта выдали по две бирки на пиво, да и те негде было отоварить, так и пропали»¹.

Отдельную категорию представляли мобилизованные и эвакуированные, проживавшие в общежитиях. Комиссии, проверявшие состояние общежитий, отмечали, что женские общежития в целом более благоустроенные, чем мужские, в которых чаще «царит антисанитария и грязь». Женщины также чаще сообщали о «нетерпимых бытовых условиях» в коллективных заявлениях и личных жалобах. В их письмах жалобы на бытовые условия звучат более резко, они высказывают то, о чем мужчины молчат: «Я слышу по радио и читаю в газете, что Правительство и Партия заботятся о семьях красноармейцев-защитников нашей родины, но, к сожалению, это для некоторых только реклама. На самом деле никакой помощи нет, кроме пособия на детей 150 рублей и которое с таким же успехом вычитаются из зарплаты… Муж говорит, пиши как вы живете, как здоровье, что я должна писать, что я живу прекрасно?! Конечно нет…» ².

Пропаганда и литература рассказывают о случаях, когда женщины брали шефство над мужчинами, подростками: «Девушки решили помочь мужскому бараку в уборке» / «Женщинам принадлежит много хорошей инициативы: организовать горячее питание в ночной смене, своими силами изготовить миски и ложки»³. Это отношение четко высказал директор Молотовского завода № 19 А. Г. Солдатов на одном из заводских собраний, призывая «общественниц» заняться бытовым устройством живущих в общежитиях: «Кто лучше женщин понимает быт?... и если у нас на заводе женщины займутся этим вопросом, разве устоят трудности, а женщины тем и отличаются, что ближе воспринимают эти вещи»⁴.

Пропагандистским образцом, таким образом, являлась женщина-работница, мать, общественная деятельница, которая также еще и успевала повышать квалификацию. Образец мужчины более прост и размыт: основная его роль, судя по всему, заключалась в том, чтобы ударно трудиться круглыми сутками для фронта, не замечая бытовых трудностей.

Из оценок работницами своего положения: «Положение женщины гораздо труднее. Взять хотя бы вопрос питания. Какая мать из своего скромного обеда не принесет что-нибудь своему ребенку? Почти каждая. А мужчина в большинстве своем питает самого себя»¹. Вместе с тем, далеко не всем мужчинам удавалось «питать себя». Судя по материалам специальных комиссий, проверявших состояние здоровья работников крупных предприятий, от дистрофии чаще всего умирали одинокие мужчины, жившие в общежитиях и занятые тяжелой физической работой².

В связи с этим следует отметить, что роль семьи в годы войны приобретала особое значение в бытовом положении человека. С одной стороны, от количества иждивенцев и детей у рабочего зависела его потребность в продуктах питания, предметах потребления, жилполщади. В особенно трудном положении оказывались те, чьи семьи были эвакуированы в сельскую местность. С другой стороны, наличие в семье не занятых на производстве людей давало дополнительные возможности самообеспечения. В конце войны, как отмечается, многие «семейные» рабочие стали «открепляться» от столовых. Одиночки же чаще всего вынуждены были довольствоваться общественным питанием, не имея времени на поиск продуктов.

Имеющиеся источники показывают, что женщины осознавали свое положение как более сложное и чаще, чем мужчины, высказывали свои проблемы в «письмах во власть» и на различных собраниях. Можно говорить также о складывании женской и мужской памяти о жизни в тылу, которая в целом различается вниманием к бытовым сюжетам и отношением к ним.

В кратком виде опубликовано: Частное и общественное: гендерный аспект: Материалы Четвертой международной научной конференции РАИЖИ и ИЭА РАН, 20 – 22 октября 2011 года, Ярославль. – М.: ИЭА РАН, 2011. Т. 1. С.500-504.