О некоторых особенностях применения доктрины свободы усмотрения государств Европейским судом по правам человека
(Орехов О. С.) ("Общество и право", 2009, N 2) Текст документаО НЕКОТОРЫХ ОСОБЕННОСТЯХ ПРИМЕНЕНИЯ ДОКТРИНЫ СВОБОДЫ УСМОТРЕНИЯ ГОСУДАРСТВ ЕВРОПЕЙСКИМ СУДОМ ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
О. С. ОРЕХОВ
Орехов Олег Сергеевич, соискатель кафедры международного и европейского права Казанского государственного университета.
Европейский суд по правам человека <1>, призванный контролировать выполнение предписаний Конвенции о защите прав человека и основных свобод <2>, часто оставляет решение вопроса о соблюдении ее норм на усмотрение государств. В среде правоведов данный подход Суда получил название "Доктрина свободы усмотрения государств" <3>. Суть Доктрины выражается в допущении отступления государствами от требований Конвенции. При этом, действуя в законных пределах своей свободы усмотрения, государство не будет признано нарушившим договор <4>. -------------------------------- <1> Далее - Суд. <2> Далее - Конвенция. См.: Европейская конвенция о защите прав и основных свобод. Рим, 1950, 4 нояб. // Собрание законодательства Российской Федерации. 8 января 2001 г. N 2. Ст. 163. <3> Далее - Доктрина. Lord Lester of Herne Hill 8e Colloque international sur la Convention europeenne des droits de l'homme. Budapest. 1995. 20 - 23 сентября // Actes du colloque. Strasbourg: Editions du Conseil de l'Europe. 1996. С. 246. <4> Подобная позиция страсбургского суда подвергается критике за множественность стандартов в области применения свободы усмотрения. Например, по мнению О. Шуттера, Суд, "проявляя политическую нерешительность, опасается шокировать государства-члены, стремится скорее упростить порядок Конвенции, чем безоговорочно и объективно исполнять свою миссию". См.: Olivier De Schutter L'interpretation de la Convention europeenne des Droits de L'Homme: un essai de demolition // R. D.I. de sciences diplomatiques et politiques, 1992. N 70. С. 83.
Согласно общему правилу, закрепленному в ряде статей Конвенции, личная свобода и права человека могут быть ограничены только в том случае, когда этого требует еще более значительный интерес - общественный <1>. Однако существует ряд ситуаций, изначально предполагающих более широкую свободу усмотрения государств при принятии мер по защите интересов общества. Речь идет о таких категориях лиц, как военнослужащие, лица с психическими расстройствами, а также освобожденные из мест лишения свободы под залог или досрочно освобожденные. -------------------------------- <1> См.: п. 2 ст. 2, п. 1 ст. 5, п. 2 ст. 8, п. 2 ст. 9, п. 2 ст. 10, п. 2 ст. 11, п. 1 ст. 15 Конвенции.
Для выявления особенностей применения Судом Доктрины в делах, связанных с нарушением прав указанных выше категорий лиц, представляется целесообразным провести анализ практики Суда по делам по предполагаемым нарушениям пятой статьи Конвенции о праве на свободу и неприкосновенность <1>. -------------------------------- <1> Согласно официальным статистическим данным, опубликованным Судом, наибольшее количество нарушений приходится на ст. ст. 5 и 6 Конвенции и ст. 1 Протокола N 1. См.: http://www. echr. coe. int/NR/rdonlyres/B680E717-1A81-4408-BFBC-4F480BDD0628/0/Annual_Report_2008_Provisional_Edition. pdf (01.02.09).
Так, в отношении категории, например, военнослужащих Суд пришел к выводу, что в целях поддержания дисциплины и порядка вооруженные силы могут подвергаться более значительному ограничению свободы передвижения. В деле Энгель Суд признал за властями "определенную свободу усмотрения" при организации собственной военной дисциплины <1>. Можно выделить два основания применения более широкой свободы усмотрения в данном случае. -------------------------------- <1> См.: указ. выше решение "Engel and Others v. Netherlands", п. 59.
Во-первых, в соответствии со ст. 4 (3) b, служба в армии не является принудительным или обязательным трудом <1>. -------------------------------- <1> См.: решение "Ulke v. Turkey", 24 января 2006 г.
Во-вторых, Суд упомянул о том, что необходимо помнить о различиях в статусе гражданского лица и военнослужащего. Мера дисциплинарного характера может быть незаконной в отношении первого, но законной, будучи примененной ко второму <1>. В деле Энгель Суд говорит о том, что в рамках системы вооруженных сил существуют неотъемлемые ограничения, накладываемые на свободу передвижения личного состава. -------------------------------- <1> Там же.
Однако, как это было зафиксировано в деле Гольдер <1>, Суд уже отверг доктрину "неотъемлемых ограничений" <2> в контексте ст. ст. 8 - 11 Конвенции, закрепляющих личные права и свободы. Вышеназванная доктрина предполагала существенное ограничение контрольных полномочий суда на основе части второй каждой из указанных статей. Суд установил, что все права, закрепленные в Конвенции, включая процессуальные права <3>, должны защищаться по единым стандартам; непозволительно выделение какого-либо специального режима, такого как армия, тюрьмы или больницы для душевнобольных, - эти учреждения не могут сами по себе оправдывать больший объем посягательств на права человека. -------------------------------- <1> См.: решение "Golder v. Royaume-Uni", 21 февраля 1975 г., сборник А18. <2> Также носит название "Sonderstatusverhaltnis" (дословный перевод с немецкого - "отношения без статуса"). <3> О нарушении права на справедливое судебное разбирательство в отношении военнослужащих см.: решение "Morris v. the United Kingdom", 26 февраля 2002 г.
Тем не менее Суд в деле Энгель проявил скорее сдержанный подход к пересмотру решения государственных органов. В ответ на обвинение системы, основанной на подчинении старшим армейским чинам младших, в дискриминационности Суд, впрочем, не называя явных причин, с готовностью предоставил государству "значительную свободу усмотрения" в том, что касается регулирования дисциплины в области вооруженных сил <1>. -------------------------------- <1> См.: указ. выше решение "Engel and Others v. Netherlands", п. 72.
Думается, что на широту свободы усмотрения в отношении вооруженных сил могли повлиять также распространенность этой точки зрения в других договаривающихся государствах и некоторые положения международного публичного права - такие как, например, диспозиция ст. 88 Женевской конвенции 1949 г. об обращении с военнопленными <1>. -------------------------------- <1> Права человека: Сборник международных договоров. Т. I (ч. 2): Универсальные договоры. Женева, 1994 г. Ст. 88: "При равном звании военнопленные офицеры, унтер-офицеры или солдаты, отбывающие дисциплинарное или уголовное наказание, не могут подвергаться более строгому обращению, чем то, которое предусмотрено в отношении таких же наказаний в вооруженных силах держащей в плену державы... После отбытия военнопленными наложенных на них дисциплинарных или уголовных наказаний с ними нельзя обращаться иначе, чем с другими военнопленными".
Достаточно пассивна позиция Суда в отношении ограничения свободы душевнобольных. Лицо, признанное таковым в смысле пятой статьи Конвенции, может подвергнуться лишению свободы только при соблюдении следующих трех условий <1>: -------------------------------- <1> См., например: указ. выше дело "Winterwerp v. Netherlands", 24 октября 1979 г., A33, п. 39; "X v. UK", 5 ноября 1981 г., A46, п. 40; "Luberti v. Italy", 23 февраля 1984, A75, п. 27; "Johnson v. UK", 24 октября 1997 г., п. 60.
1. Факт психического заболевания должен быть надежно и достоверно зафиксирован. 2. Характер или степень психического заболевания должны быть таковы, чтобы это служило веским основанием для принудительной изоляции. 3. Продолжительность изоляции должна зависеть от продолжительности заболевания. Суд возлагает ответственность в этой сфере на первоначальных уполномоченных лиц - соответствующие государственные органы, медицинские и судебные учреждения, предоставляя им вышеперечисленные критерии для самостоятельного принятия решения на их основе. Основанием подобной позиции Суда может быть принцип пропорциональности, который, в свою очередь, базируется на интересах повышения эффективности судебной системы посредством выполнения задач оценки и сбора фактической информации на местах: "При решении вопроса о лишении свободы лица как душевнобольного компетентные государственные органы наделяются определенной свободой усмотрения, поскольку в первую очередь именно им надлежит оценивать предоставленные свидетельства по данному делу; задачей же Суда является контроль этих решений в свете Конвенции" <1>. -------------------------------- <1> См.: указ. выше. дело "Winterwerp v. Netherlands", п. 39; "Luberti v. Italy", п. 27.
Но всегда ли Суд будет признавать свою компетентность в сфере установления фактической стороны дела недостаточной и полагаться на внутригосударственные органы? Практика Суда в данном отношении непостоянна. Так, в деле "Винтерверп против Нидерландов" Суд не счел чрезмерным шестинедельный срок заключения душевнобольного и двухнедельный перерыв между датой истечения предыдущего срока заключения и датой оформления нового приказа о продлении заключения при том, что больной в это время не покидал пределы клиники <1>. В подобной ситуации возникает опасение, что Суд рассмотрел дело, основываясь на концепции "неотъемлемых ограничений", сопровождающих режим лиц с психиатрическими заболеваниями. -------------------------------- <1> См.: указ. выше. дело "Winterwerp v. Netherlands", п. 72.
Однако в более позднем деле Эркало и Комиссия, и Суд сочли требование пропорциональности нарушенным в результате задержки разрешения на продление заключения на 82 дня <1>. Как видно, ограничения свободы душевнобольных имеют свои пределы. В случае Эркало халатность властей со всей очевидностью привела к нарушению прав заключенного: власти оказались неспособны проверить получение прокурорского запроса на продление изоляции и дату судебного заседания для его рассмотрения. -------------------------------- <1> См.: решение "Erkalo v. Netherlands", 23 сентября 1998 г., п. п. 57 - 59.
О необходимости ограничения свободы усмотрения государств и применения критерия пропорциональности еще более красноречиво говорят обстоятельства дела "Шторк против Германии" <1>: в результате изначально неверной постановки диагноза больная провела почти двадцать лет в частных психиатрических клиниках, а после совершения побега была возвращена в клинику силами полиции без соответствующей санкции уполномоченных на то судебных органов. Суд признал нарушение ст. 5 (1) Конвенции, поскольку, согласно действовавшему на тот момент законодательству Германии, задержание лица в психиатрической клинике без его согласия было возможно только при наличии соответствующего судебного ордера <2>. -------------------------------- <1> См. решение "Storck v. Germany", 16 июля 2005 г., п. п. 109 - 113. <2> См. также: решение "Gorshkov v. Ukraine". 8 ноября 2005 г. п. 46.
Последний аспект, касающийся политики государств в отношении душевнобольных, предполагает также широкую свободу усмотрения при решении вопроса о немедленном освобождении прошедших курс лечения или их условном освобождении <1>. В данном случае на пределы юридической свободы усмотрения влияет свобода медицинского усмотрения, поскольку именно медицинский критерий определяет необходимость принятия рассматриваемых мер: "Постановка психиатрического диагноза о полном выздоровлении душевнобольного пациента с последующим его освобождением является чрезвычайно затруднительной и не может быть сделана с абсолютной уверенностью" <2>. В то же время Суд не полагается полностью на усмотрение медицинских работников, предъявляя требование периодического судебного контроля с тем, чтобы освобождение пациента не задерживалось <3>. -------------------------------- <1> См.: указ. выше решение "Gorshkov v. Ukraine", п. 41. <2> См.: указ. выше решение "Johnson v. UK", п. 61 - 3. <3> Там же. П. 67.
Третья категория лиц, в отношении которых государства наделяются широкой свободой усмотрения в делах по пятой статье Конвенции, представлена освобожденными под залог или досрочно освобожденными, когда встает вопрос об их повторном заключении. Государства наделены большой автономией при определении обстоятельств и условий, на которых лица, освобожденные из-под стражи, должны быть возвращены в места лишения свободы. Суд установил, например, что, дабы данные действия были совершены без нарушения ст. 5 (1) (а), связь между первоначальным обвинением и продлением заключения либо повторным заключением должна быть достаточно явно определена. Эта связь считалась бы нарушенной, если бы данное решение основывалось на "неразумных" доводах и было бы несостоятельно в отношении преследуемых целей <1>. Например, в деле "Уикс против Великобритании" Суд признал не противоречащим ст. 5 (1) (а) повторное лишение свободы лица, приговоренного к пожизненному заключению, но освобожденного досрочно по истечении десятилетнего срока <2>. Суд обосновал свое решение соображениями большей адекватности усмотрения местных судов при оценке обстоятельств дела, а также мотивами защиты безопасности общества. -------------------------------- <1> См.: решение "Van Droogenbroeck v. Belgium", 24 июня 1982 г., A50, п. 40; "Weeks v. UK", 2 марта 1987 г., A114, п. 49; "Eriksen v. Norway", 27 мая 1997 г., п. п. 78 и 86. <2> См.: указ. выше решение "Weeks v. UK", п. 50.
Отметим, однако, что Суд ставит необходимость тюремного заключения лица в зависимость от общественной опасности, которую он представляет для общества, оставляя тем не менее решение вопроса об изоляции потенциально опасного лица на усмотрение государств. Так, например, в рассмотренном выше примере, досрочно освобожденное лицо могло быть подвергнуто повторному заключению только при наличии веских сомнений в его безопасности для общества. Напротив, лицо, отбывающее пожизненный срок тюремного заключения, которое, по мнению властей, не представляет более опасности для общества, может быть освобождено. Лишение же права на соответствующее обращение к судебным органам является нарушением права, гарантируемого ст. 5 (4) Конвенции <1>. -------------------------------- <1> См.: решение "Wynne v. UK", 16 октября 2003 г., п. 26.
Итак, как показывает анализ прецедентного права в рамках пятой статьи Конвенции, сдержанный подход страсбургских органов к пересмотру принятых государствами решений по делам о предполагаемых нарушениях прав военнослужащих, душевнобольных или заключенных объясняется такими факторами, как, во-первых, субсидиарность роли Суда <1> и, во-вторых, изначально более выгодное положение государства для оценки ситуации и всех обстоятельств дела <2>. -------------------------------- <1> Lord Mackay of Clashfern. The margin of appreciation and the need for balance // Protection des droits de l'homme: la perspective europeenne. Koln. 2000. С. 837 - 843. <2> См., например: указ. выше решение Суда "X v. UK", § 43.
Однако, как мы убедились, предоставляемая Судом свобода усмотрения не носит абсолютного или неограниченного характера. Такие случаи, как недостаточный судебный или психиатрический контроль или несоответствующий внутренний режим, могут, без сомнения, привлечь внимание страсбургской организации к добросовестности государственных органов. В подобных случаях Суд осуществлял проверку соответствия принятой меры ряду требований: во-первых, ограничение должно быть пропорционально общественной опасности, во избежание которой принята данная мера <1>; во-вторых, вмешательство в осуществление прав, предусмотренных пятой статьей Конвенции, не должно быть произвольным, то есть должно согласовываться с законными целями, указанными в п. 1 ст. 5 Конвенции <2>; и, наконец, в-третьих, национальные власти должны представлять "соответствующие и достаточные" причины, обосновывающие необходимость ограничения прав, защищаемых пятой статьей Конвенции <3>. -------------------------------- <1> См.: указ. выше дело "Tomasi v. France". <2> См.: указ. выше решение "Winterwerp v. Netherlands". <3> См., например: решение Суда "Letellier v. France". 1991. N A207, § 35.
Название документа