Лев Николаевич Толстой

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 78

XVIII.

Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга,

стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно

было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им

становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого

настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с

окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и

плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им,

бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из

которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось

больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав

дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек,

которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не

раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала,

громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды

серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами,

шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по

которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные

крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были

закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на

полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли,

этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто

слышались приятные звуки жужжанья и свистения. "Что это такое? -- думал

князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. -- Это не может быть атака,

потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят".

Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною

улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие

глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его,

как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка

была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял

больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита,

придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он

действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему

войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк

его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его

полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто-то закричал:

"конница", и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу,

которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и

стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что все это

было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он

приказал ему привести с горы два баталиона 6-го егерского, мимо которых они

сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в

лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую

решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в

воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни

притворно-глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза

восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не

останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и

размеренность.

Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать

назад, так как здесь было слишком опасно. "Помилуйте, ваше сиятельство, ради

Бога!" говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера,

который отвертывался от него. "Вот, изволите видеть!" Он давал заметить

пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил

таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор

барину: "наше дело привычное, а вы ручки намозолите". Он говорил так, как

будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали

его словам еще более убедительное выражение. Штаб-офицер присоединился к

увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только

приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим

двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся

справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и

противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними.

Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся

к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки

солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как

трепалось о древко их знамя.

-- Славно идут, -- сказал кто-то в свите Багратиона.

Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было

произойти на этой стороне спуска...

Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили

вправо; из-за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6-го

егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый,

грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе

всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым,

счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он,

видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет

мимо начальства.

С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он

плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от

тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую,

узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на

начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным

станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим

образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело

хорошо, он был счастлив. "Левой... левой... левой...", казалось, внутренно

приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно-образно-строгими

лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как

будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: "левой...

левой... левой...". Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по

дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою

неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над

головой князя Багратиона и свиты и в такт: "левой -- левой!" ударилось в

колонну. "Сомкнись!" послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты

дугой обходили что-то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер,

фланговый унтер-офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув,

переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. "Левой... левой...

левой...", казалось, слышалось из-за угрожающего молчания и однообразного

звука единовременно ударяющих о землю ног.

-- Молодцами, ребята! -- сказал князь Багратион.

"Ради... ого-го-го-го-го!..." раздалось по рядам. Угрюмый солдат,

шедший слева, крича, оглянулся глазами на Багратиона с таким выражением, как

будто говорил: "сами знаем"; другой, не оглядываясь и как будто боясь

развлечься, разинув рот, кричал и проходил.

Велено было остановиться и снять ранцы.

Багратион объехал прошедшие мимо его ряды и слез с лошади. Он отдал

казаку поводья, снял и отдал бурку, расправил ноги и поправил на голове

картуз. Голова французской колонны, с офицерами впереди, показалась из-под

горы.

"С Богом!" проговорил Багратион твердым, слышным голосом, на мгновение

обернулся к фронту и, слегка размахивая руками, неловким шагом кавалериста,

как бы трудясь, пошел вперед по неровному полю. Князь Андрей чувствовал, что

какая-то непреодолимая сила влечет его вперед, и испытывал большое счастие.

^[62]

Уже близко становились французы; уже князь Андрей, шедший рядом с

Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже лица французов.

(Он ясно видел одного старого французского офицера, который вывернутыми

ногами в штиблетах с трудом шел в гору.) Князь Багратион не давал нового

приказания и все так же молча шел перед рядами. Вдруг между французами

треснул один выстрел, другой, третий... и по всем расстроившимся

неприятельским рядам разнесся дым и затрещала пальба. Несколько человек

наших упало, в том числе и круглолицый офицер, шедший так весело и

старательно. Но в то же мгновение как раздался первый выстрел, Багратион

оглянулся и закричал: "Ура!"

"Ура-а-а-а!" протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя

князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною толпой

побежали наши под гору за расстроенными французами.

Blog

Лев Николаевич Толстой

XVIII.