Суд - Европейский, проблемы - российские

(Квитко Н.)

("Законность", 2007, N 1)

Текст документа

СУД - ЕВРОПЕЙСКИЙ, ПРОБЛЕМЫ - РОССИЙСКИЕ

Н. КВИТКО

Н. Квитко, старший прокурор управления по обеспечению участия прокуроров в гражданском и арбитражном процессе Генеральной прокуратуры РФ, кандидат юридических наук.

Еще каких-то 5 - 6 лет назад о работе Европейского суда по правам человека (далее - Европейский суд) знал небольшой круг юристов, в основном международников.

Сейчас Европейский суд стал одним из самых популярных среди россиян органов, в который они обращаются за защитой нарушенных прав. Достаточно сказать, что, получив право на обращение в Европейский суд с мая 1998 г., в то время как граждане большинства европейских стран такое право обрели в начале 60-х годов прошлого столетия, россияне занимают одно из первых мест по количеству обратившихся в этот судебный орган.

Чем же так привлекает россиян Европейский суд?

Во-первых, тем, что Европейский суд рассматривает жалобы бесплатно.

Во-вторых, при признании Европейским судом факта нарушения прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция), гражданину присуждается справедливая денежная компенсация.

В-третьих, Европейский суд за последние 3 - 4 года принял положительные решения по жалобам россиян по знаковым делам, создав прецеденты и вселив надежду на положительный исход дела в этом судебном органе.

Анализируя вынесенные Европейским судом постановления по делам россиян, можно сделать вывод, что чаще всего российские граждане обращаются с жалобами на неисполнение судебных решений по гражданским делам, прежде всего в области выплат всевозможных пособий, пенсий, компенсаций. Первое постановление Европейского суда по России (Постановление по делу Бурдова от 7 мая 2002 г., жалоба N 59498/00) касалось длительности судебной процедуры, но не в силу судебных проволочек, а ввиду неисполнения судебного решения, что по европейским критериям - незавершенность судебной процедуры. Неисполнение судебного решения Европейским судом было расценено как нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции (право на справедливое судебное разбирательство в разумные сроки). По делу был выработан прецедент: за просрочку исполнения решения суда по вине государства заявителю выплачивается 25% годовых. Казалось бы, получив такое Постановление, Россия должна была принять соответствующие меры для того, чтобы избежать в будущем подобных решений. И прежде всего необходимо было добиться исполнения решений судов по аналогичным жалобам, которые находились на разрешении в Европейском суде, до принятия по ним соответствующего постановления. Однако должных мер принято не было, и Россия получила еще не один десяток таких постановлений (только за ноябрь 2005 г. из 14 принятых Европейским судом постановлений по российским делам 12 касались длительности неисполнения судебных решений).

Большое количество жалоб поступает в Европейский суд в связи с незаконным заключением под стражу и длительным содержанием под стражей, а также недопустимыми условиями содержания в российских СИЗО. Первым таким российским делом, рассмотренным Европейским судом, было дело Калашникова (Постановление от 15 июля 2002 г., жалоба N 47095/99), ставшее универсальным прецедентом, нередко используемым при вынесении постановлений по другим странам.

Именно дела Бурдова и Калашникова подвигли Пленум Верховного Суда РФ принять Постановление N 5 от 10 октября 2003 г. "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации". В этом Постановлении, основываясь на правовой позиции Европейского суда, Верховный Суд РФ разъяснил, что сроки судебного разбирательства по гражданским делам в смысле п. 1 ст. 6 Конвенции начинают исчисляться со времени поступления искового заявления, а заканчиваются в момент исполнения судебного акта, т. е. по смыслу ст. 6 Конвенции исполнение судебного решения рассматривается как составляющая судебного разбирательства.

Также в Постановлении обращено внимание на то, что при установлении продолжительности срока содержания подсудимого под стражей учитывается период, начинающийся со дня заключения подозреваемого (обвиняемого) под стражу и заканчивающийся днем вынесения приговора судом первой инстанции.

Верховный Суд РФ разъяснил судам, что Россия, как участник Конвенции о защите прав человека и основных свобод, признает юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной, в связи с чем применение судами Конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского суда РФ по правам человека.

Несмотря на то что с момента принятия Постановления прошло несколько лет, на практике единичны случаи, когда суды при рассмотрении дел ссылаются на нормы Конвенции и тем более на прецеденты Европейского суда.

Если в ближайшее время ситуация не изменится, то Россия получит поток удовлетворенных Европейским судом жалоб и, как следствие этого, вынуждена будет выплатить значительные денежные суммы компенсаций. А суммы эти немалые, и правильнее было бы использовать их, скажем, на обустройство наших СИЗО, мест лишения свободы, чтобы условия содержания в них быстрее достигли европейского уровня.

На настоящий момент большинство жалоб россиян признаются Европейским судом неприемлемыми для рассмотрения ввиду нарушения предусмотренных Конвенцией требований к форме жалобы и ее содержанию.

Но скоро положение изменится. Растет количество юристов, адвокатских контор, специализирующихся на подготовке жалоб в Европейский суд, доступнее в прессе и в сети Интернет стала практика Европейского суда, прослеживается тенденция к снижению количества жалоб, признаваемых Европейским судом неприемлемыми.

Назрела необходимость пересмотреть отношение к Европейскому суду и принимаемым им решениям. И в первую очередь это касается органов прокуратуры, на которые возложен надзор за соблюдением прав и свобод человека и гражданина.

Практика показывает, что, разрешая жалобы граждан, прокуроры руководствуются лишь внутренним законодательством, которое, к сожалению, защищает не все права и свободы, предусмотренные Конвенцией.

Так, в соответствии со ст. 8 Конвенции каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни. Однако российское законодательство не оперирует термином "уважение", говоря лишь о "неприкосновенности" или "тайне" частной и семейной жизни. В соответствии со ст. 23 Конституции РФ каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени. Статья 150 ГК относит к нематериальным благам неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну. В ст. 137 УК устанавливается ответственность за нарушение неприкосновенности частной жизни.

Таким образом, российское законодательство ориентировано лишь на защиту тайны личной и семейной жизни и не предусматривает защиту права частной жизни, когда это не связано с нарушением ее тайны. И как следствие - защита права, предусмотренного ст. 8 Конвенции, для российских граждан оказалась затруднительной. Неудивительно, что в числе жалоб на нарушения прав, которые либо уже рассмотрены Европейским судом, либо находятся в стадии рассмотрения, немалую долю составляют жалобы на нарушения права на уважение частной и семейной жизни. Причем Европейский суд трактует право на уважение личной и семейной жизни очень широко.

Так, по делу Прокопович (жалоба N 58255/00) Европейский суд признал, что длительное фактическое проживание в жилом помещении (в этом случае сожителей) может породить право на жилье и право на уважение жилища подлежит защите в рамках ст. 8 Конвенции. По делу Шофмана (Постановление от 24 ноября 2005 г.) Суд также признал нарушение ст. 8 Конвенции, констатируя, что годовой срок для оспаривания отцовства с момента рождения ребенка нарушает право на частную жизнь. По делу Знаменской (жалоба N 77785/01) Суд пришел к выводу, что нарушено право на использование отчества ребенка от имени биологического отца и что возникшие правоотношения также входят в сферу применения ст. 8 Конвенции.

Интересно, с прокурорской точки зрения, дело Фадеевой (жалоба N 55723/00, Постановление от 9 июня 2005 г.). Семье заявительницы в 1982 г. предоставили квартиру в доме, расположенном в 450 м от металлургического комбината "Северсталь". Из-за неблагоприятной экологической обстановки в зоне проживания Фадеева обратилась в суд с иском о переселении. Получив отказ в российских судах, заявительница обратилась в Европейский суд. Признавая жалобу Фадеевой обоснованной, Европейский суд в Постановлении пришел к выводу о том, что, несмотря на имеющиеся в распоряжении государства большие полномочия, оно не сумело найти справедливый баланс между интересами общества и эффективным удовлетворением прав заявителя на уважение ее дома и ее частной жизни. Соответственно, было нарушение ст. 8 Конвенции.

Смысл этого прецедента в том, что проживание граждан в пределах санитарно-защитных зон предприятий, которые подвергаются промышленным загрязнениям, в контексте ст. 8 Конвенции - нарушение права на уважение частной жизни, и это право подлежит защите в Европейском суде. Учитывая, что на территории России много таких неблагоприятных зон, в которых живут люди, то с принятием Постановления можно лишь предположить масштаб возможных судебных тяжб по переселению граждан.

Думается, органы прокуратуры должны сработать здесь на опережение. Используя свои полномочия, в том числе по предъявлению исков, прокуроры, руководствуясь этим прецедентом, должны принять соответствующие меры, обязывающие руководителей предприятий в первую очередь минимизировать загрязнение окружающей среды, создать вокруг предприятий буферные зоны, в которых не должно возводиться жилье, и т. д. Не стоит также при решении таких проблем игнорировать и возможности привлечения должностных лиц к уголовной ответственности.

Нельзя не прислушаться к особому мнению по этому делу судьи Европейского суда, избранного от России, А. Ковлера, отметившего, что "вина государства в рамках данного дела заключается не только в неспособности властей переселить заявителя в более безопасный район. Государство имеет широкие полномочия в выборе путей нахождения баланса между соблюдением прав в соответствии со ст. 8 Конвенции и интересами общества в целом. Поэтому в рассматриваемом деле переселение людей, живущих около предприятия, может рассматриваться только как один из многих возможных вариантов решения проблемы. И, на мой взгляд, не самый лучший: если бы власти относились к соблюдению национального природоохранного законодательства более строго и последовательно, проблема могла быть решена без какой-либо необходимости в переселении людей и с позитивным развитием экологической ситуации вообще".

О необходимости кардинальных перемен в работе по реализации решений Европейского суда говорил недавно и посетивший с инспекцией Россию инспектор Парламентской Ассамблеи Э. Юргенс. По его словам, Совет Европы возмущен вовсе не количеством жалоб со стороны россиян, а их характером. Инспектор заявил, что в страсбургский Суд постоянно, годами приходят иски с одними и теми же жалобами. Это наводит на мысль, что многочисленные рекомендации ни в системе российской прокуратуры, ни в судах ничего не меняют. Многие чиновники просто не знают о нормах европейского права.

Особые нарекания у господина Юргенса были по поводу невыполнения Россией решений Европейского суда по трем категориям дел. В первую очередь это касается гражданских дел. По его словам, "российские власти систематически не выполняют решения судов в пользу граждан против администрации. Главы городов или районов годами не несут никакого наказания, несмотря на вынесенные приговоры". Речь идет о многочисленных судебных решениях о взыскании в пользу граждан всевозможных пособий, компенсаций, которые годами не исполняются по вине чиновников районного звена. Преимущественно такими жалобами россиян и завален Европейский суд. Возможно, на местах быстрее бы нашлись деньги на указанные выплаты, если бы государство, выплатив по решению Европейского суда присужденные денежные суммы, к нерадивым чиновникам предъявляло бы регрессные иски.

Вторая категория дел касается ситуации в следственных изоляторах. Как отметил Юргенс, места содержания подозреваемых в России переполнены. "В результате люди, еще не признанные виновными, вынуждены выносить плохое обращение, неудовлетворительные условия содержания и никудышное питание",- заявил он.

Третья категория дел связана с тем, что стороны судебных процессов в России не всегда уверены в том, что какое-либо решение суда принято окончательно и не подлежит обжалованию. Речь идет об отмене судебных постановлений в порядке надзора.

Представляется, эта проблема разрешится сама собой. В связи со вступлением в действие с 1 февраля 2003 г. Гражданского процессуального кодекса РФ существенно изменился порядок обжалования вступивших в законную силу судебных постановлений. Установлен годичный срок на их надзорное обжалование, что исключает возможность отмены судебного постановления в порядке надзора лет через 5 - 7. По ранее действовавшему ГПК РСФСР это вполне допускалось.

Для Европейского суда надзорная инстанция не является эффективным средством правовой защиты в смысле п. 1 ст. 35 Конвенции в силу того, что надзорная стадия не "реализуется" гражданином лично и не обязательна как часть судебной процедуры (дело Тумилович, жалоба N 47033/99). Такая позиция позволила россиянам после решения кассационной судебной инстанции сразу обращаться в Европейский суд, что безусловно привело к увеличению жалоб, поступающих из России, с одной стороны, а с другой - государство в лице высших судебных органов ограничено в возможности отменить решение суда в порядке надзора до рассмотрения жалобы по существу Европейским судом.

Если раньше ошибки судов в любом случае можно было исправить в порядке надзора и Верховный Суд РФ пользовался этой возможностью (дело Москаленко), то с принятием ГПК РФ это практически сделать очень сложно.

Громоздка сама процедура надзорного производства. Кроме того, оно может быть возбуждено лишь по надзорной жалобе лиц, участвующих в деле, или лиц, чьи права или законные интересы были нарушены судебными постановлениями (ст. 376 ГПК). Это обстоятельство не позволяет должностным лицам Генеральной прокуратуры РФ и Верховного Суда РФ в случае обращения Уполномоченного РФ при Европейском суде по правам человека (далее - Уполномоченный) и при наличии к тому оснований внести надзорное представление об отмене состоявшихся судебных постановлений.

Так, рассматривая обращение Уполномоченного в связи с жалобой в Европейский суд "Джарагети против Российской Федерации", заместитель Председателя Верховного Суда РФ пришел к выводу о незаконности обжалуемых судебных постановлений о выселении, однако внести надзорное представление не смог из-за того, что не было надзорной жалобы заявительницы.

Просьба к заявителям в срочном порядке представить в Верховный Суд РФ надзорную жалобу, скорее всего, не будет удовлетворена. Заявителям невыгодно направлять жалобу в Верховный Суд РФ после того, как она принята к рассмотрению Европейским судом, поскольку, зная процедуру рассмотрения жалобы в Европейском суде, стадии ее прохождения, несложно предсказать ее судьбу. Понимая это, заявители не будут лишать себя возможности получить от Европейского суда "справедливую компенсацию".

Представляется, что во избежание подобных ситуаций необходимо внести изменения в наше законодательство, наделив Председателя Верховного Суда РФ и его заместителей, Генерального прокурора РФ и его заместителей правом внесения надзорных представлений по делам в связи с обращением Уполномоченного РФ при Европейском суде непосредственно в суд надзорной инстанции на коллегиальное рассмотрение. Это позволит восстановить нарушенные права граждан до вынесения решения Европейским судом, что в какой-то степени будет способствовать сохранению "лица" государства.

Отдельной проработки требует вопрос исполнения решений Европейского суда. Как выше отмечалось, в России система исполнения его решений работает недостаточно эффективно.

Европейская конвенция обладает собственным механизмом, который включает обязательную юрисдикцию Европейского суда и систематический контроль за выполнением постановлений Суда со стороны Комитета Министров Совета Европы. В силу п. 1 ст. 46 Конвенции эти постановления в отношении РФ, принятые окончательно, обязательны для всех органов государственной власти, в том числе для судов.

Специфика постановлений Европейского суда заключается в том, что он не выносит каких-либо определенных решений, конкретно определяющих правоотношения сторон спора, а только лишь констатирует нарушение положений Европейской конвенции со стороны государства-ответчика. Исключение составляет лишь случай присуждения справедливой компенсации на основании ст. 41 Конвенции. В соответствии с этой статьей, если Европейский суд объявляет, что было нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право государства-ответчика допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, то суд, в случае необходимости присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне.

В принципе не должно возникать проблем при исполнении решений Европейского суда в части выплаты справедливой компенсации. Правовой основой для осуществления государством таких выплат служит положение п. 1 ст. 46 Конвенции, у которой прямое действие на территории РФ, не требующее издания соответствующих внутригосударственных законодательных актов.

Более затруднительно исполнение решений Европейского суда в той части, в которой устанавливается нарушение государством-ответчиком положений Конвенции. Сама Конвенция, предусматривая требования к государству исполнять постановления Европейского суда, не содержит указаний на конкретный перечень мер, которые должны быть предприняты государством для исполнения решений в этой части.

Это означает, что каждое из государств вправе самостоятельно устанавливать соответствующий порядок своим внутренним законодательством.

Верховный Суд РФ в упомянутом Постановлении от 10 октября 2003 г. по этому вопросу указал следующее. Выполнение постановлений, касающихся РФ, предполагает в случае необходимости обязательство со стороны государства принять меры частного характера, направленные на устранение нарушений прав человека, предусмотренных Конвенцией, и последствий этих нарушений для заявителя, а также меры общего характера, чтобы предупредить повторение подобных нарушений. Суды в пределах своей компетенции должны действовать таким образом, чтобы обеспечить выполнение обязательств государства, следующих из участия России в Конвенции. Если при судебном рассмотрении дела были выявлены обстоятельства, которые способствовали нарушению прав и свобод граждан, гарантированных Конвенцией, суд вправе вынести частное определение (или постановление), в котором обращается внимание соответствующих организаций и должностных лиц на обстоятельства и факты нарушения прав и свобод, требующие принятия необходимых мер.

Более конкретные соображения на этот счет были высказаны Комитетом Министров Совета Европы, на который возложен контроль за исполнением постановлений Суда. Вопросу исполнения решений Европейского суда посвящена рекомендация Комитета Министров Совета Европы от 19 января 2000 г. "По пересмотру дел и возобновлению производства по делу на внутригосударственном уровне в связи с решениями Европейского суда по правам человека", в которой Комитет Министров ориентирует государства на то, чтобы предусматривать в своих правовых системах в качестве средства исполнения решения Европейского суда прежде всего адекватные возможности для пересмотра дел.

Действующее российское законодательство содержит в себе некоторые элементы механизма, соответствующего положениям приведенной рекомендации.

Пункт 7 ст. 311 АПК РФ устанавливает в качестве одного из оснований для пересмотра судебных актов арбитражных судов по вновь открывшимся обстоятельствам установленное Европейским судом нарушение положений Конвенции в процессе рассмотрения арбитражным судом конкретного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в Европейский суд. Похожую норму содержит п. 2 ч. 4 ст. 413 УПК.

Однако есть и существенные недостатки. В отличие от АПК и УПК в ст. 392 ГПК, предусматривающей основания для пересмотра дела по вновь открывшимся обстоятельствам, аналогичной нормы нет.

Кроме того, формулировка п. 7 ст. 311 АПК и п. 2 ч. 4 ст. 413 УПК предоставляет заинтересованному лицу возможность на первом этапе добиться отмены судебного акта, но отнюдь не гарантирует ему, что на втором этапе при рассмотрении дела суд вновь не вынесет решение, по существу совпадающее с отмененным. Думается, такая ситуация не может считаться нормальной с точки зрения реализации РФ своих обязательств по исполнению решений Европейского суда. Поэтому пересмотр дела должен осуществляться с обязательным учетом правовой позиции, изложенной Европейским судом, и решение по делу не может ему противоречить.

Рассматриваемые нормы не дают ответа еще на два вопроса: исчерпываются ли возможности заинтересованного лица по защите его интересов возможностью требовать пересмотра судебного акта по вновь открывшимся (новым) обстоятельствам и не могут ли те же обстоятельства быть использованы, например, в качестве основания для пересмотра судебного акта в порядке надзора?

Указанные нормы прямо предоставляют определенные возможности только лишь лицам, которые были участниками дел, послуживших основанием для обращения в Европейский суд. Могут ли воспользоваться этим механизмом иные лица, по делам которых допущены нарушения, аналогичные установленным Европейским судом?

Представляется правильным, чтобы эти вопросы решались положительно по аналогии с тем, как они разрешаются в случаях признания Конституционным судом РФ норм тех или иных законов не соответствующими Конституции РФ, а также чтобы участники гражданского процесса в судах общей юрисдикции обладали соответствующими правами на пересмотр дела, несмотря на неурегулированность этого вопроса ГПК. При этом правовой основой должны стать сами нормы и принципы Конвенции.

В то же время для полноценной реализации указанных подходов к исполнению решений Европейского суда необходимо принятие Федерального закона "Об исполнении решений Европейского суда по правам человека", в котором также необходимо предусмотреть вопросы надзора за исполнением этих решений со стороны органов прокуратуры.

Название документа