М. В. Ломоносов как поэт-энциклопедист Считается, что талантливый человек талантлив во всем, но далеко не обо всех гениях мировой науки можно сделать аналогичное заключение с такой же уверенностью. Михайло Васильевич

Вид материала

Подобный материал:

С.А. Салова, д. филол. н., профессор кафедры русской литературы и фольклора БашГУ, г. Уфа

М.В. Ломоносов как поэт-энциклопедист

Считается, что талантливый человек талантлив во всем, но далеко не обо всех гениях мировой науки можно сделать аналогичное заключение с такой же уверенностью. Михайло Васильевич Ломоносов в этом смысле составляет одно из немногих счастливых исключений, поскольку он относится к той когорте деятелей отечественной, мировой науки и культуры, чей гений принято называть универсальным. Примерно до второй половины XVIII века многознающих книжников высочайшего уровня уважительно именовали полигисторами. Но после выхода в свет первых томов фундаментальной французской «Энциклопедии» подобных людей с разносторонними познаниями и интересами все чаще стали называть энциклопедистами. И если говорить об отечественных ученых и мыслителях, то среди них первостепенное право на этот почетный титул, бесспорно, принадлежит именно Михайле Васильевичу Ломоносову.

Вопрос об энциклопедизме Ломоносова далеко не праздный. Чрезвычайный интерес в этой связи представляет сочиненное им «Слово похвальное … Государыне Императрице Елисавете Петровне.., говоренное Ноября 26 дня 1749 года». Один из фрагментов этой пространной похвальной речи, написанной Ломоносовым специально для публичной ассамблеи Академии Наук, содержит своеобычный «парад наук», сопровождающийся лаконичной презентацией роли каждой из них в познании мира. «Героями» Ломоносова стали здесь Астрономия и Физика, География и Медицина, Химия, Механика и, конечно же, точная и осторожная Математика. Существенно, что практическая полезность перечисленных выше наук не отменяла в глазах Ломоносова важность Истории и Стихотворства, которые живописуют «прошедшия деяния» и «славные примеры великих Героев», а также Философии как средства, «которое управляет разум» [3, с. 252–253]. Иными словами, энциклопедизм «отражал представление Ломоносова о единстве мира, о том, что различные науки описывают и изучают разные стороны одного мира, созданного Богом и функционирующего по предписанным им законам» [2, с. 235].

Подобно титанам Возрождения, будучи личностью ренессансного типа, М.В. Ломоносов обладал уникальным даром постигать и осваивать мир во всем его многообразии, потому что не мог удовлетвориться только частью истины, лишь одной какой-либо ее стороной. Вот почему словесные науки (а именно так определялась им область литературного творчества) на протяжении всей жизни неизменно находились в сфере внимания выдающегося ученого-поэта. Специалистам разного профиля хорошо известны факты включения М.В. Ломоносовым в академически строгие тексты своих научных сочинений инородные, казалось бы, для них художественные фрагменты. Так, например, в качестве «Прибавления» к трактату «Явление Венеры на Солнце» его автор включил басню о двух астрономах, долго и безрезультатно дискутировавших о строении солнечной системы. Третейским судьей в своем высоконаучном споре они избрали повара, который быстро и безошибочно доказал справедливость теории Коперника: «Что в том Коперник прав, // Я правду докажу, на Солнце не бывав. // Кто видел простака из поваров такова, // Который бы вертел очаг кругом жаркова?» [3, с. 695]. Сюда же, в текст «Прибавлений» к названной выше астрономической работе, в качестве художественного аргумента Ломоносов ввел стихотворение, начинающееся строкой «Я долго размышлял и долго был в сомненье» и представляющее собой свободную обработку сатиры Клавдиана «Против Руфина». Аналогичным образом в тексте узкоспециального по тематике научного труда под названием «Первые основания металлургии или рудных дел» Ломоносов поместил собственный стихотворный перевод небольшого (в 14 строк) фрагмента из поэмы Лукреция Кара «De rerum natura» («О природе вещей»). Все только что перечисленные факты объясняются довольно просто: подход М.В. Ломоносова к литературе был по преимуществу утилитарным. Это означает, что литературные произведения ценились им прежде всего за их информативность, стихотворная же форма донесения информации могла восприниматься как своего рода мнемотехнический прием.

В довольно обширном поэтическом наследии Ломоносова заметное место занимает так называемая научно-философская, или натурфилософская поэзия. Ее выдающимся образцом по общему признанию является «Письмо о пользе Стекла» (1752). Чтобы понять его глубинный смысл, следует учитывать одно немаловажное обстоятельство: оно было сочинено уже после того, как профессор Ломоносов получил высочайшее позволение «завесть фабрику для делания разноцветных стекол, бисеру, стеклярусу и других галантерейных вещей» [3, с. 1004]. Как известно, получение новых сортов крашеных и бесцветных стекол, а также промышленное производство изделий из цветного стекла на протяжении долгих лет оставалось одной из основных тем научной и научно-технической деятельности Ломоносова. Своим «Письмом о пользе Стекла» Ломоносов удачно вписался в уже существовавшую к тому времени мощную, разветвленную традицию жанра дидактической поэмы, бытовавшей, как правило, на латинском языке. Западноевропейскими поэтами уже были написаны поэмы о барометре и часовом механизме, о порохе и золоте, кометах и землетрясениях. Однако практически все предшественники Ломоносова в этом жанре были только дилетантами в науке. Автор же «Письма о пользе Стекла» делился «плодами собственного лабораторного опыта и своими собственными идеями» [3, с. 1006]. Ломоносов создал здесь собственный рационалистический миф о Стекле и Огне как его родителе. «Огненное» по своей природе Стекло выступает у Ломоносова как проявление мировой сущности – как вечная борьба разумных и неразумных сил, а в конечном итоге, как борьба огня с его вечными противниками: водою, мраком, холодом, небытием. Применение Стекла в медицине означает торжество жизни над смертью. Фарфоровая посуда – знак победы огня над водою. Применение Стекла в устройстве оранжерей приводит к победе огня над «несносным хладом». Использование Стекла в метеорологии (барометр) расценивается Ломоносовым как победа над мировым Океаном, обеспечившая человеку возможность «безбедно и спокойно» плавать по морям. И даже изготовление очков – еще одна, очередная победа огня над мраком – на этот раз над мраком людского невежества и над мракобесием вообще: «Велика сердцу скорбь лишиться чтенья книг, / Скучнее вечной тьмы, тяжелее вериг! / Тогда противен день, веселие – досада! / Одно лишь нам Стекло в сей бедности отрада. / Оно способствием искусныя руки / Подать нам зрение умеет чрез очки!» [3, с. 575].

Как бы в продолжение этого пассажа о людях с зоркими глазами, поэт создал собственный миф о Прометее, который, по Ломоносову, «первым из людей именно посредством Стекла овладел небесным огнем. Ему же первому из людей страдания за этот подвиг были отпущены полной мерой» (Лебедев, с. 544). Обычно считается, что Ломоносов воспринимает подвижническую деятельность титанов духа, подобных Прометею, Аристарху Самосскому или Копернику, как мученическую судьбу и путь одиночества. Думаю, что это не так. Логика ломоносовской мысли принципиально иная: люди «прометеевского» типа, в глазах Ломоносова, – это, прежде всего, люди свободного духа, они осознанно избрали свой жизненный путь и готовы на сопряженные с этим выбором жертвы и муки, потому что живущая в них неутолимая любовь к истине сильнее всех остальных чувств и побуждений. Иначе говоря, Ломоносов создал в своей поэме о Стекле идеальный образ творческой личности, вся деятельность которой, по своей глубинной сути, является горением, непрекращающейся борьбой с врагами истины, конечная же цель этой борьбы глубоко гуманистическая – духовное освобождение человечества.

Список литературы

Лебедев Е.Н. Ломоносов / Е.Н. Лебедев. – М.: ОГИ, 2010 – 752 с.
Ломоносов: краткий энциклопедический словарь / ред.-сост. Э.П. Карпеев. – СПб.: Наука, 1999. – 258 с.
Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т.8. – М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1959. – 1280 с.

Blog