О механизме гармонизации практики Европейского суда по правам человека и российского гражданского процессуального права
(Блажеев В. В.) ("Российская юстиция", 2010, N 12) Текст документаО МЕХАНИЗМЕ ГАРМОНИЗАЦИИ ПРАКТИКИ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА И РОССИЙСКОГО ГРАЖДАНСКОГО ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА
В. В. БЛАЖЕЕВ
Блажеев В. В., профессор, ректор Московской государственной юридической академии им. О. Е. Кутафина.
В статье рассматриваются вопросы взаимодействия европейского конвенциального права и внутригосударственного права, предлагается механизм влияния национального права на формирование практики применения конвенциальных правовых норм, анализируются перспективы сохранения и развития института надзора в гражданском и арбитражном процессе.
Ключевые слова: постановления и правовые позиции Европейского суда, механизм толкования конвенциальных норм, гражданский и арбитражный процесс, надзорная инстанция.
The article deals with the questions of interaction of European conventional law and domestic law, offers a mechanism of national law influence on formation of practical application of conventional legal norms, analyses the prospects of preservation and development of the supervision institute in the civil and arbitration process.
В процессуальной литературе широко обсуждается вопрос о том влиянии, которое оказывает практика Европейского суда по правам человека (далее - Европейского суда) на развитие законодательства Российской Федерации, присоединившейся к Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. (далее - Конвенция) <1>. -------------------------------- <1> Федеральный закон от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней" // СЗ РФ. 1988. N 14. Ст. 1514.
Такой интерес абсолютно оправдан тем, что с момента ратификации Конвенции Российская Федерация признала ipso facto без специального соглашения юрисдикцию Европейского суда, в исключительной компетенции которого согласно ст. 32 Конвенции находятся все вопросы, касающиеся толкования и применения положений Конвенции и Протоколов к ней. Тем самым постановления Европейского суда стали обязательными как в части содержащихся в них окончательных выводов по итогам рассмотрения дела, так и правовых позиций, т. е. тех промежуточных выводов, на которых основано решение Европейского суда, принятое в отношении Российской Федерации. Более того, государства-участники, включая Российскую Федерацию, приняли на себя обязательства гарантировать "эффективное выполнение любого из положений" Конвенции в своем внутригосударственном праве (ст. 52 Конвенции). Это означает, что материальное и процессуальное право Российской Федерации должно соответствовать положениям Конвенции в том истолковании, которое дает им Европейский суд. Наконец, исследование практики Европейского суда весьма полезно в плане обнаружения проблем, существующих в отечественном праве, с целью последующего их устранения, совершенствования действующего законодательства. Это одно из направлений развития российского права, в важности и необходимости которого нет никаких сомнений. Вместе с тем следует признать, что при толковании конвенциальных норм Европейский суд исходит из общих, универсальных представлений о праве, правах и свободах гражданина и других правовых категорий. Руководствуясь ими, Европейский суд чрезвычайно широко трактует крайне абстрактные конвенциальные положения, наполняя их практически новым содержанием. Примером может служить принцип правовой определенности, который прямо не закреплен в Конвенции, а выводится Европейским судом из общепризнанного принципа верховенства права. Впоследствии Европейский суд в целом ряде постановлений конкретизировал отдельные положения им же провозглашенного принципа правовой определенности. Подобная практика толкования Европейским судом конвенциальных правовых норм ведет к тому, что содержащиеся в его постановлениях универсальные трактовки отдельных конвенциальных положений порой не согласуются с национально-правовыми особенностями того государства, в отношении которого рассматривается дело. Учета этих особенностей от Европейского суда требовать сложно, имея в виду наднациональную природу этого органа. В силу этого бесперспективной представляется попытка абсолютной унификации национальных правовых систем по единым правилам и подходам на уровне отдельных конкретных подсистем. Игнорирование особенностей национальных систем права при применении конвенциальных норм не допустимо, так как они объективно обусловлены историческими, ментальными, географическими, национально-культурными условиями развития конкретного государства. Практика применения конвенциальных правовых норм без привязки к национальным особенностям внутригосударственного права с неизбежностью ведет к конфликту с национальной системой права. Не случайно, предвидя подобные коллизии, Жан-Поль Коста указывал на то, что "Европейский суд лишь в том случае окажет влияние на правовые системы, а его решения будут верно поняты и в полной мере реализованы, если он будет учитывать существующее противодействие со стороны судей и иных представителей национальных властей и каждый раз будет разъяснять, какие аргументы ложатся в основу его решений" <2>. -------------------------------- <2> Коста Ж.-П. Предлагаю организовать генеральные штаты по правам человека в Европе // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2009. N 3. С. 130.
Вывод очевиден - не только практика применения конвенциальных правовых норм должна влиять на развитие национального права, но и толкование конвенциальных правовых норм должно осуществляться с учетом национального права. Они должны органически взаимодействовать друг с другом. Для этого необходим механизм толкования конвенциальных норм, при котором бы учитывались национально-правовые принципы, институты права, фундаментальные положения национальной системы права. Постановления Европейского суда должны органически вписываться в национальную систему права, не разрушая ее фундаментальных основ. Между тем следует признать, что в юридической литературе, включая процессуальную, мало внимания уделяется вопросам взаимодействия национальных систем права и конвенциальной практики. В то время как правоприменительная практика настоятельно требует научного осмысления и определения путей решений этой проблемы. Подтверждением сказанному служит позиция Федерального конституционного суда Германии, сформулированная им в Постановлении от 14 октября 2004 г. по делу о конституционной жалобе турецкого гражданина G. (2 BvR 1481/04) <3>. -------------------------------- <3> Бюллетень Конституционного Суда РФ "Зарубежная практика конституционного контроля". 2004. Вып. 86. С. 11 - 29.
Обращению в Федеральный конституционный суд Германии предшествовала череда судебных разбирательств в германских судах относительно прав на ребенка, биологическим отцом которого является заявитель <4>. По индивидуальной жалобе заявителя одно из дел явилось предметом разбирательства в Европейском суде, который признал решение об опеке и о приостановлении осуществления права на общение нарушающим ст. 8 Конвенции <5>. При этом в отношении права на опеку Европейский суд, ссылаясь на свою собственную судебную практику, указал, что в делах, где доказано существование семейных связей с ребенком, государство должно действовать таким образом, чтобы эти связи могли развиваться далее. Как считает Европейский суд, это порождает обязанность государства по ст. 8 Конвенции принимать меры к воссоединению биологического родителя со своим ребенком (п. 45 Постановления). В нарушение этого, по мнению Европейского суда, Высший суд земли не исследовал все возможные пути решения проблемы с учетом того обстоятельства, что заявитель является биологическим отцом Кристофера и бесспорно желает и способен заботиться о нем (п. 46 Постановления). -------------------------------- <4> Заявитель является отцом Кристофера, родившегося вне брака 25 августа 1999 г. Отец узнал о рождении ребенка лишь в октябре 1999 г., поскольку всякие контакты с его матерью прекратил в июле 1999 г. Не сообщив властям о заявителе как отце, мать Кристофера на следующий день после его рождения отказалась от ребенка в пользу усыновления. С 29 августа 1999 г. ребенок проживает с приемными родителями. Указанные обстоятельства послужили основаниями для обращения заявителя в германские суды с исками об установлении отцовства и о передаче прав на опеку и общение. <5> См: http://cmiskp. echr. coe. int
По этому делу Федеральный конституционный суд Германии пришел к весьма важному выводу о том, что "как непринятие во внимание постановления Европейского суда, так и его механическое "исполнение" в противоречии с правом, имеющим приоритет, могут нарушать основные права в сочетании с принципами правового государства". В этом выводе, по сути, содержится два основных принципа построения механизма взаимодействия внутригосударственного права и права Конвенции. Во-первых, национальным судам необходимо инкорпорировать постановление Европейского суда в соответствующую подобласть национального правопорядка, поскольку прямое внесение необходимых изменений в подсистему внутригосударственного права не является ни преследуемой международно-правовой целью, ни волеизъявлением самого Европейского суда (подп. c) п. 3 Постановления). При толковании национального права, включая основные права и конституционные гарантии, судам следует исходить из того, что Конвенция имеет статус федерального закона. Поэтому при определении содержания и сферы действия основных прав и конституционных принципов Основного Закона положения Конвенции и судебная практика служат ориентиром правоприменения лишь при условии, что это не ведет к ограничению или умалению защиты основных прав личности по Основному Закону. Во-вторых, в правовой оценке, в частности новых обстоятельств, во взвешивании таких конкурирующих основных прав, как права приемной семьи, и в инкорпорировании конкретного дела в общий контекст дел в области семейного права, относящихся к праву на общение, Высший суд земли не связан в своих конкретных выводах (пп. c п. 2). Это означает, что правовые оценки Европейского суда, содержащиеся в его постановлениях, не имеют для национального суда предопределяющего значения. Следовательно, российским судам при применении постановлений Европейского суда следует, во-первых, учитывать фактический состав дела, по которому принималось применяемое постановление Европейского суда. Во-вторых, правовые позиции Европейского суда, высказанные по определенному делу, не могут применяться "механически" без критической оценки со стороны суда, рассматривающего конкретное гражданское дело. В этом смысле суд адаптирует правовую позицию Европейского суда, высказанную им при толковании конвенциального положения, к правовой системе Российской Федерации. Указанный механизм является процессом инкорпорации постановлений Европейского суда в систему права Российской Федерации. При этом суд связан постановлением Европейского суда лишь в части толкования конвенциальных норм и не вправе заниматься их переоценкой. Представляется, указанными подходами к механизму взаимодействия конвенциального и российского права следует руководствоваться при решении вопроса о судьбе надзорного производства в гражданском и арбитражном процессе. Эти проблемы связаны с тем, что Европейский суд не рассматривает надзорную инстанцию в качестве неотъемлемой и завершающей стадии (части) российского гражданского судопроизводства <6>. -------------------------------- <6> См.: дело "Ларин и Ларина против России" (жалоба N 74286/01) от 7 июня 2007 г.; решение Европейского суда о приемлемости жалобы по делу "Тумилович против России" (жалоба N 470033/99) от 22 июня 1999 г. и др. // СПС "КонсультантПлюс".
Внешне эта позиция Европейского суда выражается в непризнании жалобы, поданной в порядке надзора, средством правовой защиты, исчерпание которой дает право на обращение в Европейский суд (п. 1 ст. 35 Конвенции). "Окончательным решением национального суда" в смысле п. 1 ст. 35 Конвенции Европейский суд считает постановление суда второй инстанции. Именно с момента его принятия исчисляется шестимесячный срок для обращения заинтересованного лица в Европейский суд с жалобой на нарушение положений Конвенции, допущенных при рассмотрении данного дела в российских судах. Тем самым, по мнению Европейского суда, обжалование судебных актов (постановлений) в надзорном порядке не является обязательным условием для принятия дела к рассмотрению в Европейском суде. Суть претензий Европейского суда сводится к тому, что надзорный порядок пересмотра судебных актов (постановлений) противоречит принципу правовой определенности. В соответствии с ним вступившие в законную силу судебные постановления подлежат не обжалованию, а принудительному исполнению. С целью устранения имеющихся нарушений принципа правовой определенности Комитет министров Совета Европы в Промежуточной резолюции ResDH (2006) 1 от 8 февраля 2006 г. обозначил основные направления реформирования надзорного производства в российском гражданском процессе <7>. К таковым Комитет министров Совета Европы относит следующие направления: -------------------------------- <7> http:// sutyajnik. ru/ rus/ echer/ school/ int_law. html
наделение суда правом исправления всех упущений в решениях нижестоящих судов в ходе одного производства, чтобы последующее обращение с надзорной жалобой было действительно исключительным, если вообще необходимым; ограничение пересмотра в порядке надзора вступивших в законную силу и подлежащих исполнению судебных решений только исключительными обстоятельствами, тем самым законодательное устранение ситуации, при которой процедура надзора позволяет отменить судебное постановление ввиду любого допущенного в нем нарушения материального и процессуального права; исправление любых ошибок и упущений посредством обычного обжалования судебных решений в суды апелляционной и/или кассационной инстанции. Достижению указанных целей призваны служить промежуточные меры, сформулированные Комитетом министров Совета Европы. Среди таковых в Резолюции названы: ограничение возможности применения процедуры надзора, в частности, путем установления меньшего срока подачи надзорных жалоб и сокращения допустимых оснований для инициирования такой процедуры, чтобы она касалась только наиболее существенных нарушений закона; ограничение, насколько это возможно, количества удовлетворяемых надзорных жалоб, которые можно подать по одному и тому же делу; воспрепятствование рассмотрению явно необоснованных надзорных жалоб, основанных только на несогласии с оценками, данными нижестоящими судами в рамках их компетенции и в соответствии с законом; всяческое стимулирование использования сторонами доступного им в настоящее время кассационного обжалования в целях исправления судебных ошибок до вступления судебных решений в законную силу и их исполнения. В целях совершенствования гражданского процессуального законодательства и приведения его в соответствие с положениями Конвенции и практикой Европейского суда Федеральным законом от 4 декабря 2007 г. N 330-ФЗ "О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации" был существенно реформирован действующий порядок производства в надзорной инстанции. В результате практически все рекомендации, данные Комитетом министров Совета Европы в указанной промежуточной резолюции, были законодательно реализованы. Так, новой редакцией ч. 2 ст. 377 ГПК РФ срок надзорного обжалования судебных постановлений ограничивается шестью месяцами со дня их вступления в законную силу. При этом обращение в надзорную инстанцию возможно лишь при условии, что заявителем были исчерпаны иные установленные ГПК способы обжалования судебного постановления до дня его вступления в законную силу. Исключительность надзорного обжалования характеризуется тем, что согласно новой редакции ч. 4 ст. 112 ГПК РФ восстановление вышеуказанного срока возможно только при наличии двух условий: а) суд признал уважительность причин его пропуска (тяжелая болезнь заявителя, его беспомощное состояние и другие обстоятельства, объективно исключающие возможность подачи надзорной жалобы в установленный срок); б) не истек годичный срок со дня вступления судебного постановления в законную силу. Новая редакция ст. 387 ГПК РФ ограничивает основания передачи дела для рассмотрения по существу в суд надзорной инстанции только существенными нарушениями норм материального или процессуального права, повлиявшими на исход дела, без устранения которых невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов, а также защита охраняемых законом публичных интересов. Изменения не коснулись пресловутой многократности пересмотра вступивших в законную силу судебных постановлений в надзорном порядке: по-прежнему сохраняется возможность последовательного обжалования судебных постановлений в трех надзорных судебных инстанциях. Однако следует признать, что существенно ограничив сроки обращения с жалобой в надзорные инстанции (до шести месяцев со дня вступления судебного постановления в законную силу), упомянутый закон фактически поставил преграду на пути неограниченного использования надзорного обжалования по конкретному делу. Кроме того, ст. 377 ГПК РФ исключает надзорное обжалование приказов, решений и определений мировых судей и апелляционных решений и определений районных судов, если судья субъекта Российской Федерации отказал в истребовании дела либо в передаче его для рассмотрения по существу в президиум этого же суда и такой отказ подтвержден председателем суда. Сократить количество надзорных инстанций в гражданском процессе до одной не представляется возможным по вполне объективным причинам. В частности, необходимо учитывать крайне большую территориальную протяженность страны, при которой сосредоточение надзорных полномочий лишь в Верховном Суде РФ существенно снизит эффективность данной стадии гражданского процесса и правосудия в целом. Ведь не каждый гражданин сможет реально осуществить свое право лично участвовать в судебном заседании при пересмотре его дела Верховным Судом РФ, который территориально расположен в г. Москве. В этом случае надзорная инстанция будет крайне удалена от суда, в котором дело рассматривалось по первой инстанции. Поэтому для многих граждан страны реальное участие в надзорном разбирательстве дела будет чрезвычайно дорогостоящим и затратным (длительный проезд, проживание, оплата услуг представителя и т. д.), в силу чего воспользоваться им смогут единицы. Отсутствие гарантий реализации такого права в надзорной инстанции делает его иллюзорным и мнимым. Использование электронных средств участия гражданина в надзорной инстанции представляется затруднительным, ввиду слабой их распространенности и технической безграмотности большинства населения. Однако принятые законодателем меры по реформированию гражданского процессуального права не повлияли на общую позицию Европейского суда. По-прежнему Европейский суд считает, что надзорная инстанция не является в полной мере адекватным и эффективным национальным правовым средством судебной защиты. Поэтому допускает возможность обжалования в Европейский суд постановления, принятого судом кассационной или апелляционной инстанции. Принципиально по-иному характеризует Европейский суд надзорный порядок пересмотра судебных актов в арбитражном процессе. Поскольку в действующем АПК РФ надзорное производство возможно только в Высшем Арбитражном Суде РФ и ограничено ясными и строгими сроками, то Европейский суд признал его, не противоречащим принципу правовой определенности, "завершающим элементом в цепочке внутренних средств правовой защиты, имеющихся в распоряжении сторон" <8>. -------------------------------- <8> См.: дело "Ковалев и другие против России" (жалоба N 6025/09) от 25 июня 2009; дело "ООО "Линк Ойл СПб" против России" (жалоба N 42600/05) от 25 июня 2009 г. // СПС "КонсультантПлюс".
Из этого следует, что судебный акт Высшего Арбитражного Суда, принятый в порядке надзора, является окончательным решением для целей п. 1 ст. 35 Конвенции и моментом начала течения шестимесячного срока. Вместе с тем несмотря на то, что Европейский суд признал надзор в арбитражном процессе формой пересмотра, не носящей чрезвычайный характер, позиция различных органов Совета Европы о необходимости исключения надзорного производства из системы пересмотра судебных актов (постановлений) остается неизменной. Так, в уже упоминаемой выше Промежуточной резолюции ResDH (2006) 1 от 8 февраля 2006 г. Комитет министров Совета Европы однозначно высказался в пользу того, что даже после устранения всех существенных недостатков сохранение надзорного производства в действующем гражданском процессе следует рассматривать как временное явление. При этом Комитет министров Совета Европы настоятельно призывает Российскую Федерацию провести реформу гражданского процесса в целях закрепления в законе процедуры, согласно которой судебные ошибки должны исправляться посредством обычного обжалования в процессе апелляционного и/или кассационного производства до того, как судебные решения вступят в законную силу. Нет сомнений в том, что эти рекомендации в части надзора касаются и арбитражного процесса. С учетом этого вполне логично возникает вопрос о том, насколько необходима для гражданского и арбитражного процесса стадия надзорного пересмотра как неотъемлемый элемент внутригосударственных средств правовой защиты. Каковы ее правовые основания существования в гражданском и арбитражном процессе? Следует отметить, что надзор как процессуальная форма пересмотра судебных актов имеет под собой конституционную основу. Согласно ст. 126 Конституции РФ Верховный Суд РФ наряду с другими функциями осуществляет в предусмотренных федеральным законом процессуальных формах судебный надзор за деятельностью судов общей юрисдикции. Аналогичное положение закреплено в ст. 127 Конституции РФ применительно к Высшему Арбитражному Суду РФ. Надзорные полномочия высших судебных органов косвенно подтвердил и Конституционный Суд РФ, проверяя на соответствие Конституции РФ ряда положений Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих порядок производства в надзорной инстанции <9>. -------------------------------- <9> Постановление Конституционного Суда РФ от 5 февраля 2007 N 2-П "По делу о проверке конституционности положений ст. ст. 16, 20, 112, 336, 376, 377, 380, 381, 382, 383, 387, 388 и 389 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом Кабинета министров Республики Татарстан, жалобами открытых акционерных обществ "Нижнекамскнефтехим" и "Хакасэнерго", а также жалобами ряда граждан (далее - Постановление Конституционного Суда РФ от 5 февраля 2007 N 2-П) // СПС "КонсультантПлюс".
В Постановлении от 5 февраля 2007 г. N 2-П Конституционный Суд РФ однозначно высказался в пользу того, что "в правовой системе Российской Федерации институт пересмотра судебных постановлений по гражданским делам в порядке надзора (глава 41 ГПК Российской Федерации) основан на положениях Конституции Российской Федерации, а именно ст. 46, которая во взаимосвязи со ст. ст. 15 (ч. 4) и 17 (ч. ч. 1 и 3) предполагает общепринятую в правовом государстве возможность в случаях допущенных фундаментальных ошибок пересматривать вступившие в законную силу судебные акты, а также ст. 126, согласно которой Верховный Суд Российской Федерации как высший судебный орган по гражданским, уголовным, административным и иным делам, подсудным судам общей юрисдикции, осуществляет судебный надзор за их деятельностью в предусмотренных федеральным законом процессуальных формах и дает разъяснения по вопросам судебной практики" (п. 3) <10>. -------------------------------- <10> Там же.
Тем самым надзорный пересмотр судебных постановлений, вступивших в законную силу, входит в систему внутригосударственных средств защиты прав граждан и юридических лиц, являясь, как отмечалось в указанном Постановлении Конституционного Суда РФ, дополнительной гарантией в действующем механизме эффективного восстановления нарушенных прав <11>. -------------------------------- <11> Там же.
Согласно ч. 3 ст. 46 Конституции РФ каждый вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты. Поскольку пересмотр судебных постановлений, вступивших в законную силу, - неотъемлемый элемент действующей системы гражданского судопроизводства, меры внутригосударственных средств защиты прав и интересов граждан и юридических лиц нельзя признать исчерпанными в ситуации, когда не истекли сроки надзорного обжалования. Не исключено, что допущенные судами при рассмотрении дела нарушения положений Конвенции вполне могут быть устранены в надзорной инстанции (ст. 387 ГПК РФ). Поэтому необходимым условием приемлемости жалобы Европейскому суду следует признать истечение установленного законом шестимесячного срока для подачи надзорной жалобы. Исключается возможность обращения заявителя в Европейский суд и в ситуации, когда судом надзорной инстанции уже возбуждено производство по его жалобе. Отчасти это утверждение основывается на правовой позиции Конституционного Суда РФ, согласно которой после истребования дела судья по просьбе, содержащейся в жалобе, представлении или ином ходатайстве приостанавливает исполнение обжалованного судебного постановления до завершения производства в суде надзорной инстанции. Поэтому приостановленное исполнением судебное постановление нельзя признать окончательным (тем более что суд надзорной инстанции, в отличие от Европейского суда, вправе не только устанавливать факт нарушения права, но и отменять приведшее к такому нарушению судебное постановление). Пока судом надзорной инстанции не вынесено соответствующее решение, имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты не должны считаться исчерпанными в смысле ст. 46 (ч. 3) Конституции РФ <12>. -------------------------------- <12> Там же.
Наконец, в приведенном выше Постановлении от 5 февраля 2007 г. N 2-П Конституционный Суд РФ однозначно высказался в пользу сохранения института надзорного производства в качестве обязательной стадии гражданского процесса, после завершения производства в которой возможно обращение заинтересованного лица в Европейский суд, с той лишь оговоркой, что надзорное производство в результате его реформирования федеральным законодателем будет отвечать всем необходимым требованиям, вытекающим из Конституции РФ и настоящего Постановления, в качестве эффективного средства судебной защиты <13>. Как уже отмечалось, Федеральным законом от 4 декабря 2007 г. N 330-ФЗ "О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации" институт надзорного производства серьезным образом был реформирован. -------------------------------- <13> Там же.
Аналогии российскому надзору в качестве исключительной формы пересмотра судебных постановлений существуют и в судебных системах зарубежных европейских государств. Так, по законодательству Франции одним из исключительных способов обжалования является кассация, цель которой состоит в проверке судебных постановлений, вынесенных в последней инстанции на соответствие нормам права (ст. 604 ГПК Франции). Тем самым обеспечивается единство национального права и равенство всех граждан перед законом <14>. В Германии заинтересованное лицо вправе подать "конституционную жалобу" в Федеральный конституционный суд на окончательное судебное постановление, которым нарушены гарантируемые Конституцией ФРГ права и свободы гражданина (абз. 1, 2 пар. 90 Закона о Федеральном конституционном законе) <15>. Указанные экстраординарные (исключительные) способы обжалования судебных постановлений входят в систему признаваемых Европейским судом внутригосударственных механизмов защиты прав и свобод граждан соответствующих государств. -------------------------------- <14> Проверка судебных постановлений в гражданском процессе стран ЕС и СНГ / Под ред. Е. А. Борисовой. М., 2007. С. 337. <15> Закон о федеральном конституционном суде. Тексты зак. Бонн: Изд-во "Интернационес", 1996. С. 80 - 81.
Приведенные доводы вовсе не свидетельствует о том, что система пересмотра судебных постановлений в российском гражданском процессе безупречна и не нуждается в серьезных структурных изменениях. Это далеко не так. Следует согласиться с теми учеными и практиками, которые обосновывают необходимость введения в гражданском процессе двух обычных стадий пересмотра судебных постановлений - апелляционной и кассационной <16>. Вместе с тем существует настоятельная необходимость сохранения надзора как исключительной проверочной стадии гражданского процесса, конституционный характер которой подтвердил в проанализированном выше Постановлении Конституционный Суд РФ. При этом принципиального значения не имеет, как этот порядок следует называть - надзор или иная форма пересмотра вступивших в законную силу судебных актов (судебных постановлений). Целесообразность его существования объясняется географическими, культурными, историческими, правовыми, национально-государственными и иными факторами, обеспечивающими нормальное функционирование судебной системы в Российской Федерации. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография Е. А. Борисовой "Проверка судебных актов по гражданским делам" включена в информационный банк согласно публикации - Городец, 2005. ------------------------------------------------------------------ <16> См., например, Борисова Е. А. Проверка судебных актов по гражданским делам. М., 2006. С. 262 - 265; Лесницкая Л. Ф. Некоторые проблемы пересмотра судебных постановлений в суде общей юрисдикции // Проблемные вопросы гражданского и арбитражного процессов. М., 2008. С. 361 и др.
Оценивая эффективность надзора в гражданском процессе как средства правовой защиты, Европейский суд "механически" сравнивает его с надзором в арбитражном процессе <17>. Этого нельзя делать по следующим причинам. -------------------------------- <17> См.: дело "Ковалев и другие против России" (жалоба N 6025/09) от 25 июня 2009 г.; дело "ООО "Линк Ойл СПб" против России" (жалоба N 42600/05) от 25 июня 2009 г. // СПС "КонсультантПлюс".
Во-первых, структура судов общей юрисдикции и арбитражных судов разная. Первым звеном системы арбитражных судов являются арбитражные суды субъектов РФ, а в системе судов общей юрисдикции - мировые судьи и районные суды, которые максимально приближены к месту жительства граждан. Тем самым, как уже отмечалось, последние чрезвычайно удалены от места расположения Верховного Суда РФ, которому предлагается передать исключительные функции надзора. Во-вторых, отличается субъектный состав гражданских дел, рассматриваемых в судах общей юрисдикции и арбитражных судах. Предметом разбирательства в арбитражных судах являются дела с участием, как правило, субъектов предпринимательской деятельности. В судах общей юрисдикции преимущественно рассматриваются споры из гражданских, трудовых, семейных правоотношений, возникающие между гражданами. Недопустимо с одинаковыми критериями эффективности подходить к оценке процессуальной деятельности с участием профессионального субъекта предпринимательства (юридического лица или индивидуального предпринимателя) и гражданина. Решая вопрос об эффективности надзора в гражданском процессе, Европейский суд исходит из анализа только тех дел, которые им рассматриваются. Следует учитывать, что к таковым относятся только дела с участием государства, государственно-правовых и иных публичных образований, которые составляют лишь маленькую толику в общей массе гражданских (в широком смысле слова) дел, рассматриваемых судами общей юрисдикции. Их большинство образуют частные правовые споры, возникающие между гражданами, гражданами и юридическими лицами. Поэтому судить об эффективности надзора, опираясь только на публично-правовые споры, нельзя. Надзор должен быть построен таким образом, чтобы эффективно защищать интересы граждан как субъектов многочисленных споров, возникающих из гражданских (в сфере потребления), трудовых, семейных, земельных и иных правоотношений (кроме публично-правовых). Поэтому представляется целесообразным сохранение надзорных полномочий наряду с Верховным Судом РФ как минимум у президиумов судов субъектов Российской Федерации. Следовательно, надзорный пересмотр судебных постановлений является важным и необходимым элементом системы внутригосударственной защиты прав, свобод граждан и юридических лиц. Подтвержденная Конституционным Судом РФ конституционно-правовая природа института надзорного производства имеет определяющий характер при решении вопроса о его месте и роли в механизме пересмотра судебных постановлений в гражданском процессе. Из определяющего характера конституционных положений, в том числе и перед конвенциональными нормами, должен исходить законодатель при реформировании надзора в российском праве.
Название документа