Еще раз к вопросу о применении Конвенции о защите прав человека и основных свобод при осуществлении уголовного судопроизводства России
(Ковтун Н. Н., Симагин А. С.) ("Международное публичное и частное право", 2007, N 3) Текст документаЕЩЕ РАЗ К ВОПРОСУ О ПРИМЕНЕНИИ КОНВЕНЦИИ О ЗАЩИТЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА И ОСНОВНЫХ СВОБОД ПРИ ОСУЩЕСТВЛЕНИИ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА РОССИИ <1>
Н. Н. КОВТУН, А. С. СИМАГИН
Ковтун Н. Н., профессор кафедры уголовного права и уголовного процесса НФ Государственного университета - Высшей школы экономики.
Симагин А. С., консультант Нижегородского областного суда.
В 1998 г. Российская Федерация, будучи 39-ым членом Совета Европы <2>, подтверждая свою глубокую приверженность правам и свободам, являющимся оплотом справедливости и всеобщего мира, всеобщему пониманию и соблюдению прав человека, ратифицировала Конвенцию о защите прав человека и основных свобод и Протоколы к ней (далее - Конвенция, Европейская конвенция). -------------------------------- <2> Российская Федерация является членом Совета Европы с 1996 г. - момента присоединения к Уставу Совета Европы на основании Федерального закона от 23 февраля 1996 г. N 19-ФЗ // СЗ РФ. 1996. N 9. Ст. 774.
Однако закрепленные в Конвенции правила, а также разъяснительные и толковательные положения, содержащиеся в постановлениях Европейского суда по правам человека, имеющие цель обеспечить всеобщее и эффективное осуществление прав и свобод человека, пока не нашли должного и достаточного закрепления (воплощения) не только в нормах Уголовно-процессуального кодекса РФ, но и в правоприменительной практике при осуществлении уголовного судопроизводства. Подобная ситуация во многом связана с неопределенностью уголовно-процессуальной доктрины относительно понимания возможности непосредственного применения судами общей юрисдикции положений международных договоров на территории РФ. В нашем случае - Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней. По мнению профессора Л. Х. Мингазова, "нет единого мнения относительно того, могут ли суды применять положения международных соглашений при рассмотрении конкретных дел и прямо ссылаться на них при вынесении решений" <3>. -------------------------------- <3> Мингазов Л. Х. Права человека в России и Европейский суд по правам человека. Международное европейское право: проблемы определения и защиты демократии, правового государства и прав человека. Н. Новгород, 2004. С. 102 - 103.
В науке российского уголовно-процессуального права ранее также высказывалась достаточно скептическая позиция относительно применения в ходе уголовного судопроизводства общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации. В частности, по мнению профессора В. П. Божьева, "общепризнанные принципы и нормы международного права реализуются в основном через внутреннее законодательство... указанные нормы подлежат включению в нормативную ткань Уголовно-процессуального кодекса РФ, а важнейшие из них - даже в Конституцию" <4>. В отношении международных договоров отмечается, что последние регулируют в основном порядок сношения стороны обвинения и органов, разрешающих уголовное дело, с соответствующими учреждениями иностранных государств <5>. -------------------------------- <4> Божьев В. П. Источники уголовно-процессуального права. М., 1994. С. 4. <5> См.: Божьев В. П. Источники уголовно-процессуального права. М., 1994. С 5. Указанные позиции приведены по состоянию на 1994 г. Вместе с тем В. П. Божьев, как представляется, не определился с позицией относительно применения международных соглашений при осуществлении уголовного судопроизводства и по настоящее время. См.: Божьев В. П. Источники уголовно-процессуального права. Уголовный процесс. М., 2004. С. 32 - 48.
По мнению профессора В. Т. Томина, международное право в целом "не право вовсе, - это плод межгосударственных соглашений, за которыми скрываются, иногда умышленно, сила, интересы и предпочтения сторон" <6>. Более того, он же указывает как на негативный фактор то, что "в XXI век российское уголовно-процессуальное право войдет не имея в себе ничего российского... За названные годы все принципиальные изменения уголовного судопроизводства суть эклектичные заимствования из различных модификаций англосаксонской или континентальных систем права... Опыт десятилетий функционирования советской власти перечеркнут... Эффективным средством выдавливания из российского права славянского и евразийского духа становится ТАК НАЗЫВАЕМОЕ МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО... (выделено мной. - Авт.)" <7>. -------------------------------- <6> Томин В. Т. Заметки на полях ученых записок. Избранные труды. СПб., 2004. С. 16. <7> Томин В. Т. Qui prodest? Избранные труды. СПб., 2004. С 509.
Другой процессуалист, профессор К. Ф. Гуценко, практически в том же контексте отмечает, что "аморфный и не поддающийся более или менее точному исчислению огромный конгломерат... международных договоров невозможно воспринимать в качестве составной части одной из многих отраслей российского законодательства" <8>. -------------------------------- <8> Уголовный процесс: Учебник для студентов юридических вузов и факультетов / Под ред. К. Ф. Гуценко. 5-е изд., пер. и доп. М., 2004. С 57. Справедливости ради следует отметить, что уважаемый профессор уже на следующей странице учебника не отрицает обязательность исполнения для национальных органов и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство, Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней.
Надо полагать, что это суждение относится и к той сфере законодательства Российской Федерации, которое регулирует уголовное судопроизводство. Рассмотрим эту проблему в более детальном аспекте. Определяя пределы действия положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод в ходе уголовного судопроизводства России как акта, действующего непосредственно или опосредованно, подлежит установлению наличие признаков, свидетельствующих о том или ином правовом состоянии, а именно: вступил ли данный акт в силу и стал ли обязательным для Российской Федерации, требуют ли положения Конвенции издания внутригосударственных актов для их применения и способны ли порождать права и обязанности для субъектов национального права <9>. -------------------------------- <9> См.: абз. 3 п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. N 12.
В соответствии с п. 1 ст. 24 Венской конвенции "О праве международных договоров" <10>, заключенной в г. Вена 23 мая 1969 г., международный договор вступает в силу в порядке и в сроки, предусмотренные в самом договоре или согласованные между участвовавшими в переговорах государствами. -------------------------------- <10> Ведомости Верховного Совета СССР. 1986. N 37. Ст. 772.
В соответствии с п. п. 2 и 3 ст. 66 Европейской конвенции последняя вступает в силу после сдачи на хранение десяти ратификационных грамот. Для тех государств (к ним относится и Российская Федерация), которые впоследствии ратифицируют Конвенцию, она вступает в силу с даты сдачи на хранение их (государств) ратификационных грамот. Ратификационная грамота Российской Федерации передана на депонирование Генеральному Секретарю Совета Европы 5 мая 1998 г., следовательно, с названной даты следует исчислять начальный срок действия (вступления в силу и обязательности исполнения) Конвенции на территории российского правового пространства. В соответствии с ч. 1 ст. 17 Конституции РФ в Российской Федерации (при осуществлении уголовного судопроизводства - периоды действия принципа законности) признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией РФ. В соответствии со ст. 18 Конституции РФ права и свободы человека и гражданина (а по нашему мнению, и средства (механизмы) их обеспечения) являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов и обеспечиваются правосудием. В соответствии с ч. 4 ст. 15 Основного Закона Европейская конвенция является составной частью национальной правовой системы, положения которой, по сути, имплементированы в уголовно-процессуальное законодательство Федеральным законом от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней" <11>. -------------------------------- <11> СЗ РФ. 1998. N 14. Ст. 1514.
В соответствии со ст. 3 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации" <12> единство судебной системы Российской Федерации обеспечивается путем применения ВСЕМИ СУДАМИ (выделено мной. - Авт.) общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации. -------------------------------- <12> СЗ РФ. 1997. N 1. Ст. 1.
На основании ч. 3 ст. 5 Федерального закона от 15 июля 1995 г. N 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации" <13> положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно. Часть 1 ст. 30 названного Закона гласит, что вступившие в силу для Российской Федерации международные договоры, решения о согласии на обязательность которых для Российской Федерации приняты в форме федерального закона, подлежат официальному опубликованию в Собрании законодательства Российской Федерации. -------------------------------- <13> СЗ РФ. 1995. N 29. Ст. 2757.
Правореализационный механизм Конвенции не требует издания специальных актов на территории РФ, ее нормы были официально опубликованы в Собрании законодательства РФ <14>. Кроме того, п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ" <15> указывает, что при осуществлении правосудия суды должны иметь в виду, что по смыслу ст. ст. 369, 379, ч. 5 ст. 415 УПК РФ неправильное применение судом общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации (в том числе и Конвенции. - Авт.) может являться основанием к отмене или изменению судебного акта. -------------------------------- <14> СЗ РФ. 2001. N 2. Ст. 163. <15> Бюллетень ВС РФ. 2003. N 12.
Мы еще вернемся к обсуждению вопроса об отмене приговора, определения, постановления суда общей юрисдикции по названному основанию. Сейчас же подчеркнем, что неправильное применение мировым судьей и федеральным судом норм непосредственно действующего международного договора может явиться основанием к их отмене или изменению вышестоящим судом в случае обжалования названных судебных актов со стороны заинтересованных в этом лиц. Таким образом, представляется возможным констатировать, что положения Конвенции действуют непосредственно (имеют нормоустанавливающий и самоисполняемый характер) на всей территории РФ, а как следствие, динамика развития правоприменительной практики при осуществлении уголовного судопроизводства должна происходить с неуклонным соблюдением ее норм и положений относительно признания, соблюдения и защиты прав и свобод личности. Кроме того, на Конвенцию о защите прав человека и основных свобод распространяется действие презумпции действительности договора (п. 1 ст. 42 Венской конвенции о праве международных договоров), означающей, что нормы, в ней содержащиеся, обладают полной юридической силой, поскольку "воплощают подлинное соглашение субъектов международного права (государств), а ее содержание не противоречит основным принципам и императивным нормам международного права (jus cogens)" <16>. Поэтому судам общей юрисдикции не следует в каждом случае при решении того или иного вопроса в рамках рассмотрения уголовного дела на различных стадиях уголовного процесса решать вопрос о действительности или недействительности международного договора (в нашем случае Конвенции), если суд будет намерен применить его, как то предлагает адвокат В. Н. Мяснянкин <17>. -------------------------------- <16> Международное право / Отв. ред. П. И. Тункин. М., 1994. С. 157. <17> См.: Мяснянкин В. Н. Международный договор в правовой системе Российской Федерации: действительный и действующий // Право и политика. 2004. N 10.
Особо следует подчеркнуть значение Конвенции о защите прав человека и основных свобод, учитываемое Конституционным Судом РФ, при осуществлении специализированного судебного контроля за конституционностью тех или иных нормативных актов, регулирующих общественные отношения в сфере уголовного судопроизводства России, примененных или подлежащих применению в конкретном деле <18>. Как известно, соответствующее применение Европейской конвенции высшим органом конституционного правосудия начало происходить практически сразу после ее ратификации и вступления в силу для Российской Федерации <19>. В частности, Конституционный Суд РФ, признавая не соответствующей Конституции ч. 2 ст. 335 ранее действовавшего УПК РСФСР, в той мере, в какой она позволяет суду кассационной инстанции в случае, если он отклоняет ходатайство осужденного, содержащегося под стражей, о рассмотрении дела с его участием, принимать окончательное решение по делу, не предоставив такому осужденному возможности ознакомиться с материалами судебного заседания и изложить свою позицию по рассмотренным судом вопросам, обосновывал свои доводы "с учетом положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод" <20>. -------------------------------- <18> О специализированном конституционном судебном контроле в уголовном процессе см.: Сидоров В. И. Специализированный конституционный судебный контроль в уголовном судопроизводстве России. Дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2003. <19> Более того, применение Конституционным Судом РФ Конвенции при разрешении конституционно-правовых дел происходило и до наступления момента, с которого последняя приобретает обязательность для Российской Федерации. См., напр.: Постановление Конституционного Суда РФ от 16 марта 1998 г. N 9-П "По делу о проверке конституционности ст. 44 УПК РСФСР и ст. 123 ГПК РСФСР в связи с жалобами ряда граждан" // Вестник Конституционного Суда РФ. 1998. N 3. <20> Постановление Конституционного Суда РФ от 10 декабря 1998 г. N 27-П "По делу о проверке конституционности ч. 2 ст. 335 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина М. А. Воронина" // Вестник Конституционного Суда РФ. 1999. N 2.
Не рассматривая данное Постановление сквозь призму должного и возможного, не обсуждая (все возможные) негативные и позитивные стороны этого судебного акта <21>, примечательно все же отметить, что спустя лишь несколько месяцев, с момента ратификации Конвенции, ее отдельные положения уже нашли свое отражение в решении Конституционного Суда РФ, имплементировавшего названные положения в общую ткань своих правовых позиций и итоговых выводов. -------------------------------- <21> См. по этому поводу: Сидоров В. И. Указ. соч., С. 130 - 134.
С течением времени апробацией правового материала потребность обращения к исследуемому международному договору с каждым годом увеличивается, что свидетельствует о все более тесном взаимодействии (взаимопроникновении) международного и национального прав, регулирующих уголовное судопроизводство России <22>. В этом контексте особо обращает на себя внимание Постановление Конституционного Суда РФ "По делу о проверке конституционности ст. 405 УПК РФ в связи с запросом Курганского областного суда, жалобами Уполномоченного по правам человека в РФ, Производственно-технического кооператива "Содействие", общества с ограниченной ответственностью "Карелия" и ряда граждан" <23>. В нем Конституционный Суд, по сути, защищая права и законные интересы, в первую очередь потерпевшего, и публичный интерес (в лице прокурора), признает право суда надзорной инстанции пересматривать судебные решения, принятые в судебном производстве по уголовному делу, ввиду мягкости наказания или по иным основаниям, влекущим за собой ухудшение положения осужденного, а также оправдательного приговора либо определения или постановления суда о прекращении уголовного дела, допускается лишь в течение года по вступлении их в законную силу <24>. Тем самым реализовав императивные требования Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в силу которых повторное рассмотрение дела и окончательного судебного решения возможно, если имеются сведения о новых или вновь открывшихся обстоятельствах или если в ходе предыдущего разбирательства были допущены существенные нарушения, повлиявшие на исход дела. -------------------------------- <22> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. N 2-П "По делу о проверке конституционности ч. ч. 2, 4, 5 ст. 377 УПК РСФСР в связи с жалобами граждан А. Б. Аулова, А. Б. Дубровской, А. Я. Карпинченко, А. И. Меркулова, Р. Р. Мустафина и А. А. Стубайло" // Вестник Конституционного Суда РФ. 2000. N 3; Постановление от 14 марта 2002 г. N 6-П "По делу о проверке конституционности ст. ст. 90, 96, 122, 216 УПК РСФСР в связи с жалобами ряда граждан" // Вестник Конституционного Суда РФ. 2002. N 3; Постановление от 8 декабря 2003 г. N 18-П "По делу о проверке конституционности положений ст. ст. 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239..." // Вестник Конституционного Суда РФ. 2004. N 1. <23> Вестник Конституционного Суда РФ. 2005. N 4. <24> См. подр.: Давыдов В. А. Пересмотр в порядке надзора судебных решений по уголовным делам: производство в надзорной инстанции: Науч.-практ. пособие. М., 2006. С. 57 - 59.
Но главным для предпринятого исследования представляется п. 1 резолютивной части названного Постановления, который мы приводим дословно: "Признать статью 405 УПК Российской Федерации в той мере, в какой она в системе действующего уголовно-процессуального регулирования пересмотра вступивших в законную силу приговоров, определений и постановлений суда, не допуская поворот к худшему при пересмотре судебного решения в порядке надзора по жалобе потерпевшего (его представителя) или по представлению прокурора, не позволяет тем самым устранить допущенные в предшествующем разбирательстве существенные (фундаментальные) нарушения, повлиявшие на исход дела, не соответствующей Конституции Российской Федерации, ее статьям 15 (часть 4), 17 (часть 1), 18, 19, 21, 46 (часть 1), 52, 55 (часть 3) и 123 (часть 3), ВО ВЗАИМОСВЯЗИ (выделено мной. - Авт.) со статьей 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и пунктом 2 статьи 4 Протокола N 7 к ней (в редакции Протокола N 11)". Таким образом, высшим органом конституционного правосудия ясно выделена особая роль и значимость ратифицированной в 1998 г. Европейской конвенции как одного из основных источников национального уголовно-процессуального законодательства среди международных договоров Российской Федерации. Однако подобная юридическая техника Конституционного Суда РФ может ввести отдельных исследователей в заблуждение относительно соотношения норм Конституции РФ и Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней в системе источников отечественного уголовного процесса. Особенно ратующих за признание их иерархического равенства. Полагаем, этот вывод ошибочен, исходя из ранее приведенных аргументов <25>. Более того, в соответствии со ст. 3 Федерального конституционного закона от 12 июля 1994 г. N 1 ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" Конституционный Суд РФ разрешает дела о соответствии Конституции РФ федеральных законов, а также по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан и по запросам судов проверяет конституционность закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле. Проверка же соответствия федерального закона нормам международного публичного права в полномочия Конституционного Суда РФ не входит. С учетом изложенного представляется возможным утверждать, что: -------------------------------- <25> См. подр.: Ковтун Н. Н., Симагин А. С. Иерархическое место Конвенции о защите прав человека и основных свобод в системе источников уголовно-процессуального права России // Мировой судья. 2006. N 7. С. 7 - 9.
1. Положения Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней действуют непосредственно (имеют нормоустанавливающий и самоисполняемый характер) на всей территории Российской Федерации. 2. Положения Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней не требуют издания внутригосударственных актов для их применения, что a priori исключает возможность оспаривания ее положений при разрешении конкретных уголовных дел. 3. На Конвенцию о защите прав человека и основных свобод и Протоколы к ней распространяется действие презумпции действительности договора. 4. Конвенция о защите прав человека и основных свобод и Протоколы к ней занимают вторую ступень в иерархии источников уголовно-процессуального права после Конституции РФ, но предшествуют положениям Уголовно-процессуального кодекса РФ и иных нормативно-правовых актов, регулирующих уголовное судопроизводство России. 5. Динамика развития правоприменительной практики при осуществлении уголовного судопроизводства должна происходить с неуклонным соблюдением норм и положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней относительно признания, соблюдения и защиты прав и свобод личности. Вместе с тем реализация (практическое воплощение) сделанных выводов оказывается под вопросом ввиду несовершенства отдельных положений уголовно-процессуального законодательства. В частности, интересен упоминавшийся ранее п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ", согласно которому неправильное применение судом при осуществлении уголовного судопроизводства общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации (в том числе и Конвенции. - Авт.) может являться основанием к отмене или изменению судебного акта. Данный вывод Верховного Суда РФ сделан на основе системного толкования положений ст. ст. 369, 379, ч. 5 ст. 415 УПК РФ. Однако определенного основания отмены судебного решения в апелляционном и кассационном порядке уголовно-процессуальный закон не содержит. Как не содержит ответа на вопрос: что считать неправильным применением и нарушением общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ? Ввиду того что отдельными исследователями ставится под сомнение нормотворческий характер деятельности Верховного Суда РФ, а практиками не раз отмечалось, что в обоснование правовой позиции по уголовному делу ссылка на соответствующее постановление Пленума Верховного Суда недопустима <26>, реализация обязательств Российской Федерации в соответствии с Федеральным законом от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней" является затруднительной. Вместе с тем суды в пределах своей компетенции должны действовать таким образом, чтобы обеспечить выполнение обязательств государства, вытекающих из участия Российской Федерации в Конвенции о защите прав человека и основных свобод. -------------------------------- <26> Нерсесянц В. С. Суд не законодательствует и не управляет, а применяет право // О правоприменительной природе судебных актов. Судебная практика как источник права. М., 1997. С. 34; Безлепкин Б. Т. Уголовный процесс России. Общая часть и досудебные стадии (курс лекций). М., 1998. С. 21; Якупов Р. Х. Уголовный процесс: Учебник для вузов / Под ред. В. Н. Галузо. М., 1998. С. 40; Уголовный процесс: Учебник для вузов / Под общ. ред. А. С. Кобликова. М., 2000. С. 19; Рыжаков А. П. Уголовный процесс: Учебник для вузов. М., 2003. С. 25; Божьев В. Пленум Верховного Суда РФ о производстве в суде с участием присяжных заседателей // Законность. 2006. N 4. С. 2.
Следовательно, представляется принципиально важным внесение изменений в уголовно-процессуальный закон в целях реализации обозначенных выше правоположений, в том числе включение в "нормативную ткань" Уголовно-процессуального кодекса РФ разъяснений Пленума Верховного Суда РФ относительно содержаний и последствий "нарушения или неправильного применения общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации". При этом полагаем, что среди прочих оснований отмены судебных решений в апелляционном и кассационном порядке следует предусмотреть основания, установленные подп. "а" и "б" п. 2 ч. 4 ст. 413 УПК РФ. Во-первых, потому, что данное обусловливается значимостью Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней в отечественной правоприменительной практике, во-вторых, позицией самого законодателя, указанной в Федеральном законе от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней", согласно которой санкционируется безусловное признание <27> Российской Федерацией без специального соглашения юрисдикции Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам ТОЛКОВАНИЯ И ПРИМЕНЕНИЯ КОНВЕНЦИИ И ПРОТОКОЛОВ К НЕЙ (выделено мной. - Авт.) в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении Российской Федерации. -------------------------------- <27> Признание "ipso facto" - признание "в силу самого факта" - юридического существования Конвенции.
В этом контексте может возникнуть небезосновательный вопрос о том, для чего предусматривать в качестве основания к отмене судебного решения в апелляционном или кассационном порядке установленное Европейским судом по правам человека нарушение Конвенции о защите прав человека и основных свобод, если само право обращения в орган международно-правовой защиты возникает по общему правилу после вынесения кассационного определения <28>, о чем свидетельствует сложившаяся практика Европейского суда <29>, подтверждаемая теоретическими изысканиями отечественных ученых <30>. -------------------------------- <28> По мнению В. В. Демидова, право стороны на обращение в Европейский суд по правам человека может возникнуть только после исчерпания ею всех предусмотренных уголовно-процессуальным законом возможностей к пересмотру вступивших в законную силу судебных решений, иными словами, после отказа Председателя Верховного Суда РФ отменить решение судьи Верховного Суда РФ об отказе в удовлетворении надзорных жалобы или представления. См.: Демидов В. Производство по уголовным делам в суде надзорной инстанции // Российская юстиция. 2003. N 3. С. 31 - 33. Данная позиция является ошибочной и была оспорена. См.: Козлов А. В Европейский суд по правам человека - после кассационной инстанции // Российская юстиция. 2003. N 6. <29> Решение о неприемлемости по делам "Тумилович против России", N 47033/99; "Кучеренко против Украины", N 41974/98. <30> Москаленко К. Общие вопросы процедуры подачи и рассмотрения индивидуальной жалобы в Европейский суд по правам человека // Адвокат. 1999. N 4; Коротеев К. Н. Исчерпание средств правовой защиты как критерий приемлемости жалобы в Европейский суд по правам человека и российская правовая система // Адвокат. 2004. N 5; Молостова Е. В. Применение предварительных мер Европейским судом по правам человека // Международное публичное и частное право. 2005. N 2; Исаева М. Частные лица в международном правосудии // Международное публичное и частное право. 2005. N 3.
Вместе с тем в § 86 Постановления Европейского суда по правам человека от 26 января 2006 г. "Михеев против России" (жалоба N 77617/01) <31> отмечается, что жалоба может быть признана приемлемой, если внутренние средства правовой защиты не исчерпаны, но не эффективны: "если лицо предъявляет обоснованную жалобу относительно того, что с ним жестоко обращалась полиция, рассмотрение жалобы в порядке уголовного судопроизводства может быть признано эффективным средством правовой защиты в соответствии со статьей 35 (п. 1) Конвенции. В то же время заявитель не должен исчерпывать средства правовой защиты, которые теоретически предоставляют возмещение, однако на практике не предоставляют шанса восстановить нарушенные права" ("Йойлер против Турции", N 26973/95, 13 января 1997 г.; "Акдивар и другие против Турции", Постановление от 30 августа 1996 г., § 68, р. 1210, 1996-VI). Более того, если избранное средство правовой защиты было теоретически адекватным, но с течением времени доказало свою неэффективность, заявитель не обязан исчерпывать его (см.: "Тепе против Турции", 27244/95, решение Комиссии от 25 ноября 1996 г.). -------------------------------- <31> Европейский суд по правам человека: Сборник постановлений по "российским делам" (январь - апрель 2006 г.) / Под ред. Д. В. Красикова, Л. Ю. Лазаревой. Саратов: Новый ветер, 2006. С. 238 - 239.
Исходя из правовой позиции Европейского суда, не исключается ситуация (хотя и маловероятна), когда на момент рассмотрения уголовного дела в суде апелляционной или кассационной инстанции будет иметь место постановление Европейского суда по правам человека, ставшее обязательным для исполнения в том числе органами государственной власти РФ, осуществляющими уголовное судопроизводство. Таким образом, предлагается внести изменения в ч. 1 ст. 369 и ч. 1 ст. 379 УПК РФ, дополнив их п. 5 следующего содержания: "5) неправильное применение или нарушение общепризнанных принципов и норм международного права и ратифицированных международных договоров РФ - в случаях, предусмотренных статьей 383.1 настоящего Кодекса". Также является необходимым дополнить гл. 45 УПК РФ статьей 383.1 следующего содержания: "Статья 383.1. Нарушение или неправильное применение общепризнанных принципов и норм международного права и ратифицированных международных договоров РФ 1. Нарушение или неправильное применение общепризнанных принципов и норм международного права и ратифицированных международных договоров Российской Федерации является основанием для отмены судебного решения (постановления, определения) только при условии, если это нарушение или неправильное применение привело или могло привести к неправильному разрешению вопроса. 2. Нарушение или неправильное применение общепризнанных принципов и норм международного права и ратифицированных международных договоров Российской Федерации является основанием для отмены приговора только при условии, если это нарушение или неправильное применение повлияло или могло повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора. 3. Судебное решение (постановление, решение, приговор) признается вынесенным с нарушением или неправильным применением общепризнанных принципов и норм международного права и ратифицированных международных договоров РФ, если: 1) судом не была применена норма международного права, подлежащая применению; 2) суд применил норму международного права, которая не подлежала применению; 3) судом дано неправильное толкование нормы международного права; 4) установленное вступившим в законную силу постановлением Европейского суда по правам человека нарушение или неправильное применение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней при рассмотрении судом Российской Федерации уголовного дела, связано с обстоятельствами, указанными в подпунктах "а" или "б" пункта 2 части 4 статьи 413 настоящего Кодекса".
Название документа