Биоэтика права в решениях Европейского Суда по правам человека

(Дашян М.)

("Бизнес-Адвокат", 2004, N 13)

Текст документа

БИОЭТИКА ПРАВА В РЕШЕНИЯХ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА

ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

М. ДАШЯН

"Решать новые проблемы традиционными подходами позитивного права представляется малопродуктивным. Следовательно, современное право должно искать ответ на них в тесном сотрудничестве с антропологами, медиками, биологами, философами, ведь сегодня проблемы права тесно переплелись с вопросами морали и справедливости, свободы и ответственности человека. Настало время переходить от разговоров о биоэтике к разработке норм биоправа..."

А. И. Ковлер

В 1972 г. американский биолог В. Поттер ввел в научный оборот понятие "биоэтика". Он понимал под ней новую научную дисциплину, объединяющую биологическое знание и человеческие ценности. Первоначально биоэтические проблемы связывались с проблемами искусственного прерывания беременности, эвтаназии, сексуальных отношений, медицинского обслуживания, пересадки органов. В дальнейшем их число было расширено. Традиционно биоэтика права рассматривается в трех аспектах:

- соотношение биологической сущности и правовой личности человека;

- взаимодействие соматических составляющих при решении правовых вопросов;

- фактор опасности, вызванной неопределенностью и риском многих неконтролируемых научных исследований.

В качестве примеров биоэтики права можно привести запрет клонирования в ряде стран (который представляет собой правовые нормы, обусловленные нравственными воззрениями, связанными с неопределенностью биологических исследований в данной сфере).

Одной из наиболее авторитетных отечественных работ в области биоэтики права является книга доктора юридических наук, судьи Европейского Суда по правам человека А. И. Ковлера "Антропология права". Охват затронутых автором вопросов (правоспособность женщины, соматические права индивида, права эмбриона, трансплантология, эвтаназия) позволяет отнести их в сферу биоэтики. Наиболее очевидными указанные выше проблемы предстают на примерах судебных решений Европейского Суда по правам человека. Данный орган не вправе напрямую влиять на правоприменительный процесс в государствах, но в случае нарушения национального или международного права может быть принято решение о взыскании имущественного или морального вреда. Рассмотрим несколько примеров.

ВИНТЕРВЕРП (WINTERWERP) ПРОТИВ НИДЕРЛАНДОВ

(Страсбург, 24 октября 1979 года)

Предметом этой жалобы и последующего спора послужило помещение жителя Нидерландов Фрица Винтерверпа в психиатрическую больницу по просьбе жены и с согласия мирового судьи. Впоследствии по инициативе жены, а затем и прокурора его пребывание в больнице ежегодно продлялось судом по заключениям лечащего врача.

Как следует из материалов дела, Винтерверп возражал против ограничения своей свободы, он подавал жалобы о том, что он не может пользоваться юридической помощью и не имеет возможности оспорить медицинские заключения. Он четыре раза обращался в суд, требуя освобождения. Но после первичного отклонения его требований судом (в 1969 г.) последующие требования были отклонены уже прокурором, единолично решившим, что они заведомо лишены перспективы на успех (в 1971 - 1973 гг.).

Исследовав материалы дела, суд пришел к выводу о том, что нарушение п. 1 ст. 5 Конвенции, о котором говорил истец, отсутствует. Данная норма предусматривает право каждого на свободу и личную неприкосновенность. В числе прочих исключений указывается и возможность заключения под стражу душевнобольных, но только на законных основаниях и по решению суда. В данном деле некоторые юридические действия были осуществлены непосредственно во внесудебном порядке.

Основная причина такого решения суда заключается в том, что термину "душевнобольные" в Конвенции нельзя дать окончательное толкование. Как было отмечено на суде Правительством Нидерландов, значение данного термина "постоянно изменяется вместе с развитием исследований в области психиатрии; более гибкими становятся методы лечения, и меняется отношение общества к душевным заболеваниям, при этом в обществе растет понимание проблем душевнобольных". Суд также принял к сведению и то, что в законодательстве Нидерландов отсутствует определение "лиц с психическими расстройствами".

Несмотря на сугубо юридические формулировки, было отмечено: "Не должно быть даже признака произвола; никто не может быть лишен свободы как "лицо, страдающее психическим расстройством", без медицинского заключения, устанавливающего, что его психическое состояние оправдывает обязательную госпитализацию". В этой связи суд принял во внимание наличие медицинского заключения, в котором указывалось на наличие у заявителя шизофренических и параноидных реакций; подчеркивалось то, что он не осознавал своего патологического состояния и в ряде случаев совершал достаточно серьезные действия, не оценивая их последствий. Кроме того, различные попытки его постепенной социализации закончились неудачей. Между тем суд признал наличие нарушений в отношении г-на Винтерверпа, но не той нормы, на которую он ссылался, а п. 4 ст. 5 Конвенции, в котором устанавливается, что "каждый, кто лишен свободы путем ареста или задержания, имеет право на разбирательство, в ходе которого суд безотлагательно решает вопрос о законности его задержания и выносит постановление о его освобождении, если задержание незаконно". Вспомним, что ни бургомистр, который издал первоначальное распоряжение, ни прокурор, который продлил срок его действия, не обладают характеристиками "суда" (т. е. не зависящей от исполнительной власти организации, компетентной принимать подобные решения).

Суд не согласился с позицией Правительства Нидерландов, которая сводилась к тому, что "п. 4 ст. 5 Конвенции не обязывает суд непосредственно выслушивать лицо, чье психическое состояние установлено на основе объективных медицинских обследований. Объективные медицинские заключения, переданные за несколько лет в нидерландские суды, показывают, как утверждает Правительство, что именно таковым и является случай г-на Винтерверпа". Судом было отмечено, что доступ к суду и возможность быть выслушанным лично или через какую-либо форму представительства являются залогом того, что больной не будет лишен "основных процессуальных гарантий, применяемых в делах, связанных с лишением свободы" (см. вышеупомянутое Решение, с. 41, п. 76). Психическое заболевание может быть причиной ограничения или изменения способа осуществления такого права, но оно не может служить оправданием нарушения самой сути этого права. Действительно, может возникнуть необходимость применения специальных процессуальных гарантий для защиты интересов лиц, которые в силу их психической неполноценности не способны сами делать это (см. также Постановление Европейского Суда по правам человека от 18 июня 1971 г. "Де Вильде (De Wilde), Оомс (Ooms) и Версип (Versyp) против Бельгии).

Г-н Винтерверп в жалобе указал на то, что, будучи официально признанным недееспособным, он не мог распоряжаться своей собственностью (за него это делала вначале жена, а затем назначенный судом управляющий). Суд здесь также поддержал позицию заявителя. Дело в том, что способность распоряжаться своим имуществом предполагает осуществление лицом своих гражданских прав и обязанностей. Лишение г-на Винтерверпа этой способности было квалифицировано судом как "прекращение" таких прав и обязанностей.

Суд в этом не согласился с позицией Правительства Нидерландов, аргументом которого на процессе было утверждение о том, что Закон Нидерландов о лицах, страдающих психическими расстройствами, охраняет гражданские права задержанного душевнобольного лица, которое "по причине психического состояния нуждается в защите от собственной неспособности управлять своими делами". В качестве контраргумента суд указал: "Каково бы ни было оправдание лишения лица, страдающего психическим расстройством, способности управлять своим имуществом, гарантии статьи 6 п. 1 должны уважаться".

СЕРИНГ (SOERING) ПРОТИВ СОЕДИНЕННОГО КОРОЛЕВСТВА

(Страсбург, 7 июля 1989 года)

В данном разбирательстве в суд за восстановлением нарушенных прав обратился преступник. Заявитель, гражданин США Йенс Серинг, в возрасте 18 лет совершил на территории США убийство матери своей подруги, но был задержан и находился под стражей на момент рассмотрения дела в Великобритании. С требованием об экстрадиции преступника к Великобритании обратились сразу два государства: США (место совершения преступления) и Германия (страна, гражданином которой является Йенс). Причем за подобные преступления в США предусмотрена смертная казнь, а в Германии и Великобритании она отменена.

В июне 1987 г. в Магистратском суде Лондона состоялось разбирательство по вопросу экстрадиции И. Серинга. Суд, несмотря на наличие предоставленных Серингом свидетельств психиатров о его психическом расстройстве в момент совершения убийства, которое существенно снижало его способность отвечать за собственные действия, решил экстрадировать Серинга в США.

Воспользовавшись некоторыми задержками, связанными с процессуальными особенностями, все еще не переданный США Серинг подал жалобу в Европейский Суд по правам человека. В жалобе он указал на нарушение Великобританией ст. 3 Конвенции ("никто не должен подвергаться пыткам и бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию"), поскольку британские власти не отказали США в его выдаче, где он мог быть осужден на смертную казнь, и, ожидая возможной выдачи, он испытывал "синдром камеры смертников", что являлось бесчеловечным.

В сущности, преступник просил о гуманности и снисхождении к его личности, в том числе и психологической целостности. Причем на процессе всерьез обсуждалась тема возможности психологической реабилитации лиц, приговоренных к смертной казни в США.

В юридическом аспекте позиция Серинга сводилась к тому, что ст. 3 Конвенции не только запрещает государству-ответчику подвергать людей бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию, но и возлагает на него обязательство не ставить лицо в положение, когда оно может стать жертвой таких обращений или наказаний со стороны других государств. В решении суда указывалось: "Если решение министра о выдаче заявителя США будет выполнено, будет иметь место нарушение ст. 3 Конвенции".

Данный спор, несмотря на то, что было доказано, что Серингу в случае необходимости могла быть оказана психологическая помощь, нужно рассматривать не только в общеправовом и гуманистическом аспекте, но и в аспекте биоэтики права - возможности заключенного под стражу (предположительно приговоренного к смертной казни) требовать от государства соблюдения его психологических прав. Несомненно, данная тема может вызвать как недовольство сторонников смертной казни, так и поощрительные отзывы сторонников прав человека. Однако в рамках данной темы важно подчеркнуть особую роль психолога и психиатра в этих дискуссиях.

ЗЕТ (Z) ПРОТИВ ФИНЛЯНДИИ

(Страсбург, 25 февраля 1997 года)

Одной из наиболее острых проблем современной биоэтики права является проблема соблюдения врачебной тайны и секретности, и, соответственно, с юридических позиций особый интерес представляют случаи, в которых рассматриваются пределы этического права врача на хранение конфиденциальной информации о пациенте. В частности, предметом данного разбирательства стали показания врачей и психиатра, лечивших заявителя, о его заболевании.

Г-жа Зет (больная ВИЧ-инфекцией) развелась с мужем (также ВИЧ-инфицированным), совершившим ряд тяжких преступлений. Она утверждала, что нарушено ее право на уважение к личной и семейной жизни (ст. 8 Конвенции). Разглашение информации о ее болезни произошло в связи с тем, что следствию необходимо было установить, подвергал ли ее бывший муж своих жертв риску заражения ВИЧ-инфекцией, а следовательно, важно было установить дату, когда он впервые узнал или имел основания подозревать, что он был ВИЧ-инфицирован. Заявитель утверждала об отсутствии разумной соразмерности между правомерной целью, которую данные меры преследовали, и ее интересом в сохранении в тайне ее полного имени и медицинского диагноза.

В своей жалобе в Комиссию заявитель ссылалась на такие факты, как бездействие финских властей, допустивших разглашение в прессе ее полного имени как носителя ВИЧ-инфекции, медицинского диагноза, а также на факт расторжения с ней трудового договора. Таким образом, в результате раскрытия врачебной тайны в отношении преступника пострадала его жена (не совершавшая никаких противоправных деяний).

Более того, апелляционный суд, опубликовав изложение своего решения, разгласил полное имя заявителя и тот факт, что она является носителем ВИЧ-инфекции. В этом суд единогласно усмотрел нарушение ст. 8 Конвенции. Также единогласно суд постановил, что решение, позволяющее предать гласности протоколы показаний врача Зет и ее психиатра, а также ее историю болезни, в случае осуществления станет нарушением ст. 8 Конвенции.

В то же время весьма интересным и разумным представляется решение суда о том, что в этом случае факт показаний (фактически раскрывающих конфиденциальную информацию) врачей и психиатра в суде не является нарушением ст. 8 Конвенции. Также нарушением не было признано изъятие истории болезни заявителя и приобщение ее к материалам следствия.

В заключение следует подчеркнуть, что в последующих рассмотрениях Европейского Суда по правам человека указанные решения являются прецедентами, своеобразными векторами, показывающими направление развития биоэтики права в современном европейском сообществе.

Название документа