Geum.ru

Библиотека Альдебаран

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   40   41   42   43   44   45   46   47   48
***


17 апреля 1947 года

Уважаемый г н Тревор Ропер!

От одного своего английского друга я получил Вашу книгу «Последние дни Гитлера», которую я прочел с большим интересом. Я надеюсь, что Вы позволите мне высказать свое мнение относительно некоторых мест в Вашей книге.

Портрет Гиммлера, нарисованный Вами, очень интересен, и я во многом согласен с Вами. На стр. 22 Вы пишете, что «Гиммлер был неспособен мыслить». Я не думаю, что это верное замечание. Я четыре раза встречался с ним, беседуя по два часа, и не считаю, что он был таким ничтожным, каким Вы его изображаете. Напротив, я не раз говорил, что он мог бы достичь многого, если бы его способности были направлены на совершение добрых, а не злых и ужасных дел, — чего он, разумеется, сделать не мог. Я не знаю, видели ли Вы его когда нибудь, но знаю, что мое мнение разделяет такой человек как епископ Бергграв из Осло, который, как Вам, видимо, известно, не имеет ни малейших поводов, чтобы ломать копья из за Гиммлера.

Другой человек, относительно которого Вы также придерживаетесь невысокого мнения, Канарис. На стр. 27 Вы характеризуете его как «сомнительного политического интригана». На стр. 37 Вы в то же время говорите, что он «занимал среди заговорщиков выдающееся место», что доказательства его вины были неполными, и что он был казнен за участие в заговоре против Гитлера. По моему мнению, страницы 27 и 37 противоречат друг другу.

Я никогда не встречался с Канарисом и поэтому не могу составить о нем своего личного мнения. Однако я слышал от друзей в шведской миссии в Берлине, что Канарис был исключительно способным человеком, которому удалось одновременно сохранить свои позиции в абвере и сотрудничать с заговорщиками.

Вас не должно приводить в замешательство то, что я упоминаю в этом письме и имя Шелленберга. На стр. 82 Вы пишете, что «нецелесообразно цитировать тщательно составленную автобиографию Шелленберга», как это сделал я в своей книге. Мне все же кажется, что Вы совершаете в своей книге именно такую «ошибку», цитируя неоднократно Шелленберга на стр. 93 — 97. В примечании на стр. 146 Вы, кажется, больше доверяете его версии, чем моей. Я не думаю, что мне изменяет память, когда говорю, что Шелленберг 23 апреля во второй половине дня в саду шведского консульства во Фленсбурге сообщил мне, что Гиммлер просит о дальнейшей встрече со мной, так как он после телефонного разговора с Шелленбергом, состоявшегося в тот же день, намеревается капитулировать на Западном фронте. Я согласен с Вами, что Шелленберг до известной степени вел себя наивно и что его восхищение Гиммлером остается непонятным. Но сравнивать его по его интеллигентности и другим чертам с Риббентропом я считаю ошибкой. Пусть он был оппортунистом, здесь я с Вами полностью согласен, но то, что он уже в начале 1942 года начал оказывать содействие шведским кругам и другим странам в освобождении заключенных и военнопленных из концлагерей Германии, подтверждает, по моему мнению, то, что если он и был оппортунистом, то достаточно разумным, чтобы уже тогда понять, что Германия проиграет войну. Я не думаю, что это свидетельствует о том, что он был «простофилей» (см. стр. 255).

На стр. 247 Вы говорите, что Дениц «снял нацистов с занимаемых ими постов». Шелленберг, который, разумеется, был нацистом, именно в этот период получил подписанные Деницем чрезвычайные полномочия на ведение в качестве «специального посланника» переговоров о сдаче немецких войск в Норвегии, Я сам видел этот документ, кроме того, Шелленберг пользовался моим телефоном в Стокгольме для неоднократных переговоров с Гиммлером, который тогда находился в Галене и Фленсбурге. По моему мнению, Шелленберг был прав, говоря, что Гиммлер — единственный человек в Германии, который может отдать приказ о капитуляции войск СС в Дании и особенно в Норвегии. В начале мая 1945 года все немецкие войска в Норвегии полностью сохраняли боеспособность. Регулярные войска не особенно настаивали на продолжении борьбы, но части СС были настроены по иному.

Я знаю, что это утверждение верно и его подтвердили многие норвежцы из числа участников Сопротивления. Они говорили мне, что бои в Норвегии могли бы продлиться еще несколько месяцев, если бы Гиммлер не отдал приказа о капитуляции, и что это решение спасло жизнь многим норвежцам. Я упоминаю об этом, потому что надеюсь, что теперь Вы сможете лучше понять мотивы Шелленберга и мой план относительно Норвегии и, по возможности, Дании.

Вы должны дать себе также отчет в том, что именно благодаря Шелленбергу шведский Красный Крест смог спасти из концлагерей около 20 тысяч пленных, которые в противном случае наверняка погибли бы. Со слов многих пленных установлено, что после моего разговора с Гиммлером приказ о ликвидации всех заключенных концлагерей был отменен. Английский обвинитель на Равенсбрюкском процессе сообщил мне, что в результате одной из таких бесед была приостановлена работа газовых камер. Я считаю это заслугой Шелленберга, так как мое влияние на Гиммлера было далеко не таким сильным. Я не думаю, что глупый или совершенно наивный человек, простофиля, смог бы добиться таких результатов.

В заключение я хотел бы сказать еще несколько слов относительно Ваших замечаний о моей книге (стр. 267). Во первых, моя книга называется не «Занавес поднимается», как пишете Вы неоднократно в своей книге. Английское издание моей книги носит название «Падение занавеса», а американское «Занавес падает». Первоначальное, шведское издание носит название «Конец» и имеет подзаголовок «Мои переговоры весной 1945 года в Германии во имя человеколюбия и их политические последствия». Я никогда не считал, что книга должна содержать какие либо официальные документы. Вы считаете, что ценность моей книги в общем крайне невелика, и что я был всего навсего поверхностным наблюдателем событий, происходивших в Германии в последние месяцы существования германского рейха. Думаю, что Вы поймете меня, если я не соглашусь на 100% с Вашим мнением. Я не знаю другого наблюдателя той эпохи, не немца по национальности, который бы больше знал о том, что происходило в Германии в марте и апреле 1945 года. Вы должны также учесть, что в Вашем распоряжении, когда Вы писали свою книгу, находились все документы Нюрнбергского процесса и материалы допросов бывших нацистских деятелей. Поэтому вполне понятно, что Ваша книга с точки зрения историка представляет большую ценность, чем моя. Тем не менее мне доставляет большое удовольствие иметь возможность констатировать, что я, пока прошлое еще было живо в моей памяти, не допустил никаких грубых ошибок, излагая свои впечатления о днях, когда «упал занавес».

Надеюсь, что Вы не воспримете это письмо как ревнивую попытку писателя раскритиковать своего коллегу. Во первых, я вовсе не писатель, а во вторых, желаю Вам и Вашей интересной книге больших успехов.

Преданный Вам, (Подпись) Ф. Бернадотт