О возможности реализации подозреваемым (обвиняемым) права на защиту в условиях содержания под стражей
(Васяев А. А.) ("Адвокат", 2009, N 10) Текст документаО ВОЗМОЖНОСТИ РЕАЛИЗАЦИИ ПОДОЗРЕВАЕМЫМ (ОБВИНЯЕМЫМ) ПРАВА НА ЗАЩИТУ В УСЛОВИЯХ СОДЕРЖАНИЯ ПОД СТРАЖЕЙ
А. А. ВАСЯЕВ
Васяев А. А., кандидат юридических наук, адвокат Адвокатской палаты г. Москвы.
Автор сопоставляет международные и российские процессуальные нормы о правах обвиняемых (подозреваемых), находящихся под стражей, с реальными условиями их содержания в СИЗО. Автор приходит к выводу, что существующие условия содержания под стражей нарушают право лица иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты, гарантированное параграфом 3 (b) ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Уголовно-процессуальный кодекс РФ в статье 16 закрепляет принцип обеспечения подозреваемому и обвиняемому права на защиту, устанавливая в части 1, что подозреваемому и обвиняемому обеспечивается право на защиту, которое они могут осуществлять с помощью защитника и (или) законного представителя либо лично. Анализ уголовных дел позволяет сделать вывод, что норма части 1 ст. 16 УПК РФ реализуется на практике половинчато, ограничиваясь правом на защиту от предъявленного обвинения подозреваемым (обвиняемым) с помощью адвоката-защитника <1>. А на вопросы, как, в каких условиях, в каких случаях и при каких обстоятельствах, а главное - кем обеспечивается право на защиту лично подозреваемым (обвиняемым), ни УПК РФ, ни судебная практика не дают ответа. Действительно, а имеются ли надлежащие условия для осуществления права на защиту лично подозреваемыми (обвиняемыми) в рамках отечественного судопроизводства? -------------------------------- <1> Очевидно, что обеспечение подозреваемому (обвиняемому) адвоката-защитника не должно исключать право защищаться лично, собственными силами и средствами. На практике немало случаев, когда обвиняемые активнее защищались от предъявленного обвинения, нежели адвокаты, представляющие их интересы при производстве по уголовному делу.
Рассмотрим один из аспектов осуществления права на защиту, а именно возможность в условиях содержания подозреваемого (обвиняемого) под стражей реализовать регламентированное в части 1 ст. 16 УПК РФ право лично. Известно, что защита от предъявленного обвинения - не только возможность реализовывать свои права в соответствующих официальных органах публично, всему этому предшествует большая и кропотливая работа наедине с документами, с возникшими идеями, мыслями по реализации защиты против выдвинутого обвинения. Однако следует констатировать, что условий для критического анализа сложившейся обстановки, необходимого для надлежащей подготовки к противоборству с обвинительными доказательствами для подозреваемых (обвиняемых), содержащихся под стражей, не имеется. В подтверждение следует воспроизвести условия содержания под стражей в российских следственных изоляторах. Наглядный пример будет представлен из нашей адвокатской практики, где подзащитный Ю. с 6 октября 2006 г. по 19 августа 2008 г. (за некоторыми изъятиями) содержался под стражей в одном из региональных следственных изоляторов (в камерах N 55, 10, 20 и др.). Так, в камере N 55 площадью приблизительно 25 - 30 кв. м при наличии шести спальных мест содержалось одновременно до семи человек; в камере N 10 площадью приблизительно 16 кв. м при наличии четырех спальных мест содержалось одновременно до шести человек и т. д. Таким образом, Ю. не всегда имел индивидуальное спальное место и периодически был вынужден спать поочередно с другими заключенными. Обустройство камер выглядит так: большую часть камер занимают койки, стол для приема пищи, лавки; здесь же унитаз, раковина, тумбочка, иногда полка. Таким образом, оставалось очень мало свободного пространства и было крайне тесно, как правило, на каждого заключенного приходилось менее 3 кв. м площади. Во всех камерах - антисанитарные условия. Чтобы предотвратить распространение запаха от унитаза (который не обрабатывался моющими и дезинфицирующими средствами и не имел крышки), заключенные накрывали его тряпьем. Однако иногда все тряпки отбирали сотрудники следственного изолятора. При этом унитаз, как правило, находился рядом со столом для приема пищи и спальным местом одного из заключенных. Везде была повышенная влажность, от чего продукты быстро намокали и портились. В помещениях было душно, стоял затхлый запах. В некоторых всегда было сильно накурено, при том что Ю. не курит. Белье он стирал в камере в тазу, поскольку отданное администрации для стирки белье после возвращения неприятно пахло. Окон в камерах было недостаточно для того, чтобы Ю., как и другие заключенные, мог читать или писать при дневном свете. Искусственный же свет горел круглосуточно. При этом помещения все равно плохо освещались. Камеры кишели насекомыми, особенно много было мошек. Администрация не боролась ни с насекомыми, ни с крысами, буквально наводнившими следственный изолятор. Ю., как и других заключенных, не обеспечивали туалетными принадлежностями - туалетной бумагой, зубной пастой и щеткой, мылом. Эти предметы выдали всего лишь один раз в небольшом количестве по прибытии в учреждение. Не выдавались также чистящие и дезинфицирующие средства для раковины и унитаза, за исключением слабого раствора хлорки. Ю. имел возможность мыться всего лишь один раз в неделю. При этом иногда промежуток между посещениями душевой превышал неделю. Один раз он составил около полутора месяцев. Если банный день совпадал с днем выезда в суд, Ю. был лишен возможности помыться. Кроме того, в душевую приводили достаточно большое количество заключенных одновременно, при этом душевые лейки и краны работали плохо, периодически были забиты сливные отверстия, и грязная вода через них не проходила. Независимо от того, из чего приготовлена пища, есть ее было неприятно из-за низкого качества. Поэтому, когда качество пищи становилось особенно плохим, Ю. старался питаться исключительно продуктами, которые передавали ему родственники. Ю. предоставлялась прогулка раз в день. Однако заключенные из камеры выводились все вместе, а если кто-то по какой-либо причине оставался в камере, то не выводились и остальные заключенные. Все помещения для прогулок были покрыты сверху металлической крышей. Между крышей и верхним окончанием стен имелся зазор около 1,5 м. Таким образом, прогулки проходили фактически в закрытом помещении, а не на свежем воздухе. Распорядок дня Ю. выглядел так. В промежуток с 8 часов 30 минут до 9 часов его выводили из камеры и конвоировали в так называемую обысковую камеру. После личного обыска Ю. либо сразу вели в автобус для перевозки заключенных, либо сначала помещали в так называемые боксы площадью приблизительно 1 x 1,5 м. Одновременно с Ю. там помещалось от одного до шести заключенных. В боксах имелись только скамейки шириной около 15 см. Принудительная вентиляция отсутствовала, поэтому было душно, накурено и очень влажно. В боксах летали мошки, мухи, даже бегали крысы. Искусственного освещения в боксах, как и окон, не предусмотрено вообще. Искусственное освещение имелось только в коридоре, откуда свет и проникал в боксы. Туалет и раковина отсутствовали. В период нахождения в боксе в туалет заключенных не выводили и не давали им питьевой воды. Иногда из-за переполненности боксов Ю. содержали в карцере, а иногда - в комнате для свиданий с адвокатами, где он находился в абсолютной темноте. В боксах Ю. содержался утром примерно около 40 минут, около 12 минут днем, когда привозили из суда на обед, а вечером, уже после того, как его доставляли обратно в следственный изолятор из суда - от 40 минут до одного часа. Ежедневно на протяжении нескольких месяцев коридор, по которому вели заключенных, был затоплен. Стоял сильный неприятный запах, уровень воды в коридоре достигал щиколотки. Для прохода по коридору сотрудники следственного изолятора клали на пол деревянные доски. "Автозак", в котором Ю. доставляли из следственного изолятора в суд и обратно, представлял собой следующее: в нем было шесть одноместных боксов, площадь каждого из которых примерно 75 x 75 см. Кроме того, в "автозаке" имелся так называемый "общий" бокс. В "автозаке" было темно и холодно. В суде Ю. находился в конвойном помещении, которое представляет собой камеру площадью 1,5 x 3,5 м. Обычно в этом помещении находилось от пяти до семи заключенных, которые в ожидании располагались на скамейке вдоль одной из стен. Стены отделаны "шубой" - это покрытие, изготовляемое путем набрасывания раствора из цемента, который, застыв, становится острым и колючим. На такую стену нельзя облокотиться. В конвойном помещении накурено, влажно, дышать трудно. В углах - плевки, окурки. Питьевую воду заключенным не выдавали. Содержался Ю. в конвойном помещении от 30 минут до одного часа с утра и от одного до полутора часов вечером. В обед Ю. увозили обратно в следственный изолятор. Сотрудники, которые осуществляли перевозку, постоянно опаздывали и никогда не привозили Ю. вовремя, к началу обеда. Поэтому первое блюдо Ю. всегда пропускал. На обед заключенным отводилось обычно 20 минут, иногда 30, но случалось, когда время сокращалось до 10 минут. Ю. был вынужден есть очень быстро, поскольку независимо от того, успел он поесть или нет, его выводили из камеры и везли в суд. Соотнесем описанные условия с положениями закона о том, что, будучи обвиняемым, Ю. в соответствии со статьей 16 УПК РФ имел право получить достаточное время и условия для подготовки своей защиты и исходя из этого - право иметь возможность организовать свою защиту должным образом, в том числе пользоваться соответствующей процессуальной литературой, которая имеется в каждом следственном изоляторе. Между тем обращение, которому Ю. подвергался в ходе судебного разбирательства, его перевозка и содержание в конвойном помещении суда физически и морально изматывало его, хотя именно в дни судебных заседаний Ю. больше всего нуждался в концентрации сил и ясности ума. Препятствовали должной подготовке Ю. и условия содержания его в следственном изоляторе (тесная камера, отсутствие доступа свежего воздуха, возможность отправлять естественные потребности в надлежащих условиях, должное освещение, отсутствие питьевой воды, антисанитария в камере и т. д.), поскольку вследствие этого Ю. не мог подготовить вопросы свидетелям, которых в деле насчитывалось более 200 человек, просматривать нужные материалы дела в количестве 60 томов, в том числе свои записи. В сущности, Ю. не мог осуществлять мыслительную деятельность, связанную с анализом выдвинутого обвинения, в то время как для надлежащей защиты требуется колоссальная умственная работа, связанная с анализом увиденного и услышанного, без которого человек остается безоружным против системы обвинения. Вследствие плохих условий содержания у Ю. ухудшалось состояние здоровья. Боли, которые не прекращались и в ходе судебного заседания, также не позволяли ему сконцентрироваться и полноценно осуществлять свою защиту лично. Ухудшение состояния здоровья, вызванное условиями содержания и доставки, повлекло за собой и то, что Ю. не мог эффективно воспользоваться консультациями защитника, вникнуть в его предложения, надлежащим образом выстроить линию защиты в соответствии с собственными представлениями, средствами и возможностями. Существующие условия содержания под стражей нарушают не только права человека, гарантированные статьей 3 Европейской конвенции, но и право обвиняемого (подозреваемого) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты, гарантированное параграфом 3 (b) ст. 6 Конвенции, и, соответственно, право на справедливое судебное разбирательство, гарантированное статьей 6 Конвенции. Несомненно, содержащимся под стражей обвиняемым должны быть созданы условия для надлежащей защиты лично. Это и место (теплое, освещенное, соответствующее санитарным нормам), время, необходимая юридическая литература <2>, питание, т. е. элементарные человеческие условия, которые относятся к естественным правам человека. -------------------------------- <2> Так, обвиняемых в экономических преступлениях, содержащихся под стражей, следует обеспечивать калькуляторами, что, несомненно, будет реализовывать гарантированные права на личную защиту.
Именно поэтому Европейский суд в своих прецедентных решениях неизменно разъясняет, что "страдания и чувство неудовлетворенности, которые заявитель должен был испытывать в связи с бесчеловечными условиями транспортировки и заключения, затрагивают его способность к концентрации и интенсивному применению умственных способностей накануне судебных заседаний, когда возможность давать адвокату указания и консультироваться с ним имела первостепенное значение. Совокупный эффект условий и неадекватность доступных средств сделали невозможной подготовку заявителя к своей защите, особенно в связи с тем, что он не мог знакомиться с делом или со своими заметками в камере" <3>. -------------------------------- <3> Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Моисеев против России" от 9 октября 2008 г.
Изложенное позволяет сделать вывод, что реализация нормы статьи 16 УПК РФ о праве защищаться против выдвинутого обвинения лично, т. е. собственными средствами (силами, возможностями, умением и т. д.), не реализуема на практике, поскольку государством не предусмотрены условия и гарантии функционирования, к сожалению, только провозглашенной нормы.
Название документа