Geum.ru

Б. А. Рыбаков язычеств о древ h ихславя h москва 1981 Издательство "Hаyка" Книга

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   ...   39   40   41   42   43   44   45   46   ...   67

пантеоне.

Мы можем теперь убрать вопросительные знаки в таблице

языческих празднеств и вписать в нее имя Макоши -- богини

плодородия, воды, покровительницы женских работ и девичьей судьбы,

образ которой был запечатлен на главной, лицевой грани Збручского

идола, а празднества в ее честь проводились еженедельно, ежемесячно

и особенно в осеннюю пору -- на рубеже лета и зимы.


ЛАДА


Из женских божеств славянского мира нам осталось рассмотреть

загадочных рожаниц, упоминаемых почти в каждом древнерусском

поучении против язычества, и Ладу, широко известную в славянском

фольклоре и упоминаемую в польских источниках уже в XV в.

Для удобства рассмотрения первоначально надлежит остановиться

на материалах, связанных с Ладой, так как рожаницы всегда

упоминаются совместно с мужским божеством Родом, и поэтому

"родо-рожаничный" комплекс следует разобрать в самом конце, после

ознакомления со всеми женскими и мужскими божествами.

Ученые, исследующие славянскую мифологию, нередко задают

вопрос: была ли у славян богиня Лада? В решении этой загадки обилие

исторических и фольклорных материалов столкнулось с

рассудительностью ученых.

С одной стороны, мы располагаем данными о широчайшем

распространении имени Лады в фольклоре всех славянских (и даже

некоторых балтских) народов и сведениями историков начиная с XV в.,

а, с другой стороны, целый ряд крупных исследователей конца XIX --

начала XX в. выразил категорическое сомнение в существовании такой

богини.

Литература о Ладе велика и крайне противоречива. Точки зрения

высказывались прямо противоположные.

В 1884 г. А. С. Фаминцын подвел итоги обширному кругу

этнографических материалов всех славянских стран, связанных с Ладой

95. Фаминцын считал, что Лада -- богиня брака и веселья, славянская

Bona Dea, связанная с весенними и свадебными обрядами. Если бы он на

этом и остановился, то, возможно, последующих споров было бы меньше,

так как это положение прочно базировалось на источниках, чего нельзя

сказать о другом его тезисе. Фаминцын полагал, что, кроме богини

Лады, существовал еще бог Лад (или Ладо), которого он отождествлял,

с одной стороны, со славянским Ярилом (?), а с другой -- с Аполлоном

Соранским 96. Источником его ошибки явилось то, что звательный падеж

от имени богини "Ладо" он принял за имя мужского божества (от имени

"Ладъ" апеллятив был бы "Ладе"), и некоторые фольклорные материалы,

в которых женский род заменялся мужским лишь в силу утраты

первоначального смысла, Фаминцын истолковал в пользу существования

бога Лада. Впрочем, автор сам не был особенно уверен в существовании

мужской ипостаси и в свой окончательный список славянских божеств он

включил только богиню Ладу 97, но путаница в его труде вызвала

неблагоприятное отношение ко всем его построениям в целом.

----------------------------------

95 Фаминцын А. С. Божества древних славян. СПб., 1884, с.

254-274. Обзором Фаминцына широко воспользовался Л. Нидерле в своих

"Старожитностях" (с. 170 -- 176).

96 Фаминцын А. С. Божества древних славян, с. 266, 274.

97 Фаминцын А. С. Божества древних славян, с. 304.


Продолжая исследовать весеннюю обрядность, Фаминцын в 1895 г.

высказал интересную мысль о сходстве весенних и летних (купальских)

обрядов с античным мифом о Деметре и Персефоне, что вскоре было

значительно подробнее и на более широком материале показано Д.

Фрэзером в его "Золотой ветви" 98.

----------------------------------

98 Фаминцын А. С. Богиня весны и смерти...


Резко выступил против таких построений Е. В. Аничков,

исходивший из отрицания связи обряда с мифом и из недоверия к

фольклорному материалу. Считая, что в фольклоре многое уже прикрыто

идеей христианского бога, он писал: "Приподнять это церковное

наслоение и заглянуть в далекое прошлое дохристианской старины

только на основании этих ничтожных намеков поэтому нечего и думать"

99. Такой пессимистический скептицизм привел Аничкова к тому, что,

дважды упомянув слово "обряд" в заглавии своей книги, он по существу

обошел эту важную тему молчанием, не раскрыв, как это ни странно,

аграрной сущности весенней обрядности.

----------------------------------

99 Аничков Е. В. Весенняя обрядовая песня на Западе и у

славян. От обряда к песне. СПб., 1903, ч. I, с. 119.


К статье Фаминцына Аничков отнесся весьма пренебрежительно:

"К такому методу (методу установления связи между древним мифом и

этнографическим обрядом. -- Б. Р.) достаточно приложить немного

фантазии и тогда по старой канве античных рассказов о богах можно

развести какие угодно мифологические узоры" 100. А по поводу

интересующей нас Лады Аничков высказался очень категорично:

"...славянский Олимп не играет никакой роли в исследовании народной

обрядности. Не говоря уже о богине Весны, о разных Лелях, Ладах,

Живах и пр., которые прямо были измышлены и никогда не существовали,

даже такое божество, как Ярило, в существовании которого,

по-видимому, нельзя усомниться, не должно вовсе останавливать на

себе наше внимание" 101.

----------------------------------

100 Аничков Е. В. Весенняя обрядовая песня..., ч. I, с. 111-112.

101 Аничков Е. В. Весенняя обрядовая песня..., ч. I, с. 40.


Выдвинутый Аничковым тезис о полном отрыве народной

обрядности от языческой мифологии противоречит как фактическому

материалу, так и общепринятой методике изучения религиозных форм.

Польский славист А. Брюкнер в ряде работ высказался против

признания Лады древнеславянской богиней, так как, по его мнению,

"Ой, Ладо" или "Лада, лель-люли" являются всего-навсего

бессмысленным припевом 102. Появление имени Лады в средневековых

источниках объяснялось тем, что ксендзы-иноземцы, плохо понимавшие

славянскую речь, будто бы сделали из бессмысленного припева особую

богиню 103.

----------------------------------

102 Bruckner A. Mitologia polska. -- In: Encyklopedii

Polskij. Krakow, 1918, c. 158 -- 160.

103 Urbanczyk Stanislaw. Religia poganskich slowian. Krakow,

1947, s. 79. Урбанчик целиком повторяет аргументы Брюкнера.


Имея дело с песенными рефренами, всегда необходимо было бы

помнить об античном пеане, который был и гимном-молитвой, и именем

божества. В самом гипертрофированном виде "теория припева" выступает

у Н. М. Гальковского: "Доказано, -- пишет автор, -- что божества

Лада не существует... это -- измышление наших книжников позднейшего

времени". "Откуда взялись новые боги Лада, Лель? Полагаем, что

вследствие недоразумения. Лада, лель-люли -- это припевы песен...

припев в форме ай-люли мог возникнуть вследствие искажения

богослужебного слова аллилуйя" 104.

----------------------------------

l04 Гальковский Н. М. Борьба христианства..., т. I, с. 35; т.

II, с. 295.


Конечно, если исследователь имеет дело со случайным единичным

упоминанием того или иного имени или неясного слова, то лучше

воздержаться от далеко идущих выводов, но если перед нами находится

устойчивый широко распространенный материал, уходящий в глубину на

несколько столетий, то мы не имеем права уклоняться от его анализа

даже в том случае, если это кажущийся нам простым песенный рефрен.

В связи с таким резким противостоянием защитников Лады и ее

отрицателей нам надлежит внимательно рассмотреть все материалы об

этом загадочном персонаже славянского фольклора: во-первых, все то,

что относится к песенному припеву; во-вторых, следует выяснить

географическое распространение имени Лады в славянских землях;

в-третьих, -- все ранние упоминания Лады в письменных источниках;

в-четвертых, -- тематику песен, упоминающих Ладу; в-пятых, --

календарное приурочение этих песен. Только после такого

систематического разбора можно будет делать те или иные выводы и

привлекать дополнительные данные.

Упоминания Лады в обрядовых песнях обычно носят характер

апеллятива, обращения. Поэтому наряду с именительным падежом "Лада"

встречается часто и звательный падеж "Ладо" 105. Решающими являются

песни, в которых есть прямое обращение к Ладе как к высшему

существу, дублирующие подобные песни, но с обращением к богу или

богородице:


Благослови, боже, Благослови, мати,

благослови, мати, Ой, мати, Лада, мати.

Весну закликати, Весну закликати!..106.

Зиму провожати!

Зимочка в возочку,

Летечко в човночку...


----------------------------------

105 Звательный падеж есть и в тех примерах, которые приводит

Е. В. Аничков, например, на с. 145 и 201 ("Весенняя обрядовая

песня...").

106 Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян..., т. I, с.

228.


К таким же апеллятивным песням-молитвам относится хорватская

песня (конца XVIII в.) во время летнего солнцестояния:


Lepi Ive terga roze Красивый Иван рвет розы

Tebi, Lado, sweti boze. Тебе, Ладо, святое божество.

Lado! Sluiaj nas, Lado! Ладо! Слушай нас, Ладо!

Pewke, Lado, pewomo ti, Песни, Лада, поем мы тебе,

Sedca nase wklaniamo ti. Сердца наши склоняем к тебе.

Lado! Slusaj nas, Lado! Ладо! Слушай нас, Ладо! 107


----------------------------------

107 Фаминцын А. С. Божества древних славян, с. 256.


Здесь мы видим не только звательный падеж, но и прямое

обращение к святой богине Ладе.

Известна еще одна сербохорватская весенне-летняя

песня-молитва о дожде, где Ладу называют высшим божеством:


Molimo se, Lado, Молимся, Лада,

Molimo se visnjem bogu. Молимся вышнему богу.

Oj, Lado, oj! Ой, Лада, ой!

Da popuhne, Lado, Да подует, Лада,

Da popuhne tihi vjatar, Да подует тихий ветер,

Oj, Lado, oj! Ой, Лада, ой!

Da udari, Lado, Да ударит, Лада,

Da udari rodna kisa. Да ударит урожайный дождь,

Oj, Lado, oj! Ой, Лада, ой! 108


----------------------------------

108 Фаминцын А. С. Божества древних славян, с. 152.


Все песнопение о дожде пронизано именем Лады, но рядом с ней

(вслед за ней, на втором месте) появился и "вышний бог" из

христианской фразеологии. Фаминцын приводит данные о том, что "в

Болгарии взывают к богине Ладе" и что, по сведениям Нарбута, в Литве

"Ладу почитают великой богиней" 109. Приведенные фольклорные примеры

показывают нам, что Лада мыслилась славянскими народами или как

единственное божество, к которому следует обращаться, или как

соседствующее с неясным "вышним богом".


----------------------------------

109 Фаминцын А. С. Божества древних славян, с. 257.


Не удивительно, что признание Лады богиней мы находим только

в ранних записях, сделанных в XVIII или в первой половине XIX в.,

так как во второй половине XIX столетия старые языческие обряды и их

терминология стали исчезать с большой быстротой во всем славянском

крестьянском мире. Собственное имя богини стало превращаться

действительно в припев, отделившись от христианского бога:


Благослови, троица богородица,

Нам в лес пойти,

Нам венки завивать!

Ай, Дидо, ай, Ладо! 110


----------------------------------

110 Аничков Е. В. Весенняя обрядовая песня..., ч. I, с. 145.


Здесь соединились обращения к церковному и к языческому

персонажам; языческое вынесено в конец просьбы, но зато повторяется

после каждых двух коротких фраз. История превращения апеллятива в

песенный припев протекала на глазах у исследователей и должна была

бы предостеречь их от пользования только ее последними звеньями, но

они предпочли фигуру умолчания.

Весьма существенным обстоятельством при разборе аргументов за

и против Лады является степень распространенности ее имени в разных

славянских землях. Чем уже ареал, тем труднее обосновать исконную

древность верований. Однако для Лады так вопрос не стоит. Лада

известна фольклору всех славянских народов: полякам, словакам,

словенцам, сербам, хорватам, далматинцам, болгарам, русским,

украинцам, белорусам.

А за пределами славянского мира имя Лады известно и

балтийским народам -- латышам и литовцам 111. Один этот

географический перечень, охватывающий всю балто-славянскую группу,

говорит о глубокой архаике загадочной Лады. Имя ее известно от

Адриатического моря до Камы и от Балкан до Балтийского моря. Никаких

препятствий к признанию праславянской древности Лады нет.

----------------------------------

111 Афанасьев А. И. Поэтические воззрения славян... т. I, с.

227 -- 229; Фаминцын А. С. Божества древних славян; Потебня А. А.

Объяснения малорусских песен и сродных народных. Варшава, 1883, т.

I, с. 23; Niederle L. Slovanske Starozitnosti, s. 172 -- 173;

Bruckner A. Litwa, s. HI; По свидетельству Стрыйковского (XVI в.),

литовцы приносили Ладе в жертву белого петуха и пели:


Lado, Lado, Lado, Ладо, Ладо, Ладо,

Didis musu Dewie. Великое наше божество.


Пелись такие песни с 25 мая по 25 июня. См.: Фаминцын А. С.

Божества древних славян, с. 256.

Обратимся теперь к наиболее старым письменным источникам,

упоминающим Ладу. Таковыми являются польские церковные запрещения

языческих обрядов, относящиеся к первой четверти XV в. Они

опубишкованы Станиславом Урбанчиком.


Начало XV в.: "Поляки еще и посейчас около зеленых святок

чествуют своих божков: Alado, Gardzyna, lesse... Этим божкам плохие

христиане оказывают большую честь, чем богу: девушки целый год не

ходят в костел молиться истинному богу, тогда как на чествование

этих своих божков они привыкли приходить". 1423 г. (Ченстоховская

рукопись Яна из Михочина): "...наши старики, старухи и девушки не

молятся о том, чтобы стать достойными восприятия святого духа, но в

эти три дня, когда надлежало бы предаваться размышлениям (троицын

день, духов день...), сходятся старухи, женщины и девушки, но не в

храм, не на молитву, а на пляски; не к богу взывать, но к дьяволу:

Issaya, Lado, Hely, laya. Если таковые не покаются, то пойдут вместе

с lassa, Lado на вечные муки". 1420-е годы: "Запрещаем также пляски

и песни, в которых называются имена идолов: Lado, Ileli, lassa, Tya,

проводимые во время зеленых святок, когда истинно познавшие Христа

должны усердно просить бога, чтобы им по примеру апостолов

воспринять дух святой" 112.

----------------------------------

112 Urbanczyk S. Religia..., s. 8.


В этих документах перед нами раскрывается картина обычного

средневекового двоеверия, хорошо известная по русским поучениям XI

-- XII вв., копировавшимся и в XIV и в XV вв. Напрасно С. Урбанчик

пытается опорочить приводимые им сведения, исходя из того, что раз

поляки приняли христианство в X в., то, следовательно, язычество

должно было немедленно исчезнуть. Свою уверенность в столь быстрой

и окончательной победе католичества он обосновывает довольно

своеобразно: "Что могли поляки знать о богах, смененных христианским

богом еще пять веков тому назад? Разве что столько же, сколько

современные нам неграмотные люди знают о династической политике

Ягеллонов! " П3. Подобное острословие здесь неуместно, так как в

источнике говорится не о том, что было пятьсот лет назад, а о той

современности, которая окружала польских церковников в 1420-е годы.

Обратим внимание на то, что автор источника не повествует, а

запрещает языческие обряды в неделю троицына дня, обращаясь к

подвластной ему пастве своих дней, а не далекого прошлого. С.

Урбанчик не захотел понять этнографического характера приводимых им

запрещений и обличений.

В приводимых источниках мы видим несколько имен: Лада, Лель

(Ilely) и загадочные Iassa (Iesse), Iaya и Туа. Отложим пока

рассмотрение слов, окружающих имя Лады. Слово "Gardzyna" Нидерле

предлагает рассматривать как эпитет Лады -- "Охраняющая" 114.

----------------------------------

113 Urbanczyk S. Religia..., s. 8.

114 Niederle L. Slovanske Starozitnosti, s. 174.


Время выполнения обрядов в честь Лады определяется этими

документами одинаково: зеленые святки -- дни вокруг троицына дня и

духова дня ("cirka Penthecostes"), спустя 50 дней после пасхи.

Характер обрядов не ясен; упоминаются только песни и ритуальные

пляски.

Подобными пережитками языческой обрядности заинтересовались

польские историки XV -- XVI вв., и в духе кватроченто и чинквеченто

они расцветили этнографические материалы своей современности и

сочинили целый Олимп славянских богов, уподобленных римским. Так,

под пером Яна Длугоша Лада-Охранительница превратилась в Марса, а

непонятный Iassa -- в Юпитера 115. Тем же путем шел и Матвей

Меховский, упомянувший, что в честь богов поют "старинные песни Lada

-- Lada, Ileli -- Ileli, Poleli, сопровождая их танцами". Но

Меховский считал, что Лада -- это античная Леда, мать Кастора и

Полидевка 116. "Олимп" Длугоша подвергся достаточной критике в

научной литературе, и я пропущу рассмотрение его мифологических

построений, обратив внимание на источник XVI в., не носящий следов

влияния ни Длугоша, ни Меховского.

----------------------------------

115 Potkanski K. Wiadomosci, Dlugosza о polskiej mitologii.

-- In: Pisma posmiertne. Krakow, 1924, t. II, s. 7 -- 9.

116 Niederle L. Slovanske, Starozitnosti, s. 171.


Речь идет о "Повести о построении бенедиктинского монастыря

на Лысой горе". Монастырь этот увенчивает значительную возвышенность

близ Келец в Польше. Само название "Лысая гора" уже говорит в пользу

древнего ритуального места. В позднейшие христианские времена с

Лысыми горами связывали всегда предания о нечистой силе, о шабашах

ведьм и ведьмаков. Известна Лысая гора под Киевом, Лысая гора близ

днепровских порогов, где было найдено скифское ритуальное навершие,

и др.

По поводу места, на котором был поставлен во второй четверти

XII в. бенедиктинский монастырь, в XVI в. была приведена такая

легенда: "На Лысой горе некогда жила некая Госпожа, о которой

рассказывали, что она будто бы под этой горой победила Александра

Македонского. Она требовала, чтобы ее называли богиней Дианой.

Однако бог ее наказал -- замок был разбит молнией; от него до сих

пор остались груды камней.

На том самом месте был храм трех идолов, которых звали Лада,

Бода и Леля. К ним, к этим идолам, простые люди сходились в первый

день мая возносить им свои мольбы и приносить жертвы.

Тогда (княгиня) Дубравка приказала построить костел и

посвятить его святой троице" 117.

----------------------------------

117 Gassowski lerzy. Osrodek kultu poganskiego na Lysey

Gorze. -- In: Religia poganskich slowian. Kielce, 1968, s. 47.


В XV в. около монастыря существовала ярмарка, где в дни

"зеленых святок" производились игрища с плясками, против которых

выступали монахи-бенедиктинцы. В 1468 г. Казимир Ягеллончик перенес

ярмарку со старой ритуальной горы в иное место.

Археологические обследования открыли на Лысой горе

величественные остатки культового места IX -- X вв.: каменный вал

окружал вершину горы на пространстве 1130 м в длину и 140 м в

ширину. На этом пространстве исследователь предполагает следы

большого количества людей, приходивших сюда несколько раз в год со