Апамейский мирный договор - пример правового разграничения сфер влияния в античном мире
(Митина С. И.) ("Таможенное дело", 2008, N 4) Текст документаАПАМЕЙСКИЙ МИРНЫЙ ДОГОВОР - ПРИМЕР ПРАВОВОГО РАЗГРАНИЧЕНИЯ СФЕР ВЛИЯНИЯ В АНТИЧНОМ МИРЕ
С. И. МИТИНА
Митина С. И., доцент кафедры ТИГП НовГУ.
История формирования правовой базы регулирования межгосударственных отношений в эллинистический период предоставляет современным исследователям достаточно примеров формального закрепления основных принципов, определявших содержание дипломатии в условиях острого политического и военного соперничества Рима и крупнейших эллинистических государств Восточного Средиземноморья. Важность исследования роли Римской Республики в развитии правового регулирования в рамках эллинистической системы определяется влиянием этого процесса на складывание базовых принципов правовой системы будущей Римской империи и последующего их влияния на современное европейское право. Активное внедрение Рима в политическую жизнь Восточного Средиземноморья начинается в конце III - начале II в. до н. э. Конкретным поводом к этому послужило ослабление царской власти в Египте <1>. Со смертью Птолемея IV Филопатора (см.: Strab. XVII. I. 11) нарушился паритет сил, который держался на негласном разделе сфер влияния между тремя крупнейшим державами: Сирией, Македонией и Египтом. Александрийский двор обратился к римскому сенату с жалобой на соседей, предпринимавших попытки отторгнуть часть египетских владений. Римский сенат с готовностью принял на себя роль "мирового арбитра". Это послужило отправным моментом для активного дипломатического диалога. -------------------------------- <1> Badian E. Roman imperialism in the late Republic. Ithaca; New York, 1971. P. 6, 22.
В антиковедческой литературе встречается мнение, что в ходе политического диалога с Востоком Рим усвоил методы и терминологию эллинистической дипломатии, включая отдельные моменты содержания договоров <2>. Действительно, договорная практика эллинизма вполне могла дать материал для подражания и прямого заимствования отдельных примеров. Однако, чтобы говорить о преемственности, желательно прежде всего выявить соотношение типов договоров. Из римских нам известны относящиеся, вероятно, к числу наиболее древних союзнические договоры, отличающиеся конкретностью, постоянством и сопровождаемые клятвами. Они подразделялись на foedera aequa и foedera iniqua <3>, т. е. на равноправные и неравноправные. -------------------------------- <2> Штаерман Е. М. Эллинизм в Риме // Эллинизм: Восток и Запад / Отв. ред. Е. С. Голубцова. М., 1992. С. 155. <3> Бартошек М. Римское право: Понятия, термины, определения: Пер. с чешск. М., 1989. С. 135; ср.: Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. М., 1996. Т. 1. С. 51.
Foedera aequa мог служить основанием союзнических отношений, предполагающих оборонительное и наступательное содействие. Foedera iniqua (foedera non aequa) предполагал создание правовой базы взаимоотношений победителя и побежденного при условии, что побежденное государство остается самостоятельным. Именно эти договоры на протяжении истории Рима наиболее интенсивно меняли свой характер по мере возрастания военной мощи государства. На первом этапе закрепления в Восточном Средиземноморье Рим не мог тотально диктовать свои условия всем партнерам по политическому диалогу, приходилось маневрировать, считаться со статусом каждого конкретного правителя. Поэтому со своими потенциальными союзниками, например Родосом, Рим изначально определял отношения в договорах по старинному типу foedera aequa, который в Западном Средиземноморье, где Рим безраздельно господствовал, фактически к этому времени уже не применялся. Интересно, что союзники в рамках такого договора определялись точно так же, как и побежденные по договорам foedera non aequa: liberae civitates, liberi populi. Эта, казалось бы, техническая особенность имела вполне определенный политический и правовой смысл. Рим любого партнера по договору рассматривал как потенциального клиента, а себя в качестве патрона. Поскольку цели Рима в регионе носили откровенно агрессивный характер, то договоры foedera non aequa имели благодатную почву для развития, и в их эволюции отразились основные пути и способы реализации римской экспансионистской программы. Ф. Любкер полагает, что данные договоры делились на мирные (заключавшиеся по окончании войны, например с сирийским царем Антиохом III) и союзные договоры (с чужими государствами и царями, которые присоединялись добровольно, устрашившись римского имени, и желали доставить себе посредством такого союза безопасность от Рима или от других неприятелей). По формальному статусу они были свободны, а на деле - римские вассалы, обязанные во всякое время доставлять Риму вспомогательные войска, корабли и т. д. Их правовой статус определялся как socius et amicus populi Romani <4>. -------------------------------- <4> Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. В 3 т. М., 2001. Т. 2. С. 21.
Трудно сказать, сохранилось ли подобное деление договоров во время активизации римской политики в Восточном Средиземноморье. Если исходить из того, что договоры aequa чаще заключались с целью гарантии сторонам военной взаимопомощи, то именно к такой категории можно отнести ряд договоров с эллинистическими государствами и отдельными городами конца III - начала II в. до н. э. С сирийским царем Антиохом III римляне пытались заключить договор по типу foedus aequum, хотя речь шла не о сотрудничестве, а, скорее, о разграничении сфер влияния. Если верить Полибию, нечто подобное присутствовало в практике договоров с Карфагеном (Polyb. III. 22-27). По мнению Ф. Ф. Мартенса, foedera aequa иногда заключались и с противником, которого Рим не в силах был победить <5>. Антиох III находился во Фракии, когда к нему прибыли послы от сената Луций Корнелий и Публий Лентул (Polyb. XVIII. 49. 2-3; Liv. XXXIII. 39). Это было одно из пяти посольств, которыми обменялись римляне с Антиохом III с 196 по 193 г. до н. э. <6>. Переговоры происходили в Лисимахии. Антиох III не мог согласиться на условия римлян, но одновременно не хотел терять те преимущества, которые предполагала дружба с Римом, и потому вынужден был маневрировать <7>. Но никакое маневрирование не может заменить четких договорных отношений. -------------------------------- <5> Мартенс Ф. Ф. Современное международное право... С. 51. <6> McSchane R. The foreign polycy of the Attalids of Pergamum. Urbana, 1964. P. 139. <7> Gruen E. The Hellenistic world and the coming of Rome. Berkeley ets. 1984. Vol. II. P. 617.
Антиоху приходилось иметь дело как с представителями сената, посланными под прикрытием официальной версии примирения царя с Птолемеем V, так и с представителями римского главнокомандующего Фламинина, придерживавшегося во многом самостоятельной линии ведения дел на Балканах. На встрече в Лисимахии Антиоху была предъявлена официальная позиция Рима, дававшая представление о направленности римской политики в регионе. Во-первых, от Антиоха потребовали, чтобы он возвратил Птолемею V отнятые у него города. Это требование касалось азиатских городов, и римляне выдвигали его, исходя лишь из своих обязательств по отношению к Египту. Кроме того, защита птолемеевских интересов придавала римским дипломатам статус международных арбитров высшего уровня. Во-вторых, римляне особенно настаивали на эвакуации войск Антиоха из тех городов, которые до этого принадлежали македонскому царю Филиппу и достались Селевкидам в ходе недавних военных операций в Малой Азии. Одержавшие над Македонией победу римляне видели в действиях Антиоха ущемление своих прав. На их взгляд, Антиох III воспользовался плодами их победы. В-третьих, Антиоха III убеждали вернуть свободу автономным греческим городам, что явно было бы выгодно Пергаму. Наконец, послы позволили себе выразить недоумение по поводу переправы Антиоха III с войском во Фракию, расценив это как возможное приготовление к войне с Римом (Polyb. XVIII. 49-50; Liv. XXXIII. 39; App. Syr. 3). Таким образом, можно констатировать, что римская миссия в Лисимахию исходила из новой политической обстановки, сложившейся после поражения Филиппа V во 2-й Македонской войне. Если ранее Рим искал себе союзников на Востоке, то теперь он заявлял права на постоянное свое присутствие в регионе. В качестве плацдарма были определены те территории, которые оказались освобожденными от македонского протектората. Рим заявил о своем праве на участие в решении их судеб. Антиох III был раздражен требованиями Рима. Царь отметил, что у римлян не может быть оснований для притязаний на города Азии. Он просил римлян вообще не вмешиваться в дела Азии, как он нисколько не занимается делами Италии. В Европу, как объяснил царь, он переправился на основании того, что фракийские территории, прежде принадлежавшие Лисимаху, перешли к Селевку I по праву завоевания и были утрачены лишь по недостатку внимания со стороны его (Антиоха III) предков. Восстанавливаемая Лисимахия предназначается в качестве места жительства сыну Антиоха Селевку. Статус азиатских городов должен зависеть от Селевкидов, а не от римлян. Наконец, царь намерен уладить отношения с Птолемеем V, кровно породнившись с ним (Polyb. XVIII. 51; Liv. XXXIII. 40; App. Syr. 3; Diod. XXVIII. 14). Итак, никаких практических решений достигнуто не было. Как говорит Аппиан, они разошлись безрезультатно, дав совершенно ясно прорваться взаимным угрозам (App. Syr. 3). Встреча не внесла ясности в отношения двух сторон. Антиох III не захотел признать реально уже сложившегося положения вещей, при котором римляне основательно закреплялись в Восточном Средиземноморье. Он пытался наметить сферы разграничения интересов, оставляя за собой Малую Азию, признавая сферой римского влияния Италию. При этом, как указывает Р. М. Эррингтон, Эгейское море и Балканы требовал считать буферной территорией, где не может быть чьих-либо исключительных прав. Однако взгляды римлян склонялись к тому, что их исключительная сфера интересов включает Балканы до Геллеспонта, а Малая Азия должна служить буферной территорией <8>. Причем положение римлян казалось более твердым благодаря умелому использованию популистских лозунгов. Мог ли тот же Антиох III предъявить римлянам обвинение в аннексии бывших македонских владений, если они прикрывались миссией спасителей греческой свободы? Провозглашение Фламинином на Истмийских играх 196 г. до н. э. свободы Греции от македонского господства лишний раз позволило римлянам узаконить свое пребывание на Балканах. Положение Антиоха усугублялось тем, что римские лозунги с энтузиазмом воспринимались греками не только Балкан, но и Малой Азии <9>. -------------------------------- <8> Errington R. M. Antiochus the Great // CAH. 1989. Vol. 8. P. 275 - 276. <9> Бенгтсон Г. Правители эпохи эллинизма: Пер. с нем. М., 1985. С. 237.
Мотивы политики Рима в Восточном Средиземноморье, характер римской стратегии, непосредственно определявшей содержание договоров, широко обсуждаются в современной исследовательской литературе. Уже анализ принципов фециального права должен был бы свидетельствовать, что нет войны более приемлемой для римских богов, чем война оборонительная для самой страны или ее союзников. Но, указывая на это, Э. Бэдиан тут же замечает, что законы, как известно, часто лишены реального содержания <10>. Римская философия в лице Стои, разработав теорию "справедливой экспансии" <11>, со своих позиций оправдала насильственное приобщение соседних народов к римской цивилизации. Таким образом, можно все действия Рима на Востоке объяснить и оправдать весьма гуманными целями и соображениями. Недаром М. Ростовцев считает, что условия мира, заключенного с Антиохом III, свидетельствуют о том, что Рим не имел тогда еще желания расширить свою территорию путем включения части Востока. Его задача ограничивалась предотвращением распространения любой восточной власти, которая может быть опасной ему <12>. Последнее созвучно соображениям Полибия, полагавшего, что не следует давать какому-либо государству усилиться до такой степени, когда становится невозможным оспаривать его посягательство даже на общепризнанные права (Polyb. I. 83. 4-5). -------------------------------- <10> Badian E. Roman imperialism in the late Republic... P. 11. См. также: Beard M., Crawford M. Rome in the late Republic. Ithaca; New York, 1985. P. 106. <11> Чернышев Ю. Г. Теория "смешанной конституции" у Цицерона и система принципата // Древнее право. Jus a ntiquum. 1996. N 1. С. 96. <12> Rostovcev M. A History of the Ancient World. Oxford, 1927. Vol. II. P. 75.
Признавая в целом, что действия римлян первоначально не носили откровенно агрессивного характера, заметим все же: любой шаг римской дипломатии был продиктован столь характерным для нее прагматизмом. Если это и была политика обороны, то средства и методы защиты носили, скорее, наступательный характер. К тому же Рим имел сразу пять театров военных действий: Италию, Сицилию, Испанию, Грецию, Северную Африку <13>. Это требовало гибкой и в то же время действенной дипломатии, что не могло не отразиться на характере договоров. И все же именно римляне в конце концов сумели навязать свои правила игры. Их предложения дружбы все чаще звучали как ультиматум. Эллинистическим монархам приходилось выбирать, подчиниться ли политической воле Рима или с риском для себя следовать своим собственным интересам. ------------------------------- <13> На этот факт обращает внимание А. Е. Самуэль (Samuel A. E. The Promise of the West. London; N. Y., 1988. P. 208 - 209).
Зимой 190/189 гг. до н. э. состоялось решающее сражение при Магнесии у горы Сипила. Армия Селевкидов потерпела поражение (App. Syr. 30-36; Liv. XXXVII, 37-43; Just. XXXI. XXXI. 8. 5-7) <14>. Победа римлян была тем более явной, что оказалась одержанной на вражеской территории. Главную ошибку Антиоха III на последнем этапе его соперничества с Римом можно сформулировать так: он допустил перенос войны на территорию Азии, а его поражение ускорило проникновение римлян в эту последнюю, остававшуюся еще не доступной для них часть эллинистического мира. Последовавшие за поражением Селевкида переговоры велись в три этапа. Царские послы Завксид, бывший сатрап Лидии, и царский племянник Антипатр прибыли в Сарды, уже занятые римлянами, чтобы обговорить условия мира. Приглашенные в военный совет послы выслушали объявленные Публием Сципионом условия мира. Поскольку царем было дано указание соглашаться на все условия, проблем с их обсуждением не возникло. Проект договора был передан в сенат для утверждения. Наряду с послами Селевкидов в Риме присутствовали представители почти всех государств, заинтересованных в исходе переговоров (Polyb. XXI. 17. 9-12). -------------------------------- <14> Will Ed. Histoire politique du monde hellenistique (323-30 av. J.-C.). Nancy, 1967. T. II. P. 180 - 183.
Условия, обговоренные со Сципионом, были утверждены сенатом, что составляло важное условие предварительного принятия текста договора (Polyb. XXI. 24. 2-3; Liv. XXXVII. 55). Затем следовало огласить его содержание перед побежденными и союзниками и получить согласие всех сторон на его заключение. Это было сделано на мирной конференции в Апамее, в силу чего договор вошел в историю под названием Апамейского. Основные условия договора сводились к следующему: Антиох III должен был уйти из Европы, очистить все земли вплоть до Тавра, границей государства определялись два мыса Каликадеон и Сарпедонион, заплывать за которые кораблям Селевкидов запрещалось. Антиох терял весь флот, за исключением десяти легких судов. В течение двенадцати лет предстояло выплатить 12 тысяч талантов и предоставить римским войскам значительное количество пшеницы. 350 талантов должен был получить за пять лет союзник Рима Эвмен II Пергамский и еще 127 талантов вместо хлеба. Царь, кроме того, обязан был выдать Риму его врагов, в том числе Ганнибала, и предоставить двадцать заложников; он не имел права вербовать наемников в областях, принадлежавших римлянам, и принимать оттуда беглецов. Отдельные статьи регулировали и ограничивали свободу внешнеполитической деятельности царя (Polyb. XXI, 45-48; Liv. XXXVIII. 38-39; App. Syr. 38-39). Например, он не имел права допускать прохода через территорию своего царства и подвластных ему владений каких-либо войск, направляющихся против римского народа или его союзников. Если кто-либо из союзников римского народа сам пойдет войной на Антиоха, то за царем остается право отражать силу силой, но он не должен подчинять себе никаких городов, ни захватывая их по праву войны, ни заключая с ними дружественные союзы <15>. Споры между сторонами должны решаться в судебном порядке или же войной, если так решат обе стороны (Liv. XXXVIII. 38; Polyb. XXI. 45-48; App. Syr. 38-39; ср.: Eutr. IV. 4. 4.1-3). Апамейский договор носил характер многостороннего, так как со стороны Римской Республики и со стороны сирийского царя в нем участвовали союзные государства. Соответственно он был призван урегулировать отношения, которые представляли интерес для целого сообщества государств. Большая часть отобранных у Селевкидов территорий досталась Эвмену Пергамскому за активное содействие римлянам (Liv. XXXVIII. 39; Polyb. XXI. 48. 9-11) <16>. Он получил Херсонес и Лисимахию, Фригию при Геллеспонте и Великую Фригию, Ликаонию, Лидию, Эфес, Тралы и другие области и города. Родосцам были отданы Ликия и почти вся Кария (Liv. XXXVIII. 39; Polyb. XXI. 48. 8-9; App. Syr. 44) <17>. -------------------------------- <15> См. также: McDonald A. H. The Treaty of Apamea (188 B. C.) // JRS. 1967. N 57. P. 1 - 8; Preaux Cl. Le monde hellenistique: La Grece et L'Orient de la mort d'Alexandre a la cojnquete romaine de la Grece (323-146 av. J.-C.). Paris, 1978. T. I. P. 161. <16> McSchane R. The foreign polycy of the Attalids of Pergamum. Urbana, 1964. P. 150 - 152. <17> Schmitt H. H. Rome und Rhodos. Geschichte ihrer politischen Beziehungen seit der ersten Beruhrung bis zum Aufgehen des Inselstaates im romischen Weltreich. Munchen, 1957. S. 81 - 83.
Итак, договор носил многосторонний характер, несмотря на то, что его основными участниками являлись Римская Республика и государство Селевкидов. Отсутствие возражений по поводу условий договора со стороны побежденных окончательно развязало руки римским легатам, дало повод Риму активизировать политическое и военное давление на эллинистический Восток с целью его окончательной экспансии. Со временем Рим все чаще стал игнорировать местные политические традиции, особенно когда они шли вразрез с его планами. Договоры с эллинистическими державами все более походили на foedera iniqua, при которых вторая сторона должна была принимать условия Рима и попадала фактически в зависимое положение. Политическая позиция бывших союзников больше не рассматривалась как важное условие успешной реализации римских планов в регионе. Поэтому их интересы учитывались все меньше и меньше. Все это непосредственным образом сказывалось на судьбе уже вступившего в силу Апамейского договора. Так, источники фиксируют факты пересмотра отдельных его положений по инициативе Рима в результате изменения его позиции по отношению к бывшим союзникам. Фактов, свидетельствовавших о смене характера отношения Рима к Пергаму, Родосу и другим государствам, содействие которых существенно облегчило задачу устранения с политической карты наиболее опасных противников в лице Антигонидов и Селевкидов, достаточно. Страбон в связи с этим упоминает: "...недалеко после Дедал - горы в Ликии - расположены ликийский городок Тельмесс и мыс Тельмессида с гаванью. Это место получил от римлян Евмен во время войны с Антиохом, но после уничтожения его царства оно было возвращено ликийцам" (Strab. XIV. III. 4). Речь идет о варьировании условий Апамейского договора. Что касается Родоса, то, по выражению Р. М. Бертхольда, Рим строил отношения с ним по типу клиентелы. После того как Родос продемонстрировал свою неблагодарность Риму, поощряя македонского царя Персея, Рим счел возможным выразить свое недовольство, пересмотрев свои предоставления острову по Апамейскому договору не в пользу последнего. Нельзя сказать, что Родос, наподобие Сицилии, рассматривался римлянами должным им свободой. Однако они полагали, что полученные им во владение Кария и Ликия делают его морально обязанным Риму. Если же это обязательство нарушено самим Родосом, то и Рим оставляет за собой право пересмотреть суть своих отношений с ним <18>. Подобное толкование условий договора носило исключительно политический характер и опиралось на факт доминирующего положения Римской Республики на политическом и правовом поле. Динамика трансформации толкования содержания Апамейского мирного договора позволяет констатировать, что именно в ходе его реализации изначальное стремление Рима обрести роль главного арбитра в регионе Восточного Средиземноморья было окончательно воплощено в жизнь. -------------------------------- <18> Berthold R. M. Rhodes in the Hellenistic Age. Ithaca; London, 1984. P. 177.
Тем не менее Апамейский договор воплотил в себе все достижения античной дипломатии, политической и правовой теории и практики и создал основу для разграничения сфер политического влияния в регионе на правовых началах.
Название документа