Виктор Нидерхоффер "Университеты биржевого спекулянта"
| Вид материала | Книга |
- Университеты биржевого спекулянта Виктор Нидерхоффер, 5737.29kb.
- "Воспоминания биржевого спекулянта", 3577.56kb.
- Эдвин Лефевр "Воспоминания биржевого спекулянта", 3578.53kb.
- Эдвин Лефевр "Воспоминания биржевого спекулянта", 3575.79kb.
- Источник www forex-kiev narod, 3965.54kb.
- "Трилогия желания", книга вторая, 8013.2kb.
- Виктор Нидерхоффер, 4363.91kb.
- Флорида Мемлекеттік Университеты 1991 Профессор, Женева Университеты, Швеция 1993-1997, 33.73kb.
- Программа и контрольные задания учебной дисциплины «основы биржевого дела» для студентов, 322.6kb.
- Высшее образование в Испании, 35.03kb.
Но при этом я сам почти всецело доверяю словам своего «домашнего гуру». Домашнего в прямом смысле слова. Ибо сей оракул обитает не на вершине Парнаса. Он ютится в комнатушке, расположенной в полуподвале моего дома. Со Стивом Кили (доктором Бо), заядлым путешественник ком, ветеринаром и неоднократным чемпионом США по теннису, я встретился на теннисном турнире в Сан-Диего, Там нас связали деловое партнерство и дружба, которые длятся вот уже тридцать лет.
Те шесть месяцев в году, которые Бо не проводит в скитаниях по белу свету, он живет у меня. Он поддерживает связи с железнодорожниками и доставляет мне разнообразные слухи, которые приносят немалую пользу в спекуляциях. У Бо сохранилась привычка к борьбе за выживание, из которой я тоже извлекаю выгоду. По вечерам доктор Бо всегда начеку: он опасается, что в любую минуту может нагрянуть полиция и арестовать его за бродяжничество. Я пытаюсь успокоить его, объясняя, что всех полицейских связывает неписаный закон братства, поэтому никто не придет с обыском в дом сына полицейского. Но от привычек трудно избавляться, и Стив переносит свою страсть к борьбе с полицией в другие области жизни. Поэтому стоит мне крикнуть ему, что центральный банк разошелся не на шутку и пора уносить ноги, доктор Бо мчится мне на помощь и помогает обзвонить японских дилеров и отразить атаку.
Открою несколько ключевых индикаторов, которые мы разработали совместно с доктором Бо.
В начале XX века одним из основных источников сведений об обороте того или иного товара были железнодорожные перевозки. Биржевые спекулянты внимали статистическим данным с таким же доверием, с каким сейчас они выслушивают куда более эфемерные и далекие от жизни цифры (например, сведения о количестве рабочих мест). Но затем возросла популярность других транспортных средств - автомобилей, самолетов, фургонов, - и железнодорожная статистика перестала котироваться на рынке. Однако мы с доктором Бо нашли ей применение.
Во-первых, разница между бродягой, который постоянно меняет работу, переезжая с место на место в товарных поездах, и бродягой, который вообще нигде не работает, состоит в том, что бродяга номер один прочитывает «Уолл-стрит Джорнал», прежде чем пустить его на подтирку, а бродяга номер два пускает его на подтирку сразу. Количественное соотношение между этими двумя типами бродяг - хороший индикатор занятости населения: чем больше рабочих мест, тем больше читающих бродяг. Бродяги первого типа - едва ли не самые верные читатели «Уолл-стрит Джорнал», поскольку им всегда нужно как-нибудь убить время, дожидаясь товарного поезда на обочине. Таким образом, первый хороший индикатор занятости - это количество номеров «Уолл-стрит Джорнал», остающихся валяться под железнодорожными мостами, где обычно собираются бродяги. Количество же товарных поездов, проезжающих за определенный отрезок времени через ту или иную точку, - это непосредственный индикатор экономической активности. Вот, например, 15 февраля 1996 года биржевой спекулянт Вик Нидерхоффер получил от доктора Бо сводку, в которой утверждалось, что товарные поезда вдвое чаще проходят через ключевые пункты в Джэксонвилле, Денвере и Солт-Лейк-Сити. Количество вагонов в каждом составе тоже возросло. Я сделал вывод, что число рабочих мест явно возросло, и не стал закрывать свою короткую позицию по казначейским обязательствам. Разумеется, февральская статистика занятости населения показала беспрецедентный скачок числа рабочих мест (на 800 000), и казначейские обязательства упали на три пункта.
Сойдя с поезда, доктор Бо обычно отправляется в один из круглосуточных кинотеатров. Цена билета вполне оправдывает его цель - переночевать в тепле и относительном уюте. Количество проданного за вечер попкорна (которое можно оценить по количеству мусора на полу) и поведение зрителей в фойе служат показателями уровня жизни малообеспеченной публики, посещающей такие сеансы. Бо подсчитывает, сколько человек улыбается, а сколько - хмурится. Бедняки обычно становятся веселее в периоды, когда распределение доходов бывает более равномерным. А если слишком многие в фойе кинотеатра хмурятся и ворчат, это означает рост безработицы.
Затем доктор Бо заглядывает в ветеринарную клинику. Он сам - ветеринар по образованию, но когда-то он бросил практику, чтобы играть в теннис. Правда, он до сих пор любит пообщаться с бывшими коллегами. Ветеринары рассказывают доктору Бо, как у них идут дела, и это тоже - важный индикатор уровня экономики. Работу ветеринара принято оплачивать наличными (счета присылают только врачи, лечащие людей). Самый, пожалуй, чувствительный индикатор надежд и благосостояния потребителя - это количество клиентов у собачьего дантиста. Когда владельцы собак живут хорошо и рассчитывают на рост своих доходов, они кормят своего питомца жирной пищей, от которой у собаки появляется кариес и начинают болеть десны. В результате ветеринары загружены работой больше, чем в плохие времена. Весной 1996 года доктор Бо сообщил мне, что у ветеринаров дела идут как по маслу. Сообразив, что к чему, я сыграл на понижение с казначейскими обязательствами.
Посетив ветеринаров, доктор Бо в компании других бродяг отправляется полюбоваться на работников Армии Спасения. Подсчитав соотношение мяса и картошки в бесплатных обедах, а также количество благотворительных костюмов и рубашек, доктор Бо делает выводы об объеме товаропроизводства в рабочем секторе экономики. Еще один хороший индикатор - длина очередей за бесплатным супом. Чем длиннее очередь, тем хуже времена.
Пообедав за счет филантропов и как следует выспавшись, доктор Бо пускается в поход по дешевым кафе и забегаловкам. Здесь его интересует количество еды, остающейся на подносах. Правда, этот индикатор нельзя назвать однозначным. С одной стороны, чем хуже времена, тем старательнее люди доедают все до крошки. Но с другой стороны, если времена совсем плохи, то публика вовсе перестает ходить в кафе. Как отличить один случай от другого, я вам не открою. Это - страшная тайна, которую знаем только мы с доктором Бо. Намекну только, что здесь полезно заглядывать в стаканчики из-под кока-колы.
Возвращаясь к железной дороге, замечу, что особое внимание мы с доктором Бо уделяем тому, какие именно вагоны включены в состав товарных поездов. Если слишком много угольных вагонов, это предвещает наступление холодов, что отчетливо скажется на бирже. Если становится больше нефтяных цистерн, значит, возрос спрос на топливо.
Но главный индикатор - это платформы для перевозки автомобилей. Мало того, что они указывают, в какую сторону сдвинутся цены на акции автомобильных компаний, за неделю до того, как будут опубликованы данные о еженедельных продажах автомобилей. Изучая эти сведения, вдобавок можно еще выяснить кое-что насчет инфляции.
Правда, понять, что означают те или иные индикаторы, не всегда так легко. «Сойдя с поезда, я частенько заглядываю в квартал проституток, - рассказывал доктор Бо. - Оказывается, цены на услуги уличных принцесс напрямую зависят от экономической ситуации. Эти колебания просто бросаются в глаза! Но как я ни старался, мне так и не удалось определить, в какой именно момент меняются цены».
И вот наконец настала пора открыть главный индикатор бродяги Бо. Величина сигаретных окурков, валяющихся на мостовых, прямо пропорциональна здоровью экономики. Бродяга всегда ищет бычки. И если ему неизменно попадаются такие крошечные окурки, что он обжигает губы при первой же затяжке, то значит, наступили трудные времена. Курильщики экономят и стараются докурить каждую сигарету до конца, чтобы не потерять ни цента. Честь первооткрывателя в вопросе международных различий в длине выброшенных окурков, несомненно, принадлежит автору «Открытия свободы», Роуз Уайлдер Лэйн. Однако мы с доктором Бо», очевидно, первыми проследили систематические изменения длины окурков в пределах одной страны.
Не так давно я разбогател на несколько миллионов, применив эту теорию к бразильской экономике. Мои агенты в Бразилии отметили, что местные жители стали выбрасывать невероятно длинные окурки. И я бросился скупать бразильские акции.
Долгие две минуты
Нью-Йорк, 8.30 утра. Ночью была дикая гонка; грозовые тучи сгустились за те часы, когда американские биржи были закрыты. Бундесбанк назначил пресс-конференцию в своей штаб-квартире на время между 8.30 и 9.30 утра. На повестке дня - судьба Европы. Европа - это сочетание разрозненных государств и единого общего рынка, свободной экономики и жестких курсов обмена, замкнутости и стремления к мировой экспансии. Все эти проблемы внезапно стали очень актуальны. Почти все крупные воротилы заранее знают результаты пресс-конференции. Ходят слухи, что Бундесбанк повысит дисконтную ставку. За одну ночь рухнул доллар. Мировые рынки казначейских обязательств пошли ко дну. Гонконгская фондовая биржа, где цены упали на 4%, возглавила траурное шествие азиатских рынков, катящихся в пропасть. Если так будет продолжаться, то начнется паника, сопоставимая с теми, что творились в 1907, 1929 или 1987 годах. По крайней мере, так говорят числа на мониторе.
Мы, как обычно, движемся против тенденции, задыхаясь от встречного ветра.
И вот наконец через весь экран вспыхивает заголовок: «БУНДЕСБАНК ОСТАВИЛ СТАВКИ НА ПРЕЖНЕМ УРОВНЕ». Доллар тут же подскакивает вверх на 2%, казначейские обязательства - на 3%. На лондонских биржах индекс Доу поднимается на 50 пунктов. «Пущены в ход защитные приостановки». Звонит телефон. Брокер сообщает нам, что некий крупный фонд, всегда следующий в русле тенденций, изо всех сил покупает. «Давайте и мы начнем покупать! Опередим другие фонды! - говорю я. Но тут же хватаюсь за голову. - Стойте! Что это такое?»
На экране вспыхивает: «ПОПРАВКА». Выясняется, что Бундесбанк все-таки поднял ставки на 50 пунктов.
Доллар возвращается на прежнее место и вдобавок падает еще на 2%. Мы в ловушке. Крупные хеджевые фонды наращивают короткие позиции по доллару. Мировые рынки бьют хвостом, как разъяренный динозавр.
Прошел почти год после октябрьской паники 1987 года. Именно на этот момент Ганн и Эллиот, корифеи волновой теории, предрекали Армагеддон на фондовых биржах. Звонит мой первый клиент: «Надеюсь, вы не открывали для меня длинных позиций?»
Еще один звонок. На проводе - наш хронический «медведь» с берегов Средиземного моря. «Купите мне сотню контрактов «С&П 500».
«Они упадут за месяц на 15%! Только на покрытие спрэда и на комиссионные уйдет 30%!» - кричу я в ответ.
«Плевать! Надо покупать! Мы уйдем в свободное падение», - отвечает «медведь».
Но вот, наконец, забрезжил свет в конце туннеля. Индекс PPI упал на 0,1%. Это отлично. Может быть, мы еще спасемся: ведь все ожидали повышения. Казначейские обязательства тут же поднимаются на 1,5%. «Отдайте лимитированный заказ на покупку. Что? Очередь? Все равно покупайте», - кричу я. Все телефоны раскалились. Сегодня не хватает рук, и приходится созвать всех, кто только есть в офисе. Даже уборщице велели набирать телефон городского банка. «Эй, кто-нибудь! Вытащите Бо из его каморки! Пусть сядет на телефон!» Но тут начинаются помехи на линии, и мы даже не знаем, слышат ли брокеры, что мы отвечаем на их предложения.
«Может, подождать, пока объявят число рабочих мест? Всего пару секунд. Или вот что... запусти какую-нибудь компьютерную симуляцию. Посмотрим, что обычно бывает в таких ситуациях. Нет, уже не надо! Безработица уменьшилась. Опять будет понижение».
Что за чертова карусель! Из грязи в князи и наоборот, не успеешь и глазом моргнуть. Но именно в такие моменты и можно ухватить удачу за хвост.
«Сверься с компьютером. Как отреагировали казначейские обязательства, доллар и акции на четверговое объявление PPI? Так, сырая нефть упала. Значит, казначейские обязательства должны пойти вверх, а золото - вниз. А индекс Никкей - тоже вверх».
«Уиттер на линии. Мы вляпались. Нам только что подняли маржу с 5 до 20%. Если через тридцать минут вы не будете здесь с двадцатью миллионами долларов, вас вышибут с рынка и отрежут телефонную связь», - орет в трубку мой партнер.
«Сколько долларов вложено в длинную позицию Лопеса? Закрой ее. Мы выдержим эту маржу», - уверяю я в ответ.
В эту секунду мой помощник рявкает в другую трубку: «Поговорите об этом с Виктором! Он контролирует степень риска! Да, и сделки заключает тоже он!» На проводе - очередной наш клиент. Он заметил, что мы потеряли 25% его денег. «Виктор, на какой отметке вы собираетесь остановиться?» - интересуется он с деланной небрежностью, словно речь идет не о его деньгах.
«Пока не знаю».
«Тогда будьте так любезны, сократите наши позиции вдвое, - отзывается он. - Нас захеджировал другой трейдер. Он играет против вас. Вы, к сожалению, не укладываетесь в наши параметры допустимого риска».
«Если хотите, я с удовольствием закрою все ваши позиции. Но тогда больше не обращайтесь ко мне!» - отвечаю я.
«Этот чертов Нидерхоффер говорит, что больше не станет работать с нами, если мы будем вмешиваться! - слышу я, как он кричит кому-то, недостаточно крепко зажав рукой микрофон. Секунду спустя он снова мурлычет в трубку: - Прошу прощения, у нас сейчас по расписанию встреча с крупным клиентом из Японии. Мы свяжемся с вами и известим вас о его решении».
«Вообще-то не стоит звонить мне в торговые часы», - замечаю я.
Так, что у нас еще может испортиться? Ну вот, вырубились компьютеры. «Подсчитайте наши потери вручную!» Само собой, беда не приходит одна. Наш давний помощник и сторонник Рефко только что выпустил запрос на новую маржу. Сам Диттмер лично одобрил его. «Поскольку цены на сырую нефть упали ниже 18 долларов за баррель, ваша старая маржа, подкрепленная вложениями в нефть, уже неадекватна». Значит, что-то нужно срочно продать. Но что?.. На проводе наш казначей. Ему только что звонили из Харрис-Бэнк. Выплаты по казначейским обязательствам задерживаются, и эта отсрочка обойдется нам в 20 000 долларов в день.
Звонок из «Квантума». «Продайте 1000 казначейских обязательств по 23. Это на пять пунктов ниже рыночной цены». Этого еще не хватало! «Квантум» пытается подать рынкам сигнал, что мы идем на понижение, как раз в тот момент, когда это равносильно самоубийству! Еще секунда, и снова звонок: «Вы уже заполнили заказ? Вот и хорошо. Продайте еще 1000 по 18».
Опять звонок: «У меня заказ: продать 200 казначейских обязательств по текущей цене. Отличная сделка. Вы уже выиграли полпункта. Ох, прошу прощения, это - Рой?»
«Нет».
«Прошу прощения! Этот заказ был для фирмы Р. Дж. Нидерхоффера, а не для вас. Простите, я нажал не на ту кнопку».
«Виктор, ваш адвокат на пятой линии! Какой-то ваш сосед возбудил против вас дело! Адвокат спрашивает, сколько вы выручите, если продать ваш дом!» - шепчет мой ассистент.
Компьютер опять включается.
«Виктор, все кончено». Мой партнер ставит на CD «Похоронный марш». Эту музыку я уже слышал. И это ужасно.
«Лучше поставь «Регтайм Уолл-стрит»! Скоро нам улыбнется удача. И купи сто миллионов дойчмарок!» - отвечаю я.
Правда, есть кое-какие проблемы. Мы стоим в очереди, и наш заказ будет выполнен не сразу. Тьюдор Джонс уже скупает дойчмарки, потому что он успел отдать заказ раньше нас. А все наши брокеры заняты переговорами с другими крупными клиентами и нас не слышат.
«Тогда поставь защитную приостановку на 100 пунктов ниже рыночной цены. Тенденция наверняка изменится, как только нас попытаются вышибить с рынка».
Входит Сьюзен.
«Ты сможешь проследить, чтобы дети не играли на пианино, когда придет дезинсектор и я буду показывать ему, где завелись термиты? О Боже! Ты ужасно выглядишь! Ты уверен, что все в порядке?»
«Нет, конечно! Все как обычно. Бизнес».
Нью-Йорк, 8.32 утра