Юрий Никитин
| Вид материала | Документы |
- Юрий Никитин, 6327.1kb.
- Юрий Никитин Фарамунд, 4898.32kb.
- Никитин Б. П. Здоровое детство без лекарств и прививок от семьи никитиных (Вместо предисловия, 5715.63kb.
- "хожение за три моря" афанасия никитина, 1022.23kb.
- Программа самара 28 30 марта 2012 г. Организационный комитет конференции Председатель:, 185.87kb.
- Мд проджект лтд, ООО teл./Фaкс: +7 (495)-718-35-97 Тел моб. 8-916-155-98-10, 57.15kb.
- Никитин Сергей Никитин Описание курса и программа, 895.69kb.
- Вопросы обеспечения «качества обслуживания» опорной инфраструктуры научно-образовательной, 147.61kb.
- Запрос информации по карточным мошенничествам, 91.35kb.
- Юрий Дмитриевич, 182.48kb.
Олег внимательно смотрел на пьедестал, поднял взор вверх, задержал на суровой каменном лице. Невидящие глаза вперились в простор с такой проникающей мощью, что Олег невольно оглянулся. Там темно-зеленый бор, могучие деревья, хотя в те времена там тоже могли выситься стены соперничающего града.
- Это был правитель, - проговорил он медленно, - а не землекоп. Он смотрел вдаль, а не под ноги.
На него все еще смотрели с ожиданием, не понимая. Он поморщился, ибо сказал вроде бы все понятно, умному достаточно, но опять забыл, что это достаточно умному, но не человеку с топором в руке, и не правителю, который должен уметь править целой страной.
- Да-да, - согласился Миротверд. - Это был не простой правитель, а могучий и богатый. И что же?
- Правители не смотрят под ноги, - терпеливо повторил Олег. - Им в голову не может придти, что вы станете колотиться о камень под его ногами.
- А что он хотел?
- Он указал, - ответил Олег коротко.
Миротверд даже шею вытянул, оба гридня привстали на цыпочках, смотрели в сторону леса. Там на кронами взвилась стая галок, покружились, исчезли. Третий мерно лупил железом по камню, не мог сидеть без дела, молодец.
- Но там ничего нет, - сказал наконец Миротверд. - А если и есть... Я слышал, что мы не единственные в мире... то откуда узнать, на что он указывает?
- Он еще и сказал, - ответил Олег снова кратко.
Под недоумевающими взглядами он медленно побрел по каменным плитам, шагах в семи остановился, топнул ногой. Присмотревшись, Миротверд и гридни увидели тень руки статуи. Указующий перст упирался в середину этой плиты.
Миротверд ахнул:
- Боги!.. Да что же это... Неужто все поколения смотрели и не видели?.. Ребята, быстро топоры, веревки, ломы, ваги! Скачите в крепость, тащите все, охрану побольше!
Гридень, который колотил, сказал быстро:
- Сперва надо самим попробовать!.. Мы топорами подденем. А если уж такая тяжелая, тогда и кликнем на помощь.
Олег смотрел безучастно как все четверо бросились, торопясь и толкаясь, к плите, били обухами, но мешали один другому, пока один, прицелившись, не ударил обухом тяжелого топора сильно и точно в самую середину плиты.
Хрустнуло, словно проломилась скорлупа гигантского яйца. Черная трещина пробежала быстрая как ящерка, разветвилась. Обломки чуть просели, словно внизу была пустота.
Кто-то вскрикнул, тут же поддели лезвиями топоров. Самый крупный обломок вытащили, остальные глыбы освобождено рухнули в темноту. Из глубины пахнуло странно теплым воздухом, необычными запахами. Мирослав пал на брюхо, всматривался в темень. Камни словно растворились во тьме, ни стука, ни плеска, ни шороха.
Гридень сбегал к коням, вернулся с длинным арканом. Торопясь, ему надели петлю на пояс, Миротверд зажег факел, а гридень начал опускаться в подземное хранилище.
Остальные держали веревку, то и дело с великим изумлением оглядывались на молодого все еще невеселого парня в волчьей шкуре. Даже не поведет глазом в сторону открывшегося хода!
Миротверд сказал срывающимся голосом:
- Не знаю... даже, если ничего не отыщем, все равно прославимся...
А гридень рядом просипел простуженным голосом:
- Да, мы сумели...
- Он сумел, - поправил Миротверд. - Но мы все сделали!
Веревка в их руках скользила рывками. Из дыры доносились вскрики, желтое пятно света иногда показывалось в темном проеме, все слабело и слабело. Когда в руках остался конец аркана, третий гридень сбегал к коням, принес все оставшиеся, связали накрепко, веревка снова пошла короткими осторожными рывками вниз.
Олег ожидал, что когда все четыре аркана подойдут к концу, Миротверд опомнится, так почти и было, но взгляд управителя зацепился за пояс старшего гридня, и тот поспешно снял, пояс был длинный, шелковый, такие же и у других, а когда связали их тоже, спуск смельчака продолжался.
Наконец им пришлось лечь на животы, веревку держали в вытянутых вниз руках. Олег видел их побелевшие от напряжения лица. Веревка раскачивалась, из темной дыры вроде бы доносился далекий крик, затихал, потом слабые звуки слышались снова.
Внезапно Миротверд вскрикнул:
- Тащим!
Они с трудом встали на колени, держа веревку на вытянутых, на лицах были страх и сумасшедшая надежда, словно из этой темной норы могло появиться невероятное счастье для всех людей на свете.
Веревка шла медленно. Кольца ложились одно на другое, и когда там вырос целый холмик, Олег смутно удивился, что опускаться пришлось так глубоко. Наконец гридни весело заорали, в темном проеме что-то мелькнуло, исчезло, а еще через пару саженей веревки появилась лохматая голова.
Гридень с трудом перевалился через край, его подхватили и оттащили. Он лежал на спине, жадно хватал мокрым ртом воздух. Лицо было в крупных каплях пота, на лбу и висках надулись толстые как пиявки жилки. Когда он разжал кулак, Миротверд вскрикнул.
На ладони блистали золотые монеты и драгоценный камень немыслимой чистоты! Монеты были странные четырехугольные, но толстые, с непонятными знаками, камень походил на рубин, но только походил, от рубина отличался так же, как великолепный боевой конь от мелкой селянской коняги.
- Я только... - прохрипел воин с укором, - только сумел дотянуться... до верхушки горы из злата... Вы что же, не могли опустить хоть чуть ниже?.. Там же этого злата и каменьев... цельные горы!.. Только внизу темно... Сколько там... не узреть...
- А факел? - сказал Миротверд. - Бросил бы факел!
- Он сгорел, - прохрипел воин, с трудом восстанавливая дыхание, - когда я увидел вершинку этой... золотой горы... А зачерпнул уже по памяти... Раскачался и...
Один из гридней сказал, не отрывая жадных глаз от золота и камня в ладони Миротверда:
- Рисковый! Мог бы и оторваться. Мы ж тебя еле-еле держали! Пояса уже начали распускаться.
Олег смотрел на их счастливые лица, выпученные в восторге глаза, а в сердце были недоумение и горечь. Не потому ли он спокоен, что уже видел сокровище побольше, противников посильнее, миры диковиннее, и теперь ничто не взволнует...
Как заставить их пойти за ним, стучало в висках так, что вздрагивал от острых уколов. Я могу расколоть землю, приподнять край неба, могу сдвинуть гору... или даже горный хребет, но не могу заставить даже самого слабого человечка поступить так, а не иначе!
Таргитай мог, мелькнуло тоскливое. Он целые племена ссадил с коней, заставил заниматься землепашеством. Но Таргитай мог заставить делать только то, во что верит сам, а верит лишь в то, что понимает... а какое понятие у дурака? Только и того, что человеческие жертвы стали приносить не Мечу - символу конных набегов, а теперь живьем закапывают в Матерь-сыру землю, чтоб-де урожай был хорош, пшеница вовремя поспела. чтоб свиньи не потолочили...
Потому и стал Таргитай богом, что дурак, дурак простому люду понятнее. Он говорит на их языке, а если язык подвешен хорошо, умеет петь и играть... просто божественно, то народ за таким идет, слушает, верит, а своим поклонением превращает в бога. Но как, оставаясь человеком - ибо мудрый не сможет стать богом, - как убедить людей жить по-людски, а не по-зверски?
Глава 14
Пытаясь себя расшевелить, разжечь “простыми человеческими слабостями”, он заглянул в темную дыру. Пахнет как из старой темной могилы, тленом и запустением.
- Это золото принадлежало не вам, - предупредил он. - Взяв его, берете и всю кровь, пролитую за него.
Гридни смотрели и слушали с великим почтением. Миротверд кивнул:
- Да, такое золото приносит несчастья... Но оно долго не залежится ни в руках нашего царя, ни в наших руках.
Гридни заулыбались, по их простым честным лицам Олег видел как будут пить и гулять на свою долю, каких девок щупать, каких гусляров найдут песни петь.
- Как знаете, - ответил он и сам подивился своему равнодушию. - Как знаете...
Мирослав внезапно сказал ему в спину:
- Да, ты видишь совсем не так, как все мы. Ты единственный из всего этого царства, кто смотрел правильно... Несчастный.
Олег вздрогнул, ощутив, что ледяная скорлупа отчуждения треснула и рассыпалась мелкими льдинками. Тело как обнаженное на ветру внезапно ощутило движение воздуха.
- Несчастный?
- Еще не знаешь? - спросил Мирослав. - Ничего, ты еще совсем молод. Все горе еще впереди.
- Я чувствую, - пробормотал Олег.
- А как иначе? - спросил Мирослав, что-то в его голове насторожило Олега, он всмотрелся в старого управителя и вдруг понял, что этот угрюмый и невеселый человек не просто умен, а мудр, очень мудр... но чем-то сломлен. Раздавлен, и Олег со страхом понял, чем.
Гридни переседлывали коней, веревки смотали в петли и повесили на седельные крюки. Миротверд дал одному монету:
- Скачи во весь опор! Если Колоксай еще не вернулся с охоты, скачи туда!.. Пусть бросает все и мчится сюда.
- Сделаю, - пообещал гридень истово. - Думаю, он бросит даже своих молодых жен!
Конь встал на дыбы, провизжал что-то на своем жеребячьем языке остальным коням, за ними остался затихающий стук копыт и тающая полоска дорожной пыли.
Глаза Миротверда как привязанные повернулись к оставшимся сокровищам на ладони. Из груди вырвался тяжелый вздох.
- Видеть дальше других, - сказал он невесело, - это выглядеть сумасшедшим. Все, мол, не видят, а ты один видишь? Либо обманщик, либо сумасшедший, что чертей по стенкам ловит. Твои речи непонятны, ибо противоречат всему, на чем стоят эти люди. Такие люди уходят либо высоко в горы, либо забираются в жаркие пески, либо забредают в самые страшные леса, куда не может ступить нога человека. Они становятся колдунами! Они могут вмешиваться в жизнь людей, но люди не могут вмешиваться в их жизни... Но ты, как я вижу, не хочешь забираться в горы?
- Нет, - прошептал Олег.
- Вот и говорю, несчастный. Уходи из мира простых людей... мы все простые, пока не забросали камнями.
Олег ответил ему прямым взглядом:
- Не уйду. И не стану приспосабливаться. Иначе и я потеряю способность видеть... и слышать!
Миротверд опустил глаза, его съежило, голос стал хриплым:
- Да, я тоже не понял завещание. Но мне его уже сказали так... словом, я уже был готов принять его таким, каким приняли все.
Олег не стал говорить, что и он услышал как все, разговор бесплоден. Молча слез с коня, бросил повод джуре:
- Прощайте.
Уже прошел несколько шагов к лесу, когда в спину раздался голос Мирослава:
- Хоть коня возьми!
- Нет, - ответил Олег, не оборачиваясь. - О коне тоже надо заботиться, кормить, расседлывать, вытирать пот, поить, следить за копытами...
В спину кричали что-то еще, но он углубился в невеселые мысли, брел машинально, только слышал шелест ветвей, над головой стрекотали белки, пролетали крупная птица, в воздухе медленно кружилось, колыхаясь как на волнах, синее перышко с нежным пухом, из глубины леса пахло свежестью и прохладой.
Ночью к нему приходил олень, подышал теплым на ухо, потом явился медведь, обнюхал, лизнул в нос и удалился неспешной косолапой походкой. Олег сквозь сон чувствовал их по запаху, а спал прямо на земле под ореховым кустом, но проснулся лишь под птичье чириканье.
Что-то смутно беспокоило, а когда наконец отыскал причину, поспешно подхватился. Война! Росссоха сказал, что война должна начаться на рассвете, но это было несколько дней тому. Пока что везде мирно, хотя о войне говорят многие... Неужели колдун настолько ошибся?
В ближайшей веси купил коня, погнал во всю мочь обходным путем, не заходить же в те земли, где чуть ли не женили, а когда конь когда зашатался, весь в мыле, Олег сменял его в ближайшем селе, доплатив, снова пустил галопом, и уже к полудню был у подножья башни Россохи.
Привратник только рот открыл, когда на пороге выросла грозная фигура человека из Леса.
- Скажи хозяину, - велел Олег быстро, - я пришел говорить о войне.
Глаза привратника блистали злобой, но когда опустил взгляд на кулаки этого волхва, ответил тупо:
- О... войне?
- Да. Он сам позовет меня. А тебя похвалит, что впустил.
На лице этого мужика было серьезное сомнение, что хозяин вообще похвалит кого-либо в жизни, но еще раз посмотрел на кулаки Олега, вздохнул, не те пошли волхвы, почесался и пошел в сени.
Олег не стал дожидаться, когда он вернется, сам тихонько двинулся по лестнице. Первым не стоит, колдун в гневе может вовсе сплюснуть такими ладонями как лягушку, но если заинтересовать...
Когда был на середине, сверху загрохотали ступеньки. Мужик опускался быстро, но когда увидел поднимающегося навстречу человека, который так грубо его в прошлый раз, довольно улыбнулся:
- Да, хозяин разрешает войти...
Он приблизился, Олег стал к столбу, но мужик тоже хотел пройти с той стороны, остановился, некоторое время рассматривали друг друга.
Олег сказал севшим голосом:
- Не дури. У тебя все на роже написано.
- Чего?
- Если я упаду, то и тебя потащу. Даже если ты грохнешься сверху...
Мужик покосился за края ступенек, вздохнул:
- Да ладно, проходи.
Он сам отступил на самый краешек, а Олег бочком протиснулся по самому столбу. От мужика несло жареным луком и чесноком, а пот шибал так, что на столбе оставались брызги.
Олег выдохнул, когда поднялся выше, все это время задерживал дыхание, еще десяток ступеней, медь ляды блестит, а когда уперся плесом, сверху донесся старческий голос:
- Да побыстрее, ползешь, как...
Олег выпрыгнул, прищурился от яркого света. Во все окна все так же со всех сторон пугающе смотрят солнца, словно башня плавает внутри океана огня, но в самой комнате прохладно и даже сумрачно, а прищурился с перепугу. Крышка со звоном упала на место. В комнате колдуна ничто не изменилось, а сам Россоха, все такой же иссохшийся и остроглазый, повернулся от стола:
- Ну, что ты там о войне?
Он показался Олегу моложе, к тому же что-то странное с лицом, с трудом сообразил, что глаза колдуна стали ярко желтыми, а в прошлый раз... в прошлый раз были явно другими. Да и сам вроде бы моложе, крепче, только голос все тот же нетерпеливый, с брезгливостью и раздражением.
Олег поклонился:
- Здравствуй, мудрец. Я вспомнил твои слова о войне, что разразится утром. Но прошло уже не одно утро... Не связано ли это с самим Перуном, знаемым в разных странах под именами: Маржель, Тор...
Россоха бросил злобно:
- Не трать слова. Колдуны знают его имена. Что ты хочешь? Говори быстро.
- Прости, что отрываю... Мне просто показалось, что Перун... Ты можешь сказать, где он сейчас?
Россоха фыркнул:
- В вирии, конечно!
- Разве? Если война вот-вот, то он в первых рядах. К тому же вообще редко бывает на небесах. Боги его не жалуют, да ему и самому бы бродить по земле, петь свои песни...
Он осекся. Россоха смерил его недоверчивым взором:
- А это в Лесу откуда знают?.. Впрочем, так оно, может быть, и есть. Но узнать где сейчас бог зримо немногим из высших чародеев. Либо самим богам... ты чего вздрогнул?.. либо чародеям. А тебе зачем?
Олег ответил сдавленным голосом:
- Кто-то должен пойти к нему. А еще лучше, если пойдет не один.
Россоха отшатнулся в великом удивлении:
- Зачем?
- Попробовать убедить... Глупо? Но что-то же надо делать?
Россоха содрогнулся всем телом, как тонкое дерево, по которому ударили топором:
- Я к богу войны не подошел бы и на версту. А знай, где он, перебежал бы на другой конец света.
- Но почему? Разве для нас не самое важное - знать? Пришли дни, а города не пылают, кровь не льется! Войска в полной готовности стоят в крепостях, а то и, сняв доспехи, развлекаются охотой. Я все это видел в своем коротком странствии!
Россоха с неохотой отвел взгляд, не в состоянии смотреть в честное лицо молодого парня:
- Могу только сказать, что такого на моей памяти еще не было.
В комнате словно бы сумерки сгустились гуще, и Олег услышал далеко-далеко едва слышное:
- И... на... моей...
Россоха вздрогнул, метнул острый взгляд. Олег с холодком понял, что старый колдун мог тоже услышать, а то и подумать, что это он что-то затевает. А в этот миг в неведомой дали прозвучали слова на неведомом языке, который Олег все же понял:
- И... на мо...ей тоже...
В мучительном озарении, когда в мозгу словно лопнули все сосуды, и горячая кровь разлилась так, что покраснело в глазах, он ощутил как говорит некто, кто помнит еще первую пару людей, кто встречался с Каином, а великий потоп пережил, схоронившись в пещере глубоко под землей, где гномы передали ему за сорок дней многие свои тайны.
Видение погасло, он стоял, раскачиваясь от боли посреди комнаты, где в каждое из окон яростно смотрят огромные солнца, похожие на жерла исполинских кузнецких горнов.
Россоха проговорил растерянно:
- Словно бы что-то... кто-то пытался... Нет, я не знаю как его найти, как увидеть, но я попытаюсь... почему-то мне кажется, что попытаться надо бы...
Сейчас он растерял величавость, блеск непомерной мощи поблек, колдун суетился, морщил лоб, пожимал плечами, и все проделывал как простой поселянин, столкнувшийся с неведомым.
Олег отступил, ждал. Отвернулся, да не подсмотрит даже случайно что и как делает подозрительный колдун. За окнами полыхали страшные недра солнца. Свет был такой, словно светило уже рухнуло на землю, и весь мир в огне, но страшный свет все никак не слепил, хотя Олег с тупым непониманием смотрел уже в пылающую бездну, не отрывая взора.
За спиной послышался хриплый голос потрясенного старого колдуна:
- Я зрю исполинскую пещеру... Индрикам бы там...
Олег развернулся быстрее, чем если бы услышал за спиной лязг мечей. Колдун стоял с закрытыми глазами, руки щупали воздух, а губы дергались, подбородок дрожал.
Олег спросил шепотом:
- Какие стены?.. Какие стены?
- Красные...
- Кровь? Почему красные...
- Гранит, - вымолвил Россоха едва слышно, было видно с каким трудом он старается удержать видение. - Красный гранит... нечеловеческой лепости...
Олег сказал ему в ухо негромко, но настойчиво:
- Каков рисунок?.. Красный гранит есть в Авзацких, Старых, на Колхиде, в Бескидах и Родопах... Подцвет...
- Красный... - прошептал Россоха, - просто красный... с серым и темными полосами... Ага, вон прямо завиток как на дереве...
- Каком?
- На вязе...
- Точно? - переспросил Олег. - Не подобный наплывам на клене? Они похожи!
- Что я, не отличу вяз от клена? - голос Россохи стал громче, он открыл глаза, тряхнул головой, с досадой огляделся. - Надо же под руку гавкать!.. Я ж ни черта не разглядел. Правда, пещера на раменах трехглавой горы, такая нелепая, словно Змей вздыбил иглы на спине, а ему тут же отрубили голову и хвост...
Олег ощутил жар и возбуждение в душе, словно гончий пес, напавший на след зайца:
- Кажется, я помню такую гору.
- Ты-то как можешь помнить? - удивился Россоха. - Ты ж из Леса!
- Да, но я слез с печи, - пояснил Олег скупо. - Если те великанские ладони... ну, когда ты меня выставил... хорошо, пинка не дал... если еще служат... Хорошо бы мне к той пещере!.. И побыстрее.
Россоха буркнул:
- Пока храбрость не тю-тю?
- Пока Перун не ушел, - объяснил Олег.
Россоха кивнул с мрачным и отсутствующим видом. По его озабоченному лицу Олег видел, что старого колдуна больше волнует кто и как незаметно... почти незаметно помог ему усилить взор настолько, что открылась пещера бога войны.
- Я не смогу, - ответил он. Пояснил громким отчетливым голосом. - Ни один колдун не может протягивать такие ладони так далеко. Ни один!.. Хотя... я могу попытаться.
Олег понимал, почему старый колдун говорит так громко, но молчал, подумает на досуге, если тот будет, а пока надо сцепить зубы и задержать дыхание, надо одолеть жуткий страх, когда тебя понесет в выси, а ты не знаешь хватит ли силы даже с помощью того, что помогает, донести его до гор, не выронив...
Глава 15
Воздух уплотнился, пошел кругами. Олег напрягся, мелькнула тоскливая мысль, что вот бы на Змее, неспешно и не так жутко, а сейчас надо удерживать жуткий страх в кулаке, а от помертвевшего желудка к сердцу поползет холод смерти...
Его сорвало с места с такой силой, что желудок едва не выпрыгнул вместе со всеми внутренностями. Сжавшись в комок, Олег успел увидеть как стенки и так мутные как нечищеная воловья шкура, быстро обретают плоть, на них возникают черточки, что превратятся в линии на исполинских ладонях. Все равно страх не дает забыть, что под ногами жуткая пустота, а самый большой ужас придет потом, когда ладони зависнут над Бескидами...
Он часто и глубоко дышал, очищал мозг, наконец собрал всю волю в кулак. Под ногами пустота, хотя чувствовал, что подошвы упираются в жутко-твердое, словно стоит на туго натянутой над пропастью шкуре, но глаза видели проплывающие внизу скалистые вершины, и холод смерти поднялся к сердцу, начал всползать к голове.
- Бескиды, - прохрипел он, перед глазами мутилось, - я рассчитал правильно... Держись, трус!
Заставив себя смотреть вниз, он начал замерзать от ужаса, сердце почти остановилось, руки похолодели, но тут взгляд зацепился за трехглавую гору. Вскрикнув, он вытаращил глаза, не давая устрашенным векам наползти на глазные яблоки, из последних сил велел гигантским ладоням опускаться по дуге вниз, усмотрел быстро приближающееся нагромождение скал, огромные камни, мелькнула ровная площадка, в глазах начало темнеть, от напряжения лопаются кровеносные жилки, затем в подошвы ударило с такой силой, словно старалось в задницу вбить ноги вместе с сапогами.