Формирование и эволюция связей III интернационала и латиноамериканского коммунистического движения (1918-1929 гг.)
| Вид материала | Диссертация |
- Библиографический указатель «Коммунистического Интернационала» за 1929 год, 1024.13kb.
- В. И. II конгресс коммунистического интернационала, 621.66kb.
- Первый Конгресс Коммунистического Интернационала. (Москва, 2-6 марта 1919 г.). №№ стр, 612.98kb.
- Приветствие Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала компартии Испании, 672.07kb.
- I конгресс коммунистического интернационала, 260.19kb.
- Манифест коммунистического интернационала к пролетариям всего мира, 158.53kb.
- Оао «Кавтрансстрой», 49.19kb.
- Формирование и эволюция политического курса Белого движения в России в 1917-1922, 622.17kb.
- Формирование и эволюция политического курса Белого движения в России в 1917-1922, 622.4kb.
- Урок-узагальнення Тема «Україна в боротьбі за збереження державної незалежності (1918-1921, 69.98kb.
Огромное значение для исследования поставленной проблемы имело обращение к различным архивам. Всего нами было изучено 570 дел, сосредоточенных в 81 описи 28 фондов Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ); Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ); Российского государственного архива экономики (РГАЭ); Музея современной истории России; Центра исследований рабочего и социалистического движения (CEMOS) (Мехико); Гуверовского института войны, революции и мира (Стэнфорд, Калифорния); Исторического архива Секретариата иностранных дел Мексики (AHSRE).
Наибольшее значение имели материалы, находящиеся в РГАСПИ, позволившие исследовать латиноамериканскую левую не только посредством изучения политических деклараций и внутренних организационных перемен, но и путем выяснения ее места в политической и социальной действительности, характера и масштаба влияния Москвы на функционирование коммунистического движения в регионе. Документохранилище формировалось как действующий служебный архив ИККИ, что объясняет отсутствие в нем значительной части документов компартий. В фондах архива хранятся материалы мероприятий Коминтерна и документы более 70 левых организаций. Многие документы, касающиеся латиноамериканских левых, написаны на рабочих языках III Интернационала (немецком, французском, английском). Определённую проблему для исследователей создаёт разбросанность документальных материалов, относящихся к одному сюжету, по различным фондам и описям. Бессистемный подбор материалов в делах делает неизбежным сплошной просмотр документов для выявления нужных данных и уточнения их достоверности. Однако, материалы РГАСПИ позволяют тщательно проанализировать ключевые моменты в истории компартий и нарисовать политические портреты важнейших фигур латиноамериканской левой.
Основной массив документов по теме исследования сосредоточен в фонде 495 (ИККИ). Текущая документация руководящих органов международной компартии (описи 1 и 2 - ИККИ и Малое бюро/Президиум ИККИ) содержит протоколы заседаний с решениями и подготовительными материалами. Их изучение позволяет определить удельный вес латиноамериканских проблем в контексте задач мировой революции, выявить уровень интереса Коминтерна к континенту; проанализировать факторы, влиявшие на эволюцию позиций Москвы по отношению к различным левым организациям, рассмотреть историю создания ряда компартий. Материалы Политического Секретариата ИККИ (опись 3) и Политической Комиссии Политсекретариата ИККИ (опись 4) отражают радикальные изменения в деятельности III Интернационала после ликвидации поста председателя Коминтерна и тенденцию подчинения международной компартии влиянию ВКП(б). При этом даже в начале 1930-х гг. внутри III Интернационала сохранялись разные подходы и возможности для дискуссии. Материалы, отложившиеся в результате деятельности руководящих органов и аппарата Коминтерна, являются документами компаративного плана; их изучение позволяет оценить изменение оценок лидерами III Интернационала перспектив работы в Западном полушарии. При этом документы высших органов ИККИ нередко были серьезными исследованиями, соответствовавшими тогдашнему уровню развития общественных наук.
Материалы заседаний латиноамериканских комиссий сохранены в описях 79 (Латиноамериканский лендер-секретариат ИККИ), 32 (Романский лендер-секретариат). Переписка компартий Латинской Америки с руководством Коминтерна показывает как механическое применение многих схем, так и различия в подходах к направлениям деятельности коммунистов и их союзников (в частности, В.Р.Айя де ла Торре).60 Материалы бесед эмиссаров ИККИ с представителями компартий во время Первой конференции компартий Латинской Америки и документы латиноамериканских делегаций на VI конгрессе Коминтерна помогают осознать действительное соотношение внешних и внутренних факторов, предопределивших левый поворот компартий 1928-1929 гг., резкое изменение их облика и утрату связей с потенциальными партнерами. Анализ переписки руководства III Интернационала (опись 18 - Секретариат ИККИ), документов Панамериканского бюро (опись 1 фонда 521 – личный фонд С.Катаямы), позволяет выяснить, по какому пути руководство всемирной компартии пыталось направить развитие мексиканской секции в 1920-1921 гг. и определить причины неудачи проекта. Отдельные документы Отдела международной связи (опись 19 - Секретариат секретаря ИККИ О.Пятницкого) дают возможность проследить механизм воплощения в жизнь решений руководства Коминтерна, нередко показывая восприятие действительности эмиссарами Москвы.
Небольшим, но емким является фонд 497 (Амстердамское бюро ИККИ), содержащий документы о поездке в Западное полушарие М. Бородина и противоборстве двух мексиканских компартий. Их анализ позволяет выяснить причины, побудившие Коминтерн встать на сторону одной из группировок в конфликте. Здесь же содержатся материалы о создании Коммунистической секции Кубы в 1919 г. В фонде 503 (Южноамериканское бюро ИККИ) сосредоточены протоколы заседаний региональной структуры и отпуски писем, направленных ЮАСКИ в различные страны континента.
Документы личного характера, сосредоточенные в материалах отдела кадров ИККИ, позволяют осуществить более тщательный анализ характера организационных связей между штаб-квартирой всемирной компартии и латиноамериканскими левыми. В то же время имеющаяся информация не носит систематического характера; развернутые автобиографии контрастируют с малоинформативными личными делами. Эти документы отчасти дополняются материалами из личного архива автора: интервью и перепиской с активистами компартий и структур Коминтерна и их родственниками.
Материалы фонда 542, несмотря на их отрывочность, позволяют составить представление о направлениях деятельности Континентального Комитета Всеамериканской Антиимпериалистической Лиги. Переписка секций ВААИЛ с европейским руководством Лиги помогает понять, как антиимпериалистическая деятельность влияла на эволюцию латиноамериканского левого движения. Документы Крестинтерна (фонд 535) содержат важную информацию по истории крестьянских организаций, в первую очередь – в Мексике, характере их отношений с компартиями и организациями, далекими от коммунистов, такими как Национальная Аграристская партия.
Универсальностью обладают материалы документальных коллекций компартий, в частности, КПМ (фонд 495, опись 108): отчёты и переписка представителей Коминтерна, Профинтерна и КИМа, внутренние документы III Интернационала, доклады и письма латиноамериканских коммунистов и документы, характеризующие ситуацию в коммунистическом движении страны. Комплекс документов по истории коммунистического движения Латинской Америки сосредоточен в фонде 515 (КП США), что связано с реализацией концепции Коминтерна о необходимости теснейшего контакта коммунистов обеих Америк. Эти документы позволяют судить о противоречиях между американскими и мексиканскими коммунистами по вопросам организации антиимпериалистического движения.
Имеются серьезные отличия в объеме и принципах формирования фондов различных партий. Так, опись 117 фонда 495 (КП Парагвая) существенно богаче описи 122 (КП Боливии) при том, что эти страны были связаны общими проблемами, а развитие компартий в них было одинаково малоуспешно. Причины различий кроются в более пристальном внимании ИККИ и ЮАСКИ к ПКП из-за «дела Ибарролы» и участия последнего в VI конгрессе. Боливийские коммунисты не имели прямых контактов с ИККИ, и документов КПБ в Москву попадало значительно меньше.
Коллекция документов КПВ (фонд 495, опись 107) позволяет в значительной степени заполнить историографическую лакуну, изучив материалы Венесуэльской Революционной партии. Переписка С. де ла Пласы и Г. Мачадо показывает сложный характер отношений венесуэльских эмигрантов-коммунистов, входивших в ВРП, с Коминтерном в период создания КПВ. Объемное собрание документов КП Аргентины (фонд 495, опись 134) отражает роль партии как основы для функционирования Бюро коммунистической пропаганды для Южной Америки и ЮАСКИ. Документы позволяют развеять миф о партии как «первой секции III Интернационала в Латинской Америке». Обширная переписка делегатов ИККИ в Южной Америке позволяет увидеть своеобразие взаимоотношений представителей III Интернационала и его аргентинской секции. Документы описи 104 фонда 495 (КП Колумбии), существенно меняют взгляд на историю коммунистического движения страны, начавшуюся задолго до официальной даты создания КПК.
Документы зарубежных архивов на фоне РГАСПИ существенно меркнут. Архивы компартий стран Латинской Америки сформированы в основном на базе документов, полученных из Москвы (архивы КПК, КПА, КПП, КПМ). Исключением является Центр изучения рабочего и социалистического движения Мексики, где есть аутентичные материалы, но они касаются, преимущественно, периода 1930-х гг. Документы 1920-х гг., касающиеся Латинской Америки, сосредоточены в архиве Б.Д. Вольфа, хранящемся в Гуверовском институте, но они фрагментарны.
Среди документов зарубежных архивов следует отметить материалы, связанные с кампаниями по «разоблачению международного коммунистического заговора», целенаправленно проводившимися во многих странах. Власти регулярно пользовались фальшивками, содержание которых подгонялось под потребности момента, как, например, «Циркуляр № 295», хранящийся в Национальном архиве Мексики.61 Похожие по стилю «документы» в качестве предлога для антикоммунистических репрессий обнародовали в 1927 г. правительства Боливии и Бразилии. Даже публикация подлинных документов, осуществленная венесуэльским диктатором Лопесом Контрерасом, явственно обозначала обвинительный уклон. 62
Систематическая публикация архивных документов III Интернационала в России и за рубежом началась в 1990-е гг. Примерами хорошо систематизированных коллекций документов являются сборники, подготовленные сотрудниками Центра латиноамериканских исследований Института всеобщей истории РАН, чилийскими и мексиканскими исследователями.63 Определенную пользу для исследователей отношений III Интернационала с латиноамериканским коммунистическим движением представляют публикации документов по стратегическим проблемам, рассматривавшимся руководством и аппаратом Коминтерна, а также освещающих деятельность лидеров ВКП /б/ и всемирной компартии.64
До открытия архива Коминтерна, основным источником для исследователей были мемуары ветеранов-коммунистов, равно как и покинувших компартии диссидентов, частично заполнявшие информационный вакуум, но они практически всегда были фрагментарными и зачастую недостоверными.65 Участие Э. Равинеса во многих описываемых им событиях превратили его работы в глазах многих исследователей в достоверный источник; приведенные им «факты» легли в основу концепции о всепроникающем влиянии «агентов Москвы», создав деформированную картину взаимодействия Москвы с латиноамериканскими секциями, не позволяя адекватно оценить характер деятельности III Интернационала на континенте.66
Воспоминания М.Н.Роя, содержащие ценные факты о миссии М.Бородина в Мексику и создании там компартии, изобилуют не подтверждаемыми иными источниками сюжетами и откровенно вымышленной информацией. Ч. Филлипс дополнил созданные Роем представления, обойдя при этом ряд ключевых эпизодов, в которых его собственная роль не выглядела «выигрышно».67 Участвовавший в мероприятиях Коминтерна и Профинтерна 1928-1929 гг. Д.А.Сикейрос описал ряд мелких деталей, но не политическую суть этих встреч. Критикуя Д. Риверу за безудержную фантазию, сам художник-коммунист позволил вольности при описании многих событий.68 В 1980-е гг. появились мемуарные работы Э.Феррейры Лимы, Х.Портокарреро, Х.Фернандеса Анайя, М.А.Васкеса Эгисабаля, в которых с объективистских позиций оценивался ряд аспектов истории коммунистического движения.69
При всëм богатстве литературы по истории деятельности Коминтерна в Латинской Америке, в изучении проблемы становления и развития организационных связей III Интернационала и его национальных секций остается немало неизвестного. Объем прежде не использовавшихся исследователями документов архива Коминтерна столь велик, что понадобится еще немало лет и усилий многочисленных ученых, чтобы представить достаточно полную картину действия сложного организационного механизма всемирной компартии. Анализ историографических тенденций и источниковой базы приводит к выводу: большие теоретические проблемы истории III Интернационала и его латиноамериканских секций разбросаны по многочисленным противоречивым публикациям, но никем не собраны воедино на основе строго проверенных документальных архивных источников. До сих пор нет общей объективной теоретической и исторической оценки формирования и развития коммунистического движения в Латинской Америке. Впервые эту попытку предпринимает диссертант в настоящей работе. Проведенное им исследование позволило, на базе архивных материалов, разработать объективную картину создания национальных секций III Интернационала, стратегии и тактики Коминтерна в Западном полушарии, внутренней идейной и политической борьбы в левом движении региона, обладавшем местной спецификой и особым характером борьбы и революционного антиимпериалистического движения, а также организации всей системы отношений «всемирная компартия – латиноамериканские секции», как важной составной части деятельности коммунистов в мировом масштабе.
Во второй главе «Начальный период формирования организационных связей Коминтерна и революционного движения в Латинской Америке» рассматриваются особенности зарождения первых латиноамериканских компартий и установления ими контактов с III Интернационалом. В главе исследуются мотивы, по которым Коминтерн не развивал контакты с Интернациональной Социалистической партией Аргентины, стремившейся играть роль самостоятельного организатора коммунистического движения в Южной Америке. Рассматриваются причины поездки эмиссара ИККИ М. Бородина в Мексику, анализируется его влияние на создание Мексиканской коммунистической партии и Латиноамериканского бюро III Интернационала (ЛАБ) и мотивы выбора МКП в противостоянии двух компартий: возможность использовать индийца Роя как потенциального вождя революционного движения в Азии. Также анализируется деятельность делегатов МКП на II конгрессе Коминтерна, выработанные там оценки ситуации в Латинской Америке, требовавшие сплочения революционных сил континента в «тесно связанную американскую секцию Интернационала», противостоящую империализму США.
Дается характеристика деятельности ЛАБ – первого регионального органа всемирной компартии в Новом Свете, проанализированы сильные и слабые стороны данной структуры Коминтерна. «Прорусская» составляющая мексиканского рабочего движения не имела устойчивых интернациональных связей. Через латиноамериканских и испанских эмигрантов-анархистов, влившихся в коммунистическое движение, можно было установить связи только с их единомышленниками (одним из результатов этих контактов было основание Коммунистической секции Кубы).
Специально рассматривается начало деятельности Коминтерна по формированию региональных структур. Работу в Западной Европе и Америке направляло Амстердамское бюро III Интернационала, задачи которого в Новом Свете были конкретизированы М.Бородиным. Попытки создать сложную систему взаимодействия различных бюро, решающих задачу руководства коммунистическим движением Нового Света, свидетельствовали о прожектерстве вождей III Интернационала. Эта тенденция отражала мессианские претензии всемирной компартии. Эфемерное ЛАБ продемонстрировало неспособность решать задачи континентального масштаба. После роспуска амстердамского представительства заниматься проблемами Латинской Америки за пределами штаб-квартиры Коминтерна было некому. Возникла необходимость создания специального органа, непосредственно курирующего коммунистическое движение в Новом Свете.
Одной из важнейших задач Коминтерна становилось преодоление конфликтов между параллельными компартиями в Мексике и США. Декларируя на словах необходимость учета национальной специфики при разработке стратегии и тактики компартий, вожди III Интернационала на деле исходили из того, что находящийся в России Исполком «достаточно ориентирован» для решения проблем во всех регионах. В итоге ИККИ учредил Панамериканское бюро (ПАБ), направившее в Южную Америку своего представителя Г. Аллена, миссия которого свелась к сбору информации и налаживанию связей между южно- и североамериканскими коммунистами, показав иллюзорность претензий на континентальный размах работы. Панамериканский характер функционирования Бюро выразился в усилиях по созданию КП Канады и активизации деятельности коммунистов в Мексике. Успехом ПАБ стал учредительный съезд КПМ, основавший, по сути, новую партию. Но ИККИ к этому времени изменил свою ориентацию с мексиканского направления на аргентинское, ликвидировав ПАБ и создав в Буэнос-Айресе пропагандистский центр для поддержки и развития коммунистического движения во всей Южной Америке.
В главе подробно исследуется деятельность Бюро Коммунистической пропаганды для Южной Америки. Несмотря на стремление ИСПА (КПА) вступить в Коминтерн, ей долго не предоставлялся статус национальной секции, в том числе и из-за противодействия российской революционной эмиграции в Аргентине. Добиться приема партии в Коминтерн сумел делегат III конгресса Р. Гиольди. Решение о принятии КПА в III Интернационал и поручение ей поддерживать коммунистическое движение в соседних странах радикально изменило систему отношений всемирной компартии со своими сторонниками в Латинской Америке и потребовало модернизации как организационных принципов и методов работы, так и теоретических подходов. Это выразилось в создании в Буэнос-Айресе пропагандистского бюро для поддержания и развития коммунистического движения в регионе, а в ИККИ – отдела Южной и Центральной Америки. Бюро коммунистической пропаганды оказалось виртуальной структурой. Противоречия между его членами не способствовали конструктивной работе: немалое значение имел конфликт между делегатом ИККИ Коминым-Александровским и руководством КПА, в значительной мере спровоцированный самим Коминтерном, пославшим в Аргентину независимо друг от друга нескольких представителей без определенных функций, и не подозревавших о наличии других агентов. Поддержку Исполкомом Коминтерна КПА можно объяснить только установкой на максимальное увеличение числа секций, которое обещали обеспечить ее лидеры. В этих условиях стало неизбежным поражение российской революционной эмиграции в Аргентине, несмотря на ее более взвешенный, чем у КПА, подход к проблемам рабочего движения.
В третьей главе «V конгресс Коминтерна и начало перестройки системы организационных связей III Интернационала с коммунистическим движением Латинской Америки» рассматривается трансформация характера и форм взаимоотношений международной компартии и латиноамериканскими революционными организациями, начавшаяся в 1924 г.; исследуется влияние решений конгресса на развитие коммунистического движения континента. По инициативе делегатов конгресса от компартий Аргентины, Мексики и Бразилии был создан Южноамериканский секретариат Коминтерна (ЮАСКИ), призванный координировать деятельность коммунистов. Анализируются процесс формирования ЮАСКИ и его первые шаги в качестве регионального органа ИККИ. Новой структуре предстояло решать задачи с учетом изменившихся установок Коминтерна. «Аргентиноцентризм» определил направление континентальной коммунистической деятельности на длительное время, превратив ИККИ в заложника ориентации на КПА. Оставляя за собой монополию на политическую оценку деятельности партий, руководство III Интернационала во многом зависело от своего представительства, которое поставляло всю информацию. При этом руководитель КПА Пенелон добивался положения, при котором эта организация была бы единственным на континенте центром коммунистического движения. Для руководства коммунистами Мексики и Центральной Америки был выработан иной подход: функции действовавшего нелегально регионального центра Коминтерна (параллельного буэнос-айресскому), выполняло полпредство СССР в Мехико. III Интернационал планировал создать два независимых секретариата: для Южной Америки и для северной части континента и Центральной Америки, а затем учредить континентальный Секретариат в США. В главе рассматривается влияние решений VI пленума ИККИ на реорганизацию аппарата Коминтерна и ее последствия для руководства коммунистическим движением Латинской Америки. После V конгресса произошли радикальные изменения структуры руководящих органов Коминтерна с целью его превращения в строго централизованную, дисциплинированную всемирную компартию и «большевизации» национальных секций. В ИККИ были созданы секционные секретариаты (лендер-секретариаты). Латиноамериканские страны оказались подведомственны Секретариату, занимавшемуся также Испанией и Португалией. Деятельность новых подразделений Исполкома затруднялась произвольной группировкой стран; ограниченностью круга людей, привлеченных к их работе, и, как следствие, низким уровнем экспертных оценок. Многие работники ИККИ рассматривали латиноамериканские страны через призму азиатских подходов, относя их к категории «угнетенных наций» и оставляя на периферии мировой революции, хотя и рассчитывали на превращение континента в будущем в «Китай Дальнего Запада». Организационные изменения в ИККИ, связанные с наступлением на сторонников «троцкистско-зиновьевского блока», постоянное обновление состава секретариата тормозили решение оперативных вопросов. Хотя в это время резко увеличился удельный вес латиноамериканских проблем, рассматриваемых Коминтерном, они терялись на фоне европейских.
В главе анализируется воздействие на развитие латиноамериканского коммунистического движения Рабочей (коммунистической) партии Америки (Р(К)ПА), выполнявшей требование VI пленума ИККИ реализовать функции «партии-старшего брата» (которые по Уставу были обязаны выполнять коммунисты метрополий по отношению к колониям и соседним странам). Рассматриваются контакты американской и мексиканской секций, способствовавшие разрешению кризиса в КПМ. Поездки представителей Р(К)ПА Р. Блекуэлла, Дж. Хартфилда, Г. Джорджа позволили наметить перспективы деятельности Коминтерна в Центральной и Южной Америке; создать пуэрториканскую секцию Всеамериканской Антиимпериалистической лиги, а на ее основе – Коммунистическую Лигу; установить контакты с колумбийскими и венесуэльскими революционерами. Для лучшего понимания Коминтерном проблем Латинской Америки важное значение имела поездка на II конференцию докеров и портовых рабочих Западного полушария в Монтевидео (1926 г.). Несмотря на то, что американцы, работавшие в Латинской Америке, были самоотверженными миссионерами коммунистических идей, их партия в целом не осуществляла реальных действий, несмотря на имевшуюся более мощную финансовую и материальную базу.
Работа ЮАСКИ напрямую зависела от регулярности и своевременности поступления средств из Москвы. Фундаментальным недостатком организации связей в масштабах региона было отсутствие у компартий аппарата, несоответствие планам Секретариата его собственной структуры и кадрового обеспечения. Левое движение Латинской Америки, где революционные перспективы не казались близкими, не могли рассчитывать на солидную финансовую помощь ИККИ, что исключало возможность проведения более или менее значимых действий. Первые шаги буэнос-айресской мини-модели штаб-квартиры Коминтерна показали невозможность эффективного руководства на региональном уровне механизмом политической партии, действующей в глобальном масштабе. Это было связано не только с несбыточностью проекта выстраивания политической линии с учетом общих интересов всемирного пролетариата и специфических особенностей каждого региона или отдельной страны, но и из-за сбоев в функционировании самой простой части мировой партии коммунистов – организационной.
На примере отношений с В.Р. Айя де ла Торре рассматривается попытка Коминтерна сделать ставку на новых союзников, способных привлечь к борьбе не только пролетариев, но и интеллигенцию, прежде всего студенчество. Считая себя коммунистом, подчиняющимся дисциплине III Интернационала, Айя де ла Торре расценивал существующие компартии как неэффективные, видя альтернативу в организации рабоче-крестьянской политической партии в масштабах Латинской Америки, имеющей «марксистский, ленинистский характер», но не называющей себя коммунистической, вовлекая в нее любые силы, согласные с идеей антиимпериалистического единства. Коминтерн же гарантию успеха видел в создании «железной классовой партии». Айя де ла Торре, рассчитывая на помощь ИККИ, планировал захват власти в Перу, как первый этап континентальной революции, и превращение страны в центр создания Латиноамериканской Федерации. Программа основанного им Народно-революционного альянса Америки (АПРА) квалифицировала его как перспективное «латиноамериканское автономное движение без какого-либо иностранного вмешательства» и главную движущую силу континентального антиимпериалистического движения. Даже после декларативного разрыва с АПРА Коминтерн оставлял возможности для компромисса, систематически возобновляя диалог с ним по вопросу о союзниках и методах антиимпериалистической революции, но, декларируя необходимость борьбы за Единый Фронт, боялся растворения в нем коммунистов.
В четвертой главе «Формирование коммунистических партий в Латинской Америке между IV и VI конгрессами Коминтерна» рассматриваются особенности создания компартий и становления их отношений с III Интернационалом, ранее не исследовавшиеся в литературе. На основе архивных документов освещаются контакты коммунистов Кубы с Коминтерном, В(К)ПА, КПМ и ВКП (б). Препятствием для принятия КПК в III Интернационал стало «дело Мельи», создавшее угрозу для реализации уникальных потенциальных возможностей союза пролетариата и студенчества. Сохранить харизматического лидера в рядах коммунистического движения позволила твердая позиция лидеров мексиканской и американской компартий и ряда работников ИККИ. В 1927–1929 гг. ключевым вопросом было обсуждение возможности альянса с Националистическим союзом для борьбы с диктатурой на основе плана Мельи, считавшего, что ускорение движения за национальное освобождение приближало пролетарскую революцию. Боязнь идти на компромиссы с другими антидиктаторскими силами привела КПК к отказу от реальной возможности участвовать в формировании новой власти в ходе революции 1933 г.. Для стимулирования своей деятельности кубинская компартия настаивала на усилении поддержки со стороны американской и американской секций, требуя реализации права молодой организации на максимальное внимание ИККИ и партий, имеющих более значительный организационный и финансовый потенциал, настаивая при этом на сохранении своей самобытности и автономии.
Особым путем шло формирование компартии Колумбии. Контакты колумбийских коммунистов с ИККИ осуществлялись задолго до принятия Социалистической Революционной партии (СРП) в Коминтерн. Первая коммунистическая группа, созданная при участии русского эмигранта С. Савицкого, еще в 1924 г. установила связи с Москвой, но не получила статус секции III Интернационала. Структура и характер СРП в большей степени соответствовали традициям политической жизни Колумбии, чем требованиям «21 условия», однако VI конгресс пошел на компромисс, приняв ее «в принципе», с условием «исправления ошибок». Решающим фактором развития отношений Коминтерна и колумбийского коммунистического движения стала «банановая забастовка» 1928 г., организованная под руководством СРП, планировавшей вооруженную социальную революцию. Попытки ИККИ выяснить реальную ситуацию показали наличие в партии противоречий по основным вопросам революционного движения. Несмотря на растущий интерес Коминтерна к Латинской Америке, СРП не получила поддержки в реализации своих революционных планов, однако это стало сигналом для ИККИ, направившего в страну делегацию для трансформации партии в «настоящую» коммунистическую структуру.
Велико было влияние Коминтерна на формирование компартии Парагвая, основанной в 1924 г., но только в 1928 г. заявившей о присоединении к III Интернационалу. Этот акт ничего не менял в деятельности микроскопической группы коммунистов. Лидер КПП Ибаррола, заявлявший о нежелании подчиняться диктату «Интернационала Буэнос-Айреса», был охарактеризован как мелкобуржуазный деклассированный «интеллектуал» и отстранен от своего поста, но это была «пиррова» победа. ЮАСКИ требовал превращения движения против войны в Чако в борьбу за народно-демократическую революцию. Эта левацкая установка привела партию к катастрофе: она была практически уничтожена и возродилась лишь в 1934 г.
По иному пути развивалось коммунистическое движение в Эквадоре. Признание III Интернационалом в статусе «симпатизирующей партии» получила созданная при участии члена КПМ, мексиканского дипломата Р.Рамоса Педруэсы «Коммунистическая секция пропаганды и действия имени Ленина». Но местные «большевики» не пошли по пути развития этой группы: в 1926 г. были созданы сразу две партии с различными идеологиями, стратегиями и структурами: Социалистическая партия Эквадора (СПЭ) и действовавшая внутри нее компартия. Члены и даже руководители СПЭ–не коммунисты не знали о параллельной структуре. После приема партии в Коминтерн коммунистическое ядро перешло к очищению СПЭ от «реформистских» тенденций. Не получая реальной поддержки со стороны ИККИ, партия обвинила III Интернационал в «антипролетарском и антиинтернационалистском бюрократизме». Руководители СПЭ ставили амбициозную задачу – объединить коммунистов региона для борьбы за Социалистическую Великую Колумбию (Колумбия, Венесуэла, Эквадор), как этап построения Федерации латиноамериканских народов. Помочь осуществить вооруженную революцию им предложили представители «Стандарт Ойл» при условии предоставления ей нефтяной концессии, но пойти на это, не получив санкцию ИККИ, коммунисты Эквадора не решились.
В пятой главе «Деятельность Южноамериканского Секретариата Коминтерна (1925-1928 гг.)» исследуется работа этой структуры под руководством Х. Пенелона. ИККИ долгое время рассматривал Южную Америку через призму восприятия ситуации аргентинскими коммунистами. «Аргентиноцентризм» в соединении с личными качествами Пенелона объективно тормозил развитие коммунистического движения в регионе. В ИККИ в этот период стремился избегать непосредственного вмешательства в жизнь компартий Южной Америки при проведении «большевизации». В главе впервые специально рассматривается «ревизия» деятельности ЮАСКИ, для которой в Южную Америку был направлен Б. Михайлов (Вильямс). Исследуется функционирование института уполномоченных Коминтерна как органической части механизма международной компартии. Анализ «миссии Вильямса» позволяет развеять несколько мифов: о всемогуществе нелегального аппарата Коминтерна, о неограниченном расходовании средств на мировую революцию, о полном раболепии, несамостоятельности партий. Приезд делегата Москвы вызвал недовольство руководства КПА, привыкшего работать бесконтрольно. Первоначально руководство партии, ЮАСКИ и Вильямс работали солидарно, несмотря на то, что он быстро пришел к выводу об отсутствии Южноамериканского Секретариата как организации, усматривая причину такого положения в недостатке внимания со стороны Коминтерна. Общая позиция Вильямса и Пенелона по вопросу оптимизации деятельности ЮАСКИ была вершиной их взаимопонимания. Затем стали нарастать противоречия.
Вильямс резко изменил стиль работы Секретариата, превратив в повседневность оказание помощи партиям на месте и осуществление прямого контроля их деятельности. Его поездки были связаны с кризисными явлениями в компартиях Уругвая и Чили. Делегат ИККИ пересмотрел роль секретаря ЮАСКИ, оценив политический курс последнего как руководителя с диктаторскими замашками. Проблема личных качеств Пенелона выросла в политический вопрос, существенно влияя на характер взаимодействия Коминтерна с южноамериканскими секциями. Решение Коминтерна о расширении Секретариата встретило сопротивление Пенелона и разрушило единство руководства КПА. Оппоненты главы Секретариата перешли на него в атаку, рассчитывая на поддержку Вильямса. Аргентинский партийный кризис парализовал деятельность ЮАСКИ как координатора континентального комдвижения, показав несостоятельность стремления Коминтерна опираться на КПА как ядро для формирования Федерации компартий Южной Америки. В этой связи исследуется содержание внутрипартийной дискуссии в КПА. Эмиссар ИККИ увязал ошибки исключительно с «персонализмом» Х.Пенелона, действовавшего фактически с попустительства Коминтерна. Культ личности партийного лидера сложился в период внутренних конфликтов 1922 и 1925 гг., когда «марксистское ядро» провозгласило его лидером аргентинской секции III Интернационала, а он уверовал в свое исключительное положение. Долгое время оппоненты предлагали лишь «образумить» секретаря ЮАСКИ, опасаясь, что борьба внутри руководства приведет КПА к катастрофе, но амбициозная позиция Пенелона не давала возможности для компромисса. Суть споров была настолько туманной, что сами их участники не всегда ощущали разницу в позициях. Стороны искали случая, чтобы спровоцировать конфликт, не задумываясь о последствиях. Дискуссию по вопросам работы Секретариата Пенелон перевел на международный уровень, обвинив делегата ИККИ в авантюризме и поощрении фракционной борьбы. Противопоставив свой авторитет авторитету представителя III Интернационала, Пенелон не учел изменения расклада сил в Коминтерне – эра Зиновьева завершилась, начал трансформироваться характер отношений между ИККИ и партиями.
В условиях противостояния руководителей партийные функционеры во многом руководствовались отношением к личностям Пенелона и Р. Гиольди. Логика противоборства привела к разделению партии на «большинство», «меньшинство» и «центр». Важную роль играла позиция Коминтерна, но не для всех поддержка группы Гиольди представителем ИККИ имела решающее значение. Когда противостояние сделалось необратимым, группы обратились за поддержкой в Москву. Эскалации конфликта в значительной мере способствовала страусиная позиция ИККИ, приказавшего прекратить дискуссию и запретившего представителям сторон приезжать в Москву. Открытое противостояние в КПА окончательно торпедировало деятельность ЮАСКИ.
В работе дан полный анализ разбора аргентинского кризиса. На основе документов разоблачён миф о В. Кодовилье как идеологе группы «марксистов-ленинцев», выступившей против «оппортунизма». Решения по аргентинскому вопросу были парадоксальными: на старое руководство партии была возложена коллективная ответственность за возникновение кризиса, а действия Михайлова расценены как борьба с «оппортунистическими уклонами Пенелона». Знамением перемен, происходивших в Коминтерне, было признание права его делегатов передавать в ИККИ любую информацию, не ставя в известность центральные комитеты, при которых они аккредитованы. Аргентинской резолюцией руководство всемирной компартии дало понять секциям, что их подчинение вышестоящим инстанциям становится обязательным. Эта линия соответствовала курсу борьбы с «правой опасностью», провозглашенному И.В.Сталины.
Одним из последствий кризиса в КПА стала реорганизация ЮАСКИ, главным организационным принципом которой была определена коллективная форма функционирования, главной задачей – решение всех вопросов коммунистического движения Южной Америки при обязательном одобрении Коминтерна. Новый секретарь В. Кодовилья, несмотря на личностные недостатки, обладал опытом международной работы и незаурядными способностями партийного бюрократа. Модернизированный ЮАСКИ демонстрировал новый стиль деятельности, напрямую вмешиваясь в дела компартий региона. Важной составляющей работы Коминтерна было восстановление единства КПА. Кодовилья и Гиольди по возвращении из Москвы демонстрировали поддержку аргентинской резолюции Коминтерна, в то время как Пенелон требовал пересмотра принятых решений, что, в конечном итоге, привело его к окончательному разрыву с III Интернационалом.
В главе шестой «Открытие Америки» Коминтерном (1927-1928 гг.). Начало формирования новой модели отношений III Интернационала и коммунистического движения Латинской Америки» рассматривается первый этап изменения характера идейно-организационных связей III Интернационала и его латиноамериканских секций. Приезд в Москву представительной группы латиноамериканцев на празднование 10-й годовщины Октябрьской революции открыл серьезные перспективы для интенсификации организационных связей III Интернационала и левых сил стран Латинской Америки в духе единого антиимпериалистического фронта. Эти возможности были едва не поставлены на грань провала «делом Греко», вызвавшим напряженность в отношениях коммунистов с профсоюзами. Все же 1927 г. стал рубежом в развитии идейных и организационных связей латиноамериканских революционеров с Коминтерном, ВКП(б) и между собой. В целях укрепления позиций Красного Интернационала профсоюзов (КИП) было создано его постоянное представительство в Монтевидео. КИП показал пример организации масштабной деятельности в регионе, включая регулярное проведение латиноамериканских профсоюзных конференций в Москве с участием представителей некоммунистических профсоюзов. Подготовительная работа континентального профсоюзного конгресса проходила в тесном контакте с ЮАСКИ и компартиями, что позволило добиться значимых результатов, но продемонстрировало также противоречия между III Интернационалом и КИП.
В главе более глубоко, чем прежде, анализируется дискуссия в Коминтерне о проблемах революционного движения Латинской Америки. В немарксистской историографии сложилось представление о недостаточном внимании VI конгресса Коминтерна к латиноамериканским делам, но это не соответствует фактам. Руководство ИККИ, желая подойти к конгрессу с единым пониманием явлений, происходивших на континенте, развернуло дискуссию о тенденциях развития и характере латиноамериканской революции, типологии стран континента, продемонстрировавшую отсутствие системного характера исследований. Серьезные идейные противоречия отразились в дискуссии и документах конгресса. Кардинальным недостатком бухаринско-сталинских оценок было стремление совместить единство стратегии в масштабах континента с необходимостью учета специфических условий отдельных стран. Не решив теоретического вопроса о характере революции, Коминтерн не мог сформулировать ни стратегию, ни тактику. Более того, явно левацким являлось стремление нацелить компартии на завоевание ими гегемонии в освободительной борьбе. Декларируя необходимость рассматривать ситуацию применительно к конкретной стране, на деле чиновники Коминтерна отвергали многообразие форм борьбы, навязывая свои надуманные схемы, стремились добиться «гомогенизации», фактически закрывая для партий путь к единству действий. Крайне отрицательно сказалась и линия Сталина, а, следовательно, и ИККИ, на перестройке партий в духе «большевизации», начавшейся после конгресса. В итоге многие опытные кадры были ошельмованы, возникли кризисные явления в партработе, ослабли связи коммунистов с массами. Тем не менее, VI конгресс стал самым представительным для компартий континента, резко расширилось их представительство в руководящих органах Интернационала. У всемирного форума была закулисная часть, позволившая укрепить контакты с делегациями Р(К)ПА и европейских секций, аппаратом ИККИ. Но, несмотря на рост интереса к Латинской Америке, мнение ее малочисленных и малозначительных секций мало интересовало руководство ИККИ и стоявших за ним лидеров ВКП (б). Результатом VI конгресса стала реорганизация Коминтерновского аппарата, в ходе которой был создан Латиноамериканский лендер-секретариат. На его работе сказалась борьба против т.н. «правого уклона» в III Интернационале, в условиях Латинской Америки означавшая отказ от линии на союз всех антиимпериалистических сил. Важным фактором, характеризующим конгресс, была попытка КПМ вернуть партии роль лидера континентального коммунистического движения, ее борьба против гегемонии аргентинской партии.
В седьмой главе «Первая конференция компартий Латинской Америки и ее значение» анализируется подготовка и проведение конференции, рассматривающейся в историографии как одно из самых удачных мероприятий в истории Коминтерна. Это является неоправданной переоценкой данного форума. По объективным и субъективным причинам была снижена сама репрезентативность конференции, в итоге снизился и общий уровень обсуждения сложных вопросов стратегии и тактики. Не удалось добиться полномасштабного сотрудничества всех партий в подготовке форума. Минимальным был вклад в его организацию ИККИ. Не был обеспечен высокий уровень прямого представительства московских инстанций. Важным обстоятельством, осложнившим подготовку конференции, стали и серьезные противоречия между компартиями Мексики и Аргентины.
Автору удалось идентифицировать неизвестных ранее участников конференции. Анализ состава ее участников позволяет осознать, в какой степени ее вообще можно считать коммунистической и континентальной. Прежняя модель взаимоотношений Коминтерна с революционным движением Латинской Америки показала свою неэффективность. Конференция долгие годы лишь казалась образцом открытости коммунистического движения. Однако многое оставалось за кулисами: и в подготовке, и в самом ходе конференции. Особое значение имели неформальные встречи делегатов с представителями Коминтерна. При этом рекомендации посланцев Москвы на закрытых встречах зачастую расходились с оценками, высказанными публично (например, в случае с дискуссией о «революционном каудильизме»). Анализ обсуждения проблем на секретных совещаниях позволяет в значительной мере пересмотреть сложившиеся представления об отношениях Коминтерна с группой «Амаута» и левыми «тенентистами». Важным итогом конференции было признание отсутствия в Латинской Америке реальных компартий (за исключением аргентинской, уругвайской и бразильской), подтолкнувшее ИККИ к разработке плана реорганизации ряда действующих и создания новых партий при прямом участии Коминтерна.
Изменения в структуре и составе аппарата ИККИ серьезно повлияли на латиноамериканское направление его деятельности. Новый состав Латиноамериканского лендер-секретариата попытался активизировать работу, активно привлекая к изучению и обсуждению проблем слушателей Международной Ленинской школы, Коммунистического университета трудящихся Востока, экспертов из аффилированных с Коминтерном организаций и ученых. Но в условиях начавшейся после изгнания из Коминтерна Бухарина чистки аппарата ИККИ от его сторонников стал остро ощущаться кадровый голод. Это привело к постоянному обновлению состава структурных подразделений Исполкома.
Решение о создании регионального центра Коминтерна в Мексике не было реализовано. В конце 1929 г. КПМ отказалась от своих амбициозных планов из-за перехода на нелегальное положение и потери значительной части руководящих кадров по причине репрессий. В январе 1930 г. Политкомиссия ИККИ приняла решение создать Карибское бюро в Нью-Йорке. Признав невозможность «непосредственно и беспрерывно руководить политической деятельностью нашей партии в Латинской Америке» из Москвы, Президиум ИККИ расширил права и функции буэнос-айресского представительства; усилил делегацию Исполкома Коминтерна, «русифицировав» ее. Важной частью плана стала программа реорганизации СРП и формирования извне компартии Венесуэлы. Одним из основных принципов перестройки компартий Латинской Америки стало очищение их руководящего ядра от «интеллигентов, являющихся носителями мелкобуржуазной идеологии». Такая линия нанесла огромный ущерб развитию латиноамериканского революционного движения.
В заключении подведены основные итоги исследования, выносимые на защиту.
1. Коминтерн являлся глобальным политическим институтом особого рода, организационно оформившимся во втором десятилетии ХХ столетия, и стремившимся играть роль международной партии, возглавляющей процесс мировой революции.
2. Коминтерн не был, как это утверждала марксистская историография, организационным механизмом, созданным на основе научной теории. Структура III Интернационала в Латинской Америке и для Латинской Америки создавалась методом проб и ошибок, саморефлексии, как результат решений и действий ЦК ВКП (б) и Исполкома Коминтерна (ИККИ), связанных одновременно с государственными интересами СССР, с мировой политической конъюнктурой, с реалиями континентального антиимпериалистического движения и их восприятием в Москве.
3. Латиноамериканские компартии возникали на основе естественного развития рабочего движения в отдельных странах под влиянием идей Октября 1917 г., и как результат целенаправленной работы Коминтерна. III Интернационал стремился оказывать определяющее идейное и организационное воздействие на эти процессы, однако, до 1929 г. планомерно не занимался формированием компартий в латиноамериканских странах. Эйфория, вызванная у радикальных масс Латинской Америки Октябрьской революцией создала «впечатление» о том, что цель сама создает средства для ее достижения. Инструмент же, предназначенный для придания этому процессу организационного импульса, они увидели в Коминтерне. III Интернационал, в свою очередь, явно намеревался опереться на стремящихся к социальным преобразованиям радикалов для достижения общих задач. Многолетний спор между марксистским и немарксистским направлениями историографии, утверждавших либо исключительную аутентичность коммунистического движения в Латинской Америке, либо его такую же исключительную искусственность, является примером неправоты обеих сторон.
4. Организационные связи Коминтерна и революционного движения Латинской Америки складывались постепенно методом проб и ошибок. Континент стал настоящей «лабораторией» по созданию различных форм взаимосвязей III Интернационала с левым движением, рождавшихся как в штаб-квартире мировой коммунистической партии, так и непосредственно в регионах. Это разнообразие являлось отражением конкретно-исторических условий зарождения и развития международного и латиноамериканского коммунистического движения, ситуации в отдельных странах, а не теоретических установок Коминтерна.
5. Бюрократический механизм централизованного управления не позволял Исполкому Коминтерна осуществлять – даже при наличии региональных структур – строгий систематический контроль и эффективное руководство местными организациями в Латинской Америке. Многие из них поначалу действовали на свой страх и риск. Региональные органы ИККИ, действовавшие в Мехико и Буэнос-Айресе, не обладали организационными и материальными возможностями, а в некоторых случаях – политической волей, для последовательной работы по организации новых коммунистических партий.
6. Деятельность III Интернационала и компартий Латинской Америки постепенно приобрела характер важного фактора политического процесса на континенте. По их инициативе были проведены крупные выступления антиимпериалистического и демократического характера. Новый политический вес приобрел рабочий класс. При этом в большинстве стран компартии не смогли стать решающей силой в антиимпериалистическом, антидиктаторском движении, нередко занимая, под влиянием Коминтерна, сектантские позиции.
7. В ходе острой политической революционной деятельности выросли яркие и талантливые партийные лидеры в Аргентине, Мексике, Бразилии, на Кубе и других странах, которые взяли на себя общее руководство антиимпериалистической борьбой. Однако, многие из них впоследствии оказались вне рядов компартий, а в историографии их роль была искажена или замалчивалась. Анализ архивных документов позволил восстановить подлинную картину развития левого движения Латинской Америки, показать роль личностного фактора в формировании и деятельности коммунистических, антиимпериалистических и профсоюзных организаций. Всякого рода персоналистские противоречия и интриги постоянно наносили существенный ущерб делу. Вождизм, групповщина, теоретическая безграмотность, безответственность и даже авантюризм чувствовались во всех компартиях региона.
10. На протяжении 1920-х гг. Коминтерн неоднократно пытался сделать ставку на новых союзников с целью привлечь в свою сферу влияния интеллигенцию и студенчество. Перуанский студенческий лидер В.Р.Айя де ла Торре активно сотрудничал с III Интернационалом, считая себя коммунистом, но критикуя существующие компартии как неэффективные. Айя де ла Торре выдвигал альтернативу в виде организации континентальной революции силами новой партии (АПРА), носящей национально-антиимпериалистический характер, что не укладывалось в рамки коминтерновской стратегии, нацеленной на формирование классовой и жестко дисциплинированной партии. В то же время, даже после состоявшегося публичного разрыва между АПРА и Коминтерном, руководство III Интернационала не прервало диалог с апристами, периодически возобновляя переговоры с ними.
8. Объем финансирования и уровень организационной поддержки деятельности компартий Латинской Америки из СССР на протяжении почти всех 1920-х гг. не давал возможности решать их повседневные задачи. Для большинства левых организаций вопрос помощи их деятельности в это время был одним из центральных в отношениях с Коминтерном.
9. Полная финансовая, организационная и политическая зависимость от Москвы большинства действовавших в подполье компартий делала их «самостоятельность» весьма относительной. При этом латиноамериканские компартии не воспринимали себя (и не были) слепым инструментом в руках ИККИ на протяжении большей части 1920-х гг. Они требовали от Коминтерна реализации принципа, на котором он и был основан: если Интернационал – всемирная коммунистическая партия с единым центром, то он должен эффективно управляться во всех его звеньях; все секции, сохраняя самобытность и автономию, имеют право на максимальное внимание и поддержку международного руководства и партий, обладающих более значительным организационно-финансовым потенциалом. И хотя впоследствии (в 1930-1940-е гг.) КП Кубы удалось в значительной степени приблизиться к этому идеалу, данное исключение подтверждало общее правило – реализация принципов демократического централизма в полной мере приводила к унификации и потере собственного лица. Полномасштабное приведение в действие механизма всемирной компартии, предпринятое в «сталинско-бюрократический» период деятельности III Интернационала, завершилось осознанием невозможности осуществления такого проекта и стало одной из причин ликвидации Коминтерна.
10. В 1920-е гг. шла борьба между компартиями Мексики и Аргентины за право быть континентальным центром коммунистического движения. Выбор руководством III Интернационала «аргентиноцентристской» модели руководства, основывавшийся на впечатлении о возможностях КПА влиять на развитие континентального коммунистического движения, почти на все десятилетие определил направление развития левых партий, находившихся в сфере влияния КПА и Южноамериканского Секретариата Коминтерна (ЮАСКИ). Кризис 1927 г. в аргентинской компартии привел к коллапсу в деятельности ЮАСКИ, показав прямую зависимость системы организационных связей всех латиноамериканских секций от ситуации в одной из них, избранной Коминтерном на роль лидера.
11. Деятельность представителей («агентов») Коминтерна, выполнявших важную и крайне противоречивую роль в функционировании организационного механизма всемирной компартии, во многом зависела от субъективного фактора: уровня полномочий; выбора времени направления делегата; их личного опыта и характера; ситуации внутри самой партии; способности партийного руководства сотрудничать с посланцем Москвы. Поручения III Интернационала выполняли первые официальные представители Советской России (СССР) в Латинской Америке М. Бородин и С. Пестковский, сочетавшие дипломатические функции с задачами по организации и руководству коммунистическим движением в регионе.
12. Несмотря на формальное существование «21 условия» приема, четкие критерии принадлежности партий к Коминтерну не были определены. В каждом отдельном случае признание латиноамериканских партий национальными секциями III Интернационала зависело от конкретной ситуации в ИККИ и задач, рассматривавшихся в тот момент Коминтерном как центральные.
13. Конгрессы Коминтерна, пленумы Исполкома и теоретические разработки аппарата Исполкома ИККИ создавали особую обстановку ультралевого революционаризма, подталкивая коммунистов на насильственнее формы борьбы, путчизм, экстремизм. В итоге широкие слои трудящихся оказались вовлечены в процесс бесконечных классовых боев и «перманентную социальную революцию» под эгидой СССР и Коминтерна. При этом латиноамериканские компартии, ставившие конкретные задачи вооруженной борьбы против диктатур в союзе с другими силами, не получали реальной организационной и финансовой поддержки от ИККИ.
15. Применявшийся Коминтерном на протяжении 1920-х гг. «азиатский» подход к Латинской Америке не позволял коммунистам создать единый фронт с другими антидиктаторскими и антиимпериалистическими силами и способствовал вытеснению континентального коммунистического движения на периферию мировой революции. Другим фактором, сдерживавшим развитие латиноамериканской революции, была теория «географического фатализма», ставившая возможность победы в странах южнее Рио-Гранде-дель-Норте в зависимость от успехов рабочего движения в Соединенных Штатах.
16. В аппарате ИККИ не существовало (за исключением короткого периода в 1921-1922 гг.) структурного подразделения, специально занимавшегося латиноамериканскими проблемами. Это резко снижало возможности разработки научно обоснованной стратегии и тактики мировой компартии для революционного движения в регионе и приводило к принятию решений и директив, не отражавших реалий Латинской Америки.
17. Только после «открытия Америки» III Интернационалом в период празднования десятилетия Великой Октябрьской Социалистической революции и подготовки VI конгресса Коминтерна развитие континентального коммунистического движения стало рассматриваться в ИККИ как самостоятельное направление. При этом деятельность Латиноамериканского лендер-секретариата оказалась заложницей борьбы против «правой опасности», развернувшейся во всемирной компартии и ВКП (б).
18. Первая конференция коммунистов Латинской Америки (1929 г.), положившая начало традиции проведения региональных встреч компартий, наряду с демонстрацией успехов континентального левого движения, выявила серьезный кризис его развития. Сторонникам III Интернационала за десять лет не удалось реализовать стратегическую задачу – создать Федерацию коммунистических партий Латинской Америке. В ИККИ констатировали, что только в Бразилии, Аргентине и Уругвае имеются организации, которые могут быть признаны коммунистическими партиями. Итоги конференции дали толчок к кардинальному пересмотру форм и характера связей латиноамериканского левого движения с III Интернационалом.
19. Новые принципы деятельности Коминтерна в Латинской Америке, сформулированные после VI конгресса и Первой конференции стали частью политики бюрократической «сталинизации» коммунистического движения в целом, в процессе которой, при прямом воздействии ИККИ, была проведена реорганизация ряда партий, сопровождавшаяся «чисткой» руководства, в результате которой многие исторические лидеры оказались вне партийных рядов.