Geum.ru

Шаймердинова Н. Г

Вид материалаДокументы




Шаймердинова Н.Г.,

доктор филологических наук,

профессор кафедры тюркологии

ЕНУ им. Л.Н. Гумилева


Метафоризация смыслов в древнетюркских Орхонских текстах


Ментальная предопределённость когнитивных моделей ярко проявляется в когнитивной метафоре. Утверждение о том, что мышление метафорично, что понятийная система, в рамках которой человека думает и действует, метафорична и что метафора пронизывает всю повседневную жизнь, изменило взгляды на привычное языковое понимание метафоры, интерпретируя метафору как когнитивную сущность.

Логические и языковые признаки метафоры подмечены были еще древними философами. Аристотель, определяя метафору как троп, средство изобразительной речи и эстетики, видел в ней, с одной стороны, способ переосмысления значения слова на основании сходства, с другой стороны, связывал метафору с мышлением – «мышление по аналогии, это несвойственное имя, перенесенное с рода на вид, с вида на род, или с вида на вид, или по аналогии» [1, с. 137].

В традиционной лингвистике статусный корпус метафоры и её релевантные свойства достаточно широко освещены (Д.Н. Шмелёв, Ю.Д. Апресян, В.Г. Гак, М.Г. Комлев, Н.Д. Арутюнова, В.Н. Телия, Л.А. Новиков, В.И. Шаховский, Л.С. Ковтун, В.И. Корольков, М.В. Никитин, Г.Н. Скляровская, И.А. Стернин и др.):

1. Статус языковой метафоры определяется как проявление вторичной номинации при обязательном сохранении семантической двуплановости и образного элемента (Д.Н. Шмелёв, В.Г. Гак, В.Н. Вовк).

2. При метафоризации сущностным является то, что одно явление понимается через другое. Из денотативной предопределённости лексической семантики устанавливается, что при первичной прямой номинации совершается преобразование в денотативной направленности: новому значению соответствует новый денотат. Поскольку при метафоризации происходит семантический сдвиг (преобразование), то вторичная косвенная номинация означает «удвоение денотата», хотя и не полное: от исходного понятия отщепляется какой-либо признак (или несколько признаков), служащий для характеристики нового объекта [2, c. 23]. Поэтому вполне закономерны, характерные для языковой метафоры признаки денотативной отнесённости, двуплановости, семантического сдвига, вторичной номинации.

3. Известно, что в интегральной концепции лексического значения слова актуализированы денотативное содержание, сигнификативные понятия и коннотативные смыслы. Языковая метафора коннотативно «нагружена». Коннотация важная часть языковой семантики, по определению В.Н. Телии, семантическая сущность, узуально или окказионально входящая в семантику языковых единиц и выражающая эмотивно-оценочные и стилистически маркированные отношение субъекта речи к действительности при её обозначении в высказывании, которое получает на основе этой информации экспрессивный эффект [3, c. 5]. Коннотация являет собой совокупность семантических элементов (экспрессивных, эмотивных, оценочных, стилистических, ассоциативных, прагматических), несущих дополнительную информацию об объекте. В процессе метафоризации может реализовываться любая из вышеуказанных коннотативных сем.

4. Отличительным признаком языковой метафоры является её образность, ибо метафора понималась как семантическое образование, в котором сходство между разными предметами создаёт целостный образ предмета и тем самым непосредственно воздействует на органы чувств. Рефлексирующими свойствами образности являются картинность, конкретность, красочность, соотносимые с мотивированностью и экспрессивностью (Д.Н. Шмелёв, О.И. Блинова, М.И. Черемсина, Н.А. Лукьянова). Образность, в рамках которой характеризуется метафора, трактуется, как способность языкового знака выразить неязыковое содержание посредством целостного наглядного представления-образа. Такое определение, на наш взгляд, связывает образность метафоры с чувственным опытом человека.

Мы намеренно сфокусировали важные свойства языковой метафоры, ибо между языковой и когнитивной метафорой имеется ряд точек соприкосновений, в частности, идея сдвига или переноса, двуплановость структуры, связь с чувственным опытом, вербальная оформленность. В то же время лингвистика конца ХХ века разработала феномен когнитивной метафоры как средство познания и объяснения действительности, единицы, связанной с ментальными процессами, что выразилось в её терминологически различных именованиях: "концептуальная метафора", "базисная метафора" (Дж. Лакофф и М. Джонсон, 1990), "ментальная модель" (Ф. Джонсон-Лэрд, 1983), "метафорическая модель" (А.Н. Баранов, Ю.Н. Караулов, 1991), "образ-схема" (Дж. Лакофф, 1988), "парадигма образов" (Н.В. Павлович, 1995), "модель регулярной многозначности" [4, с. 25]. Когнитивная метафора раскрывает возможности человеческого разума, в ней нет коннотативной «отягощенности» лексической метафоры, а образность имеет другую интерпретацию. Мы разделяем позицию А.П. Чудинова, утверждающего, что когнитивная «метафора - это не образное средство, связывающее два значения слова, а основная ментальная операция, которая объединяет две понятийные сферы и создает возможность использовать потенции структурирования сферы-источника при концептуализации новой сферы. Метафора - это проявление аналоговых возможностей человеческого мышления» [4, c 45].

Основное положение когнитивной метафоры, как и в языковой, заключается в том, что одна сущность объясняется через другую и полученные таким образом знания репрезентируются в языковой форме. Преобразования или семантические сдвиги при этом осуществляются непосредственно в ментальном пространстве мышления. По мысли Е.С. Кубряковой, метафора относится не к отдельным изолированным объектам, а к сложным мыслительным пространствам (областям чувственного опыта). В процессе познания эти сложные непосредственно ненаблюдаемые мыслительные пространства соотносятся через метафору с более простыми или с конкретно наблюдаемыми мыслительными пространствами [5, c. 55]. Дж. Лакофф и М. Джонсон, впервые разработавшие теорию концептуальной метафоры, эти ментальные области характеризуют как две структуры знания – источника (source domain) и цели (target domain). В процессе метафоризации некоторые области цели структурируются по образцу источника, иначе говоря, происходит «метафорическая проекция» (metaphorical mapping) или «когнитивное отображение» (cognitive mapping). Область источника и область цели неравнозначны по характеру предоставления знания: источник – это более конкретное знание, получаемое человеком в процессе непосредственного опыта взаимодействия с действительностью. Область цели – неконкретное, абстрактное знание, по выражению Дж. Лакоффа, метафора позволяет нам понимать довольно абстрактные или по природе своей неструктурированные сущности в терминах более конкретных или, по крайней мере, более структурированных сущностей [6, c. 20].

По источнику когнитивная метафора отвечает способностям человека улавливать и создавать сходство между разными индивидами и классами объектов. Поэтому метафорические модели заложены в понятийной системе человеческого разума в виде схем-образов, поэтому в изучении когнитивных метафор содержится ценная информация о функционировании человеческого разума. Главная заслуга американских лингвистов в том, что они впервые определили природу мышления как метафоричную, ещё раз подтвердили зависимость повседневной жизни человека от его (концептуальной системы), т.е. способности продумывать жизненные ситуации и показали, что жизнь человека протекает в рамках метафорических модели, хотя сам человек об этом и не задумывается. Дж. Лакофф и М. Джонсон, описывая метафору как акт мышления и понимания, пишут: мы обнаружили, что метафора пронизывает нашу повседневную жизнь, причём не только язык, но и мышление и деятельность. Наша обыденная понятийная система, в рамках которой мы думаем и действуем, по сути своей метафорична. Концепты, которые управляют нашим мышлением, - не просто порождение ума. Они влияют на нашу повседневную жизнь, вплоть до самых тривиальных деталей. Наши концепты структурируют наши ощущения, поведение, наше отношение к другим людям. Тем самым наша концептуальная система играет центральную роль в определении реалий повседневной жизни [6, c. 20].

Ментальная, эмпирически опытная обусловленность когнитивной метафоры стала основанием для её таксонимии в виде схем-образов: ориентационных ("верх - низ", "центр - периферия", "больше - меньше"), онтологических («вместилище»), структурных («путь», «баланс», «часть- целое») (Дж. Лакофф, М. Джонсон, В.З. Демьянков, Л.К. Жаналина и др.).

В качестве примера ментальных проявлений ориентационной метафоры сошлёмся на иллюстрации Дж. Лакоффа и М. Джонсона, отражающие сферу ментально-психического лексикона человека. Так, в оппозиции "верх - низ" понятия счастья, сознания, здоровья и жизни, власти и силы, высокий социальный статус, добродетели, рациональное, больше, хорошее и т.п. представляет «верх», или ассоциируются с понятием «верх»: счастье (Я чувствую себя на вершине блаженства. Это подняло моё настроение.); здоровье и жизнь (Он на пике здоровья. Он в лучшей форме.); власть и сила (Он на вершине своей власти. Он высокопоставленный чиновник.); больше (Ежегодно растёт число публикуемых книг.); высокий социальный статус (У него очень высокое социальное положение. Он делает карьеру.); хорошее (Дела улучшаются.) добродетель (Он великодушен. У неё высокие требования.) и т.д. Напротив, «низ» эксплицирует следующие понятия: печаль, бессознательное состояние, болезнь и смерть, подчинение контролю и силе, меньше, низкий социальный статус, плохое, порочность, эмоциональное и т.п. Например, печаль (Я угнетён. Я упал духом.); болезнь и смерть (Он быстро угасает. Он чахнет. Он умер.); подчинение контролю и силе (Он сильнее меня. Его социальное положение ниже моего.); меньше (В прошлом году его доход снизился.); низкий социальный статус (Её статус понизился.); плохое (Дела на небывало низком уровне.); порочность (Это была низкая уловка. Это был низкий поступок.) и т.д. Таким образом, схема "верх - низ", действительно, раскрывает ментально-психические процессы, происходящие с человеком в различных жизненных ситуациях.

В онтологических метафорах материальный и нематериальный мир воспринимается через понятие «вместилище». В.З. Демьянков называет и естественный человеческий язык хранилищем («вместилищем»): в обыденной речи язык сравнивается скорее с копилкой, складом, даже водохранилищем, чем с системой (хотя исходное значение слова система в греческом – всё тот же склад). Характеристика языка как хранилища включает обширность и скудость, богатство и бедность, словом, то, чем характеризуются всякие коллекции – словарный запас языка, сокровища языка, богатство языка [7, с. 4]. Дж. Лакофф и М. Джонсон весь окружающий мир представляют в рамках «вместилища» (здания, дома, комнаты, ванна, лесная поляна, Земля и т.д.), такой сущностью является и сам человек, его душа – вместилище чувств, голова – вместилище мыслей: «Каждый из нас – это вместилище, ограниченное поверхностью тела, с ориентацией внутри-снаружи» [6, c. 55].

По мысли Л.К. Жаналиной, кинестезический образ, заключённый в схеме ВМЕСТИЛИЩЕ, - результат опыта человеческого тела как вместилища и как вещи, которая находится в других вместилищах (например, в комнатах), и в то же время показатель доминирования в нем денотативного содержания по сравнению с сигнификативным [8, c. 25]. Поэтому онтологическая метафора определяется эмпирически опытным, чувственным восприятием мира. Именно в чувственном восприятии ятиеия, здоровья и жизни, власти и силы, высокий социальный статус, добродетели, рацинальное, больше, хорошееплоть до самых зрительные рецепторы концептуализируются как вместилище, а то, что видится как содержимое внутри его. Поскольку ограниченное физическое пространство – это вместилище, а поле зрения, считается, связано с ограниченным физическим пространством, то когнитологи полагают, что метафора поле зрения – это вместилище (Я не могу охватить взглядом все корабли сразу. Это находится в центре моего поля зрения. Я ничего не вижу, т.е. нет ничего в поле зрения) [8, c. 48-92]. Л.К. Жаналина определяет структурные составляющие «вместилища»: «Схема ВМЕСТИЛИЩЕ включает границу и разделённые ею внутренную и внешную стороны. С позиции ВМЕСТИЛИЩА пространственные отношения разграничивают В (внутри по отношению к границам) и ИЗ (за границы ВМЕСТИЛИЩА). Структурные элементы ВМЕСТИЛИЩА: ВНУТРЕННЯЯ ЧАСТЬ/ ВНУТРЕННОСТЬ, ГРАНИЦА, ВНЕШНЯЯ ЧАСТЬ/НАРУЖНОСТЬ. Отношения между ними и есть пространственные с позиции когнитивистики» [8, c. 26].

Когнитивная метафора емко эксплицирует в Орхонских памятниках жизнь, мир, ментальные пространства древних тюрков: понятие вместилище проявляется в пространственных, социальных понятиях: 1) «Народы, живущие по четырём углам (tör buluŋdaqy bodun), все были их врагами (Tört bulun qoup jaɣу ermis)» [9, c. 186]. Выражение «по четырём углам (=tört buluŋ)» вызывает ассоциацию вместилища, иначе говоря, народы, живущие внутри четырёх углов. 2) «Я сел на царство над небогатым народом, я сел на царство над народом внутри без пищи, снаружи - без одежды, над народом жалким и слабым» [9, с. 260]. Выражение «внутри без пищи, снаружи - без одежды (іče аssyz, tysratonsyz)», обозначающее тяжёлое положение тюркского народа, яркий пример онтологической когнитивной метафоры, проявление ее структурных элементов: внутренность – граница - внешность.

Ориентационная когнитивная метафора верх-низ раскрывает верование и мировоззрение древних тюрков. В понимании средневекового человека макрокосмос (мир, Вселенная) состоял из трёх миров – верхнего, среднего, нижнего. Верхний мир считался местопребыванием богов, а впоследствии и избранных людей после их смерти; средний мир представлял землю, на которой обитали все живые существа, в том числе и человек, и нижний мир ассоциировался с царством мертвых и хтонических демонов: «Когда были сотворены наверху всемогущий Тенгри, внизу бурая земля, между ними были сотворены сыны человеческие» [9, с. 184].

По большому счёту в архаическом представлении многих народов макрокосмос делится на две большие половины: верх и низ, а срединный мир, мир человека и живой природы, был недолговечным и кратким, поэтому базовым является оппозиция верхнего и нижнего мира. Верхний и нижний миры составляют единство противоположности, находятся в единой связи, осуществляемой то мировым древом, как у древних майя, то высокими горами, то башнями-небоскрёбами (типа китайской башни «та»), то байтереком (в мифологии казахов). Такое же понимание окружающего мира наблюдается и у древних тюрков: «Если Тенгри сверху не давило тебя и земля внизу не разверзлась под тобо, тюркский народ, кто мог бы погубить твоё госдарство, твою власть? [9, с. 187]. Глагол «разверзаться» во всех декодированных текстах «орхоники» (В.В. Радлов, П.М. Мелиоранский, С.Е. Малов, А.С. Аманжолов и др.) содержит глубинный смысл, означает раскрыться, раздвинуться, образуя провал, открывая глубину. Тем самым глагол воссоздаёт образное восприятие провала, тёмного нижнего мира. Таким образом, верхний мир - это царство Тенгри и Умай, а нижний мир ассоциируется с царством неживого, тёмного и неизвестного, того, что ожидает, если «земля разверзнется».

Оппозиция верх - низ охватывает не только верование тюрков, но и всю сферу духовного и материального мира: природный характер явлений – смена дня и ночи, солнца и луны, лета и зимы, весны и осени; область нравственно-этического - добрый и злой, хороший и плохой, храбрый и трусливый; сферу социального - власть и народ, тюркский народ и табгачи и т.п. Понятие «верх» у тюрков осознавалось как наилучшее проявление сущностей объективного мира – верховное божество, верховная власть каганов, высокий социальный статус военачальников и беков, жизнь тюркского народа в достатке и т.д., напротив, понятие «низ» ассоциировалось с низменными вещами и явлениями – неволя, смерть, рабство, нищета, голод. Эти значения изначально обозначены через цветовую символику вверху «голубое небо», внизу «темная (букв. бурая) земля» [10, с. 184]. .


Список литературы

  1. Аристотель. Соч. в 4-х томах. Т.4. – М.: «Мысль», 1984.
  2. Скляровская Г.Н. Метафора в системе языка. 2-ое издание, стереотипное. – СПб., СПбГУ, 2004.
  3. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц / Отв. ред. А.А. Уфимцева. – М.: «Наука», 1985.
  4. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале. www. philology. Ru
  5. Кубрякова Е.С. и др. Краткий словарь когнитивных терминов. – М.: Наука, 1996.
  6. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем: Пер с англ. – М.: Эдиториал УРСС, 2004.
  7. Демьянков В.З. Семантические роли и образы языка. www. philology. Ru.
  8. Жаналина Л.К. Актуальные проблемы языкознания. Теория. Учебно-методический комплекс дисциплины. – Алматы: Рrint-S, 2006.
  9. Жолдасбеков М., Сарткожаулы К. Атлас Орхонских памятников. Перевод на русский язык Жолдасбекова М., Сарткожаулы К., Шаймердиновой Н. – Астана, Кюль-тегин, 2006.
  10. Шаймердинова Н.Г. Когнитивные модели древнетюркских Орхонских текстов в русских переводах. – Астана, Арман-ПВ, 2007.