Конвенция о защите прав человека в судебной практике

(Эрделевский А. М.)

(Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2013)

Текст документа

Подготовлен для системы КонсультантПлюс

КОНВЕНЦИЯ О ЗАЩИТЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В СУДЕБНОЙ ПРАКТИКЕ

Материал подготовлен с использованием правовых актов

по состоянию на 1 декабря 2013 года

А. М. ЭРДЕЛЕВСКИЙ

Александр Эрделевский, профессор, доктор юридических наук.

Вряд ли может вызвать сомнения важность для целей дальнейшего формирования и развития российской правоприменительной практики принятое Пленумом Верховного Суда РФ Постановление от 27 июня 2013 г. N 21 "О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней" (далее - Постановление).

В первую очередь, следует обратить внимание на п. 1 Постановления, где отмечается, что поскольку Конвенция и Протоколы к ней являются международными договорами Российской Федерации, судам общей юрисдикции необходимо учитывать также разъяснения, содержащиеся в Постановлениях Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. N 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" и от 10 октября 2003 года N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации".

В силу ст. 46 Конвенции и ст. 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней" (Закон о ратификации) правовые позиции Европейского суда по правам человека (далее - Суд), которые содержатся в окончательных постановлениях Суда, принятых в отношении Российской Федерации, являются обязательными для российских судов.

Наряду с этим, как отмечается в п. 2 Постановления, с целью эффективной защиты прав и свобод человека судами должны учитываться и правовые позиции Суда, изложенные в ставших окончательными постановлениях, которые приняты в отношении и других государств - участников Конвенции и где обстоятельства, ставшие предметом анализа и выводов Суда, аналогичны обстоятельствам дела, рассматриваемого российским судом (далее - аналогия обстоятельств).

Как представляется, следует ожидать значительных сложностей при применении на практике разъяснений, данных в п. 2 Постановления, которые неизбежно возникнут при оценке аналогии обстоятельств. Неправильная оценка аналогии обстоятельств российским судом и принятие им во внимание на этом основании при вынесении решения правовой позиции, выраженной в соответствующем постановлении Суда, должны рассматриваться в качестве оснований для отмены такого решения как незаконного, если такая позиция не вытекает непосредственно из норм российского права.

Независимо от обстоятельств конкретного дела подлежат учету правовые позиции Суда при применении российского законодательства (п. 3 Постановления). Так, например, содержание прав и свобод, предусмотренных российским законодательством, должно определяться с учетом содержания аналогичных прав и свобод, раскрываемого Судом при применении Конвенции. Не исключено, что законодательство Российской Федерации может предусматривать более высокий уровень защиты прав и свобод человека в сравнении со стандартами, гарантируемыми Конвенцией и Протоколами к ней в толковании Суда. В таких случаях судам, согласно ст. 53 Конвенции, необходимо применять положения, содержащиеся в российском законодательстве.

Важное значение имеет сформулированное в п. 5 Постановления определение ограничения прав и свобод человека (вмешательства в права и свободы). Под ним предлагается понимать любые решения, действия (бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих, а также иных лиц, вследствие принятия или осуществления (неосуществления) которых в отношении лица, заявляющего о предполагаемом нарушении его прав и свобод, созданы препятствия для реализации его прав и свобод. В качестве примера выявленного в практике Суда ограничения прав и свобод в п. 5 Постановления приводится использование изображения гражданина без его согласия.

В силу ч. 3 ст. 55 Конституции РФ и положений Конвенции любое ограничение прав и свобод человека должно основываться на федеральном законе, преследовать социально значимую законную цель и быть необходимым в демократическом обществе. Несоблюдение любого из этих критериев является нарушением прав и свобод человека. Некоторые права и свободы человека, гарантируемые Конвенцией, не могут быть ограничены ни при каких условиях, например право не подвергаться пыткам.

Необходимо отметить большую практическую значимость сделанного в п. 8 Постановления указания на обязательность обоснования судами при рассмотрении дел необходимости ограничения прав и свобод человека оценкой установленных фактических обстоятельств.

Ограничение прав и свобод человека допускается лишь в том случае, если имеются относимые и достаточные основания для такого ограничения, а также если соблюдается баланс между законными интересами лица, права и свободы которого ограничиваются, и законными интересами иных лиц, государства, общества. В качестве примеров соблюдения такого баланса в п. 8 Постановления приводится удовлетворение судом ходатайства должника об отсрочке исполнения судебного постановления по гражданскому делу на непродолжительный период времени или удаление лица из зала судебного заседания после того, как ему разъяснены правовые последствия такого удаления, что не нарушает защищаемое п. 1 ст. 6 Конвенции право на справедливое судебное разбирательство.

В то же время, как указывается в п. 12 Постановления, положения Конвенции подлежат системному толкованию, поэтому необходимость соблюдения разумных сроков судопроизводства не может оправдывать ограничение иных прав, предусмотренных в ст. 6 Конвенции (например, права на процессуальное равенство сторон в судебном процессе или права обвиняемого задать вопрос показывающему против него свидетелю). Поэтому суд не должен под предлогом соблюдения разумных сроков судопроизводства отказывать в исследовании доказательств, необходимых для полного и объективного разрешения дела, а также для обеспечения процессуального равенства сторон.

Согласно ст. 46 Конвенции, истолкованной с учетом Рекомендаций Комитета министров Совета Европы от 19 января 2000 года N R (2000) 2 "По пересмотру дел и возобновлению производства по делу на внутригосударственном уровне в связи с решениями Европейского суда по правам человека" (далее - Рекомендации), основанием для пересмотра судебного акта ввиду новых обстоятельств является не всякое установленное Судом нарушение Российской Федерацией положений Конвенции.

В п. 17 Постановления разъясняется, что судебный акт подлежит пересмотру в том случае, если заявитель продолжает испытывать его неблагоприятные последствия (например, лицо продолжает находиться под стражей в нарушение положений Конвенции) и выплаченная заявителю справедливая компенсация, присужденная Судом во исполнение ст. 41 Конвенции, либо иные средства, не связанные с пересмотром, не обеспечивают восстановление нарушенных прав и свобод. При рассмотрении судом вопроса о необходимости пересмотра судебного акта должна учитываться причинно-следственная связь между установленным Судом нарушением Конвенции и неблагоприятными последствиями, которые продолжает испытывать заявитель.

В случае если Судом установлены нарушения лишь процессуальных прав лиц, как участвовавших в деле, так и не привлеченных к участию в нем, однако подлежавших привлечению, при пересмотре судебного акта российский суд, по возможности устранив нарушения Конвенции, вправе вынести судебный акт, по своему существу аналогичный ранее принятому.

Если решение российского суда было исполнено на момент, когда стало окончательным постановление Суда, в котором установлено, что при принятии этого решения были нарушены положения Конвенции, то отмена такого решения по новому обстоятельству в связи с указанным Постановлением Суда превалирует над принципом правовой определенности. В случае отмены решения, приведенного в исполнение, и принятия после нового рассмотрения дела решения об отказе в иске полностью или в части либо определения о прекращении производства по делу или об оставлении заявления без рассмотрения производится поворот исполнения решения суда, за исключением случаев, указанных в ст. 445 ГПК (п. 22 Постановления).

В целях применения норм российского гражданского законодательства о компенсации морального вреда следует обратить внимание на п. 9 Постановления, который, несомненно, окажет большое влияние на подход российских судов к определению размера такой компенсации. В этом пункте Постановления Верховный Суд РФ, отмечая, что причиненные нарушением прав и свобод человека материальный ущерб и (или) моральный вред подлежат возмещению в установленном законом порядке, указывает далее, что при определении размера денежной компенсации морального вреда суды могут принимать во внимание размер справедливой компенсации в части взыскания морального вреда, присуждаемой Европейским судом за аналогичное нарушение.

Некоторые опасения с точки возможного влияния на правоприменительную практику вызывает абзац 3 п. 9 Постановления, где указывается, что отмена или изменение судебного акта, при вынесении которого было допущено нарушение положений Конвенции, исходя из обстоятельств дела сама по себе может являться достаточной для восстановления нарушенных прав и свобод и без денежной компенсации морального вреда. В качестве примера приводится отмена решения суда, принятого по результатам судебного разбирательства, которое было проведено в закрытом судебном заседании в нарушение положений ст. 10 ГПК или ст. 241 УПК, и рассмотрение дела судом апелляционной инстанции в открытом судебном заседании, что будет свидетельствовать о восстановлении права стороны на публичное судебное разбирательство.

Действительно, ст. 41 Конвенции о защите прав человека устанавливает, что, "если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд в случае необходимости присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне". То есть присуждение Судом справедливой компенсации за страдания зависит как от того, допускает ли право государства-нарушителя возможность полного устранения последствий нарушения, так и от того, сочтет ли Суд такую компенсацию необходимой.

В ст. 151 ГК устанавливается, что, "если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда". До сих пор никем не подвергалось сомнению, что слово "может" в ст. 151 ГК следует рассматривать как "должен", если имеет место необходимый состав оснований ответственности за причинение страданий. Теперь появляются основания полагать, что абзац 3 п. 9 Постановления повлечет произвольные отказы судов в компенсации за страдания по мотивам отсутствия необходимости в ней.

Такой нежелательной трансформации судебной практики может способствовать и п. 23 Постановления, где отмечается, что при обращении заявителя с иском о возмещении вреда в связи с установленным Судом нарушением положений Конвенции судам необходимо учитывать основания присужденной ему справедливой компенсации во исполнение ст. 41 Конвенции. В качестве примера указывается, что не может быть удовлетворен иск заявителя о денежной компенсации морального вреда, причиненного в результате бесчеловечного обращения, если Судом по этим же основаниям уже была присуждена компенсация такого вреда.

В п. 23 Постановления также обращается внимание на то, что не допускается отказ в удовлетворении иска заявителя о денежной компенсации морального вреда исключительно в связи с тем обстоятельством, что Судом не было присуждено заявителю возмещение такого вреда, если только Суд не счел, что факт установленного им нарушения Конвенции сам по себе является достаточным для компенсации морального вреда. Следовательно, если Суд не сочтет компенсацию морального вреда необходимой, это будет рассматриваться российскими судами в качестве достаточного основания для отказа в присуждении такой компенсации. Во избежание такого развития событий целесообразно заменить в ст. 151 ГК слово "может" на "должен".

Название документа