А. Ф. Современная западная философия: Учебн. М.: Высш шк., 2001. 784 с. Isbn 5-06-004104-2 Федеральная целевая программа
Вид материала | Программа |
- А. Ф. Современная западная философия: Учебн. М.: Высш шк., 2001. 784 с. Isbn 5-06-004104-2, 12252.56kb.
- А. Ф. Современная западная философия: Учебн. М.: Высш шк., 2001. 784 с. Isbn 5-06-004104-2, 12196.32kb.
- А. Ф. Современная западная философия: учебн. М.: Высш шк., 2001. 784 с. Федеральная, 8736.57kb.
- Пятый СовременнаЯ западнаЯ философиЯ, 2628.48kb.
- Н с. Иэ ран федеральная целевая программа, 199.8kb.
- Программа курса «Современная западная философия», 830.58kb.
- Наименование Программы Федеральная целевая программа "Глобальная навигационная система", 1422.38kb.
- Федеральная целевая программа «Молодежь России на 2006-2010 годы» 13 3 Федеральная, 263.34kb.
- Учебное пособие / А. Г. Гладышев, В. Н. Иванов, В. И. Патрушев и др. Под ред., 4371.73kb.
- Н. О. Фоминой Редакция литературы по биологии Федеральная целевая программа, 8406.01kb.
В числе друзей семьи Гуссерлей в Галле, наряду с уже упоминавшимся К. Штумпфом, были также математик Георг Кантор и филолог Ганс фон Арним. Имена эти конечно же известны не только профессионалам. Добавим, что близкий родственник его жены, Морщ Штейншнейдер, был тоже крупным ученым-ориенталистом, видным специалистом по древнееврейской литературе. В эти же годы Гуссерль ведет довольно оживленную полемику с Алексиусом Мейнонгом (с которым у него завязываются впоследствии дружеские отношения) и Эрнстом Махом.
"Логические исследования", а также, согласно принятым в университетской среде обычаям, и круг знакомств в научной среде обеспечили Гуссерлю достаточную известность - и, как следствие, он был назначен Министерством образования, по протекции Дильтея, в 1901 г. в более престижный Геттингенский университет, на должность экстраординарного профессора с предоставлением специальной кафедры (где, однако, его творческий путь отнюдь не был усыпан розами, поскольку тогда на философском факультете "правили бал" историки. Историком был и декан философского факультета). Однако, вспоминая в одном из писем к А.Мейнонгу этот период своей жизни (календарно 1901 - 1916 гг.), Гуссерль писал: "Что мгновенно всплывает на первом плане моего сознания и сразу же снимает всю горечь последних лет, так это великолепие научной жизни в этом университете, и особенно в кругах естествоиспытателей (к которым я был особенно близок)".
323
Друзьями семьи Гуссерлей в Геттингене были его университетские коллеги, математик Давид Гильберт и инженер Константин Каратеодори (звезда первой величины в тогдашнем техническом мире).
В зимнем семестре 1901-1902 гг. Гуссерль приступил к преподавательской деятельности. В это же время феноменологическое движение оформляется и организационно - правда, сначала не в Геттингене, а в Мюнхене, благодаря активности студента Мюнхенского университета Иоханнеса Дауберта, ученика Т.Липпса. Этот студент преисполнился восторга, прочитав "Логические исследования" Гуссерля, познакомился с автором, а потом организовал кружок по изучению этой работы (точнее сказать, переориентировал группу, которой руководил Липпс, на изучение "Логических исследований" [1]. Ядро группы составили, кроме Дауберта, также Александр Пфендер, Мориц Гейгер и Адольф Рейнах. В 1906 г. к этой группе присоединился Макс Шелер, будущий виднейший представитель религиозной антропологии, который также практиковал феноменологический метод философского исследования.
В 1904 г. Гуссерль побывал на заседаниях мюнхенского кружка, а спустя год, во время каникул, которые проводил в Зеефельде (недалеко от Инсбрука), продолжил оживленные дискуссии с Пфендером и Даубертом. В результате этих бесед он мало-помалу осознает, что его идеи по сути движутся в русле трансцендентализма; после этого феноменология в его глазах предстала как трансцендентальная теория сознания, конституирующего любые мыслимые объекты. Это уже означало глубокое расхождение во мнениях с большинством "мюнхенцев": с их психологистской позиции такой угол зрения представлялся возвратом к архаичной идеалистической точке зрения. Со своей стороны, Гуссерль теперь характеризовал их собственные взгляды как "натурализм" и "объективизм". На основе материалов этих дискуссий Гуссерль прочел в летнем семестре 1907 г. спецкурс "Основные моменты феноменологии и критики разума" ("Hauptstuecke aus der PhSnomenologie und Kritik der Vernunft") [2].
1 Установка которых, кстати, сильно отличалась от позиции психологизма, которую Липпс, организатор и руководитель кружка, тогда защищал. Впрочем, тогда эти различия не казались очевидными даже самому Гуссерлю.
2 Важно иметь в виду, что этому осознанию собственных установок предшествовали годы мучительных сомнений, переходящих в депрессию. В дневниковых записях, относящихся к марту 1903 г., Гуссерль писал: "Можно ли вообще вынести эту полуясность, это мучительное беспокойство, каковые суть признаки нерешенной проблемы? И так я, спустя многие годы, все еще остаюсь приготовишкой и учеником. А я хотел бы стать мастером! Сагре diem" (лат. "не теряй времени"). Эти настроения были связаны и со служебными неприятностями: как уже упоминалось, его коллеги по факультету отклонили рекомендацию министерства назначить его ординарным профессором на том основании, что он, Гуссерль, "не имеет научного авторитета".
324
Вскоре в Геттингене учреждается собственный кружок феноменологов, "Философское геттингенское общество", по образцу мюнхенского "Психологического объединения". Поначалу обе эти группы провозглашали общность цели - создать философию как строгую науку (тогда это означало установку на постижение феноменов во всей их полноте и как таковых, что еще не обязательно предполагает процедуры рационального конструирования в качестве основы таких феноменов); различие позиций, в том числе и в трактовке феноменов, сначала не расценивалось как что-то нетерпимое и вредное для общей работы. Скорее наоборот: благодаря такой методологической веротерпимости геттингенская группа феноменологов и смогла расшириться до того, что теперь науковеды называют "невидимым колледжем" - она объединила в неформальный исследовательский коллектив группу людей, которых вряд ли можно назвать единомышленниками; пусть они расходились во мнениях, иногда даже ссорились, но все же всегда находили общий язык. И буквально каждый из них был личностью; не случайно имена многих остались в истории европейской культуры. В самом деле, вот некоторые из членов этого сообщества: Ганс Липпс, Александр Койре, Роман Ингарден; несколько позднее в него вошли учившиеся у Гуссерля Гельмут Плесснер и Арнольд Цвейг (здесь мы ограничились только теми именами, которые достаточно хорошо известны и в России).
Немалую роль в дальнейшем развитии феноменологических идей (прежде всего применительно к эстетике) сыграло знакомство Гуссерля в 1906 г. и последовавшая за этим переписка с Гуго фон Хофманшталем (который был дальним родственником его жены). Весьма плодотворными были также переписка и беседы с Дильтеем (1905), новые встречи с Ф.Брентано (Италия, осень 1907 г.), регулярные контакты с видными неокантианцами П.Наторпом и Г.Риккертом. Последний предложил Гуссерлю что-нибудь написать для его журнала "Логос", в котором и была (в 1911 г.) опубликована программная статья Гуссерля "Философия как строгая наука" [1].
1 Кстати, в 1916 г. именно Гуссерль был избран преемником Риккерта в Баденском университете.
В 1913 году Геттингенская школа феноменологов обрела и собственный печатный орган, "Ежегодник по философии и феноменологическим исследованиям" ("Jahrbuch fur Philosophie und phanomenologische Forschung"). Выходил этот журнал до 1930 г., и за этот период появилось 11 его выпусков. Главный труд Гуссерля - "Идеи чистой феноменологии и феноменологической философии" ("Ideen zu einer reinen Phanomenologie und phanomenologischen Philosophie") - тоже начал выходить в этом ежегоднике: в первом номере была опубликована первая часть этой работы [1].
325
С началом Первой мировой войны многие из учеников Гуссерля ушли на фронт, в связи с чем активная деятельность феноменологической школы замерла. Свой дом в Геттингене он, по патриотическим соображениям, обратил в военный заем; его дочь Элли стала медсестрой; оба сына (одному было 19 лет, другому - 21) добровольно ушли в армию; оба получили тяжелые ранения, а младший, Вольфганг, вскоре скончался.
Не будем судить, были ли, и если да, то как именно, связаны эти обстоятельства с тем, что в 1916 г. Гуссерль принимает приглашение стать ординарным профессором во Фрайбургском университете и покидает Геттинген. Гуссерлю в это время было 56 лет.
Работа на философском факультете Фрайбургского университета, где Гуссерль стал заведовать кафедрой в качестве преемника Риккерта, началась со вступительной речи [2]. Ее тема - "Чистая феноменология, область ее исследований и ее методы". Вскоре здесь возродился и кружок учеников и единомышленников Гуссерля, однако уже не совсем с той программой и с иными принципами, чем у геттингенского. Тогда сам Гуссерль был еще в поисках, положение его на факультете нельзя было назвать прочным, и всему этому вполне отвечала открытость тематики и многообразие подходов членов кружка, когда все участники дискуссий и все точки зрения были равноправны. Теперь, когда была произнесена "программная речь", трансцендентально-феноменологическая установка, которой придерживался мэтр, стала на кафедре Гуссерля важнейшим, чуть ли не обязательным условием допуска в состав феноменологической школы. К тому же и различие в возрасте... В результате образовалась граница, по одну сторону которой оказались учитель с его первыми учениками (которые теперь наведывались во Фрайбург с разных концов мира), а по другую - неофиты; это обстоятельство стало важным фактором в формировании отношений нового типа.
1 Из запланированных трех. Остальные вообще при жизни Гуссерля опубликованы не были.
2 Это была не только обязательная процедура, но в данном случае акция весьма обязывающая, учитывая, с одной стороны, авторитет предшественника, а с другой - напряженные отношения между двумя соперничавшими философскими кафедрами на философском факультете, во главе которого стоял историк Г. Финке. Впрочем, к Гуссерлю он относился весьма лояльно.
326
Из числа новичков, побывавших в начале двадцатых годов на стажировке у Гуссерля, назовем Ганса-Георга Гадамера, Арона Гурвича, Марвина Фарбера, Герберта Шпигенльберга, Рудольфа Карнапа и двух японцев - Хашими Танабе и графа Сузо Куки; разумеется, список этот далеко не полон.
Нельзя не отметить особенно большую роль в распространении идей феноменологии, которую тогда сыграли три приват-ассистента Гуссерля - Людвиг Ландгребе, Ойген Финк и Эдит Штайн [1]. Их главным делом стала расшифровка, редактирование и подготовка к печати лекций и прочих рукописных текстов шефа, который в своей работе использовал особый вид стенографии [2].
Но конечно, сегодня самый известный из его тогдашних собеседников - это Мартин Хайдеггер. В 1916 г., когда они встретились впервые, Хайдеггер был молодым приват-доцентом в том же Фрайбургском университете. В 1919 г. он становится ассистентом философского семинара Гуссерля; эти обязанности он исполнял до 1922 г., когда он получил приглашение в Марбург на должность экстраординарного профессора и в 1923 г. принял его; это, впрочем, не помешало продолжению тесных контактов между ними. В 1928 г., когда Гуссерль, по возрасту, был переведен в почетные профессора (иначе говоря, был отправлен в отставку), Хайдеггер вернулся во Фрайбург и занял кафедру, оставленную Гуссерлем.
Интересы "позднего" Гуссерля были явно приближены к темам этики - видимо, сказались перемены в социальной жизни Европы после Первой мировой войны. На передний план в них вышла проблема возможности обновления человека и общества посредством философии [3].
1 Еврейка католического вероисповедания, в 1933 г. ставшая монахиней-кармелиткой; погибла в фашистском концлагере в 1942 г. и причислена католической церковью к лику святых.
2 При жизни Гуссерля из всего этого богатства свет увидел только конспект лекций "Феноменология внутреннего сознания времени" ("Vorlesungen zur Phanomenologie des inneren Zeitbewusstseins"), в обработке Э. Штайн.
3 Большинство гуссерлевских текстов двадцатых годов на эту тему было опубликовано в японском журнале "Каисо" ("The Kaizo").
Каждые летние каникулы Гуссерль проводил в небольших поселках Шварцвальда (Бернау, Сент-Мерген, Тотнауберт), где работа не прерывалась - его везде сопровождал объемистый чемодан с рукописями, которые он пересматривал, дополнял, комментировал, перерабатывал. Много позднее, после его смерти, когда рукописи эти увидели свет, в их названия вошли и места, где Гуссерль над ними работал.
В 1927 г. Гуссерль готовит статью о феноменологии для Британской энциклопедии, а Хайдеггер комментирует ее отдельные разделы. В это же время появляется первая большая работа Хайдеггера "Бытие и время" ("Sein und Zeit"), где наметился его существенный отход от
327
гуссерлевской программы: вместо того чтобы продолжать анализ структур сознания, Хайдеггер заложил основания "фундаментальной онтологии", а главным для него стал вопрос о смысле человеческого бытия, по отношению к которому вся конститутивная проблематика трансцендентальной феноменологии оказалась вторичной (если не второстепенной). Вначале Гуссерль, видимо, либо не заметил в тексте хайдеггеровского труда существенного отхода от его собственных философских принципов, либо не счел это достаточной причиной для изменения своего отношения к самому талантливому из учеников: во всяком случае, он сделал все возможное, чтобы его преемником на кафедре стал именно Хайдеггер (а, скажем, не старейшина мюнхенских феноменологов А. Пфендер, которого Гуссерль сначала расценивал как наиболее надежного и перспективного продолжателя его дела) [1].
Сделавшись почетным профессором и избавившись сразу и от административных забот, и от обязанности вести систематические занятия со студентами, Гуссерль все же некоторое время (до лета 1929 г.) еще продолжал читать лекции в университете. Среди его последних учеников были Герберт Маркузе, Эммануэль Левинас, Иоганнес Пфейфер. Росло и число его знакомых в среде мировой интеллектуальной элиты; на этот период приходятся встречи с Гуссерлем ряда молодых философов, социологов и политиков, которых привлекли идеи феноменологии; среди них Альфред Шюц и Ян Паточка [2]. В 1928 г., читая лекции в Голландии, Гуссерль познакомился со Львом Шестовым; в 1930 г. - с итальянским философом Антонио Банфи (который стал пропагандистом феноменологических идей в своей стране). В 1932 г. Гуссерля посетил Э.Кассирер, в 1934 г. - X. Ортега-и-Гассет; весной 1935 г. идет оживленная переписка с известным французским этнологом Люсьеном Леви-Брюлем (с ним Гуссерль познакомился еще в 1929 г. в Париже). Среди новых знакомых, которых приобрел Гуссерль в эти годы, также русский лингвист Роман Якобсон и весьма известный художник Оскар Кокошка.
1 Кстати, серьезным конкурентом Хайдеггера на этих выборах был Э. Кассирер. Председателем отборочной комиссии был декан философского факультета М. Хонекер, заведовавший другой философской кафедрой, и Гуссерлю пришлось приложить немало усилий, чтобы во втором туре выборов именно Хайдеггер остался единственным кандидатом.
2 Он известен в нашей стране не столько своими философскими трудами, сколько правозащитной "Хартией-77", автором которой он был. Умер Я. Паточка 13 марта 1977 г. в пражской тюрьме в результате многочасовых допросов с пристрастием.
Гуссерль с головой уходит в исследовательскую работу. Он проводит за письменным столом по десять часов в день; в 1929 г. появляется книга "Формальная и трансцендентальная логика", которая была
328
написана за шесть недель! В этой книге реконструирована работа трансцендентальной смыслообразующей субъективности по формированию формально-логических структур [1].
Растет и число зарубежных выступлений Гуссерля. В 1928 г. в Амстердаме он прочел курс лекций об основаниях феноменологической психологии; в 1930, в Париже, другой цикл, на тему "Введение в трансцендентальную феноменологию". Эти "парижские доклады" были потом существенно переработаны, дополнены и наконец изданы в 1931 г. на французском языке под названием "Картезианские медитации" ("Meditations Cartesiennes"). В те же годы по приглашению Кантовского общества им были прочитаны несколько докладов во Франкфурте, Берлине и Галле, объединенных общим названием "Феноменология и антропология", а в мае 1935 г. - еще доклад, в Вене, под примечательным названием "Кризис европейского человечества".
Для философского сообщества как раз этот последний доклад свидетельствовал об изменении общей позиции Гуссерля, хотя признаки "поворота" можно было заметить и раньше: в 1934 г. философ был приглашен комитетом для подготовки международного философского конгресса в Прагу, где изложил некоторые из новых идей, которые шли в этом направлении. Они были представлены также в виде тезисов для конгресса, в заседаниях которого, однако, Гуссерль уже не участвовал. Эти тезисы, а также материал вышеупомянутого венского доклада были потом развиты в небольшом цикле лекций под общим названием "Кризис европейских наук и психология", прочитанных в 1935 г. в Праге. Это стало последним выступлением Гуссерля за границами Германии - гитлеровский режим больше не выпускал его за пределы страны.
Итогом всего этого цикла работ, в которых традиционные темы феноменологии оказались соединены с проблемами психологии, этики и антропологии, стал последний объемистый печатный труд Гуссерля "Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология" [2].
1 Ряд аспектов этой работы представлен в другой книге "Опыт и суждение" ("Erfahrung und Urteil"), подготовленной Л. Ландгребе (верным учеником Гуссерля и его ассистентом) на основе рукописей и изданной через год после смерти автора.
2 Первая часть этой работы вышла в свет в 1936 г., вторая и третья - в 1954 г.
Несмотря на то что философский мир теперь буквально осыпал Гуссерля знаками уважения (в 1928 г. Американская академия искусств и наук в Бостоне избрала его своим иностранным почетным членом; в 1932 г. он стал иностранным членом Академии моральных и политических наук Института Франции в Париже; в 1935 г. - почетным членом Философского кружка в Праге; в 1936 г. - членом-кор-
329
респондентом Британской академии и Аристотелевского общества), на родине, напротив, над его головой сгущаются тучи, а психологическая атмосфера в стране для него, как и вообще для людей его национальной принадлежности и его типа, делается совершенно невыносимой. Его самый блестящий ученик, М. Хайдеггер, в апреле 1933 г. стал ректором Фрайбургского университета, а через месяц вступил в нацистскую партию. Зато Гуссерля, престарелого учителя Хайдеггера, в том же году "увольняют" - решение столь же чудовищное, сколь и бессмысленное, поскольку Гуссерль давно на пенсии. Но зато этот символический акт вполне соответствовал правовым нормам "новой Германии": ведь, как гласил "закон о гражданстве Райха" от 14 ноября 1935 г., "еврей не может быть гражданином Райха. Ему не принадлежит право голоса в политических делах; он не может занимать какой-либо государственный пост". Был лишен работы и гражданства по тем же основаниям также и его сын Герхард, кавалер почетного креста, раненый в битве под Верденом, крупный специалист в области правоведения, бывший профессором в университете г. Киля. В 1936 г. Гуссерль был вообще вычеркнут из списка профессоров Фрайбургского университета [1], а потом исключен из философской организации Белграда; год спустя его лишили возможности выехать в Париж на Международный философский конгресс и в аббатство Понтиньи, куда его пригласили работать; летом 1937 года он с женой были вынуждены покинуть свое жилище на Лореттоштрассе - это место теперь было не для евреев. Поразительно, но и в такой обстановке Гуссерль продолжал еще работать над текстом "Кризиса..." - вплоть до несчастного случая, который уложил его в постель. После этого силы его стали быстро таять, и 27 апреля 1938 г. Э.Гуссерль скончался.
1 Дело в том, что в старых германских университетах свято соблюдался обычай, по которому штатные профессора навеки заносились в состав университета. Это было знаком уважения к их заслугам перед потомками.
Руководство университета отказало своему почетному профессору в последнем знаке уважения, которого требовала старинная традиция: на университетской башне в тот день не было полуспущенного университетского флага. На кремации 29 апреля с философского факультета присутствовал (естественно, как частное лицо!) только один человек - Герхард Риттер. Правда, в день погребения Э. Гуссерля его коллега Карл Диль (кстати, не философ, а экономист) на своем семинаре, где собрался узкий круг его друзей и друзей покойного (среди них уже названный Г. Риттер, В. Ойкен, А.Лямпе, К. фон Дитце, Ф. Бом и еще несколько человек - все эти имена достойны того, чтобы быть здесь
330
названными, и в этом контексте не важно, какой вклад внесли они в мировую науку), произнес памятную речь. Надо ли говорить, что у К. Диля были основания назвать этот кружок, который регулярно собирался в его доме, "факультетом порядочных людей"...
Конечно, и в то, как принято у нас сегодня говорить, непростое время круг порядочных людей, так или иначе связанных с Гуссерлем, был все-таки значительно шире. Об этом свидетельствует судьба рукописного наследия философа.
Как уже мог заметить внимательный читатель, чудовищная работоспособность Гуссерля выглядит контрастом по сравнению с небольшим числом прижизненных публикаций. И это находит объяснение, прежде всего, в его почти болезненной требовательности к собственным сочинениям, которая иногда кажется мнительностью и даже неуверенностью в истинности и значимости того, что он написал. Отсюда - те 40 000 страниц убористой габельсбергской стенографии (а вдобавок еще и 10 000 страниц смеси машинописи с рукописными заметками, которые в последние годы готовили для печати ассистенты Гуссерля Э.Штайн, Л.Ландгребе и О.Финк), до сих пор представляющие работу издателям [1]. Но сохранились эти материалы усилиями многих людей, далеко не все имена которых нам известны. Среди известных на первом месте конечно же имя бельгийца, монаха францисканского ордена, лиценциата философии Лувенского католического университета Германа Лео Ван Бреда.
1 Стоит добавить сюда еще и многочисленные заметки на полях 2700 книг и 2000 отдельных оттисков, составлявших библиотеку Гуссерля.
Спустя несколько месяцев после смерти Гуссерля он отыскал его вдову сначала с целью познакомиться с неопубликованными материалами Гуссерля для подготовки собственной докторской диссертации. Вывод, к которому он пришел, сводился к тому, что неопубликованные тексты Гуссерля не только дают ответы на те вопросы, которые занимали его ум, но что вся эта тематика освещена в рукописях настолько полно и основательно, что их потеря была бы невосполнимой для мировой философской культуры. Поэтому, решил Ван Бреда, необходимо позаботиться о том, чтобы опубликовать все гуссерлевское наследие. Но для того чтобы это сделать, требовалась работа целого коллектива. Даже мечтать об этом в гитлеровской Германии было безумием - ведь Гуссерль был еврей! И попытаться вывезти его архив из Германии открыто было невозможно. К тому же руководитель Лувенского философского института монсеньор Ноэль, хотя и дал понять, что готов принять гуссерлевский архив, но финансировать его обработку и издание у него не было средств [1].