Притязания государств на пространства Мирового океана: историко-правовые вопросы
(Овлащенко А. В.) ("Транспортное право", 2004, N 4; 2005, N 2) Текст документаПРИТЯЗАНИЯ ГОСУДАРСТВ НА ПРОСТРАНСТВА МИРОВОГО ОКЕАНА: ИСТОРИКО-ПРАВОВЫЕ ВОПРОСЫ
А. В. ОВЛАЩЕНКО
/"Транспортное право", 2004, N 4/
В истории межгосударственных отношений пространства Мирового океана с давних пор являлись объектом экономического и политического соперничества, ареной конфликтов и вооруженных столкновений. В XIX в. адмирал А. Т. Мэхэн писал, что "обладание морем или контроль над ним и пользование им являются теперь, и всегда были, великими факторами в истории мира" <*>. По мнению У. Рэйли, "тот, кто владеет морем, владеет мировой торговлей, а тот, кто владеет мировой торговлей, владеет богатствами земли и ею самой" <**>. -------------------------------- <*> Влияние морской силы на историю 1660 - 1783. Исследование капитана А. Т. Мэхэна. Второе издание. Е. И. В. Насл. Цес. Вел. Кн. Георгия Александровича. СПб., 1896. С. 1. <**> Цит. по: Морская мощь сегодня: Сборник статей / Под ред. адм. Л. А. Владимирского. М.: Воениздат, 1960. С. 7.
В соответствии с представлениями географического детерминизма, которые восходят к глубокой древности, считалось, что развитие человечества зависит преимущественно (фактически - исключительно) от географических факторов, а установление государственных границ основано на "праве сильного". Подсчитано, что только по мирным договорам территории государств менялись много тысяч раз <*>. Выгодные им территориальные изменения в отношении пространств Мирового океана заинтересованные государства всегда стремились обосновать соответствующими нормами права, построением необходимых теоретико-правовых (политико-правовых) конструкций. Многие пространства Мирового океана и сегодня остаются предметом споров, причем нередко юридически значимые для разрешения спора события происходили сотни лет назад. -------------------------------- <*> Профессор Ю. Г. Барсегов, ссылаясь на данные G. Bouthoul, писал о более чем восьми тысячах мирных договоров, завершивших большие и малые войны между государствами и в которых было закреплено перераспределение территорий в соответствии с новым соотношением сил. (См.: Барсегов Ю. Г. Территория в международном праве (юридическая природа территориального верховенства и правовые основания распоряжения территорией). М.: Госюриздат, 1958. С. 3.)
Вместе с развитием цивилизации, ростом числа городов-государств возникала необходимость расширения "жизненного пространства". Активно проводилась колонизация свободных территорий и соответственно морских пространств. Значение географических условий для внутренней и внешней жизни государств отмечали Платон, Полибий, Цицерон, но особенно - Страбон. Около 600 г. до Р. Х. греки были господствующим на море народом. Именно в регионе Древней Греции, как отмечают некоторые авторы, правовому регулированию начинают подвергаться отношения, связанные с режимом территорий, в частности - режимом морских пространств <*>. Российский историк С. И. Митина отмечает, что существовавшая долгое время талассократия о. Родос была основана на неоспоримом авторитете этого государства. Родос обладал в то время лучшими эскадрами, одержал множество побед в морских сражениях, активно и успешно боролся с пиратством. -------------------------------- <*> См., в частности: Митина С. И. Правовое регулирование международных отношений на море в эпоху эллинизма // История государства и права. 2003. N 6. С. 52.
Что же касается могущества Рима, то оно превратилось в "мировое первенство" с той поры, как он сделался морской державой <*>. Во времена Древнего Рима была выдвинута доктрина римского господства (mare nostrum) на Средиземном море <**>. С того времени как Рим стал претендовать на положение "властителя морей", его политика в Восточном Средиземноморье использовала в качестве главного аргумента военную силу. В результате Риму удалось заключить со всеми эллинистическими государствами договоры, которые по своей сути определяли то, что гарантом нового правопорядка на морях становился Рим. Поэтому вполне можно согласиться с мнением о том, что изучение правового регулирования международных отношений на море в эпоху эллинизма является важным и необходимым <***>. Более того, представляется, что изучение историко-правовых аспектов морской политики Римской империи позволит лучше понять современные устремления по установлению в ближайшем будущем такого правопорядка в Мировом океане, который отвечал бы интересам только лишь одного государства либо весьма ограниченной группы стран. -------------------------------- <*> См.: Коропчевский Д. А. Введение в политическую географию. М., 1901. С. 77. <**> См.: Очерки международного морского права / Под ред. В. М. Корецкого и Г. И. Тункина. М.: Госюриздат, 1962. С. 3. <***> См.: Митина С. И. Указ. соч. С. 54.
Древний Рим применял также имперскую правовую норму - terrae nullius sedit primo occupanti ("ничейные земли принадлежат тем, кто их первыми захватит"), причем "ничейными" признавались все завоеванные территории <*>. Это положение на века получило свое закрепление в философии экспансии и соответствующей ей внешнеполитической деятельности многих европейских государств. -------------------------------- См.: Симсон Э. К. О завладении по началам международного права. СПб., 1894. С. 134.
Расширение географии морских интересов государств неизбежно приводило к их столкновениям. В период географических открытий при отсутствии эффективных средств связи различные государства могли претендовать на одну и ту же территорию, полагая, что именно их граждане открыли ее. Американский юрист-международник профессор Ч. Ч. Хайд отмечал, что в XV и XVI вв., в эпоху исследований европейскими экспедициями Западного полушария, считалось, что открывающий новые земли способен утвердить господство своего суверена над открытой территорией <*>. Таким образом, общераспространенным мнением было то, что "самое открытие являлось достаточным правовым основанием для приобретения верховных прав над открытыми областями" <**>. -------------------------------- <*> См.: Хайд Ч. Ч. Международное право, его понимание и применение Соединенными Штатами Америки. Т. 1. М.: Изд-во иностранной литературы, 1950. С. 23. <**> Идман К. Д. Проект будущей организации Шпицбергена. Гельсинфорс, б/г. С. 4.
Для оккупации в то время не требовалось фактического занятия, а достаточно было одного лишь факта открытия и совершения некоторых символических действий. И все-таки государства считали эти требования достаточными, только когда речь шла об их собственных открытиях, но практически всегда оспаривали силу этих действий, когда на них ссылались другие страны. Начало фактичности оккупации, т. е. положения, что для действенности оккупации необходимо фактическое ее осуществление, получило закрепление в Акте Берлинской конференции в конце XIX в. и касалось лишь африканских колоний, принадлежавших европейским государствам. Захват морскими державами вновь открытых земель одновременно приводил к присвоению морских пространств. Ватикан, стремившийся на протяжении веков удерживать не только духовную, но и прежде всего светскую власть над большей частью мира, воспользовался острыми разногласиями между Португалией и Испанией. Первые линии территориальных разделов были проведены папой Александром VI (булла Inter caetera от 4 марта 1493 г., утвержденная в 1509 г. папой Юлием II). На основании папских булл в 1494 г. <*> и затем в 1525 г. Испания и Португалия в договорном порядке разграничили свои сферы влияния в Мировом океане. Испания заявила о своем "исключительном праве" на судоходство в Тихом океане, Мексиканском заливе и Западной Атлантике, а Португалия - в Восточной Атлантике и Индийском океане. После открытия Нового Света колонизаторские стремления государств получают наивысшее развитие. Здесь играли самую важную роль политические соображения, побуждавшие государства подчинять своей власти как можно более обширные территории <**>. -------------------------------- <*> Т. А. Михайлов считает, что Тордесильясский договор от 7 июня 1494 г. был первым договором о разделе сфер влияния в глобальном масштабе, поскольку в нем был юридически закреплен порядок раздела как уже открытых, так и могущих быть открытыми в будущем земель. (См.: Михайлов Т. А. Эволюция геополитических идей. Рига: БРИ, 1998. С. 62.) <**> Подробный обзор колонизаторских стремлений государств дан Э. К. Симсоном (См.: Симсон Э. К. Указ. соч. С. 1 - 57.)
В период развития колониализма территориальные захваты не запрещались международным правом и установление границ происходило под влиянием баланса сил между государствами. Интересно, что одной из целей, фактически же - идеологическим обоснованием материальных интересов, колонизаторской деятельности западных стран было "распространение культуры". Совершенно очевидно, что планируемые отдельными государствами "экологические", а также уже проводимые "гуманитарные интервенции", вызванные "нарушениями прав человека", являются дальнейшим политико-правовым (политико-идеологическим) развитием ряда колониальных концепций. Начиная с X в. Англия многократно и настойчиво объявляла о своих правах на Северное море. Вслед за ней аналогичные попытки предпринимались Швецией в отношении Балтийского моря, Данией - в отношении Балтийского моря и морских пространств между Норвегией, Исландией и Гренландией <*>. В основе политики Англии всегда лежало стремление быть "владычицей морей". С середины XVIII в., опираясь на сильнейший в мире флот, Англия твердо заняла положение первой в мире морской державы и начала в результате этого проводить политику поддержания баланса сил (balance of power) между континентальными державами. Главенствующее положение она удерживала в течение почти двух веков. В этот же период Испания превратилась во второразрядную державу, объект торговой экспансии Великобритании. Нидерланды, истощенные войнами, вступили в полосу упадка. Швеция из европейской превратилась в региональную державу. -------------------------------- <*> Вообще, как отмечал профессор З. М. Солонцов, в "истории международных отношений проблема завоевания господства на море всегда играла большую роль" (Солонцов З. М. Дипломатическая борьба США за господство на море и противоречия империалистических держав (1918 - 1945 гг.). М.: ИМО, 1962. С. 3.)
Л. Л. Любимов отмечал, что в указанный период не произошло реального захвата какой-либо страной как Мирового океана в целом, так и его частей. По его мнению, оккупация отдельных частей Мирового океана была бессмысленной потому, что у "любого гипотетического носителя прав отсутствовал необходимый потенциал средств, постоянного контроля и защиты объекта, на который предъявлялись такие права" <*>. Он также отмечал, что "историческая неограниченность, неисчерпаемость потенциала Мирового океана вели к экономической бессмысленности притязаний на оккупацию", и поэтому "доминирующее значение получил принцип равного, беспрепятственного доступа любого государства к Мировому океану" <**>. Тем не менее некоторые авторы ранее указывали, что до конца XVIII в. не существовало какой-либо части морского пространства, омывающего Европу, на право собственности которой не притязали бы отдельные государства, не было также какого-либо морского пространства, над которым такое право в той или иной степени не осуществлялось <***>. -------------------------------- <*> Мировой океан: экономика и политика (международные проблемы освоения) / Под ред. Е. М. Примакова. М.: Мысль, 1986. С. 22. <**> Там же. С. 23; Об установлении свободы открытого моря см: Молодцов С. В. Международно-правовой режим открытого моря и континентального шельфа. М.: Изд-во АН СССР, 1960. С. 8 - 24. <***> См.: Хиггинс и Коломбос. Международное морское право. М.: Изд-во иностранной литературы, 1953. С. 38.
Одним из характерных примеров в истории международного морского права является возникновение и дальнейшее использование государствами политико-правовых концепций - res communis и res nullius. В частности, концепция res communis применялась для обоснования свободы открытого моря, однако речь шла не об общей собственности на море, а об общем пользовании, в крайнем случае - об общем владении им. Так, еще Г. Гроций, обосновывая свободу пользования морем, подчеркивал, что оно не может быть собственностью какого-либо государства <*>. В своем Маrе liberum, sive de jure quod Batavis competit ad indicana commercia dissertatio (1609 г.), давая оценку папским буллам, он считал их только "правовыми сделками" между теми державами, к которым они относятся. Тем не менее договор, заключенный после появления булл, долго являлся "одним из стержней дальнейшей дипломатической истории Европы" <**>. -------------------------------- <*> См.: Гроций Г. О праве войны и мира. М.: Госюриздат, 1956. С. 219. <**> Тарле Е. В. Очерки по истории колониальной политики западноевропейских государств. М.: Изд-во АН СССР, 1965. С. 37.
Необходимо отметить, что принцип свободы открытого моря и недопустимости подчинения его власти отдельных государств был выдвинут русской дипломатией уже в XVI в. <*>. Позднее, в 1780 г., в Декларации о вооруженном нейтралитете Россия подтвердила признание свободы судоходства и торговли и право нейтральных государств защищаться вооруженной силой в случае их нарушений <**>. -------------------------------- <*> См.: Кожевников Ф. И. Творческая роль СССР в справедливом разрешении территориальных вопросов // Борьба СССР за демократические принципы международного права. Ученые записки Академии общественных наук при ЦК ВКП(б). Вып. IV / Под ред. Ф. И. Кожевникова. М., 1949. С. 57. <**> См.: О вооруженном морском нейтралитете. СПб., 1859.
Далее Э. Ваттель в XVIII в. задавался вопросом, может ли море быть оккупировано и подчинено господству, и отвечал, что открытое море, являясь res communis, не подпадает под суверенитет или право собственности, что "никто не вправе присваивать себе право исключительного пользования открытым морем" <*>. Впоследствии эта точка зрения получила широкое распространение. А. Хиггинс и Д. Коломбос отмечали, что защищаемому Г. Гроцием принципу свободы морей "суждено было восторжествовать и получить всеобщее признание" <**>. Л. Оппенгейм между тем писал: "Было бы глубоко ошибочным и не соответствующим историческим фактам полагать, что доктрины Гроция как нечто целое сразу были повсеместно восприняты. Этого не случилось и случиться не могло". И далее он добавлял, что "можно констатировать лишь то, что к концу XVII в. цивилизованные государства считали себя связанными международным правом, нормы которого в значительной степени являлись положениями, сформулированными Гроцием" <***>. -------------------------------- <*> Ваттель Э. Право народов или принципы естественного права, применяемые к поведению и делам наций и суверенов. М.: Госюриздат, 1960. С. 203 и далее. <**> Хиггинс и Коломбос. Указ. соч. С. 53. <***> Оппенгейм Л. Международное право. Т. I. Полутом 1. М.: Гос. изд-во иностранной литературы, 1948. С. 96 - 97.
Что же касается вопросов приобретения государственной территории, то Г. Гроций нашел, что приобретение совершается или путем завладения (occupatione derelicti), или посредством договора (pactionibus), или же через завоевание (victoriae jure). Как отмечал Э. К. Симсон, за Г. Гроцием "последовали почти все без исключения писавшие в то время по международному праву" <*>. В то же время Лентнер выделял так называемую occupatio maritima, что вызывало возражения Э. К. Симсона, считавшего, что нет необходимости создавать "особенные правила на тот случай, когда оккупация совершается мореплавателями, поскольку оккупация всех колоний совершилась исключительно посредством морских экспедиций" <**>. Сам Э. К. Симсон приходил к выводу о том, что территориальный состав всех государств основывается "в конце концов на завоевании" <***>. -------------------------------- <*> Симсон Э. К. Указ. соч. С. 118. <**> Там же. С. 170: Э. К. Симсон приводил интересные примеры с уступкой (csesio), в результате одной из которых Швеция по договору от 10 августа 1877 г. уступила Франции о. Сэнт-Бартелеми, и добровольным подчинением, в результате которого Курляндское герцогство 17 марта 1795 г. подчинилось России. <***> Там же. С. 123.
Концепция res communis не была единственной использовавшейся для обоснования свободы открытого моря. Для этого же применялась и противоположная концепция - res nullius (Ж. Жидель), а также отрицались обе эти концепции (П. Фошиль). Ряд авторов, в частности профессор С. В. Молодцов, отмечали, что все "эти концепции находятся в явном противоречии с содержанием того, что они призваны обосновывать, то есть с самим понятием открытого моря" <*>. Применение концепции res communis в международном морском праве отражало лишь самый общий подход государств к статусу открытого моря, который впоследствии был определен множеством обычно-правовых, а затем и конвенционных норм. Ее применение означало лишь, что открытое море находится в общем пользовании, в отличие от других территорий, которые могут быть объектом национального присвоения. -------------------------------- <*> Молодцов С. В. Указ. соч. С. 90 - 91.
В дальнейшем уже в середине XX в при обсуждении статуса и международно-правового режима пространств Мирового океана развивающиеся страны обосновывали свою позицию ссылками на концепцию res communis, что тем не менее не помешало некоторым из них подвергнуть национальному присвоению обширные пространства открытого моря. И. Сельден в своем труде Mare clausum (1675 г.), написанном им по поручению английского правительства, оспаривал аргументы Г. Гроция и поддерживал право английских королей на присвоение морских пространств, прилегающих к берегам Великобритании. Он таким образом пытался примирить "особое право" Великобритании на море с общими требованиями свободы мореплавания <*>. Такая же идея проводилась одним из наиболее известных последователей Сельдена - Ф. Мидоусом, который в своих "Наблюдениях относительно власти и суверенитета над морями", опубликованных в 1689 г., полностью поддерживал мысль, что "море является публичной собственностью английской короны", но в то же время заявлял, что, "поскольку оно является дорогой, оно открыто и для нужд всех наций" <**>. На первый взгляд такая конструкция может показаться достаточно абсурдной. Однако при ее рассмотрении все-таки следует избегать такого упрощенного подхода, который позволил бы увидеть в идее Ф. Мидоуса только лишь абстрактное построение. Здесь уместно вспомнить положение, выдвинутое В. С. Нерсесянцем, о том, что чисто теоретико-логическое изображение объекта познания, без учета исторической обусловленности самих теоретических категорий, может привести лишь к конструированию самодовлеющих абстрактных схем, оторванных от реальной истории <***>. Очевидно, здесь должны всесторонне учитываться те конкретные исторические условия, которые могли способствовать возникновению подобных концепций. -------------------------------- <*> О попытках ряда латиноамериканских государств посредством национального законодательства и двусторонних соглашений установить в XX в. режим mare clausum см.: Новое в международном морском праве / Отв. ред. М. И. Лазарев. М., 1972. С. 158 - 172. <**> См.: Хиггинс и Коломбос. Указ. соч. С. 51 - 53. <***> См.: Нерсесянц В. С. История и современность (об укреплении взаимосвязей юридических дисциплин исторического и теоретического профиля) // Методология историко-правовых исследований. М.: ИГПАН СССР, 1980. С. 42.
Свобода открытого моря вообще представляет собой одну из тех (по мнению С. Вышнепольского, одну "из старейших и запутаннейших" <*>) проблем международных отношений и международного морского права, которой на протяжении ряда столетий чрезвычайно много внимания уделяли политики, юристы, экономисты, военные. Необходимо при этом упомянуть и то, что свобода открытого моря неоднократно являлась в межгосударственных отношениях одним из поводов для начала войн, сопровождавшихся морскими сражениями. Такими были, в частности, англо-испанская и англо-голландская войны XVI - XVII вв., англо-американская война 1812 г., Гражданская война в США 1861 - 1865 гг., Первая и Вторая мировые войны <**>. Свобода открытого моря также являлась и одним из условий заключения мирных договоров. Так, о свободе открытого моря говорилось в послании президента США В. Вильсона об условиях заключения мира с Германией (январь 1918 г.) <***>, в Атлантической хартии (август 1941 г.), на Потсдамской конференции глав трех держав - СССР, США и Англии (1945 г.). -------------------------------- <*> Вышнепольский С. Свобода морей в эпоху империализма // Советское государство и право. 1949. N 1. С. 13; См. также: Колодкин А. Л. История международного морского права: Основные вопросы // Современное международное морское право: Режим вод и дна Мирового океана / Отв. ред. М. И. Лазарев. М.: Наука, 1974. С. 15 - 34. <**> См.: История военно-морского искусства. Т. 1. М.: Воениздат, 1953. С. 107 - 130. <***> См.: Четырнадцать пунктов Вильсона: (Пункт 2: "свобода морей" - "абсолютная свобода судоходства"): Дипломатический словарь. Т. 3. М., 1973. С. 573 - 574; См. также: Мешера В. Ф. Из истории принципа "свободы морей" в связи с "Проектом статей о море".
К началу XIX в притязания на суверенитет над морями были повсюду ограничены. Если раньше государства претендовали на утверждение своей власти над морями и океанами, то в дальнейший период их суверенитет распространяется только на полосу морских вод, непосредственно примыкающих к их берегам. В 1661 г. К. Джентили назвал эти воды территориальными, рассматривая их как составную часть прибрежного к морю государства.
/"Транспортное право", 2005, N 2/
В конце XIХ - начале XX в. многие государствоведы, в частности немецкий государствовед Г. Еллинек, при рассмотрении соотношения "территория - население - власть" отдавали приоритетное место территории. В этот же период мировые державы, в основном с помощью своих флотов, поделили почти всю территорию земного шара <*>. Причем страны, обладавшие сильными флотами, смогли захватить большую часть этих территорий. Так, например, Англия, начав колониальные захваты еще в 1583 г. (о. Ньюфаундленд), на протяжении трехсот лет - к концу XIX в. сумела захватить колонии, превышающие по площади метрополию более чем в девяносто раз. Односторонние притязания на пространства Мирового океана сопровождали на протяжении веков колониальную экспансию многих государств. 3. Бжезинский, не раскрывая до конца суть экспансионистской политики, писал, что европейский заокеанский империализм якобы был достигнут только лишь "за счет беспрерывных заокеанских географических открытий и расширения морской торговли" <**>. -------------------------------- <*> А. Д. Агеев между тем отмечал усиление тенденции к экспансии, происходившей в то время, когда территориальный раздел мира в основном уже завершился. (См.: Агеев А. Д. Экспедиция М. Льюиса и У. Кларка и ее освещение в американской историографии // Экспансионистская политика США в первой половине ХIХ века / Под ред. С. Ф. Хроленка. Иркутск, 1981. С. 10). <**> Brzezinski Z. The Grand Chessboard. American Primacy and Its Geostrategic Imperatives. N. Y., BasicBooks, 1997. P. 31.
В начале XX в. наиболее развитые капиталистические державы приступили к переделу уже поделенного мира, к борьбе за перераспределение сфер политического и экономического влияния. К началу Первой мировой войны произошли значительные перемены в расстановке политических сил в мире. Итоги же Второй мировой войны внесли еще более существенные изменения в расстановку сил на международной арене. Происходившие в 50 - 60-е гг. XX в. расширение объемов и географии морских перевозок, создание мощных военных флотов, значительное расширение круга субъектов морских отношений привели к качественным сдвигам в оценке места и значения Мирового океана в международных отношениях. Все это нашло также свое выражение и закрепление в приоритетных направлениях внешнеполитической деятельности ведущих морских держав. Столкновения интересов и возможность возникновения конфликтов между ними потребовали неотлагательно провести кодификацию норм международного морского права, прежде всего в части, касающейся режима и статуса морских пространств <1>. Одним из таких шагов стало принятие на I Конференции ООН по морскому праву в 1958 г. Конвенции об открытом море <2>. В то же время стали появляться особые толкования свободы открытого моря. Так, Л. Мартин писал, что "свобода передвижения морем представляет собой принцип, исходя из которого сильный может иметь доступ к слабому" <3>. По мнению А. Н. Силинга, США всегда рассматривали свободу морей как "возможность делать в открытом море все, что угодно" <4>. -------------------------------- <1> Подробнее см.: Корецкий В. М. История систематизации международного морского права // Очерки международного морского права / Под ред. В. М. Корецкого и Г. И. Тункина. М.: Госюриздат, 1962. С. 3 - 46; профессор С. А. Малинин справедливо отмечал, что под термином "морское пространство" следует понимать не только воды Мирового океана, но и расположенное под ними морское дно (можно лишь добавить еще - и его недра (А. О.). (См.: Малинин С. А. Классификация морских пространств согласно Конвенции по морскому праву 1982 г. // Проблемы ответственности в международном морском праве: Сб. науч. тр. ЦНИИМФ. Л.: Транспорт, 1983. С. 56). <2> Конвенция об открытом море 1958 г. // Международное право в документах. М., 1982. <3> Цит. по: Алексеев В. Н., Иванащенко Л. А. Международная безопасность и международный правопорядок в Мировом океане // Международная безопасность и Мировой океан / Отв. ред. Л. А. Иванащенко и Ю. М. Колосов. М.: Наука, 1982. С. 39. <4> Силинг А. Н. Нарушение империалистическими государствами свободы мореплавания и рыболовства в открытом море. М.: Госюриздат, 1963. С. 5.
Прокламации президента США Г. Трумэна о континентальном шельфе и о прибрежном рыболовстве <1> занимают совершенно исключительное место в истории международного морского права. Они, как писала А. Холлик, "возвестили о начале послевоенной борьбы за ресурсы океана и положили начало функциональному разделу Мирового океана" <2>. Рассматриваемая инициатива Соединенных Штатов являлась по сути акцией, направленной на изъятие значительной части прибрежных ресурсов из сферы действия свободы открытого моря. После этой декларации в течение десяти лет аналогичные акты были приняты Аргентиной, Доминиканской Республикой, Саудовской Аравией, Ираном, Пакистаном, Гондурасом, Чили и некоторыми другими государствами. Существенную роль в этом вопросе сыграли Декларация Сантьяго, принятая 18 августа 1952 г. (Чили, Эквадор и Перу), и Декларация Санто-Доминго, которая была принята 9 июня 1972 г. странами бассейна Карибского моря. В соответствии с Декларациями провозглашалось в "качестве принципа своей международной морской политики", что каждое из этих государств обладает "суверенитетом и исключительной юрисдикцией" над морским пространством не менее 200 морских миль, включая соответствующую поверхность морского дна и его недра. Декларация Сантьяго явилась фактически первой попыткой придания "международного" характера односторонним акциям, направленным на пересмотр действующего права. Предпринятые действия названные страны объясняли "долгом правительств" сохранить и обеспечить для своих народов естественные богатства морских пространств, прилегающих к их берегам <3>. Тенденция к расширению юрисдикции прибрежных государств получила в свое время всестороннюю оценку в советской международно-правовой доктрине. В частности, как отмечал профессор М. И. Лазарев, "растут экспансионистские устремления... государств, вызванные увеличением их фактических возможностей действовать в Мировом океане (например, претендовать на установление 200-мильных территориальных вод)" <4>. -------------------------------- <1> Полное название - "Политика США в отношении естественных ресурсов дна и недр континентального шельфа" (Presidential Proclamation N 2667, 2668 of 28 Sept. 1945). <2> Цит. по: Сагирян А. А. Мировой океан в международной стратегии США (особенности формирования общенациональной политики). М.: Наука, 1991. С. 47. <3> См.: Словарь международного морского права / Отв. ред. Ю. Г. Барсегов. М.: Международные отношения, 1985. С. 50 - 51. <4> Современное международное морское право. Режим вод и дна Мирового океана / Отв. ред. М. И. Лазарев. М.: Наука, 1974. С. 298; подробнее о неправомерных претензиях ряда государств на 200-мильное территориальное море см.: Сперанская Л. В. Правовые проблемы режима территориальных вод // Океан, техника, право / Отв. ред. М. И. Лазарев и Л. В. Сперанская. М.: Юридическая литература, 1972. С. 52 - 77.
К 1958 г. односторонние акты о континентальном шельфе приняли уже более 20 государств <*>. Так было положено начало процессу "ползучей" юрисдикции в послевоенной международно-правовой практике государств, остановить который уже не удалось в ходе I и II Конференций ООН по морскому праву и против которой пришлось безуспешно бороться самим Соединенным Штатам в течение почти тридцати последующих лет. В связи с этим нельзя согласиться с мнением Л. Л. Любимова, что "само создание и признание этого института (континентального шельфа. - А. О.) не вызвало каких-либо серьезных противоречий" <**>. Важным является то, что отрицательные последствия Прокламаций Трумэна привели правящие круги США к пониманию необходимости более осторожного подхода при разработке официальной позиции по вопросам международно-правового регулирования морской ресурсной деятельности. Проблема использования ресурсов континентального шельфа была частично решена Конвенцией о континентальном шельфе 1958 г. и в дальнейшем - Конвенцией ООН по морскому праву 1982 г. <***>. Однако это решение по сути представляло собой мирный раздел континентального шельфа между всеми прибрежными государствами. -------------------------------- <*> См.: Свиридов Э. П. Границы континентального шельфа (международно-правовые вопросы). М.: Международные отношения, 1981. С. 9. <**> Мировой океан: экономика и политика (международные проблемы освоения) / Под ред. Е. М. Примакова. М.: Мысль, 1986. С. 377. <***> Конвенция ООН по морскому праву 1982 г. Нью-Йорк: ООН, 1984.
Как известно, в первой половине 70-х годов XX в. в экономике большого числа государств возникли такие явления, как энергетический и сырьевой кризисы. В этих условиях освоение Мирового океана для значительного числа стран стало одной из важнейших возможностей (а в ряде случаев единственной) долгосрочного решения ими своих энергетических и сырьевых проблем. М. И. Лазарев отмечал, что к моменту созыва III Конференции ООН по морскому праву назревали взрывоопасные конфликты из-за сталкивающихся интересов в Мировом океане. В позициях государств чувствовалась угроза дележа "мокрых земель" при помощи силы <*>. По мнению А. А. Сагиряна, "возникла угроза таких изменений всей структуры международного морского права, которые противопоставили бы интересы отдельных государств общим интересам человечества" <**>. Но в сложившихся тогда условиях, и прежде всего из-за расстановки сил на международной арене, попытки некоторых государств узаконить своеобразную экономическую колонизацию Мирового океана, схожую с колонизацией "ничейных" земель в прошлом, не нашли на Конференции поддержки <***>. -------------------------------- <*> См.: Лазарев М. И. Влияние Третьей Конференции ООН по морскому праву на обычное морское право и законодательную практику государств // Деятельность государств в Мировом океане / Под ред. П. Д. Бараболи, В. И. Менжинского, Л. В. Сперанской. М.: ИГПРАН СССР, 1983. С. 131, 132; подробнее о позициях государств на III Конференции ООН по морскому праву см.: Тарханов И. Е., Сорокин Р. Ф. Конвенция ООН по морскому праву и военное мореплавание. Л., 1988. С. 141 - 150; см. также: Мировой океан и международное право: Основы современного правопорядка в Мировом океане / Отв. ред. А. П. Мовчан и А. Янков. М.: Наука, 1986. С. 63 - 134. <**> Мировой океан: экономика и политика (международные проблемы освоения) / Под ред. Е. М. Примакова. М.: Мысль, 1986. С. 243. <***> См. подробнее: Волков М. Я. Американский неоколониализм на современном этапе (экономический аспект) // США: идеология, экономика, политика, 1981. N 12. С. 48; о позиции США на III Конференции ООН по морскому праву см.: Мовчан А. П. Третья Конференция ООН по морскому праву и ее итоги (политико-правовое значение) // Деятельность государств в Мировом океане / Под ред. П. Д. Бараболи, В. И. Менжинского, Л. В. Сперанской. М.: ИГПРАН СССР, 1983. С. 14.
В 50 - 80-е гг. XX в. центральное место при обсуждении международно-правового режима морских пространств заняли вопросы регулирования эксплуатации морских ресурсов, находящихся как в пределах действия юрисдикции прибрежных государств, так и вне этих пределов. Процесс утверждения в международном морском праве института континентального шельфа, исключительной экономической зоны <*>, создание международного режима освоения ресурсов глубоководного района морского дна - все это в основе своей отражало борьбу государств за пространства и ресурсы Мирового океана. Профессор И. Е. Тарханов обращал внимание на то, что правовой режим пространств Мирового океана "ПОСТОЯННО МЕНЯЕТСЯ (выделено мной. - автор.) под воздействием объективных и субъективных факторов" <**>. Тогда же проблемы хозяйственного использования Мирового океана заняли приоритетное место в межгосударственных отношениях и во внешней политике всех без исключения государств <***>. -------------------------------- <*> Об основных предпосылках возникновения концепции исключительной экономической зоны см.: Спивакова Т. И. Право и природные ресурсы прибрежных зон (некоторые тенденции в международном морском праве). М.: Наука, 1978; см. также: Указ Президиума Верховного Совета СССР "Об экономической зоне СССР" // Ведомости Верховного Совета СССР. 1984. N 9. С. 137. <**> Тарханов И. Е. Международное морское право и Военно-Морской Флот // Морской сборник. 1977. N 1. С. 93. <***> Подробный анализ морской политики и ее связи с внешней политикой государств проведен профессором Ю. Г. Барсеговым. (См.: Мировой океан: экономика и политика (международные проблемы освоения) / Под ред. Е. М. Примакова. М.: Мысль, 1986. С. 249 - 278).
В настоящее время встречаются попытки доказать отсутствие прежнего значения территориальных вопросов в отношениях между государствами. Так, Г. Киссинджер отмечает, что до начала ядерного века войны чаще всего возникали из-за территориальных споров или доступа к ресурсам. Далее он утверждает, что "в наше время территориальный фактор, как элемент государственного могущества, утратил свою прежнюю значимость", и "...технологический прогресс может гораздо сильнее укрепить мощь той или иной страны, чем любые территориальные изменения" <*>. Безусловно, с этим положением нельзя согласиться, да и вся внешняя политика (в том числе ее морская составляющая) развитых стран, и прежде всего - самих Соединенных Штатов, полностью и нагляднее всего опровергает эту попытку принизить значение территориального фактора в современных международных отношениях. В контексте этого еще менее оправданным выглядит мнение Г. Киссинджера о том, что со времен Вильсона в "основе внешней политики США лежали принципы недопустимости применения силы с целью изменения границ" <**>. -------------------------------- <*> Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика?: К дипломатии для XXI века. М.: Ладомир, 2002. С. 7. <**> Там же. С. 299; о вмешательстве США в целый ряд территориальных споров см.: Combs J. The history of American foreign policy. N. Y.: Knopf, 1986. P. 210.
Более соответствующей действительности точки зрения придерживается другой автор - 3. Бжезинский. Он, в частности, считает, что "конкуренция, основанная на владении территорией, все еще доминирует в международных отношениях, даже если ее формы в настоящее время и имеют тенденцию к приобретению более цивилизованного вида". Далее 3. Бжезинский добавляет, что "в этой конкуренции географическое положение все еще остается отправной точкой для определения внешнеполитических приоритетов государства-нации, а размеры национальной территории по-прежнему сохраняют за собой значение важнейшего критерия статуса и силы" <*>. -------------------------------- <*> Brzezinski Z. Op. cit. P. 48; в свое время Э. К. Симсон писал, что "чем больше территория... тем больше значение государства, тем сильнее его власть, тем важнее его положение" (Симсон Э. К. О завладении по началам международного права. СПб., 1894. С. 59).
Территориальные проблемы, связанные с морскими пространствами, были и продолжают оставаться одними из самых острых проблем международных отношений. Это находит особое подтверждение в настоящих условиях, когда отдельные страны "стремятся перекроить карту мира и открыто объявляют зоной своих жизненных интересов различные районы земного шара" <*>, включая практически все районы Мирового океана. Адмирал С. Г. Горшков указывал на то, что многие факты говорят о "планах по захвату и присвоению целых районов Мирового океана" <**>. -------------------------------- <*> Словарь международного морского права / Отв. ред. Ю. Г. Барсегов. М.: Международные отношения, 1985. С. 56. <**> Горшков С. Г. Морская мощь государства. М.: Воениздат, 1976. С. 457.
Проблемы освоения и использования пространств и ресурсов Мирового океана носят комплексный характер. Эта особенность проявляется в множественности и взаимосвязи вопросов, подлежащих регулированию, в глубоком взаимодействии их экономических, политических, военных и правовых аспектов. Она же делает необходимым рассмотрение территориальных проблем, связанных с морскими пространствами, в общем контексте истории международных отношений. Такой подход позволяет выявить в многообразии фактов и явлений определенные связи, а также ряд существенных закономерностей, важных для понимания как истории, так и направлений дальнейшего развития международного морского права. Особый смысл поэтому приобретает анализ вопросов, связанных с политико-правовым обоснованием ранних притязаний государств в отношении пространств Мирового океана, последующая эволюция этого процесса, включая период после Второй мировой войны. Результаты такого анализа позволяют прогнозировать дальнейшее развитие экспансионистских устремлений отдельных государств. Потребность в историко-правовой разработке проблем международного морского права обусловлена в том числе целым рядом вопросов междисциплинарного характера. К числу последних, безусловно, можно отнести вопросы, связанные с морскими пространствами и границами. Они должны рассматриваться как неотъемлемая часть общей проблемы дальнейшего развития правопорядка в Мировом океане и, соответственно, международного правопорядка в целом. Чтобы теоретически обосновать новые подходы к формированию правопорядка в Мировом океане, определить возможные пути его развития в XXI в., необходимо учитывать не только нынешнюю ситуацию в военно-политической и международно-правовой сферах, иных областях общественной жизни, но и весь исторический опыт использования морских пространств. Следует еще раз подчеркнуть, что историко-правовые исследования необходимы для выявления тенденций, дальнейшего развития международного морского права. В этой связи очень важно использование опыта и возможностей не только профессиональных историков права, но и специалистов, занимающихся международным морским правом. Историю этой отрасли права, как и в целом - историю права, ни в коем случае не следует рассматривать как только описательную науку. Здесь на первый план должна выступить ее аналитическая, а затем, насколько возможно, - прогностическая роль. "Исторически Россия - ведущая морская держава" <*>. Поэтому продолжение научных исследований проблем использования пространств и ресурсов Мирового океана должно способствовать решению долгосрочных задач по реализации и защите национальных интересов Российской Федерации в области морской деятельности. -------------------------------- <*> Морская доктрина Российской Федерации на период до 2020 г. http://www. sops. ru/rus/research/doctrina. asp.
Название документа