Камера джон гришем перевод с английского Ю. Кирьяка. Ocr tymond Анонс
| Вид материала | Документы |
- Золотой дождь джон гришем перевод с английского: М. Тугушевa (гл. 1-26), А. Санин (гл., 7097.08kb.
- Завещание джон гришем перевод с английского И. Я. Доронина. Ocr tymond Анонс, 5160.59kb.
- Галили клайв баркер перевод с английского Е. Болыпелапова и Т. Кадачигова. Перевод, 8625.28kb.
- Верный садовник джон ле карре перевод с английского В. Вебера Анонс, 5260.5kb.
- Перевод с английского под редакцией Я. А. Рубакина ocr козлов, 6069.44kb.
- Влюбленный шекспир энтони берджесс перевод с английского А. И. Коршунова. Ocr бычков, 3065.29kb.
- Erich Fromm "To Have Or to Be?", 2656.93kb.
- Игра мистера рипли patricia Highsmith "Ripley's Game" Перевод с английского И. А. Богданова, 3159.87kb.
- Проклятая игра клайв баркер перевод с английского Д. Аношина. Ocr денис, 5278.8kb.
- А. Конан-Дойль новоеоткровени е перевод с английского Йога Рàманантáты, 2314.23kb.
Оберн-Хаус открывал свои двери в восемь. Худосочный охранник с печальным лицом и в плохо сидевшей форме распахнул ворота, пропуская машину Адама на стоянку. В этот час она была пуста. Адам минут десять просидел за рулем. "Интересно, - думал он, - появится ли еще кто-нибудь?" Появился зеленый "форд", из него выбралась женщина, которую Адам видел в кабинете тети двумя неделями раньше. Он торопливо поднялся по ступеням ко входу.
- Простите, мы как-то встречались. Я Адам Холл, племянник Ли Бут. Прошу извинения, забыл, как вас зовут.
В одной руке дама держала кейс, другой прижимала к себе пластиковый пакет с сандвичами.
- Джойс Кобб. А я вас помню. Где Ли?
- Не знаю. Надеялся, вы мне подскажете. Она вам не звонила?
- Нет. Со вторника.
- Со вторника? Последний раз я видел ее в субботу. Вы разговаривали с ней во вторник?
- Ли действительно звонила сюда, но поговорить с ней мне не удалось. В тот день городская газета написала, что Ли арестовали за вождение автомобиля в пьяном виде.
- Откуда она звонила?
- Даже не представляю. Она пригласила к телефону нашего администратора, сказала, что будет отсутствовать несколько дней и что ей необходима помощь. Ни слова о том, где она находится и когда ее ждать.
- А как же ее подопечные?
- Мы распределили их между собой. Нагрузка, конечно, возросла, но пока мы справляемся.
- Не думаю, чтобы Ли бросила своих пациенток. Может, на днях она с ними общалась?
- Послушайте, Адам, у бедных девочек нет телефонов. На авантюры ваша тетя не способна. Если девочки разговаривали с ней, я бы знала.
Он сделал шаг назад, оглянулся на ворота.
- Верю. Мне нужно отыскать ее.
- Не тревожьтесь, с ней все будет в порядке. Такое однажды уже случалось. - Джойс потянула на себя ручку двери. - Услышу что-нибудь - обязательно сообщу.
- Не сочтите за труд. Я остановился у нее дома.
- Знаю.
Пробормотав слова благодарности, Адам направился к машине. Ровно в девять утра он уже был за своим рабочим столом.
***
Полковник Наджент сидел в своем переполненном людьми кабинете во главе длинного стола, ножки которого покоились на специальном деревянном возвышении. За спиной полковника находилась огромная грифельная доска, в углу стояла скромная трибуна. Стулья по правую сторону стола были убраны, с тем чтобы ничто не мешало разместившимся на складных табуретах представителям тюремной администрации лицезреть высоких гостей. Места слева от Наджента заняли Моррис Хэнри, двое его ассистентов и прилизанного вида сотрудник из аппарата губернатора. Руки Доктора Смерть лежали на толстенной папке. Сидевший у дальнего конца стола Лукас Манн делал пометки в блокноте.
Бросив взгляд на часы, Наджент заговорил. Речь была адресована главным образом его собственным подчиненным.
- Сегодня, второго августа, все определенные различными судами отсрочки истекают, и исполнение приговора становится неизбежным. Мы исходим из того, что казнь состоится, как запланировано, в следующую среду, в первую минуту после полуночи. Таким образом, на подготовку остается шесть дней, и, я уверен, никаких сбоев не будет.
В настоящий момент по крайней мере три апелляции осужденного находятся на рассмотрении судов, поэтому предугадать, чем увенчаются усилия защиты, пока невозможно. Мы поддерживаем постоянный контакт с генеральным прокурором. Его здесь представляет мистер Моррис Хэнри. По мнению мистера Хэнри, которое, кстати, разделяет и мистер Лукас Манн, всякие неожиданности полностью исключаются. Распоряжение о новой отсрочке может прийти в любую минуту, однако вероятность этого близка к нулю. Чисто гипотетический вопрос о помиловании осужденного губернатором тоже вряд ли будет решен положительно. Начиная с сегодняшнего дня все мы находимся в состоянии абсолютной готовности.
Фразы Наджента звучали, может быть, по-армейски неуклюже, но веско. Полковник явно наслаждался ситуацией. Сверившись со своими записями, он продолжил:
- Работа в газовой камере уже началась. Сам по себе агрегат довольно старый, два года им вообще не пользовались, поэтому персоналу необходимо проявлять особую осторожность. Ближе к обеду сюда подъедет специалист из компании-изготовителя, чтобы до завтрашнего утра проверить оборудование. Если новой отсрочки не будет, то в ночь с субботы на воскресенье мы проведем генеральную репетицию. У меня есть имена тех, кто добровольно вызвался войти в состав исполнительной группы. Окончательный вариант списка вам предоставят во второй половине дня.
Администрации тюрьмы и Семнадцатого блока не дают покоя журналисты. Им угодно взять интервью у мистера Кэйхолла, его адвоката, нашего юриста, у инспектора, исполнителя приговора, у контролеров и соседей осужденного по отсеку. Они хотят наблюдать за процедурой. Они хотят заснять камеру, где содержится мистер Кэйхолл, и место казни. Обычные идиотские фантазии. Наш долг - дать журналистам отпор. Никаких контактов с прессой без моего согласия. Это касается каждого. Без исключений. Большинство репортеров - приезжие, которым не терпится выставить нас варварами. Не приближайтесь ни к кому. Без исключений. В случае необходимости разговаривать с ними буду я. Помните: все они - стервятники.
У нас уже возникают проблемы с внешним миром. Не более четверти часа назад к главным воротам прибыла первая группа от Ку-клукс-клана. Ее отправили на площадку, где обычно собираются протестанты, - между автострадой и зданием администрации. Имеются данные, что на подходе еще несколько таких групп, которые намерены проводить пикеты до самого конца. За ними строжайший надзор установит охрана. Право выражать протест гарантировано гражданам страны конституцией - пока протест этот остается мирным. Как мне говорили, накануне казни возможен приезд сторонников смертной казни. По вполне очевидным причинам обе данных категории должны быть изолированы одна от другой.
Не в силах усидеть, Наджент поднялся и застыл каменным истуканом во главе стола. Глаза присутствовавших устремились к исполненной подчеркнутого достоинства фигуре. Полковник скользнул взглядом по листу бумаги.
- Экзекуция будет во многом отличаться от предыдущих. Мистер Кэйхолл стал знаменитостью. Он привлекает к себе внимание всей страны. Нам потребуется высочайший профессионализм плюс безусловное соблюдение установленных норм и правил. Мистер Кэйхолл и члены его семьи должны оставаться для нас уважаемыми гражданами. Я не потерплю никаких комментариев по поводу личности осужденного или процедуры казни. Вопросы?
Наджент обвел взглядом аудиторию. Вопросов не было. Все точки над "i" оказались расставленными.
- Отлично. Встречаемся завтра здесь же. В девять утра. Все свободны.
Кабинет быстро опустел.
***
Профессора Джона Брайана Гласса Гудмэн застал в последний момент, когда тот направлялся на лекцию. После обмена формальными любезностями лекция была забыта: оказалось, Гласе читал все книги Гудмэна, Гарнер же, в свою очередь, внимательно следил за регулярно появлявшимися в юридических журналах статьями, где профессор анализировал губительные для общества последствия применения смертной казни. Разговор быстро коснулся Сэма Кэйхолла и острой потребности Гудмэна в нескольких добровольных помощниках. Гласе обещал посодействовать. Чтобы детально обсудить проблему, они договорились встретиться через пару часов за обедом.
В трех кварталах от Высшей школы юриспруденции Гудмэн разыскал неказистое здание, в котором размещался офис южного отделения Группы по защите осужденных на смертную казнь - агентства, действовавшего под вывеской федерального и имевшего представительства в каждом штате. Руководил отделением молодой чернокожий юрист Гете Кэрри. Закончив Йельский университет, он отказался от соблазнительных предложений известных фирм и решил посвятить жизнь борьбе за отмену смертной казни. Пару раз Гарнер встречался с ним на каких-то практических конференциях. Будучи не в состоянии опекать всех сидельцев Скамьи, группа Кэрри, как ее называли, пыталась тем не менее осуществлять независимый надзор за делом каждого. Абсолютно седой в свои тридцать лет Гете походил на старика: слишком тяжело было нести ответственность за сорок семь человеческих жизней.
Над столом секретарши висел календарь с помеченными днями рождения заключенных. В качестве подарка приговоренный получал обычную поздравительную открытку. Другого скудный бюджет не предусматривал, да и деньги на покупку открыток часто собирались самими членами группы. Под началом Кэрри работали два юриста, несколько часов в неделю им помогали на безвозмездной основе желающие из числа студентов Высшей школы юриспруденции.
Гудмэн провел в офисе почти полтора часа, обсуждая с Кэрри план действий на следующий вторник. Предполагалось, что Гете займет пост в канцелярии Верховного суда штата, а сам Гарнер отправится к губернатору. Джон Брайан Гласе будет дежурить в приемной апелляционного суда в Джексоне, Адам останется на Скамье с клиентом. Один из бывших сотрудников "Крейвиц энд Бэйн", перебравшийся в Вашингтон, обещал Гудмэну поддерживать постоянный контакт с клерком Верховного суда страны.
Остававшиеся до вторника два выходных дня Кэрри согласился уделить Гудмэну.
К одиннадцати часам Гарнер вернулся в Капитолий, чтобы передать Ларримуру оформленный по всем правилам документ с просьбой назначить слушание. Губернатор, по словам помощника, чрезвычайно занят, и увидеться с ним Ларримур сможет лишь во второй половине дня.
- Я буду вам звонить, - сказал Гарнер, оставил чиновнику номер своего телефона в "Милльсо-Буайе" и вышел к машине.
Арендованный на Конгресс-стрит офис был уже полностью готов к работе. Взятые напрокат за наличные складные стулья и шаткие столы принадлежали раньше, судя по инвентарным биркам, церковной школе.
Испытывая чувство гордости за новый филиал фирмы "Крейвиц энд Бэйн", Гудмэн опустился на ненадежное сиденье и начал нажимать кнопки сотового телефона. Первым абонентом стала его личная секретарша в Чикаго. Затем - ждавшая дома жена, Адам, приемная губернатора.
***
К четырем часам дня Верховный суд штата Миссисипи еще не отклонил петицию по вопросу умственной и психической неполноценности Сэма Кэйхолла. С момента подачи бумаги прошло более суток. Адам продолжал изводить телефонными звонками судебного клерка:
- Прошу вас, мне необходим ответ.
Равнодушно-вежливый голос в трубке лишал всякого оптимизма. Верховный суд штата явно тянул время.
Не лучше обстояло дело и с федеральным уровнем: протест в Верховный суд США по поводу неконституционности казни в газовой камере тоже оставался без ответа; застряла где-то в недрах апелляционного суда жалоба на неквалифицированные действия Бенджамина Кейеса.
Четверг не принес никаких новостей. Судейские чиновники вели себя так, будто речь шла об одной из многочисленных жалоб, которые педантично регистрируются, взвешенно и беспристрастно рассматриваются и кладутся под сукно. Адаму же были необходимы действия - отсрочка, слушание или хотя бы ясный и недвусмысленный отказ, дававший основания обратиться в более высокую инстанцию.
Он расхаживал по кабинету, то и дело поглядывая на телефонный аппарат. Стол был завален горами ставших вдруг абсолютно бесполезными бумаг. Царившая в "Бринкли-Плаза" умиротворенная атмосфера не давала дышать. Известив Дар-лен о том, что ему требуется глоток свежего воздуха, Адам вышел на улицу. В пять часов вечера воздух оставался влажным и знойным. По Юнион-стрит Адам добрался до "Пибоди", зашел в бар и уселся за столик в углу с порцией виски. За минувшие с приезда из Нового Орлеана три дня он впервые позволил себе спиртное. Виски дарило ощущение покоя, к которому, правда, примешивалось чувство острой тревоги за Ли. Он обвел взглядом толпившихся в вестибюле постояльцев отеля, всмотрелся в фигуры хорошо одетых людей, бессознательно надеясь увидеть знакомый силуэт. Где пятидесятилетняя женщина может прятаться от жизни?
К столику приблизился высокий мужчина с собранными на затылке в конский хвост волосами.
- Прошу прощения, сэр. Вы Адам Холл, адвокат Сэма Кэйхолла?
Адам кивнул, и мужчина удовлетворенно улыбнулся:
- Кирк Клекнер, "Нью-Йорк тайме". - Он положил на столик визитную карточку. - Приехал сюда, чтобы рассказать нашим читателям о предстоящей казни. Позволите сесть?
Адам рукой указал на стул.
- Считаю, мне здорово повезло. - Глаза Клекнера блеснули. На вид ему было лет сорок, аккуратная бородка с проседью, упрямый подбородок, клетчатая рубаха заправлена в выцветшие джинсы. - Узнал вас по снимкам в газете.
- Очень приятно, - довольно сухо бросил в ответ Адам.
- Мы можем поговорить?
- О чем?
- О, у меня куча вопросов. Насколько я понимаю, ваш клиент не дает интервью.
- Совершенно верно.
- А вы?
- Тоже нет. Я не против перекинуться парой слов, но только не для печати.
- Это осложнит мою задачу.
- Честно говоря, мне плевать на вашу задачу. Меня не интересует, насколько она сложна.
- Что ж, спасибо за откровенность.
К столику подошла стройная официантка.
- Кофе. Черный, пожалуйста. Когда вы последний раз виделись с дедом? - спросил Клекнер.
- Во вторник.
- А следующая встреча?
- Завтра.
- Как он?
- Пока держится.
- Вы тоже?
- Я просто получаю удовольствие.
- Нет, серьезно. Может быть, проблемы со сном, усталость?
- Да, усталость. Да, проблемы со сном. Я работаю по восемнадцать часов в сутки. Предстоящие дни станут, наверное, настоящим адом.
- Не так давно я писал о казни Бунди во Флориде. За неделю до экзекуции его адвокаты вообще потеряли сон.
- Расслабиться действительно трудно.
- Намереваетесь ли вы выступить в этом качестве еще раз? Знаю, защита в суде - не ваша специальность, но все-таки?
- Если только придется вызволять со Скамьи еще одного родственника. Скажите, что вас заставляет разрабатывать столь мрачную тему?
- Я уже многие годы занимаюсь вопросом смертной казни. Мне бы очень хотелось взять у мистера Кэйхолла интервью.
Покачав головой, Адам опрокинул в рот остатки виски.
- Ничего не выйдет. Он не общается с посторонними.
- Вы не согласитесь попросить за меня?
- Нет.
Официантка принесла кофе.
- Вчера я беседовал в Вашингтоне с Бенджамином Кейесом, - сказал Клекнер, крутя в пальцах ложечку. - Он утверждает, что ничуть не удивлен выдвинутыми вами претензиями. Говорит, это стандартная процедура.
Мнение Кейеса Адама не волновало.
- Это и в самом деле так. Извините, мне пора. Приятно было познакомиться.
- Но я рассчитывал...
- Вам уже здорово повезло, по вашим же словам. - Адам встал.
- Всего два момента.
Но собеседник Клекнера решительно направился к выходу. Оказавшись на Франт-стрит, Адам направился в сторону реки. Навстречу двигались группы беззаботных, улыбающихся молодых людей. Господи, как он им завидовал! Ни у одного из них не было на плечах такой тяжелой ноши.
Проглотив на ходу купленный у уличного торговца сандвич, Адам вернулся в офис.
***
Пойманного в окружавших Парчман лесах кролика охотники, два плечистых тюремных охранника, нарекли, по случаю, Сэмом. Из четырех, что угодили в силки за последние два дня, он оказался самым крупным. Собратья его были уже съедены.
В ночь с четверга на пятницу кролик в сопровождении полковника Наджента и четырех человек из состава исполнителей прибыл в Семнадцатый блок. Мини-автобус остановился возле сложенного из красного кирпича домика, пристроенного вплотную к приземистому зданию блока.
В домик вели две металлические двери. За одной находилась узкая, восемь на пятнадцать футов, комната - отсюда за казнью наблюдали свидетели. В стене напротив двери имелись три небольших занавешенных черными шторками окошка.
Вторая дверь открывалась непосредственно в камеру смерти, помещение двенадцать на пятнадцать футов с выкрашенным серой краской цементным полом. В центре комнаты посверкивал металлический куб, точнее говоря, правильный восьмигранник. Явившийся сюда неделей ранее Наджент распорядился покрыть стенки восьмигранника новым слоем лака.
Кролика оставили в мини-автобусе, а двое охранников ввели в камеру своего довольно тщедушного коллегу, телосложением почти не отличавшегося от Сэма Кэйхолла. Наджент держался как генерал Паттон: <Генерал Джордж Паттон (1885-1945) - видный военный деятель. Командовал 3-й бронетанковой армией США, наступавшей в 1944 г. в Германии.> недовольно хмурился, тыкал пальцем в несуществующие пятна, отрывисто бросал приказания. Тщедушному охраннику помогли забраться в дьявольский агрегат, двое других усадили своего приятеля в простое деревянное кресло. Не проронив ни слова, без тени улыбки на лице, кожаными ремнями они прикрепили его руки к подлокотникам. Затем были стянуты колени и лодыжки. Через мгновение широкий ремень лег на его лоб.
Когда оба мужчины осторожно выбрались из восьмигранника, вперед выступил, повинуясь взмаху руки Наджента, четвертый член команды.
- В этот момент Лукас Манн зачитает мистеру Кэйхоллу смертный приговор, - пояснил, как режиссер на съемочной площадке, полковник. - Следом за ним я спрошу осужденного, не хочет ли он что-нибудь сказать.
По знаку Наджента стоявший у восьмигранника беззвучно закрыл тяжелую металлическую дверцу и опечатал ее. - Открывайте!
Дверца пошла назад, и через минуту узник получил свободу.
- Кролика!
Один из помощников бросился к автобусу. Спустя несколько мгновений проволочную клетку с кроликом установили в деревянное кресло. Те же двое повторили манипуляции с ремнями. Жертва была готова. Дверь камеры вновь закрыли и опечатали, и Наджент подал сигнал палачу. Тот опрокинул пластиковую канистру с серной кислотой в горловину трубы, потянул за рычаг. Послышалось негромкое бульканье, и жидкость хлынула в эмалированный таз, что стоял под креслом. Наджент приблизился к оконцам в стенках камеры. Во избежание утечки смертоносного газа рамы были обильно покрыты техническим вазелином.
К потолку камеры поднялось едва видимое облачко пара. Поначалу кролик никак не реагировал, однако долго ждать эффекта наблюдателям не пришлось. Зверек встревоженно повел носом и шевельнулся. В следующее мгновение по его тельцу прошла судорога. Кролик попытался подняться и тут же завалился на бок, лапы его слабо дергались. Секунд через двадцать он затих. Все это длилось не более минуты. Наджент с улыбкой взглянул на часы: - Порядок. Продолжайте!
Нажав кнопку на пульте, палач открыл клапан в потолке камеры. Послышался приглушенный шум вентиляции.
Присутствовавшие при казни кролика вышли на улицу. Открыть дверцу камеры можно было лишь по истечении четверти часа. Полковник вновь ступил внутрь, его помощники курили у порога и негромко смеялись.
Коридор отсека "А" проходил футах в пятидесяти от камеры. Сквозь его раскрытые под потолком окна до Сэма Кэйхолла доносились приглушенные мужские голоса. Шел одиннадцатый час вечера, свет в отсеке был уже погашен, но все четырнадцать заключенных внимательно вслушивались в неясные звуки.
Двадцать три часа в сутки приговоренный проводит в крошечном пространстве шесть на девять футов. Он привык различать малейший шорох, ловить перестук каблуков, фиксировать разницу в интонациях речи охранников, ему казался музыкой далекий стрекот газонокосилки. Глухое клацанье двери камеры смерти он распознавал без ошибки.
Просунув по локоть руки сквозь решетку, Сэм поднял голову к окнам. Он знал: там, в пятидесяти футах, шла репетиция. Репетиция его казни.
Глава 40
Между автострадой номер 49 и ухоженным газоном перед зданиями тюремной администрации тянулась поросшая травой полоса земли, примечательная тем, что когда-то по ней проходила колея железной дороги. Теперь едва приметная насыпь служила местом сборищ противников смертной казни, которые небольшими группками прибывали к Парчману за два-три дня до очередной экзекуции. Протестанты устраивались на раскладных стульях, втыкали в землю древки плакатов, по вечерам зажигали свечи, пели церковные гимны, читали молитвы и вытирали слезы, когда казнь становилась свершившимся фактом.
Администрация Парчмана давно к этому привыкла. Неожиданное происшествие выбило всех из колеи лишь однажды, за несколько часов до того, как был казнен насильник и убийца Тедди Доил Микс. Печальное, почти торжественное бдение десятков, если не сотен людей прервала толпа прибывших на университетских автобусах студентов, которые с юношеским азартом потребовали лишить негодяя жизни. Они пили пиво, на полную мощность включали магнитолы и радиоприемники, выкрикивали возмутительные лозунги и угрожали по-своему разобраться с мирными протестантами. Чтобы восстановить порядок, администрации тюрьмы пришлось вызвать охрану.
Следующим после Микса должен был стать Мэйнард Тоул. При подготовке к его казни участок на противоположной стороне автострады администрация отвела для приверженцев высшей меры. Во избежание недоразумений неподалеку встали лагерем две роты Национальной гвардии.
Подъехав утром в пятницу к воротам Парчмана, Адам обнаружил у дороги семерых куклуксклановцев в белых балахонах. Трое расхаживали с плакатами вдоль обочины, четверо других устанавливали вместительную бело-голубую палатку. На земле тут и там лежали алюминиевые стойки и веревки, возле пластиковых стульев высились картонные коробки с бутылками пива. Похоже, эти люди собирались провести здесь не один день.
Остановив машину у ворот, Адам минут двадцать наблюдал за их действиями. Вот, значит, с кем связали его узы родства. Вот в чьих рядах числились предки его деда. Интересно, нет ли среди членов Клана тех, что мелькали в кадрах переписанной на видеокассету старой кинохроники? Может, он увидит знакомое лицо?
Холл распахнул дверцу и медленно двинулся в сторону палатки. Возле коробок он остановился. Плакаты в руках троицы требовали свободы для политического узника Сэма Кэйхолла. "Казните настоящих преступников! Верните нам Сэма!" - кричали броские надписи. "Почему я не испытываю к ним никакой симпатии?" - подумал Адам.
- Что нужно? - обратился к нему с вопросом один из троицы. Шестеро других внимательно прислушивались к разговору.
- По правде говоря, не знаю.
- Чего тогда вылупился?
- Нельзя?
Куклуксклановцы взяли Адама в кольцо. Балахоны их были абсолютно одинаковыми, из белоснежного нейлона, с нашитыми на груди и спине красными крестами. Утром, в девять часов, все эти люди уже исходили потом.
- Кто ты такой, черт побери?
- Внук Сэма.
Враждебность в глазах семерки сменилась чем-то похожим на сочувствие.
- Значит, ты на нашей стороне, - с облегчением сказал первый.
- Нет. Я не с вами.
- Ну да, он же заодно со сворой этих евреев из Чикаго, - пояснил кто-то у Адама за спиной.
- А вы что здесь делаете? - поинтересовался Адам.
- Хотим спасти Сэма. У тебя-то, судя по всему, не выходит.
- Он попал сюда из-за вас.
Молодой парень с красным, покрытым бисеринками пота лицом сделал шаг вперед:
- Наоборот. Это мы попали сюда из-за него. Когда Сэм расправился с теми вонючими иудеями, меня и на свете еще не было. Здесь мы для того, чтобы выразить протест. Сэма осудили политики.
- Если бы не Клан, дед был бы сейчас на свободе. А где же ваши капюшоны? Мне всегда казалось, что вы предпочитаете скрывать лица.
Семерка молчала. Что делать? Как-никак перед ними внук Сэма Кэйхолла, их кумира. В конце концов, этот адвокатишка пытался сохранить ему жизнь.
- Думаю, вам лучше уехать, Сэму вы здесь не нужны.
- Да пошел-ка ты! - презрительно бросил краснорожий.
- Очень убедительно. И все-таки убирайтесь. Мертвый Сэм значит для вас куда больше, чем живой. Дайте ему умереть с миром и получите великолепного мученика.
- Мы не сделаем отсюда ни шагу.
- Даже если вас попросит сам Сэм?
- Даже в этом случае. - Парень оглянулся на товарищей. - Мы устроим тут хорошую заварушку.
- Понятно. И попадете в газеты. Вот что вам нужно, так? Клоуны в идиотских костюмах всегда привлекают внимание толпы.
Метрах в двадцати за спиной Адама захлопали дверцы автомобиля. Повернув голову, он увидел на стоянке у ворот двух репортеров. В руке одного был фотоаппарат, другой доставал из сумки видеокамеру.
- Ну, давайте же, парни! Улыбайтесь! Ловите момент!
- Уноси ноги! - угрожающе процедил краснорожий. Адам повернулся и зашагал к "саабу". Репортер с видеокамерой бросился ему наперерез:
- Мистер Адам Холл? Адвокат Сэма?
- Да, - не останавливаясь, бросил Адам.
- У меня всего два вопроса.
- А у меня ни одного ответа. Но вон те молодые люди сгорают от желания пообщаться.
Он рванул на себя дверцу машины, сел за руль, повернул ключ зажигания. Охранница у ворот прикрепила к ветровому стеклу "сааба" карточку с номером, и через минуту Адам въехал на территорию тюрьмы.
***
На пороге Семнадцатого блока его, как всегда, обыскали.
- Что там? - спросил Пакер, указывая на пластиковый автомобильный холодильник, который Адам держал в левой руке.
- Эскимо, сержант. Не желаете порцию?
- Я взгляну, если вы не против.
Он приподнял крышку. Пересыпанные кубиками льда, в холодильнике лежали шесть брикетиков мороженого. Пакер опустил крышку и махнул рукой в сторону "гостиной":
- С сегодняшнего дня ваши встречи будут проходить здесь. Они оба ступили в комнату.
- Почему?
Адам осмотрелся: металлический стол, три стула, телефон и кондиционер.
- Таков порядок. Накануне Большого дня администрация допускает некоторое послабление режима. Тут осужденный принимает гостей, временной лимит для него уже не существует.
- Какая забота!..
Положив кейс на стол, Адам снял трубку телефона. Пакер отправился за Сэмом.
Любезная дама из канцелярии суда в Джексоне известила Адама, что Верховный суд штата Миссисипи буквально четверть часа назад отклонил протест мистера Холла по поводу патологических изменений в психике его клиента.
- Я этого ожидал. Будьте добры направить копии решения суда факсом в мой офис в Мемфисе, а также мистеру Лукасу Манну в Парчман.
Затем он позвонил Дарлен:
- Срочно вышли новую петицию в федеральный суд, ее копии - в апелляционный и Верховный суд страны на имя Ричарда Олэндера.
Связавшись по телефону с Олэндером, Адам поставил его в известность об отосланной бумаге и узнал, что Верховный суд США отказался удовлетворить жалобу на неконституционность казни в газовой камере.
Дверь распахнулась, и в "гостиную" вошел Сэм. Руки его были свободны. После обмена приветствиями он опустился на стул и, вместо того чтобы закурить сигарету, достал из сумки-холодильника эскимо.
- Верховный суд ответил отказом, - прошептал Адам, не отводя от уха телефонной трубки.
Сэм мягко улыбнулся и начал перебирать принесенные с собой конверты.
- В суде штата тоже ничего не вышло. - Адам нажал на рычаг и принялся набирать другой номер. - Иного я и не ждал. Сейчас моя секретарша шлет факс федеральному суду.
Трубку на противоположном конце провода сняли, и клерк апелляционного суда в Новом Орлеане сообщил, что жалоба на неквалифицированные действия предыдущего защитника пока не рассматривалась.
- Не самое удачное начало дня, - вынужден был признать Адам.
- Из Джексона утром в программе новостей заявили, будто я обратился к губернатору с просьбой о помиловании. Врут, подлецы. Так поступить ты не мог.
- Спокойно, Сэм. Это обычная рутина.
- В заднице я видел твою рутину. Мне казалось, мы обо всем договорились. А Макаллистер с экрана распространялся о том, какую боль причинит ему предстоящее слушание. Я же предупреждал тебя, Адам.
- В данную минуту Макаллистер - наименьшее из зол, Сэм. Просьба о помиловании - чистой воды формальность. Мы не обязаны присутствовать на слушании.
Кэйхолл удрученно кивнул. Злости он не испытывал, по сути, ему было глубоко безразлично, что еще предпринял его адвокат. Какая теперь разница? Желание поскандалить было сейчас лишь данью принципам, не более. Неделю назад Сэм устроил бы Адаму настоящий скандал.
- Сегодня ночью они тренировались. Придушили в газовке, по-видимому, крысу. Если судить по их довольным голосам, тренировка закончилась успешно. Мерзавцы. Надо же - генеральная репетиция.
- Мне искренне жаль, Сэм.
- Знаешь, чем пахнет цианид?
- Нет.
- Корицей. Запах чувствовался даже у нас - эти придурки позабыли закрыть в коридоре окна.
Адаму было трудно понять, фантазии это или горькая правда. Камера после экзекуции подвергалась тщательной вентиляции, и газ никак не мог попасть в соседний отсек. Похоже, Сэм наслушался историй, которые в ходу у охранников. Тюремный фольклор.
Сидя на краешке стола, Адам не сводил глаз с жалкого старика, с его тонких, как спички, рук и сальных волос. Грех, великий грех убивать это беспомощное существо. После совершенного дедом преступления миновали годы, в душе он давно и не один раз умер. Что даст обществу его казнь?
- Мне очень жаль, Сэм. Прости, но есть вопросы, которые необходимо обсудить.
- Сегодня у ворот опять торчали люди из Клана? Вчера я видел их по телевизору.
- С полчаса назад мне попались на глаза семеро, во всей красе, только без капюшонов.
- Когда-то я тоже носил белый балахон. - В тоне Кэйхолла прозвучала нотка гордости. Так боевой ветеран рассказывает новобранцам о своих подвигах.
- Знаю. Именно поэтому ты оказался на Скамье и считаешь сейчас немногие оставшиеся часы. Этих фанатиков тебе следовало бы ненавидеть.
- Ненависти к ним у меня нет. Равно как и у них нет права находиться здесь. Они меня бросили. За решетку меня засадил Доган, а ведь, давая на суде показания, он являлся великим магом штата Миссисипи. Даже адвокатам моим Клан не заплатил ни цента.
Чего ты ожидал от кучки головорезов? Верности? Преданности?
- Но я-то был им предан.
- А в результате? Ты должен заявить, что не считаешь себя больше членом Клана. Потребуй, чтобы они убрались отсюда.
Сэм аккуратно положил стопку конвертов на соседний стул.
- Я сделал это за тебя, - сказал Адам.
- Когда?
- Тридцать минут назад. Обменялся парой слов с их главарем. Им плевать на твою жизнь, Сэм. Казнь дает им возможность погреться в лучах твоей славы. Они намерены превратить тебя в свое знамя, в факел, который будет гореть долгие годы. С твоим именем на устах они примутся жечь кресты, организуют паломничество к твоей могиле. Ты нужен им мертвым, Сэм.
- У вас вышла разборка? - заинтересовался Кэйхолл.
- Так, по мелочи. Ты решил что-нибудь насчет Кармен? Ей необходимо время на сборы.
Сэм глубоко вдохнул, с шумом выдохнул.
- Я бы очень хотел посмотреть на нее. Только предупреди девочку, пусть не пугается меня.
- Выглядишь ты прекрасно.
- Господи Всеблагий, благодарю. А Ли? - Что Ли?
- Как у нее дела? Понимаешь, ведь нам приносят газеты. Ее имя упоминалось в воскресенье, а потом и во вторник, что-то вроде "пьяной леди за рулем". Надеюсь, она не в тюрьме?
- Нет. В клинике. - Фраза прозвучала так, будто Адам точно знал, в какой именно клинике находится тетя.
- Она может прийти?
- Ты этого хочешь?
- Наверное, да. Скажем, в понедельник. Там видно будет.
- Хорошо. - "Где, - подумал Адам, - разыскать ее?" - В выходные обязательно переговорю с ней.
Сэм протянул ему незапечатанный конверт:
- Передай администрации. Список посетителей. Можешь посмотреть.
Адам вытащил из конверта лист бумаги. Всего четыре имени: его собственное, Ли Фелпс Бут, Кармен Холл и Донни Кэйхолл.
- Немного.
- У меня уйма родственников, только видеть их не желаю. За девять с половиной лет ни один не дал о себе знать. Будь я проклят, если позволю теперь хоть кому-то явиться сюда. Пусть приберегут слезы до похорон.
- Газетные репортеры и тележурналисты осаждают меня просьбами устроить с тобой интервью.
- К дьяволу!
- Так я им и сказал. Правда, есть один человек, Уэндалл Шерман, автор пяти или шести книг, довольно известный писатель. Сам я его шедевров не читал, но отзываются о нем неплохо. Вчера он звонил мне, просил разрешения прийти сюда, чтобы записать с твоих слов историю твоей жизни. Произвел на меня впечатление прямого и честного человека. Он уже вылетел в Мемфис - так, на всякий случай, если ты согласишься.
- Зачем ему понадобилась история моей жизни?
- Шерман думает написать книгу.
- Душещипательный роман?
- Сомневаюсь. Он готов заплатить за беседу пятьдесят тысяч наличными плюс какой-то процент с гонорара.
- Поразительная щедрость. Пятьдесят тысяч долларов за пару дней до смерти. Что мне с ними делать?
- Я просто передал тебе его предложение.
- Что ж, окажи любезность, скажи ему, пусть убирается к черту. Предложение меня не заинтересовало.
- Понял.
- Составишь завтра же контракт, по которому все права на свое жизнеописание я передаю только и исключительно тебе. После моей смерти можешь делать с ним что хочешь.
- Было бы разумно записать твой рассказ на пленку.
- Ты имеешь в виду...
- Диктофон. В следующий раз принесу крохотный аппарат с кассетами, будешь в него наговаривать.
- Какая тоска. - Сэм облизнул палочку эскимо и швырнул ее в корзинку для бумаг.
- Зависит от того, как на это посмотреть. События развиваются довольно стремительно.
- Ты прав. Скучная и никчемная жизнь, зато сенсационный финал.
- Может выйти настоящий бестселлер.
- Хорошо, я подумаю.
Сэм резко поднялся, сбросил резиновые тапочки и, подсчитывая шаги, стал расхаживать по "гостиной".
- Тринадцать на шестнадцать с половиной, - негромко пробормотал он, затягиваясь сигаретой.
Адам писал что-то в блокноте, усилием воли заставив себя не обращать внимания на мечущуюся между стенами фигуру в красном. Наконец Кэйхолл остановился.
- Хочу попросить тебя об одолжении. - Голос его звучал хрипло.
- Слушаю.
Сэм опустился на стул, взял из стопки верхний конверт и протянул Адаму лицевой стороной вниз.
- Доставь письмецо.
- Кому?
- Куинсу Линкольну.
Положив конверт на стол, Адам бросил в сторону деда внимательный взгляд. Глаза Кэйхолла были устремлены куда-то под потолок.
- Писанина отняла у меня почти неделю, но обдумывал ее я сорок лет.
- Что в письме? - раздельно спросил Адам.
- Просьба о прощении. Слишком долго нес я груз вины, Адам. Джо Линкольн был порядочным человеком и добрым отцом семейства. Я потерял голову и убил его без всякой причины. Еще до выстрела я понял, что расплата окажется неминуемой. Сколько лет меня мучило чувство раскаяния! А сейчас мне осталось лишь попросить у них прощения.
- Для Линкольнов это очень много значит.
- Может быть. Во всяком случае, надеюсь, я поступаю по-христиански. Хочется хотя бы перед смертью ощутить себя пусть грешным, но христианином.
- И где же мне искать Куинса?
- Хороший вопрос. От брата я слышал, что Линкольны по-прежнему обитают в округе Форд. Руби, вдова Джо, должно быть, еще жива. Боюсь, тебе придется отправиться в Клэнтон и навести справки на месте. Шериф там из афроамериканцев, с него бы я и начал. Соплеменников своих он наверняка знает наперечет.
- Допустим, я разыщу Куинса. И что?
- Объяснишь ему, кто ты. Отдашь письмо. Скажешь, дед просил перед смертью простить его. Справишься?
- Думаю, да. Не знаю только когда.
- Дождись, пока меня не станет. Потом у тебя появится достаточно времени.
Сэм взял из стопки еще два конверта, подал Адаму, встал со стула и медленно прошелся по комнате. На одном конверте был адрес Рут Крамер, на другом Адам прочел имя Эллиота Крамера.
- Передашь Крамерам. Но только после казни.
- Почему?
- Чтобы мотивы мои остались чистыми. Пусть не думают, будто за час до смерти я хочу возбудить в них сочувствие.
Адам положил оба конверта рядом с первым. Три послания, три мертвых тела. Сколько еще писем напишет Сэм за субботу и воскресенье? Сколько всего было жертв?
- Ты уверен, что казнь неизбежна, Сэм?
У двери комнаты Кэйхолл остановился, повернул голову:
- Счет не в нашу пользу. Я просто готовлюсь.
- Но возможность пока остается.
- Конечно, конечно. И все-таки я хочу быть готовым. Я причинил много зла людям, Адам, но раньше как-то не задумывался об этом. Когда человек подходит к краю пропасти, ему самое время оглянуться на содеянное.
Адам сунул конверты в кейс.
- Будут и другие, Сэм? Кэйхолл опустил голову.
- Пока это все.
***
Вышедший в пятницу утренний выпуск городской газеты Джексона на первой странице поместил сообщение о том, что Сэм Кэйхолл обратился к губернатору с просьбой о помиловании. Под выразительным снимком Дэвида Макаллистера и невзрачной фотографией осужденного шел пространный комментарий Моны Старк: оказывается, губернатор погружен в мучительные раздумья.
Будучи истинным слугой народа, стойким защитником интересов населения штата, сразу после вступления в должность Макаллистер организовал у себя в офисе горячую телефонную линию. Выписанный крупными цифрами на стене едва ли не каждого дома номер призывал граждан без стеснения длиться своими проблемами. Свяжись с губернатором! Бесплатно. Он выслушает. У нас демократия.
Операторы в резиденции и офисе дежурили круглосуточно.
Как человек, которым движут амбиции, а не сила духа, Макаллистер раз в день изучал сводку поступивших звонков. По складу характера он принадлежал не к лидерам, не к ведущим - к ведомым. Он не жалел денег на разного рода опросы, обобщал суть наиболее типичных вопросов, а затем, пользуясь умеренно-пышной фразеологией, разъяснял людям, что к чему.
Именно такого поведения ожидали от него Гарнер Гудмэн и Адам. Больше всего на свете Дэвид Макаллистер любил рисовать перед избирателями обольстительную перспективу. Накануне выборов его интересовали лишь голоса потенциальных сторонников. Вместе с Гудмэном Адам решил предоставить губернатору столь необходимую ему информацию.
Прочитав за утренним кофе газету, Гарнер тут же принялся звонить профессору Глассу и Гетсу Кэрри. К восьми часам в арендованном Гудмэном офисе уже сидели трое студентов, горящих желанием заняться анализом складывающейся ситуации.
Гарнер объяснил им задачу, не забыв подчеркнуть важность соблюдения абсолютной секретности. "Мы не нарушаем никаких законов, - сказал он, - мы всего лишь манипулируем общественным мнением". Каждый студент получил по сотовому телефону и подшивке отобранных и ксерокопированных Гудмэном телефонных номеров, что принадлежали жителям штата Миссисипи. Обещанное щедрое вознаграждение помогло аналитикам побороть некоторую нерешительность. Алгоритм действий Гарнер задал группе собственным примером. Для этого ему потребовалось набрать номер.
- Горячая линия, - прозвучал в трубке приятный женский голос.
- Доброе утро. Я по поводу сегодняшней статьи в городской газете. В ней идет речь о Сэме Кэйхолле, - мастерски подражая тягучему южному говору, прогудел Гудмэн.
Студенты обменялись одобрительными улыбками.
- Ваше имя?
- Нед Ланкастер из Билокси, штат Миссисипи. - Указательный палец Гарнера двигался по строке списка телефонных номеров. - На последних выборах я голосовал за губернатора. По мне, так другой нам не нужен.
- И как же вы относитесь к Сэму Кэйхоллу?
- Не думаю, что его следует казнить. Сэм уже старик, он немало перенес. Наверное, губернатору следует проявить милосердие. Пусть Кэйхолл мирно окончит свои дни там, в Парчмане.
- О'кей. Губернатор обязательно узнает о вашем звонке.
- Спасибо.
Выключив телефон, Гудмэн отвесил аудитории учтивый поклон.
- Согласитесь, ничего трудного. Итак, приступили! Первым решился рыжеволосый парень:
- Алло, это Лестер Кросби из Буда, Миссисипи. Хочу сказать пару слов о казни Сэма Кэйхолла. Да, мэм. Мой номер? 555-90-84. Да-да, Буд, округ Франклин. Вы правы. Так вот, по-моему, Сэм Кэйхолл не должен умереть в газовой камере. Я против. Думаю, губернатор найдет в себе мужество отменить казнь. Да, мэм. Благодарю вас.
Парень вопросительно посмотрел на Гарнера, который уже набирал новый номер.
Следующей стала яркая блондинка. Родом девушка была из сельской местности, в ее мягком голоске звучало совершенно естественное простодушие:
- Алло? Резиденция губернатора? Замечательно. Меня зовут Сьюзен Варне, я из Декатура, Миссисипи. В сегодняшней газете я прочитала про Сэма Кэйхолла. Да, вы не ошиблись. Но он же совсем старенький, через пару лет ему все равно умирать. Неужели от его казни кто-то выиграет? Дайте Сэму уйти с миром. Что? Да, я полагаю, губернатор должен простить его. Я голосовала за Дэйва Макаллистера и считаю, что он на своем месте. Спасибо.
Блондинку сменил чернокожий юноша:
- Рой Дженкинс, Вест-Пойнт. Афроамериканец. Я не разделяю взглядов мистера Сэма Кэйхолла и вообще Ку-клукс-клана, но процедура казни вызывает у меня еще большее отвращение. У властей нет права решать, кто заслуживает жизни, кто - смерти.
Механизм маркетингового анализа заработал как часы. Звонки следовали один за другим, из самых неожиданных уголков. Каждый абонент, руководствуясь собственной логикой, обосновывал необходимость предотвратить узаконенное убийство. Студенты становились все более изобретательными. Временами линия оказывалась занята, и, вслушиваясь в короткие гудки, они с удовлетворением переглядывались. Гарнер Гудмэн, раскрывший в себе дар незаурядного имитатора, играл роль объездившего всю страну активиста движения за отмену смертной казни.
Внезапно ему пришла в голову мысль: а не захочет ли Макаллистер, в своей параноидальной недоверчивости, узнать, откуда в действительности поступают звонки? Но нет, для этого операторам просто не хватит времени.
Времени сидевшим у телефонов сотрудникам аппарата губернатора и вправду не хватало. На другом конце города отменивший свои лекции Джон Брайан Гласе безостановочно нажимал кнопки сотового телефона. Тем же были заняты Гете Кэрри и двое его помощников.
***
К полудню Адам спешно вернулся в Мемфис. В офисе на третьем этаже "Бринкли-Плаза" Дарлен добросовестно пыталась навести на его рабочем столе порядок.
- Здесь решения судов - Верховного и местного. - Она указала на пачку бумаг возле компьютера. - Вот текст петиции федеральному суду. Факсом я разослала все копии.
Адам снял пиджак, швырнул на спинку кресла, обвел взглядом наклеенные на стойку металлического стеллажа желтые квадратики с фамилиями звонивших в его отсутствие людей.
- Кому я был нужен?
- Репортерам, писателям, каким-то полудуркам и юристам, которые предлагали помощь. Из Джексона позвонил некто Гудмэн, по его словам, анализ общественного мнения в разгаре. Просил не беспокоиться. У вас остается время на изучение данных?
- Ответа ты не услышишь. Апелляционный суд молчит?
- Да.
С силой выдохнув, он опустился в кресло.
- Обедать будете? - спросила Дарлен.
- Принеси, пожалуйста, сандвич. Сможешь поработать в субботу и воскресенье?
- Конечно.
- Нужно, чтобы кто-то сидел у факса и телефона. Прости.
- Мне это не трудно. Пойду за сандвичем. Секретарша вышла в коридор и плотно притворила дверь.
Адам снял телефонную трубку, набрал номер тетки. Особняк не отвечал. Тогда он позвонил в Оберн-Хаус, однако и там о Ли никто не слышал. Мистер Фелпс Бут, как сказал банковский клерк, проводит важное совещание. Связавшись с Кармен, Адам предложил ей не позднее воскресенья вылететь в Мемфис.
Говорить с кем-либо еще не имело смысла.
***
Ровно в час пополудни Мона Старк пригласила в приемную Дэвида Макаллистера толпу журналистов. Губернатор, сообщила она, после длительных размышлений назначил слушание по вопросу о помиловании Сэма Кэйхолла на понедельник, в десять часов утра. После того как будут высказаны доводы сторон, его честь примет окончательное решение. Губернатор сделает то, что диктует ему совесть, подчеркнула Мона.