Geum.ru

Составитель: Бабанский Дмитрий 7 499 270 29 52

Вид материалаОбзор
Подобный материал:
1   ...   14   15   16   17   18   19   20   21   22

Игорь Горянин, исполнительный директор кластера биомедицинских технологий, профессор Эдинбургского университета, рассказал, что удалось сделать за год существования «Сколково»


— Игорь Игоревич, прошло около года, как вы руководите кластером. Многое удалось? 

Перед нами стояла основная задача — найти и поддержать интересные проекты. Всего фондом «Сколково» отобрано более 200 проектов, а в нашем кластере статус участников получили 65. 

— Каковы критерии отбора проектов? 

Статус участника присваивается компании, занимающейся инновационной деятельностью в науке, в том случае, если направление проекта соответствует форсайтам кластера. Форсайты были разработаны нами совместно с компанией Маккензи в прошлом году и утверждены консультационно-научным советом фонда. 

— Для получения статуса участника достаточно подать заявку? 

Нет, после подачи заявки проект проходит экспертизу. Мы сформировали пул экспертов, в нем около 150 человек — примерно поровну российских и зарубежных ученых и бизнесменов. С помощью компьютера случайным образом из их числа выбирают 10 экспертов, которым предлагается провести экспертизу. Если из них пять готовы оценить проект, то считается, что кворум состоялся. И если трое из пяти подтвердили, что проект инновационный и соответствует мировому уровню науки, он получает статус участника. 

— И грант от фонда «Сколково»? 

Как только статус участника присвоен, компания может подать заявку на грант. Но далеко не все компании хотят получать деньги, многим достаточно статуса, поскольку он дает определенные льготы — налоговые, таможенные, а также помощь структур Сколково. Фонд создал центр интеллектуальной собственности и технопарк, который, как все технопарки мира, предоставляет участникам не только площадки, но и свою инфраструктуру — специалистов по коммерциализации, бухгалтерскому учету, трудовым, юридическим вопросам. Процедура грантовой экспертизы более глубокая и требует от заявителей написания подробного обоснования проекта (меморандума) на двух языках. 

— Наша старая проблема: не каждый зав лаб умеет правильно составить заявку на грант. 

Да, приходится помогать грамотно оформить заявки. Затем независимый грантовый комитет проводит еще одну, более тщательную экспертизу силами специалистов по данной тематике. И лишь затем он принимает окончательное решение о выделении средств. Еще одна задача кластера — помочь участникам найти партнеров среди российских и зарубежных компаний. 

— Слышала, что ученые могут получить и особые гранты — на написание бизнес-плана. Это что-то новое? 

Причина все та же — недостаток опыта коммерциализации. Если нет навыков разработки бизнес-плана, то его с ходу не напишешь. Тем проектам, где мы видим научный потенциал, сразу выделяем грант до полутора миллионов рублей на написание бизнес-плана, оформление идеи. Грант выделяется на определенный срок. Но в принципе каждый должен заниматься своим делом, ученый — наукой, а написанием бизнес-плана может заняться профессиональный менеджер. Поэтому хотим создать условия, чтобы появились такие профессиональные фонды или компании, которые занимались бы подготовкой документов и коммерциализацией научных разработок. 

— Какой процент поданных заявок соответствует критериям кластера? 

От числа поданных заявок принято около трети. Были, конечно, заявки и откровенно анекдотичные, вроде устройства для лечения опухолей мозга с помощью сотового телефона. Но большинству заявок не хватает самого понятия инновационности. Другие не умеют правильно «продать» свой продукт: то ли навыки отсутствуют, то ли стесняются себя похвалить. 

— Наверное, обучать этому необходимо еще в вузах? 

Да, теперь уже видно, что у нас большой недостаток знаний и кадров в области коммерциализации: даже те, кто получил диплом MBA, не имеют практического опыта. Должна быть создана школа, даже целая экосистема, как в США. Человек создал один раз компанию — не получилось, создал второй — опять не получилось, но он учится на своих ошибках. В среднем в США насчитывают три неудачи в бизнесе, прежде чем что-то получится. А в области биотехнологии нас сдерживает полное отсутствие аутсорсинга. 

— Какие же виды работ ученые могли бы поручать сторонним организациям? 

Например, проведение доклинических исследований новых препаратов. Проводить их самостоятельно — дело сложное и дорогое. Но в России практически, нет ни одной лаборатории, работающей по международным правилам GLP (надлежащей лабораторной практики. — Прим. ред.), которую наши компании могли бы использовать. У нас есть неплохие лаборатории, есть специалисты в Новосибирске, Пущино, Черноголовке, но и там много нерешенных проблем. Мы хотели бы помочь, дополнив эти центры необходимым оборудованием и компетенциями, чтобы они могли проводить исследования на различных животных — от мышей до приматов. А в дальнейшем хотим создать такие центры, чтобы по всей линейке прохождения нового лекарства от компьютера до клиники наши компании-участники могли пользоваться аутсорсингом.

— Известно, что ваш кластер активно включился в решение государственной задачи — создание высококачественных отечественных лекарств, способных заменить импортные средства. Есть ли успехи на этом направлении? 

Да, причем акцент мы делаем даже не на импортозамещении, а именно на научной инновации. Вот сейчас рассматриваем проект по компьютерному моделированию новых лекарств. Российская компания «Квантум фармасьютикалз» разработала совершенно новый принцип молекулярного конструирования лекарств на основах квантовой динамики. Они на компьютере просчитывают взаимодействие между лекарством и его мишенью-белком. Если бы эти соединения проверялись в лаборатории, потребовались бы сотни лет. А на компьютере они пролистываются очень быстро. Причем Россия на этом направлении является одним из мировых лидеров. Тут не нужны большие капиталовложения, а лишь хорошие мозги, компьютер, чашка кофе и поддержка. Сотрудники компании удивляются: мы даже не думали, что в России можно получить деньги на исследования, искали поддержку за рубежом. 

— Не возникает ли у вас проблем с тем, что в России недостаточно разработана нормативно-правовая база для инновационной деятельности? 

Да, проблемы есть. В частности, явно недостаточно норм в области изучения и использования стволовых клеток, чтобы сдержать вал жуликов от науки, которые вовсю используют непроверенные методы лечения стволовыми клетками. В этой области уже несколько проектов получили статус участников. Но работы сдерживает отсутствие закона в этой сфере. Поэтому планируем сотрудничать с законодателями.

— Значит, первые результаты коммерциализации новых проектов мы увидим уже лет через пять? 

Для некоторых проектов это реально, но для некоторых такого срока маловато, и из-за этого очень трудно найти соинвестора, что является необходимым условием для получения статуса участника Сколково. Надеемся, что положение о статусе участника будет изменено и наличие соинвестора не будет необходимым условием. То есть наше финансирование будет стопроцентным.

— Охотно ли зарубежные ученые идут на сотрудничество с нашими компаниями под зонтиком Сколково? 

Конечно, есть энтузиасты, которые любят Россию и охотно откликаются на приглашение поработать с нами. Особенно если есть авантюристическая жилка... Причем для известных ученых деньги не самое главное. Важнее научная среда общения, доступ к хорошему оборудованию, возможность быстрого получения реагентов. Но их многое удивляет в наших реалиях. Например, наша отчетность — эти кипы бумаг, отчеты по командировкам, обязанность предоставить посадочный талон... Если в прошлом году на документе нужна была одна подпись, то сейчас — пять, и чиновник с печатью везде самый главный. Я участвую в проекте в Японии, там что ни попросишь — никто лишних вопросов не задает, все только шуршат, чтобы как можно быстрее выполнить твое пожелание: все для ученых, которые работают на будущее страны. Нам важно выстроить отношения — чиновник для ученого, а не ученый — для чиновника. В принципе, Сколково должно создать новые модели, чтобы реально помочь инноваторам. Но это делается не за один месяц и даже не за один год. 


«Грефа взял бы на работу и с другой фамилией», — Артем Аветисян, основатель ЗАО «НЭО центр»

Ведомости, 31.10.2011