Влияние статьи 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод на третейское разбирательство

(Асосков А. В.) ("Вестник ВАС РФ", 2013, N 9) Текст документа

ВЛИЯНИЕ СТАТЬИ 6 ЕВРОПЕЙСКОЙ КОНВЕНЦИИ О ЗАЩИТЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА И ОСНОВНЫХ СВОБОД НА ТРЕТЕЙСКОЕ РАЗБИРАТЕЛЬСТВО

А. В. АСОСКОВ

Асосков Антон Владимирович, доктор юридических наук, доцент юридического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, профессор Российской школы частного права, арбитр МКАС при ТПП РФ.

На основе детального анализа практики Европейского суда по правам человека и зарубежной доктрины автор делает выводы о том, в каких пределах процессуальные гарантии, заложенные в п. 1 ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, должны применяться при проведении третейских разбирательств.

Ключевые слова: третейский суд, третейское соглашение, Европейский суд по правам человека, Европейская конвенция о правах человека.

В последнее время российские суды при формулировании правовых позиций в отношении третейского разбирательства <1> зачастую ссылаются на нормы Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. (далее - Европейская конвенция), а также практику Европейского суда или Европейской комиссии по правам человека (далее - ЕСПЧ). Прежде всего речь идет о применении п. 1 ст. 6 Европейской конвенции, согласно которому "каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона". -------------------------------- <1> Если специально не указано иное, под третейским разбирательством в тексте настоящей статьи понимается разбирательство как в международном коммерческом арбитраже, так и во внутренних третейских судах. Кроме того, в тексте статьи термины "третейский суд" и "арбитраж" употребляются как равнозначные.

Российские суды часто упоминают эту норму в контексте определения стандартов, применимых к третейскому разбирательству. Так, Конституционный Суд РФ в Постановлении от 26.05.2011 N 10-П "По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 11 Гражданского кодекса Российской Федерации, пункта 2 статьи 1 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации", статьи 28 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", пункта 1 статьи 33 и статьи 51 Федерального закона "Об ипотеке (залоге недвижимости)" в связи с запросом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации" после обращения к практике ЕСПЧ делает вывод о том, что "тем самым подтверждается правомерность обращения частных лиц - в пределах реализации ими на основе автономии воли права на свободу договора - к третейскому разбирательству в сфере гражданских правоотношений, где допускается разрешение споров посредством общественного саморегулирования, а публичные интересы обеспечиваются законодательными предписаниями, устанавливающими процедуры третейского разбирательства, что предполагает наличие гарантий справедливости и беспристрастности, присущих любому судебному разбирательству в силу требований статьи 46 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи со статьей 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (выделено нами. - А. А.)". Аналогичным образом при формулировании известной правовой позиции по так называемым карманным третейским судам Президиум ВАС РФ активно опирался на практику ЕСПЧ в части применения п. 1 ст. 6 Европейской конвенции. В частности, Президиум ВАС РФ указывал: "...прецедентная практика ЕСПЧ свидетельствует о том, что "беспристрастность должна оцениваться в соответствии с субъективным подходом, отражающим личные убеждения данного судьи по конкретному делу, а также в соответствии с объективным подходом, который определяет, имелись ли достаточные гарантии, чтобы исключить какие-либо сомнения по данному поводу" (Постановление от 24.05.1989 по делу Hauschildt v. Denmark)" <2>. Дополнительно Президиум ВАС РФ отмечал, что, "следовательно, беспристрастность должна быть обеспечена как в субъективном плане третейским судьей в рамках формирования убеждения при рассмотрении дела, так и посредством формирования объективных стандартов беспристрастности посредством запрета одновременного выполнения функций стороны и судьи по одному и тому же делу (Постановление от 13.11.2007 по делу Driza v. Albania), нахождения "в состоянии подчиненности служебных полномочий и службы по отношению к одной из сторон" (Постановление от 22.10.1984 по делу Sramek v. Austria)" <3>. -------------------------------- <2> Данная правовая позиция выражена, в частности, в Постановлениях Президиума ВАС РФ от 24.05.2011 N 17020/10 и от 28.06.2011 N 1308/11. <3> См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 28.06.2011 N 1308/11.

Такая практика российских судов ставит важный вопрос о том, в каких пределах стандарты п. 1 ст. 6 Европейской конвенции применимы к третейскому разбирательству и возможно ли все правовые позиции, сформулированные ЕСПЧ в отношении государственных судов, без каких-либо ограничений распространять на третейское разбирательство, как это иногда предлагают некоторые российские авторы <4>. Очевидно, что для ответа на поставленный вопрос требуется прежде всего детальный анализ практики самого ЕСПЧ в части пределов применения п. 1 ст. 6 Европейской конвенции к третейскому разбирательству. Отдельные постановления ЕСПЧ по данному вопросу ранее уже выступали предметом краткого исследования в российской литературе <5>. В настоящей статье будет предпринят более детальный анализ практики ЕСПЧ, а также рассмотрена та оценка, которая дается этой практике в зарубежной доктрине. -------------------------------- <4> См., напр.: Нешатаева Т. Н. Решения Европейского суда по правам человека: новеллы и влияние на законодательство и правоприменительную практику. М., 2013. <5> См.: Комаров А. С. Основополагающие принципы третейского суда // Вестник ВАС РФ. 2001. N 4; Современный международный коммерческий арбитраж: Учеб. пособие / Под общ. ред. А. А. Костина. М., 2012. С. 331 - 337.

Различие между добровольным и обязательным арбитражем

В решениях российских судов не упоминается весьма важная классификация третейских судов, из которой исходит в своей практике ЕСПЧ и которая имеет ключевое значение для определения пределов применения п. 1 ст. 6 Европейской конвенции к третейским разбирательствам. ЕСПЧ делает акцент на принципиальном различии между арбитражем добровольным (voluntary arbitration) и обязательным (compulsory arbitration). Дело в том, что по национальному законодательству некоторых стран определенные категории споров подлежат обязательному рассмотрению в третейском (а не государственном) суде несмотря на то, что стороны спора не заключали третейского (арбитражного) соглашения. Например, в деле Bramelid and Malmstroem v. Sweden (заявления N 8588/79 и 8589/79) <6> ЕСПЧ столкнулся со шведским Законом о компаниях 1977 г. (Aktiebolagslagen), ст. 14 которого предусматривала процедуру выкупа акций миноритарных акционеров в ситуации, когда определенное лицо или группа лиц (мажоритарный акционер) становились владельцами более 90% акций компании. Положения указанного Закона предусматривали, что при возникновении спора о наличии права выкупа или цене выкупа он подлежит разрешению не шведскими государственными судами, а третейским судом, образованным в соответствии со шведским Законом об арбитраже. -------------------------------- <6> Здесь и далее использованы тексты постановлений ЕСПЧ, доступные в официальной базе судебных актов ЕСПЧ по адресу http://hudoc. echr. coe. int. Большинство постановлений доступны только на англ. и (или) франц. яз.

В Постановлении от 12.12.1983 по этому делу ЕСПЧ указал на то, что к обязательному арбитражу в полном объеме следует применять гарантии, установленные в п. 1 ст. 6 Европейской конвенции: "Далее Комиссия отмечает, что должно проводиться различие между добровольным арбитражем и обязательным арбитражем. Обычно ст. 6 не представляет проблем, когда арбитраж был согласован добровольно (см. Постановление по заявлению N 1197/61). С другой стороны, если арбитраж является обязательным в том смысле, что он требуется согласно (национальному) праву, как в настоящем деле, и стороны не имеют никакого другого выбора, кроме как передать свой спор на разрешение состава арбитража, то состав арбитража должен обеспечить все гарантии, предусмотренные в ст. 6 (1)... Поскольку в данном деле обращение в арбитраж было обязательным и поскольку заявители не имели возможности передать свой спор в суд, способный разрешить их дело с соблюдением гарантий, предписанных в ст. 6 (1) Конвенции, Комиссия должна проанализировать, были ли эти гарантии соблюдены в рамках разбирательства перед арбитражным составом" <7>. -------------------------------- <7> Здесь и далее, если не указано иное, перевод с англ. яз. выполнен автором. О необходимости проведения различия между добровольным и обязательным арбитражем см. также: Постановление ЕСПЧ от 04.03.1987 по делу R. v. Switzerland (заявление N 10881/84).

Именно в отношении обязательного арбитража ЕСПЧ делает вывод о том, что его можно признать "судом, созданным на основании закона" (court established by law) в значении п. 1 ст. 6 Европейской конвенции: "...слово "суд" в п. 1 ст. 6 не обязательно указывает на государственный суд классического типа, включенный в стандартную судебную систему государства... он может также выражаться в учреждении, образованном для разрешения ограниченного перечня специфических вопросов, при обязательном условии предоставления необходимых гарантий" (Постановление ЕСПЧ от 08.07.1986 по делу Lithgow and others v. United Kingdom, заявления N 9006/80, 9262/81, 9263/81, 9265/81, 9266/81, 9313/81, 9405/81) <8>. -------------------------------- <8> В данном деле речь шла именно об обязательном арбитраже, поскольку согласно английскому законодательству того времени о компаниях миноритарные акционеры могли заявить о своем несогласии с условиями принудительного выкупа акций только путем возбуждения дела в предписанном законом арбитраже, но не в государственном суде.

Необходимо отметить, что конструкция обязательного арбитража практически не используется в российском национальном праве для разрешения споров в сфере частного права <9>. В то же время в ряде международных актов, принятых в советский период, механизм обязательного арбитража предусматривался для разрешения трансграничных гражданско-правовых споров <10>. -------------------------------- <9> Определенные элементы обязательного арбитража можно усмотреть в комиссиях по трудовым спорам, предусмотренных в ст. 384 Трудового кодекса РФ. Однако правовой статус данных комиссий не регулируется законодательством о третейских судах. Кроме того, решения таких комиссий могут быть пересмотрены по существу компетентными государственными судами, что снимает остроту вопроса о распространении стандартов ст. 6 Европейской комиссии на деятельность подобного рода органов по разрешению трудовых споров. <10> См. прежде всего Московскую конвенцию 1972 г. о разрешении арбитражным путем гражданско-правовых споров, вытекающих из отношений экономического и научно-технического сотрудничества, в соответствии с которой споры между хозяйственными организациями стран - участниц Конвенции по умолчанию подлежали рассмотрению в арбитражном (третейском) суде при торговой палате в стране ответчика с исключением подсудности государственным судам. Аналогичные правила об обязательном арбитраже были предусмотрены, например, в § 81 Общих условий поставок товаров между внешнеторговыми организациями СССР и КНДР и § 52 Общих условий поставок товаров из СССР в КНР и из КНР в СССР. Подробнее о данных документах см.: Петросян Р. А. Обращение в международный коммерческий арбитраж в силу международного договора // Международный коммерческий арбитраж: современные проблемы и решения: Сб. ст. к 75-летию Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате Российской Федерации / Под ред. А. С. Комарова. М., 2007. С. 318 - 335. В то же время вряд ли верно вслед за указанным автором относить к разряду обязательного арбитража третейские разбирательства, проводимые по искам иностранных инвесторов к государствам на основании международных соглашений о поощрении и защите инвестиций. О наличии в основе таких разбирательств особой разновидности арбитражных соглашений см.: Гармоза А. П. Арбитраж на основании международных инвестиционных соглашений: вопросы компетенции. М., 2012.

Напротив, согласование сторонами гражданско-правового договора условия о передаче всех споров на разрешение добровольного арбитража рассматривается в практике ЕСПЧ как допустимый отказ (waiver) от права на рассмотрение дела компетентным судом, гарантированного в п. 1 ст. 6 Европейской конвенции: "В национальных правовых системах Договаривающихся Государств отказ от права подобного рода часто встречается... и по гражданско-правовым спорам, в особенности в форме арбитражной оговорки в договорах... такой отказ от права, который имеет неоспоримые преимущества для соответствующего лица, а также для организации судебной системы, в принципе не нарушает Конвенцию" (Постановление ЕСПЧ от 27.02.1980 по делу Deweer v. Belgium, заявление N 6903/75). В развитие данной правовой позиции ЕСПЧ прямо указывает на то, что "арбитражное соглашение влечет отказ (renunciation) от осуществления прав, обеспеченных п. 1 ст. 6, при условии, что соглашение не было подписано под влиянием принуждения (duress)" (Постановление ЕСПЧ от 04.03.1987 по делу R. v. Switzerland, заявление N 10881/84) <11>. -------------------------------- <11> Вывод о том, что достижение сторонами соглашения о передаче споров в добровольный арбитраж означает отказ от гарантий п. 1 ст. 6 Европейской конвенции, см. также в следующих Постановлениях ЕСПЧ: от 25.05.1999 по делу Guido Pastore v. Italy (заявление N 46483/99); от 23.02.1999 по делу Suovaniemi and Others v. Finland (заявление N 31737/96); от 27.11.1996 по делу Nordstroem-Janzon and Nordstroem-Lehtinen v. Netherlands (заявление N 28101/95); от 02.12.1991 по делу Jacob Boss Soehne KG v. Germany (заявление N 18479/91).

Квалификация третейского (арбитражного) соглашения в качестве допустимого отказа от права на рассмотрение дела компетентным судом признается и российскими судами. Так, КС РФ в указанном выше Постановлении от 26.05.2011 N 10-П отмечает, что "Европейский суд по правам человека при применении соответствующих положений статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод также исходит из того, что стороны в гражданско-правовых отношениях могут, не прибегая к рассмотрению дела судом, заключить соответствующее соглашение, в том числе в виде арбитражной оговорки в договоре, и разрешить спор путем третейского разбирательства, - такой отказ от права на рассмотрение своего дела судом не нарушает Конвенцию (выделено нами. - А. А.) при условии, что он совершается без принуждения". Некоторые сомнения относительно используемого ЕСПЧ четкого деления на обязательный и добровольный арбитраж могут возникнуть при изучении одного из недавних дел - Постановления ЕСПЧ от 03.04.2008 по делу Regent Company v. Ukraine (заявление N 773/03). В данном деле речь шла об арбитражном решении, вынесенном Международным коммерческим арбитражным судом при Торгово-промышленной палате Украины (МКАС при ТПП Украины), и о процедуре его принудительного исполнения. В указанном Постановлении ЕСПЧ также квалифицировал третейский суд в качестве "суда, созданного на основании закона" (tribunal established by law) и пришел к выводу о применении в полном объеме положений п. 1 ст. 6 Европейской конвенции. Однако детальное изучение текста этого Постановления показывает, что, по всей видимости, ЕСПЧ неверно квалифицировал МКАС при ТПП Украины в качестве обязательного арбитража. Об этом свидетельствуют следующие замечания ЕСПЧ в § 54 анализируемого Постановления: - проводимое третейское разбирательство было аналогичным разбирательству в обычном государственном гражданском или коммерческом суде; - МКАС при ТПП Украины является единственным арбитражным учреждением на Украине, обладающим полномочиями на разрешение коммерческих споров с иностранным элементом; - в соответствии с национальным украинским законодательством решение МКАС при ТПП Украины эквивалентно исполнимому судебному решению (is treated as equivalent to an enforceable court judgment). Очевидно, что указанные признаки свойственны именно обязательному арбитражу, хотя сомнительно, что к нему можно отнести, как это сделал ЕСПЧ, МКАС при ТПП Украины. В любом случае указанные выводы неприменимы к решениям международного коммерческого арбитража, проводимого на территории России (например, решениям МКАС при ТПП РФ), поскольку: - арбитражное разбирательство по процедуре, предусмотренной Законом РФ "О международном коммерческом арбитраже", имеет существенные особенности по сравнению с разбирательством в государственных судах (в частности, стороны обладают значительной свободой в определении применимых процессуальных правил); - МКАС при ТПП РФ не является единственным арбитражным учреждением в России, компетентным рассматривать коммерческие споры с иностранным элементом при наличии соответствующего арбитражного соглашения; - решения МКАС при ТПП РФ (или любого иного международного коммерческого арбитража, проводимого на территории России) не обладают свойством принудительной исполнимости - их принудительное исполнение возможно только после получения исполнительного листа в государственном суде по установленной процедуре. Таким образом, следует сделать промежуточный вывод о том, что стандарты п. 1 ст. 6 Европейской конвенции в полном объеме применимы только к обязательному арбитражу, в то время как к добровольному арбитражу ЕСПЧ активно применяет концепцию отказа (waiver, renunciation) сторон от процессуальных гарантий, предусмотренных в Европейской конвенции.

Заключение третейского (арбитражного) соглашения под принуждением или давлением

Как видно из процитированных выше Постановлений, для того, чтобы третейское (арбитражное) соглашение о передаче споров в добровольный арбитраж квалифицировалось в качестве допустимого отказа (waiver, renunciation) сторон от процессуальных гарантий, предусмотренных в п. 1 ст. 6 Европейской конвенции, ЕСПЧ фактически устанавливает единственное условие: сторона должна выразить свое согласие с третейским соглашением добровольно, а не под влиянием принуждения или под давлением <12>. Например, в Постановлении от 25.05.1999 по делу Guido Pastore v. Italy (заявление N 46483/99) ЕСПЧ указал на то, что "сторона по гражданско-правовым вопросам может отказаться от права на доступ к суду в пользу арбитража при условии, что это делается добровольно. В настоящем деле ничто не свидетельствует о том, что заявитель согласился с арбитражной оговоркой под влиянием принуждения или давления (under duress or constraint). В связи с этим Суд приходит к выводу о том, что нарушение ст. 6 (1) Конвенции не подтверждается". -------------------------------- <12> Это означает, что ЕСПЧ не пытается сформулировать какие-то специальные стандарты арбитрабельности споров, т. е. определять те категории споров, которые по своей природе рассматривать в третейском разбирательстве недопустимо. На этой основе зарубежные исследователи делают четкий вывод о том, что вопросы арбитрабельности спора должны решаться на базе применимого национального права (см.: Petrochilos G. Procedural Law in International Arbitration. Oxford University Press, 2004. P. 116).

Анализ практики ЕСПЧ показывает, что наличие принуждения к заключению соглашения о внесудебном порядке разрешения споров констатируется в крайне редких случаях. Например, в ряде дел ЕСПЧ пришел к выводу о том, что включение арбитражной оговорки в учредительные документы юридических лиц является допустимой формой фиксации арбитражных соглашений и впоследствии участники таких юридических лиц не вправе уклоняться от выполнения условий арбитражных оговорок, если ранее они или их правопредшественники добровольно выразили согласие с содержанием учредительных документов. Так, при вынесении Постановления от 13.07.1990 по делу Axelsson and Others v. Sweden (заявление N 11960/86) ЕСПЧ столкнулся с ситуацией, когда четыре водителя такси из г. Мальмо, Швеция, были вынуждены вступить в ассоциацию таксистов Мальмо, поскольку ей принадлежала единственная в городе диспетчерская служба, обеспечивавшая прием около 70% городских заказов на услуги такси. Учредительные документы ассоциации предусматривали, что все споры между членами ассоциации и самой ассоциацией должны рассматриваться в арбитраже. В связи с тем, что заявители в течение определенного периода времени были лишены возможности пользоваться услугами диспетчерской, они обратились в государственный суд с исками о взыскании убытков с ассоциации. Однако после подачи ассоциацией ходатайства о направлении сторон в арбитраж государственный суд оставил иск без рассмотрения. ЕСПЧ также не нашел оснований для признания арбитражного соглашения недопустимым и констатировал, что, вступив в ассоциацию и дав согласие на применение ее учредительных документов, содержавших арбитражную оговорку, заявители добровольно отказались от права на рассмотрение их дела государственным судом. Во многом аналогичная ситуация возникла при вынесении Постановления ЕСПЧ от 17.05.1995 по делу Lundgren v. Sweden (заявление N 22506/93). Заявитель, устроившийся на работу учителем в летнюю школу, вступил в местный профсоюз учителей. Устав профсоюза предусматривал, что все споры между профсоюзом и его членами подлежат разрешению в арбитраже. Когда заявитель предъявил в государственный суд иск к профсоюзу в связи с отказом профсоюза предоставить ему услуги, предусмотренные уставом, государственный суд по ходатайству ответчика отказался рассматривать спор по существу и направил стороны в арбитраж. ЕСПЧ не признал жалобу заявителя о нарушении п. 1 ст. 6 Европейской конвенции допустимой, отметив следующее: "В настоящем деле иск заявителя был оставлен без рассмотрения на основании арбитражной оговорки, содержавшейся в ст. 10 устава профсоюза. Это спорное положение было утверждено еще до присоединения заявителя к профсоюзу, а потому в момент принятия решения о вступлении в профсоюз он мог предвидеть, что любые будущие споры, относящиеся к отношениям между ним и профсоюзом, должны будут разрешаться в арбитраже. В материалах дела отсутствуют доказательства того, что арбитражная оговорка была навязана ему профсоюзом недопустимыми способами" (was imposed on him by the union by improper means). Аналогичный вывод ЕСПЧ сделал в Постановлении от 25.05.1999 по делу Guido Pastore v. Italy (заявление N 46483/99). В контексте соглашения о внесудебном порядке разрешения спора ЕСПЧ констатировал недопустимое принуждение лишь дважды в своей практике: - в Постановлении от 27.02.1980 по делу Deweer v. Belgium (заявление N 6903/75), когда заявитель, державший мясной магазин, по результатам проверки согласился уплатить штраф под угрозой закрытия магазина на неопределенный срок и возбуждения уголовного дела по факту нарушения местного законодательства об установлении цен на мясопродукты; - в Постановлении от 28.10.2010 по делу Suda v. Czech Republic (заявление N 1643/06), когда государственные суды отказались рассматривать по существу требования акционера, связанные с лишением его акций в результате реорганизации акционерного общества, со ссылкой на наличие арбитражной оговорки в договоре между акционерным обществом и третьим лицом, несмотря на то что сам акционер не давал своего согласия на разрешение споров в третейском суде. Таким образом, в практике ЕСПЧ ситуации, когда третейское (арбитражное) соглашение признается недействительным в силу того, что было заключено под влиянием принуждения или давления, толкуются ограничительно. В частности, ЕСПЧ признает допустимой такую форму фиксации третейского (арбитражного) соглашения, при которой оно становится частью учредительных документов юридического лица, обязательных для всех его первоначальных и новых участников.

Означает ли выбор добровольного арбитража полный или частичный отказ от стандартов, предусмотренных в п. 1 ст. 6 Европейской конвенции?

Итак, мы установили, что свободный выбор сторонами добровольного арбитража ЕСПЧ расценивает как допустимую форму отказа от стандартов, предусмотренных в п. 1 ст. 6 Европейской конвенции. Однако означает ли такой отказ полное исключение всех процессуальных гарантий, заложенных в п. 1 ст. 6 Европейской конвенции? К сожалению, сам ЕСПЧ в своей практике не сформулировал четкого ответа на данный вопрос. Зарубежные исследователи расходятся во мнении о том, в каких пределах выбор добровольного арбитража исключает действие упомянутых процессуальных гарантий <13>. -------------------------------- <13> Об отсутствии единой точки зрения по данному вопросу см.: Комаров А. С. Основополагающие принципы третейского суда // Вестник ВАС РФ. 2001. N 4.

Одни авторы полагают, что речь идет о полном отказе от стандартов п. 1 ст. 6 Европейской конвенции. Данная точка зрения имеет широкое распространение во французской доктрине <14>. Английский исследователь А. Сэмюэль следующим образом формулирует свой вывод: "Есть существенные причины, по которым арбитру не следует применять ст. 6 Европейской конвенции... Статья 6 не была предназначена для арбитражных разбирательств. Стороны часто договариваются о каких-то особых условиях в части применения неформальной процедуры или конфиденциальности. Если соблюдаются основополагающие принципы справедливого разбирательства, то нет причин, по которым Европейская конвенция могла бы играть сколько-нибудь существенную роль" <15>. -------------------------------- <14> Одним из последовательных сторонников данной точки зрения является Charles Jarrosson. Изложение его взглядов см.: Ringquist Fr. Do Procedural Human Rights Requirements Apply to Arbitration - a Study of Article 6 (1) of the European Convention on Human Rights and its Bearing upon Arbitration. Master Thesis. 2005. P. 12 - 13 (http://lup. lub. lu. se/luur/download? func=downloadFile&recordOId=1561507&fileOId=1565658). <15> Samuel A. Arbitration, Alternative Dispute Resolution Generally and the European Convention on Human Rights // Journal of International Arbitration. 2004. Vol. 21. Issue 5. P. 425.

Другие авторы, напротив, считают, что указанные стандарты Европейской конвенции должны применяться в рамках третейского разбирательства в полном объеме, если иное не противоречит самой природе третейского разбирательства. Например, хорватский автор Др. Ведам-Лукич полагает, что с природой третейского разбирательства несовместима только гарантия публичного слушания дела, а все иные стандарты п. 1 ст. 6 Европейской конвенции могут применяться и в добровольном арбитраже <16>. -------------------------------- <16> Wedam-Lukic Dr. Arbitration and Article 6 of the European Convention on Human Rights // Arbitration. 1998. February Supplement. P. 19 - 21. Аналогичный подход см.: Moitry Right to a Fair Trial and the European Convention on Human Rights // Journal of International Arbitration. 1989. Vol. 2. P. 115 - 122. Широкому применению стандартов п. 1 ст. 6 Европейской конвенции в рамках третейского разбирательства также симпатизирует швейцарский автор: Besson S. Arbitration and Human Rights // ASA Bulletin. 2006. P. 395 - 416. Фр. Ринквист отмечает, что рассматриваемая точка зрения о прямом применении большинства гарантий из п. 1 ст. 6 Европейской конвенции к третейскому разбирательству имеет наименьшее число сторонников (Ringquist Fr. Op. cit. P. 14).

Наконец, больше всего сторонников имеет точка зрения, в соответствии с которой каждую процессуальную гарантию, заложенную в п. 1 ст. 6 Европейской конвенции, необходимо анализировать отдельно: означает ли выбор добровольного арбитража автоматический предварительный отказ от соответствующей процессуальной гарантии и допустим ли последующий отказ от этой гарантии (в частности, если в ходе третейского разбирательства сторона в разумный срок не заявляет возражений по поводу имевшего место нарушения той или иной процессуальной гарантии). В связи с этим Р. Бринер и Ф. фон Шлабрендорф отмечают: "...если верно, что ст. 6 Европейской конвенции предоставляет процессуальные права, имеющие настолько фундаментальную природу, что никому не разрешается правомерным образом от них отказываться, будь то на основании соглашения или иным образом, то логически следует вывод, что такие права следует считать частью транснационального процессуального публичного порядка, который должен соблюдаться всеми, вне зависимости от национальных законодательных стандартов или любых правил арбитражной процедуры, о которых договорились стороны. В тех пределах, в которых права, предусмотренные в ст. 6 Европейской конвенции, представляют собой неотчуждаемые права человека, которые, независимо от сделанного сторонами выбора процессуальных правил, должны быть гарантированы в ходе третейского разбирательства как часть публичного порядка, они должны считаться обязательными не только для судов, осуществляющих контроль за третейскими разбирательствами, но и для самих третейских судов" <17>. -------------------------------- <17> Briner R., von Schlabrendorff F. Article 6 of the European Convention on Human Rights and its Bearing upon International Arbitration // Law of International Business and Dispute Settlement in the 21st Century. Liber Amicorum Karl-Heinz Bockstiegel / Eds. Y. Fortier, Kl. Berger, J. Bredow. Cologne, 2001. P. 92 - 93. Аналогичная точка зрения высказывается в работе Фр. Ринквиста: Ringquist Fr. Op. cit. P. 53 - 55.

В дальнейшем эти авторы приходят к выводу о том, что в результате выбора добровольного арбитража стороны не отказываются автоматически от двух следующих процессуальных гарантий, заложенных в п. 1 ст. 6 Европейской конвенции: - от права на независимый и беспристрастный суд, который в контексте третейского разбирательства предполагает соблюдение арбитрами (третейскими судьями) принципа беспристрастности и независимости <18>; -------------------------------- <18> Однако данное право получает в ходе третейского разбирательства особое наполнение, а кроме того, допускается последующий отказ от него путем незаявления стороной возражений (отвода арбитру) в срок, предусмотренный арбитражным регламентом или применимым национальным арбитражным законодательством.

- от права на справедливое разбирательство (fair trial), которое предполагает соблюдение таких фундаментальных процессуальных принципов (due process), как равное отношение к сторонам, уведомление сторон о ведущемся разбирательстве и предоставление им возможности для изложения позиции по делу. В то же время основания полагать, что в рамках третейского разбирательства продолжают действовать стандарты публичного разбирательства и обязанность рассмотреть дело в разумный срок, отсутствуют <19>. -------------------------------- <19> Briner R., von Schlabrendorff F. Op. cit. P. 94 - 98.

Таким образом, в соответствии с преобладающей точкой зрения в результате свободного выбора сторонами добровольного арбитража происходит автоматический предварительный отказ сторон от большинства процессуальных гарантий, заложенных в п. 1 ст. 6 Европейской конвенции. Остальные процессуальные гарантии, которые не противоречат природе третейского разбирательства и представляют собой фундаментальные принципы надлежащего ведения процесса, должны быть изучены в отдельности на предмет того, в какой степени они могут применяться в третейском суде и в каких случаях допускается последующий отказ стороны от таких процессуальных гарантий (при этом последующий отказ, в отличие от предварительного, осуществляется прежде всего вследствие незаявления стороной возражений против уже допущенных процессуальных нарушений).

Обязаны ли договаривающиеся государства отменять третейские решения или отказывать в их признании и приведении в исполнение при нарушении отдельных стандартов п. 1 ст. 6 Европейской конвенции?

Внимательное изучение практики ЕСПЧ свидетельствует о том, что даже несоблюдение в ходе третейского разбирательства указанных выше двух основополагающих процессуальных стандартов (права на независимый и беспристрастный суд, а также права на справедливое разбирательство) не расценивается самим ЕСПЧ как безусловное нарушение Европейской конвенции. Действительно, непосредственно из Европейской конвенции следуют только обязанности участвующих в ней государств, но никак не третейских судов, которые вообще не входят в судебную систему соответствующего государства <20>. Государства через свои государственные суды могут осуществлять контроль за процедурой третейского разбирательства в рамках процедуры отмены третейских решений и отказа в их признании и принудительном исполнении. -------------------------------- <20> Тот факт, что третейские суды не входят в судебную систему РФ, был однозначно признан в рассмотренном выше Постановлении КС РФ от 26.05.2011 N 10-П.

В практике ЕСПЧ признается широкая дискреция государств - участников Европейской конвенции в части установления в национальном законодательстве оснований для отмены третейских решений или отказа в их признании и приведении в исполнение. Так, в Постановлении ЕСПЧ от 27.11.1996 по делу Nordstroem-Janzon and Nordstroem-Lehtinen v. Netherlands (заявление N 28101/95) отмечается, что основания для отмены третейских решений не обязательно должны отражать стандарты п. 1 ст. 6 Европейской конвенции: "Комиссия отмечает, что основания, по которым арбитражные решения могут быть оспорены в государственных судах, различаются среди Договаривающихся Государств, и полагает, что из положений Конвенции не следует, что национальные суды должны обеспечивать проведение арбитражных разбирательств в соответствии со ст. 6 Конвенции. В некоторых аспектах - например, в отношении публичности - очевидно, что арбитражные разбирательства часто просто не могут находиться в соответствии со ст. 6 и арбитражное соглашение влечет отказ от полного применения этой статьи. Поэтому Комиссия полагает, что арбитражное решение не обязательно должно быть отменено из-за того, что стороны не имели всех гарантий ст. 6, а Договаривающиеся Государства в принципе могут сами решать, по каким основаниям должно быть отменено арбитражное решение". Это означает, что ЕСПЧ не возлагает на государства-участники обязанность вводить такие основания для отмены третейских решений или отказа в их признании и принудительном исполнении, которые обеспечивали бы полное соблюдение процессуальных гарантий, заложенных в п. 1 ст. 6 Европейской конвенции. Напротив, Договаривающиеся Государства обладают широкой, практически неограниченной дискрецией в отношении того, какие принципы п. 1 ст. 6 Европейской конвенции взять за основу в своем национальном арбитражном законодательстве <21>: "Пределы, в которых арбитражное соглашение является отказом от права на судебную защиту, - это в принципе вопрос, оставленный ЕСПЧ на усмотрение отдельных государств" <22>. -------------------------------- <21> Естественно, эта дискреция ограничена обязательствами, вытекающими из других международных договоров (прежде всего Нью-Йоркской конвенции 1958 г. о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений и Европейской конвенции 1961 г. о внешнеторговом арбитраже). Кроме того, в основе Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже" (и в том числе его положений, касающихся отмены арбитражных решений, а также их признания и приведения в исполнение) лежат положения Типового закона ЮНСИТРАЛ 1985 г., стандарты которого используются во многих странах мира. <22> Petrochilos G. Op. cit. P. 114.

Таким образом, сам ЕСПЧ не рассматривает несоблюдение стандартов п. 1 ст. 6 Европейской конвенции в качестве нарушения Европейской конвенции: речь, скорее, идет о том, что каждое государство в национальном законодательстве об арбитраже вольно устанавливать такие основания для отмены третейских решений или отказа в их принудительном исполнении, при формулировании которых учитываются процессуальные стандарты п. 1 ст. 6 Европейской конвенции.

Отношение ЕСПЧ к применению принципа независимого и беспристрастного суда в ходе третейского разбирательства

Прежде всего, из практики ЕСПЧ следует, что в рамках третейского разбирательства принцип независимого и беспристрастного суда не обязательно должен иметь такое же наполнение, как и в государственном правосудии. Так, в отношении государственных судов ЕСПЧ неоднократно делал вывод о том, что наличие даже обоснованных сомнений (legitimate doubts) в объективной независимости и беспристрастности государственных судей влечет нарушение стандартов п. 1 ст. 6 Европейской конвенции <23>. В то же время из Постановления ЕСПЧ от 27.11.1996 по делу Nordstroem-Janzon and Nordstroem-Lehtinen v. Netherlands (заявление N 28101/95) можно сделать вывод о том, что для третейских судей стандарты независимости и беспристрастности не являются столь же строгими. -------------------------------- <23> См., в частности: Постановление ЕСПЧ от 01.10.1982 по делу Piersack v. Belgium (заявление N 8692/79).

В данном деле стороны включили в свой договор арбитражное соглашение в пользу Арбитражного института Нидерландов (Netherlands Arbitration Institute). Арбитражный институт назначил всех трех арбитров, среди которых был г-н В., который незадолго до начала арбитражного разбирательства на протяжении нескольких лет работал юристом материнской компании одной из сторон спора. Арбитражное решение было вынесено в пользу этой стороны. Голландские суды (в том числе Верховный суд Нидерландов в решении от 18.02.1994) отказались отменять арбитражное решение по данному основанию. ЕСПЧ признал жалобу заявителей, проигравших арбитражное разбирательство, недопустимой, сделав следующие выводы: "Учитывая толкование, которое Верховный суд [Нидерландов] дал аргументам о нарушении публичного порядка, Комиссия констатирует, что аргументы заявителей о том, что даже простая видимость (mere appearance) отсутствия независимости и беспристрастности должна вести к отмене арбитражного решения, не имеет основы в голландском праве. Она [Комиссия] полагает, что п. 1 ст. 6 Конвенции не требует от голландских судов применять какой-либо иной критерий при определении того, следует ли отменять арбитражное решение. Она находит разумным, что в данном отношении для отмены уже вынесенного арбитражного решения голландское право требует серьезных причин, поскольку отмена часто будет означать, что длинная и дорогая арбитражная процедура оказалась бесполезной, а в новое разбирательство должны быть инвестированы существенные усилия и средства". На основе данного дела в иностранной литературе делается вывод о том, что стандарты независимости и беспристрастности государственных судей, с одной стороны, и третейских судей - с другой, не должны быть идентичны: "Был бы несправедливым и не соответствовал бы реальности подход, согласно которому к арбитрам необходимо было бы применять точно такую же концепцию независимости и беспристрастности, которая обычно применяется к государственным судьям" <24>. Авторы объясняют это тем, что арбитры обычно являются профессионалами в своей области, часто занимаются другими видами деятельности (например, выступают представителями сторон или пишут правовые заключения), а потому у них неизбежно возникают более тесные профессиональные связи с другими представителями того же юридического сообщества. -------------------------------- <24> Briner R., von Schlabrendorff F. Op. cit. P. 94.

Важно дополнительно подчеркнуть, что, вне зависимости от квалификации арбитражного соглашения как предварительного (сделанного заранее) отказа от гарантий, установленных в п. 1 ст. 6 Европейской конвенции, ЕСПЧ исходит из того, что сторона гражданско-правового спора может считаться в последующем отказавшейся от права на возражение, если ей заранее было известно об обстоятельствах, вызывающих обоснованные сомнения в независимости и беспристрастности уже на этапе первоначального судебного или арбитражного разбирательства, однако сторона не воспользовалась своим правом на заявление отвода. Так, при вынесении Постановления от 23.02.1999 по делу Suovaniemi and Others v. Finland (заявление N 31737/96) ЕСПЧ столкнулся с ситуацией, когда в рамках добровольного арбитражного разбирательства одна из сторон (банк S.) избрала в качестве арбитра г-на М., который ранее выступал адвокатом компании, аффилированной с банком S., в том числе в рамках переговоров, которые стороны вели, пытаясь мирным образом урегулировать спор. Однако в рамках арбитражного разбирательства другая сторона (члены семьи Suovaniemi - заявители жалобы в ЕСПЧ), зная об указанных обстоятельствах, не стала подавать заявление об отводе арбитра М. Арбитражное решение было вынесено против Suovaniemi двумя арбитрами из трех (арбитр, избранный Suovaniemi, написал особое мнение). Финские государственные суды (в том числе Верховный суд Финляндии) отказались отменять вынесенное арбитражное решение со ссылкой на имевший место отказ Suovaniemi от права на возражение в части предполагаемого нарушения стандарта независимости и беспристрастности третейского судьи. ЕСПЧ признал жалобу членов семьи Suovaniemi недопустимой, сделав следующий вывод: "Не разрешая вопрос о том, являлся бы аналогичный отказ от возражения (waiver) действительным в рамках обычного судебного разбирательства, Суд приходит к выводу о том, что по обстоятельствам настоящего дела, касающегося арбитражного разбирательства, отказ заявителей от своего права на беспристрастного судью должен считаться имеющим силу для целей Конвенции. Поэтому отказ финских судов отменять арбитражное решение по основанию участия г-на М. в указанном разбирательстве не свидетельствует о каком-либо нарушении ст. 6 Конвенции" <25>. -------------------------------- <25> Важно отметить, что аналогичный вывод о допустимости отказа от права на беспристрастный суд был сформулирован ЕСПЧ и применительно к государственным судам. Так, при вынесении Постановления от 24.08.1984 по делу M. D. v. Ireland (заявление N 11489/85) ЕСПЧ столкнулся с ситуацией, когда дело рассматривалось в Верховном суде Ирландии составом из трех судей, причем один из судей владел небольшим пакетом акций материнской компании одной из сторон спора. Данная информация была сообщена сторонам до начала устного слушания по делу, и стороны воздержались от заявления отвода этому судье. ЕСПЧ посчитал, что в данной ситуации заявитель, воздержавшийся от заявления отвода, отказался от своего права на заявление возражения, а потому он не может ссылаться на нарушение гарантии на независимый и беспристрастный суд, предусмотренной п. 1 ст. 6 Европейской конвенции 1950 г.

На основе изучения практики ЕСПЧ и ее оценки в зарубежной литературе можно прийти к следующим важным выводам. Стандарты п. 1 ст. 6 Европейской конвенции в полном объеме относятся только к обязательному арбитражу, в то время как применительно к добровольному арбитражу ЕСПЧ активно использует концепцию отказа (waiver, renunciation) сторон от процессуальных гарантий, предусмотренных в Европейской конвенции. С точки зрения правил Европейской конвенции ЕСПЧ устанавливает единственное условие для того, чтобы квалифицировать третейское (арбитражное) соглашение о передаче споров в добровольный арбитраж в качестве допустимого предварительного отказа сторон от процессуальных гарантий, предусмотренных в п. 1 ст. 6 Европейской конвенции: сторона должна выразить свое согласие с третейским соглашением добровольно, а не под влиянием принуждения или под давлением. Ситуации, когда третейское (арбитражное) соглашение признается недействительным в силу того, что было заключено под влиянием принуждения или давления, в практике ЕСПЧ толкуются ограничительно. В частности, ЕСПЧ признает допустимой такую форму фиксации третейского (арбитражного) соглашения, при которой оно становится частью учредительных документов юридического лица, обязательных для всех первоначальных и новых участников юридического лица. ЕСПЧ не возлагает на государства-участники обязанность вводить такие основания для отмены третейских решений или отказа в их признании и принудительном исполнении, которые обеспечивали бы полное соблюдение процессуальных гарантий, заложенных в п. 1 ст. 6 Европейской конвенции. Напротив, договаривающиеся государства обладают широкой дискрецией в отношении того, какие принципы п. 1 ст. 6 Европейской конвенции взять за основу в национальном арбитражном законодательстве. Таким образом, процессуальные принципы из п. 1 ст. 6 Европейской конвенции могут найти в национальном арбитражном законодательстве такую интерпретацию, которая не в полном объеме соответствует подходам, сформулированным ЕСПЧ в отношении государственных судов. Это наглядно видно на примере практики ЕСПЧ в отношении соблюдения принципа независимого и беспристрастного суда. Из этого следует важный вывод о том, что российские государственные суды не могут в обоснование отмены третейских решений или отказа в их признании и приведении в исполнение напрямую ссылаться на практику ЕСПЧ, касающуюся применения стандартов п. 1 ст. 6 Европейской конвенции в деятельности государственных судов. Если иное не предусмотрено специальными международными договорами (прежде всего Нью-Йоркской конвенцией 1958 г. о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений и Европейской конвенцией 1961 г. о внешнеторговом арбитраже), пределы, в которых третейские суды должны соблюдать соответствующие стандарты, определяются в национальном законодательстве о третейских судах. Именно на эти правовые источники (а не напрямую на Европейскую конвенцию) и должны ссылаться российские государственные суды.

Название документа