Geum.ru

Библиотека Альдебаран

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   54

ОСТОВ




Кому: root@eruditorum.org

От: randy@epiphyte.com

Тема: ответ

То, что Вы – мелкорозничный философ, у которого случайно оказались дружки в разведке, слишком большое совпадение, и мне трудно в него поверить.

Поэтому я не отвечу Вам зачем.

Однако на случай, если Вы беспокоитесь, позвольте заверить, что у нас есть свои резоны для строительства Крипты. И не только ради денег – хотя это и принесет много пользы нашим акционерам. Или Вы думаете, мы просто кучка компьютерщиков, которые случайно наткнулись на такую идейку и ничего не понимают? Это не так.

P.S. Что значит «ковыряюсь в современных криптосистемах»? Пришлите пример.


Рэндалл Лоуренс Уотерхауз

Текущие координаты в реальном пространстве, только что с GPS карты в моем ноутбуке:

8 градусов 52.33 минуты северной широты, 117 градусов 42.75 минут восточной долготы

Ближайший географический объект: Палаван, Филиппины


Кому: randy@epiphyte.com

От: root@eruditorum.org

Тема: Re: ответ

Рэнди,

Спасибо за Ваше странно ершистое письмо. Очень рад, что у вас есть хорошие резоны. Никогда в этом не сомневался. Разумеется, Вы никоим образом не обязаны ими со мной делиться.

То, что у меня друзья в мире электронной разведки, не такое большое совпадение, как Вам кажется.

Каким образом Вы стали одним из основателей Крипты?

Потому что сильны в физике и математике.

Как вы стали сильным физиком и математиком?

Потому что стоите на плечах у тех, кто был до Вас.

Кто эти люди?

Мы зовем их натурфилософами.

Равным образом мои друзья в разведке обязаны своими умениями практическим аспектам философии. У них хватает ума это понять и бы благодарным кому следует.

P.S. В этот раз Вы не использовали для прикрытия адрес dwarf@siblings.net. Полагаю, сознательно?

P.P.S. Вы написали, что хотели бы получить пример современной криптосистемы, над которой я работаю. Это похоже на проверку. И Вы, Рэнди, и я знаем, что история криптографии усеяна обломками дилетантских криптосистем, которые в два счета вскрыли умные дешифровщики. Вы, вероятно, подозреваете, что мне это неизвестно – что я просто очередной дилетант. Очень умно выманить меня из норы, чтобы Вы, Кантрелл и его единомышленники откусили мне голову. Вы испытываете меня – пытаетесь определить мой уровень.

Отлично, через несколько дней я пошлю Вам еще письмо. Мне бы в любом случае хотелось, чтобы Тайные Обожатели попытались взломать мою систему.


Узкая малайская лодка – современный аналог прао – в Южно Китайском море. Америка Шафто стоит, оседлав банку, головой точно к солнцу, несмотря на качку, как будто внутри у нее гироскоп. Она в утепляющей жилетке от гидрокостюма, на загорелых плечах с парой черных татуировок блестят капли воды. Из чехла за спиной торчит большой нож. Лезвие обычное водолазное, но рукоять как у традиционного малайского криса. Турист может купить крис в Международном аэропорту Ниной Акино, но этот не так богато украшен, а сделан получше туристического и основательно затерт. На шее у Ами золотая цепочка с корявой черной жемчужиной. Девушка только что вынырнула из воды, держа в зубах ювелирную отвертку, и сейчас дышит ртом. Видны неровные, очень белые зубы без единой пломбы. Сейчас она в своей стихии, полностью захвачена делом, не думает, как на нее смотрят. В такие минуты Рэнди кажется, что он понимает Ами: почему она не стала учиться в колледже, уехала от любящей семьи в Чикаго и занимается водолазным делом вместе с непутевым отцом, который ушел от них, когда Америке было девять.

Тут Ами поворачивается к приближающемуся катеру и замечает Рэнди. Она закатывает глаза, лицо вновь становится маской. Ами что то говорит сидящим в прао филиппинцам, двое вскакивают и, как канатоходцы, перебегают по выносным балкам на поплавок балансир. Выставив руки, как отпорные кранцы, они смягчают столкновение лодки с катером, который Дуг Шафто бодро окрестил «Память Меконга».

Еще один филиппинец упирается босой ступней в портативный электрогенератор «Хонда» и дергает вытяжной трос, жилы на руке напрягаются и выступают, как такие же вытяжные тросы. Генератор мгновенно начинает еле слышно урчать. Хороший генератор – одно из серьезных усовершенствований, которые компания Дуга Шафто провела по контракту с «Эпифитом» и «ФилиТел». Сейчас его с успехом используют, чтоб надурить Дантиста.

– Она в ста сорока метрах под буйком. – Дуг Шафто указывает на галлонную пластиковую бутылку из под молока, качающуюся на волнах. – Удачно затонула.

– Удачно? – Рэнди выбирается из катера на поплавок, притапливая его своим весом, так что теплая вода доходит до колен. Раскинув руки, как канатоходец, он по жердочке добирается до лодки.

– Для нас удачно, – поправляется Дуг Шафто. – Мы на краю отмели. Рядом – Палаванский желоб. – Он идет за Рэнди, но не раскачивается и не балансирует руками. – Если бы она затонула там, до нее было бы трудно добраться, к тому же ее раздавило бы давлением. Но на двухстах метрах ее не смяло. – Он прыгает на палубу и руками показывает, как могло бы смять субмарину.

– Нам то что? – спрашивает Рэнди. – Золото и серебро не сминаются.

– Если корпус цел, много проще доставать что нибудь изнутри, – говорит Дуг Шафто.

Ами исчезает под навесом. Рэнди и Дуг идут за девушкой в тень. Она сидит по турецки на текстолитовом приборном ящике, облепленном багажными наклейками. Ее лицо спрятано в черную резиновую пирамидку, все основание которой составляет удароустойчивая электронно лучевая трубка. «Как дела с кабелем?» – бормочет Ами. Несколько месяцев назад она окончательно бросила притворяться, что питает хоть какой нибудь интерес к нудной прокладке кабеля. Притворство – вещь такая: его, как домики из папье маше, нужно постоянно укреплять, иначе оно рассыплется. Другой пример: некоторое время назад Рэнди бросил притворство и перестал скрывать, что заворожен Ами Шафто. Это не совсем то же, что влюблен, но общего много. Его всегда странно, болезненно завораживали женщины, которые курят и много пьют. Ами не пьет и не курит, зато целыми днями торчит на солнце, не думая о раке кожи, что помещает ее в ту же категорию людей, слишком занятых жизнью, чтобы беспокоиться о ее продолжительности.

В любом случае ему отчаянно хочется знать, о чем Ами мечтает. Некоторое время он думал, что поиски сокровищ в Южно Китайском море и есть ее идеал. Занятие это ей явно по душе, однако Рэнди не уверен, что она полностью удовлетворена своим делом.

– Снова поправляла дифферент горизонтальных рулей, – объясняет Ами. – По моему, эти толкатели сконструированы удачно. – Она вынимает голову из резинового колпака и быстро смотрит на Рэнди, словно он отвечает за всех инженеров сразу – Надеюсь, сейчас погрузится, а не будет крутиться волчком.

– Готова? – спрашивает отец.

– Тебя жду, – отвечает она, ловко перебрасывая мяч на его половину площадки.

Дуг, пригнувшись, входит под низкий навес. Рэнди идет следом. Ему хочется самому посмотреть на дистанционно управляемый подводный аппарат.

Он лежит на воде рядом с основным корпусом лодки: короткая желтая торпеда со стеклянным куполом вместо носа. Филиппинец, перегнувшись через планширь, двумя руками удерживает аппарат. Спереди и на хвосте установлены по два небольших крыла, каждое несет миниатюрный винт на обтекателе. Похоже на дирижабль с выносными гондолами двигателей.

Заметив интерес Рэнди, Дуг Шафто садится рядом на корточки и начинает объяснять назначение различных деталей.

– У него нулевая плавучесть, поэтому мы держим его в пенопластовой люльке, которую сейчас уберем. – Он рывком вытягивает веревки, и от аппарата отваливаются литые пенопластовые сегменты. Аппарат идет вниз, едва не утянув за собой филиппинца. Тот отпускает руки, но не убирает их, а держит наготове, чтобы волны не били аппарат о корпус катамарана.

– Ты видишь, что у него нет кабель троса, – продолжает Дуг. – Обычно таким аппаратам нужен кабель трос. Он нужен по трем причинам.

Рэнди улыбается. Сейчас Дуг Шафто перечислит все три причины. Раньше Рэнди практически не общался с военными, а сейчас видит, что легко может с ними ладить. Самое замечательное в вояках – их потребность непрерывно учить окружающих. Рэнди ничего не надо знать про подводный аппарат, но Дуг Шафто все равно прочтет ему курс молодого бойца. Наверное, на войне и впрямь полезно делиться практическим знанием.

– Во первых, – говорит Дуглас Макартур Шафто, – чтобы снабжать аппарат энергией. Однако у нашего свой источник энергии – метаново кислородный аксиально поршневой мотор. Торпедные технологии и часть наших мирных дивидендов . – (Что еще нравится Рэнди в военных, так это умение шутить с каменной миной.) – Энергии хватает на все двигатели. Во вторых: для связи и управления. Наш аппарат связывается с пультом оператора, за которым сидит Ами, при помощи лазера. В третьих: для аварийного извлечения при полном отказе системы. Наш аппарат такой умный, что при аварии должен надуть пузырь и всплыть а потом включить стробоскоп, чтобы мы его отыскали.

– Фантастика, – говорит Рэнди. – Разве такая штука не стоит безумных денег?

– Да, безумных , – признает Дуглас Макартур Шафто, – но хозяин компании, которая их выпускает, мой старый кореш, еще по Морской академии. Он одалживает мне аппарат, когда очень надо.

– Твой друг знает, зачем тебе очень надо на этот раз? – спрашивает Рэнди.

– Конкретно не знает, – с легкой обидой отвечает Дуг Шафто, – но, полагаю, он не дурак.

– Очистить! – нетерпеливо кричит Ами Шафто.

Ее отец поочередно оглядывает каждый из четырех винтов. «Чисто!» – отвечает он. Через мгновение что то начинает гудеть в аппарате, из хвостового отверстия идут пузыри, потом винты приходят в движение. Они поворачиваются на коротких крыльях и теперь обращены прямо вниз. Над водой взметаются фонтанчики, аппарат быстро погружается. Фонтанчики опадают, остаются только бугорки на воде. Сквозь рябь аппарат кажется желтой кляксой. Он разворачивается носом вниз и быстро исчезает из виду.

– У меня всегда сердце екает, когда такая дорогая штуковина уходит невесть куда, – задумчиво говорит Дуг Шафто.

Вода вокруг начинает лучиться жутким противоестественным светом, как радиация в дешевом ужастике.

– С ума сойти! Лазер? – спрашивает Рэнди.

– Установленный в основании корпуса, – говорит Дуг. – Легко пробивает даже бурную воду.

– В каком диапазоне он может передавать?

– Сейчас Ами видит у себя на экране вполне приличное монохромное видео, если ты об этом. Все цифровое. Все пакетное. Если какие нибудь данные не проходят, картинка рябит, но совсем не пропадает.

– Классно, – говорит Рэнди.

– Да, классно, – соглашается Дуг Шафто. – Пойдем посмотрим телевизор.

Они, пригнувшись, заходят под навес. Дуг включает маленький переносной «Сони» (ударостойкая водонепроницаемая модель в желтом пластмассовом корпусе) и вставляет кабель в свободный разъем на приборе. Щелчок: теперь они видят то же, что видит Ами. В отличие от Ами у них нет темного колпака; солнце бликует на экране и видна лишь прямая белая линия, которая начинается в темном центре картинки и тянется к краю. Она движется.

– Иду по буйрепу, – объясняет Ами. – Довольно нудно.

Часы с калькулятором у Рэнди на руке пикают два раза. Он проверяет время: три часа дня.

– Рэнди? – спрашивает Ами бархатным голоском.

– Да?

– Ты мог бы на этой штуке извлечь мне квадратный корень из трех тысяч восьмисот двадцати трех?

– Зачем тебе?

– Надо.

Рэнди поднимает запястье, чтобы видеть дисплей часов, вынимает из кармана карандаш и начинает ластиком нажимать кнопочки. Он слышит металлический звон, но не обращает внимания.

Что то холодное и гладкое скользит вдоль запястья.

– Не шевелись. – Ами закусывает губу и тянет. Часы сваливаются и оказываются у нее в левой руке. Виниловый ремешок аккуратно разрезан. В правой у Ами крис, край лезвия еще украшают несколько волосков Рэнди. – Хм. Шестьдесят одна целая запятая три ноль четыре. Я думала, больше. – Она бросает часы через плечо, и они исчезают в Южно Китайском море.

– Ами, теряешь реп! – сердито говорит ее отец. Он смотрит только на экран.

Ами заталкивает крис в ножны, ласково улыбается Рэнди и снова припадает лицом к прибору. Рэнди лишен дара речи.

Вопрос, лесбиянка ли она, быстро выходит из области чисто научного интереса. Рэнди мысленно перебирает знакомых лесбиянок. Как правило, это скромно подстриженные горожанки, работающие с девяти до пяти. Другими словами, точно такие же, как все, кого Рэнди знает. Ами слишком яркая и необычная, слишком похожа на лесбиянку из фантазий сексуально озабоченного кинорежиссера. Наверное, надежда все таки есть.

– Если будешь так смотреть на мою дочь, – замечает Дуг Шафто, – тебе стоит заняться бальными танцами.

– Он на меня смотрит? Я не вижу, когда у меня физиономия в этой штуке, – бормочет Ами.

– Рэнди любил свои часы. Теперь ему не на что направить свои чувства, – объясняет Дуг. – Так что держитесь!

Рэнди чувствует, когда его подкалывают.

– Чего тебе так не понравилось в моих часах? Будильник?

– Они вообще были противные, – говорит Ами, – но будильник доводил меня до психоза.

– Сказала бы. Я все таки технарь, сумею будильник отключить.

– Так чего же не отключил?

– Не хотел терять счет времени.

– А что? Пирог в духовке оставил?

– Люди, которые отвечают у Дантиста за должную заботливость, оторвут мне голову.

Дуг с интересом приподнимает голову.

– Ты уже упоминал эти слова. Что такое должная заботливость?

– Ну представь. У Альфреда есть деньги, которые он хочет инвестировать.

– Какой Альфред?

– Гипотетический персонаж, чье имя начинается с «А».

– Не понимаю.

– В криптографии, когда объясняешь криптографический протокол, используешь гипотетических людей. Алиса, Боб, Вик, Грег, Дейв, Ева и так далее.

– О'кей.

– Альфред инвестирует деньги в компанию, которой руководит Берни. Когда я говорю «руководит», это значит, что Берни отвечает в компании за все. В данном случае он, наверное, председатель совета директоров. Альфред, Алиса, Агата, Алекс и другие инвесторы выбрали его, чтобы он заботился о компании. Он нанимает управляющих, скажем, Вэла, президента. Вэл нанимает Гранта руководить одним из подразделений компании. Грант нанимает Дона, инженера, и так далее, и так далее. Так что, выражаясь по военному, есть порядок подчиненности сверху и до ребят в окопах вроде Дона.

– И Берни на самом верху, – говорит Дуг.

– Да. Поэтому он, как генерал, отвечает за все, что происходит внизу. Альфред доверил свои деньги ему лично. Закон обязывает Берни проявлять должную заботливость, чтобы деньги тратились ответственно. Если Берни не проявит должную заботливость, его можно привлечь к суду.

– Ага.

– Да. Это сильно занимает Берни. В любой момент могут появиться адвокаты Альфреда и потребовать доказательств, что он проявлял должную заботливость. Берни должен крутиться как уж на сковородке, чтобы не подставиться.

– В данном случае Берни – это Дантист?

– Ага. Альфред, Алиса и остальные – его инвесторы, половина ортодонтов в округе Ориндж.

– А ты – инженер Дон?

– Нет, это ты инженер Дон. Я – руководящий сотрудник корпорации «Эпифит», то есть Вэл или Грант.

Вмешивается Ами:

– Но с чего Дантисту за тобой следить? Ты на него не работаешь.

– Увы, работаю. Со вчерашнего дня.

Отец и дочь разом навостряют уши.

– Дантист теперь владеет десятью процентами «Эпифита».

– Как это случилось? Последний раз, когда меня ставили в известность, – укоризненно говорит Дуг, – этот козел подавал на вас в суд.

– Подавал в суд, – говорит Рэнди, – потому что хотел войти в компанию. Мы не собирались в ближайшее время выставлять акции на торги, так что заполучить он их мог, только шантажируя нас судом.

– Ты же говорил, что иск дутый! – кричит Ами. Из всех троих лишь она не боится показать возмущение.

– Да. Но мы бы разорились, пока это доказали. С другой стороны, как только мы предложили Дантисту купить часть акций, он отозвал иск. Его деньги нам весьма кстати.

– Зато теперь за тобой наблюдают его люди.

– Да. Сейчас они на кабелеукладчике – утром подошли туда на тендере.

– И чем ты, по их мнению, занимаешься?

– Я сказал, что гидролокатор обнаружил свежие оползневые наплывы недалеко от будущей трассы кабеля и надо их осмотреть.

– Обычное дело.

– Проверяльщиков обмануть легко. Главное, проявить к ним должную заботу.

– Мы на месте. – Ами тянет джойстик, для большей выразительности выгибаясь вбок.

Дуг и Рэнди смотрят на экран. Там все черно. Циферки внизу показывают, что носовой крен пять градусов, бортовой – восемь, то есть аппарат практически горизонтален. Угол поворота стремительно меняется: аппарат крутится, как кошка, которая ловит свой хвост.

– Должна появиться в поле зрения примерно на пятидесяти градусах, – говорит Ами.

Угол поворота начинает меняться медленнее, проходит сто градусов, девяносто, восемьдесят. Примерно на семидесяти что то выезжает на экран. Кажется, что из морского дна торчит пятнистая, изъеденная сахарная голова. Ами уговаривает пульт, и вращение становится совсем медленным. Сахарная голова вползает на середину экрана и замирает. «Фиксирую гироскопы, – говорит Ами. – Вперед!» Сахарная голова начинает расти. Аппарат движется на нее, встроенные гироскопы автоматически стабилизируют курс.

– Обойди ее с правого борта, – говорит Дуг Шафто. – Хочу посмотреть с другого угла. – Он что то делает с видеомагнитофоном, который должен все это записывать.

Ами возвращает джойстик в нейтральное положение, потом совершает несколько движений, в результате которых лодка исчезает с экрана. Видно только коралловые выросты под камерами аппарата. Ами поворачивает его влево, и снова возникает тот же обтекаемый силуэт. Однако отсюда видно, что он торчит из дна под углом сорок пять градусов.

– Похоже на нос самолета. Бомбардировщика, – говорит Рэнди. – Как у В 29.

Дуг мотает головой.

– У бомбардировщиков круглое сечение, поскольку они под давлением. У этой штуки сечение более эллиптическое.

– Я не вижу поручней, орудий и прочей…

– Ерунды , которой утыкана классическая немецкая подлодка. Это более современная обтекаемая форма, – говорит Дуг. Он что то кричит по тагальски команде на «Глории IV».

– С виду довольно корявая, – замечает Рэнди.

– Понаросло всякой дряни, – соглашается Дуг. – Но форма узнается. Не сплющило.

На прао перебегает матрос со старым атласом из уникальной библиотеки «Глории IV». Это иллюстрированная история немецких подводных лодок. Дуг пролистывает три четверти книги и останавливается на фотографии, которая выглядит до боли знакомой.

– Господи, прямо Желтая Субмарина у «Битлз», – говорит Рэнди. Ами вынимает голову из колпака и отодвигает Рэнди, чтобы взглянуть.

– Только она не желтая, – говорит Дуглас. – Это было новое поколение. Если бы Гитлер построил их несколько десятков, он мог бы выиграть войну. – Перелистывает еще несколько страниц. На них лодки с похожими обводами.

На поперечном разрезе показан тонкостенный эллиптический внешний корпус, в который заключен толстый, идеально круглый внутренний.

– Круглый корпус – прочный. Всегда был заполнен воздухом под давлением в одну атмосферу, для команды. Снаружи легкий – гладкий и обтекаемый, с емкостями для топлива и перекиси водорода…

– Лодка несла свой собственный окислитель? Как ракета?

– Конечно. Для движения под водой. Все свободное пространство в этом корпусе заполнялось водой, чтобы его не раздавило давлением.

Дуг подносит книгу к телевизору и поворачивает, сравнивая очертания подводной лодки с силуэтом на экране. Он неровный, покрытый кораллами и водорослями, но сходство несомненно.

– Интересно, почему она не лежит просто на дне? – спрашивает Рэнди.

Дуг хватает начатую пластиковую бутылку с водой и швыряет за борт. Бутылка всплывает дном кверху.

– Почему она не лежит ровно, Рэнди?

– Потому что с одной стороны остался воздушный пузырь, – мямлит Рэнди.

– У лодки была повреждена корма. Нос задрался. Морская вода хлынула в пробоину на корме и вытеснила весь воздух в носовую часть. Глубина сто пятьдесят четыре метра. Давление пятнадцать атмосфер. Что тебе говорит закон Бойля?

– Что объем воздуха должен сократиться в пятнадцать раз.

– В точку. Внезапно четырнадцать пятнадцатых лодки наполняются водой, оставшаяся пятнадцатая часть – пузырь сжатого воздуха, способного некоторое время поддерживать жизнь. Большая часть команды погибла. Лодка быстро тонет, ударяется о дно, переламывается, нос остается торчать вверх. Если в пузыре оставались люди, то они умерли долгой мучительной смертью. Упокой, Господи, их души.

В других обстоятельствах последняя фраза покоробила бы Рэнди, однако сейчас кажется единственно уместной. Что ни говори о верующих, у них всегда найдутся слова для такой минуты. Какие варианты у атеиста? Да, организмы, обитавшие в лодке, вероятно, утрачивали мыслительные функции в течение продолжительного периода времени и потом превратились в куски тухлого мяса.

– Приближаюсь к боевой рубке, – объявляет Ами.

Согласно атласу, у лодки не должно быть традиционной высокой надстройки, только обтекаемая выпуклость. Ами подводит аппарат к самой лодке и поворачивает его. По экрану ползет корпус – коралловая гора, в которой невозможно узнать творение человеческих рук, – пока не показывается что то черное. Это идеально круглая дыра. Из нее выплывает угорь, сердито скалится на камеру, зубы и глотка на мгновение заполняют экран. Потом угорь уплывает, и становится видна крышка люка, висящая на петлях рядом с дырой.

– Кто то открыл люк, – говорит Ами.

– Господи, – выдыхает Дуглас Макартур Шафто. – Господи. – Он откидывается от телевизора, как будто не в силах больше смотреть. Потом вылезает из под навеса и встает, глядя Южно Китайское море. – Кто то выбрался из этой подлодки.

Ами по прежнему зачарована и полностью слилась с джойстиками, как тринадцатилетний мальчишка у игровой приставки. Рэнди трет непривычно голое место на запястье и смотрит на экран, но не видит ничего, кроме идеально круглой дыры.

Примерно через минуту он выходит к Дугу. Тот ритуально закуривает сигару.

– В такую минуту положено перекурить, – бормочет Дуг. – Будешь?

– Конечно. Спасибо. – Рэнди вынимает складной ножик со множеством лезвий и срезает кончик у толстой кубинской сигары. – Почему ты сказал, что в такую минуту надо перекурить?

– Чтобы отложилось в памяти. – Дуг отрывает взгляд от горизонта и пытливо смотрит на Рэнди, словно умоляя понять. – Это одна из главных минут в твоей жизни. Отныне все станет другим. Может быть, мы разбогатеем. Может быть, нас убьют. Может быть, нам предстоит приключение и мы что нибудь узнаем. Так или иначе, мы изменимся. Мы стоим у гераклитова огня, и его жар обдает нам лица. – Он, как волшебник, извлекает из кулака зажженную спичку. Рэнди прикуривает сигару, глядя в огонь.

– За все это, – говорит он.

– И за тех, кто оттуда выбрался, – отвечает Дуг.