Общеправовые последствия уголовного осуждения: конституционно допустимые пределы
(Елинский А.) ("Уголовное право", 2011, N 6) Текст документаОБЩЕПРАВОВЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ УГОЛОВНОГО ОСУЖДЕНИЯ: КОНСТИТУЦИОННО ДОПУСТИМЫЕ ПРЕДЕЛЫ
А. ЕЛИНСКИЙ
Андрей Елинский, главный консультант Управления конституционных основ уголовной юстиции Конституционного Суда РФ, кандидат юридических наук.
1. Недопустимость возложения на осужденного бремени, являющегося по своей сути дополнительной карой
В Постановлении от 23 июня 1995 г. N 8-П <1> Конституционный Суд РФ признал, что временное отсутствие гражданина (нанимателя жилого помещения или членов его семьи), в том числе в связи с осуждением к лишению свободы, само по себе не может служить основанием лишения права пользования жилым помещением. Этим решением положения ч. 1 и п. 8 ч. 2 ст. 60 Жилищного кодекса РСФСР были признаны противоречащими Конституции РФ. -------------------------------- <1> СЗ РФ. 1995. N 27. Ст. 2622; Российская газета. 1995. N 127.
Конституционный Суд РФ подчеркнул, что временное непроживание лица в жилом помещении, в том числе в связи с осуждением его к лишению свободы, само по себе не может свидетельствовать о ненадлежащем осуществлении нанимателем своих жилищных прав и обязанностей и служить самостоятельным основанием для лишения права пользования жилым помещением. Положение п. 8 ч. 2 ст. 60 Жилищного кодекса РСФСР, фактически вводящее не предусмотренное уголовным законодательством дополнительное наказание в виде лишения жилплощади, приводит к дискриминации в жилищных правах отдельных категорий граждан по признаку наличия у них судимости и в силу этого нарушает гарантируемый государством принцип равенства прав и свобод человека и гражданина (ч. ч. 1 и 2 ст. 19 Конституции РФ). По мнению Конституционного Суда РФ, дискриминационный характер нормы, содержащейся в п. 8 ч. 2 ст. 60 Жилищного кодекса РСФСР, проявлялся и в том, что ее реализация не предполагала обязательного, как во всех остальных случаях, судебного порядка признания лица утратившим право пользования жилым помещением (ст. 61 Жилищного кодекса РСФСР). Вследствие этого на практике одинокие граждане, осуждаемые к лишению свободы, автоматически лишаются жилищными органами жилых помещений, нанимателями которых они являлись. Наряду с этим можно говорить о том, что Конституционный Суд РФ фактически очертил критерии, исходя из которых гражданин может быть ограничен в праве пользования жилым помещением (в том числе в случае осуждения его за преступление). Такими критериями, по мнению Конституционного Суда РФ, могли бы быть действия нанимателя или членов его семьи, которые сопряжены со злоупотреблением ими своими правами или с невыполнением возложенных на них обязанностей и непосредственно нарушают при этом права и законные интересы других лиц. Иными словами, лишение нанимателя права пользования жилым помещением в связи с осуждением за преступление могло бы являться допустимым и конституционно оправданным (по смыслу ч. 3 ст. 17, ст. 52 и ч. 3 ст. 55 Конституции РФ), как мы полагаем, в том случае, если бы этот наниматель был признан виновным в совершении преступления, посягающего на само право пользования жилым помещением или на собственника этого жилища и членов его семьи. Схожий вопрос рассматривался Конституционным Судом РФ в Постановлении от 21 ноября 2002 г. N 15-П <2>. По мнению обратившегося заявителя, ст. 9 Закона РФ "О вынужденных переселенцах" являлась неконституционной, поскольку позволяла при осуждении лица, имеющего статус вынужденного переселенца, за преступление лишить его этого статуса и, как следствие, лишить права на жилище, предоставленное ему как вынужденному переселенцу. -------------------------------- <2> СЗ РФ. 1995. N 27. Ст. 2622; Российская газета. 2002. N 228.
В Постановлении N 15-П Конституционный Суд РФ указал, что вынужденным переселенцем, согласно Закону РФ "О вынужденных переселенцах", признается гражданин Российской Федерации, который нуждается в дополнительной поддержке государства для восстановления своих нарушенных прав. Определяя статус вынужденных переселенцев, основания его получения и утраты, федеральный законодатель вправе установить меры юридической ответственности за нарушение законодательства о вынужденных переселенцах, в том числе за злоупотребление вытекающими из указанного статуса правами. Однако, поскольку такие меры, а следовательно, и связанные с ними возможные изъятия из статуса вынужденных переселенцев представляют собой ограничения прав и свобод граждан Российской Федерации, такие ограничения - в силу ч. 3 ст. 17 и ч. 3 ст. 55 Конституции РФ - могут быть предусмотрены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Лишение гражданина статуса вынужденного переселенца в связи с осуждением за преступление не предусмотрено уголовным законодательством. Оно оформляется решением органа миграционной службы, т. е. применяется в административном порядке. По сути, оно выступает в качестве дополнительной меры ответственности, которая применяется за сам факт осуждения лица за совершение преступления. Между тем наказание за совершение преступления может быть назначено только в том случае, если оно предусмотрено уголовным законом, только по приговору суда и в соответствии с требованиями справедливости и соразмерности содеянному. Недопустимо связывать с уголовным осуждением такие правовые последствия, которые по своей сути являются дополнительной карой и при этом выходят за рамки наказания, определенного Уголовным кодексом РФ. Конституционный Суд РФ пришел к выводу, что подобная мера воздействия не соответствует общим принципам уголовной ответственности, ее конституционно-правовым критериям справедливости и соразмерности, представляет собой чрезмерное ограничение прав граждан (вынужденных переселенцев), а также нарушает принципы юридического равенства и гарантированности государственной защиты прав и свобод личности, а потому не соответствует ст. 2, ч. ч. 1 и 2 ст. 19, ч. 1 ст. 45 и ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. Вместе с тем не все правоограничения неуголовно-правового характера, связанные с осуждением за преступление, следует рассматривать как дополнительную кару и чрезмерное бремя. Такие ограничения не только допустимы, но и необходимы, если они направлены на обеспечение исполнения приговора. Так, в Постановлении от 8 декабря 2009 г. N 19-П <3> Конституционный Суд РФ признал конституционным временный запрет свободно выезжать за пределы Российской Федерации осужденным за преступление лицам, находящимся на испытательном сроке, а также осужденным, освобожденным условно-досрочно, - до отбытия (исполнения наказания) или до освобождения от наказания. Конституционный Суд указал, что такое ограничение прав осужденных служит реализации целей правосудия и задач уголовного и уголовно-исполнительного законов, направлено на обеспечение исполнения приговора и соразмерно конституционно значимым целям. -------------------------------- <3> СЗ РФ. 1995. N 27. Ст. 2622; Российская газета. 2009. N 241.
2. Лишение избирательных прав лиц, содержащихся в местах лишения свободы по приговору суда
Лишь в новейшей истории, с распространением в законодательствах государств идеи всеобщего избирательного права лишение осужденных избирательных прав становится источником противоречия с иными правовыми принципами и нормами. Изначально, однако, едва ли можно было говорить о такой проблеме, поскольку идея всеобщего избирательного права во все времена не исключала возможности лишения или ограничения избирательных прав некоторых категорий лиц. Не повлияло на общую ситуацию провозглашение всеобщего избирательного права во Всеобщей декларации прав человека 1948 г. и Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 г., толкование которого прямо допускало, в частности, возможность законодательного лишения осужденных избирательных прав. Исходя именно из такого понимания этого положения, Европейская комиссия по правам человека, до 1998 г. решавшая все вопросы приемлемости жалоб на нарушения Конвенции и протоколов к ней, а впоследствии и сам Европейский суд по правам человека (до 2003 г.) всегда объявляли неприемлемыми жалобы осужденных к тюремному заключению на лишение их активного избирательного права или практической возможности голосовать на выборах. Однако дальнейшее развитие демократических институтов во многих странах - членах Совета Европы сопровождалось и эволюцией идеи всеобщего избирательного права в направлении его подлинной всеобщности и сокращения возможных изъятий и исключений из него <4>. -------------------------------- <4> См.: Активное избирательное право лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы, в праве и практике органов Совета Европы // Зарубежная практика Конституционного Суда РФ.
В конечном счете Европейский суд по правам человека, рассматривая дело "Хирст против Соединенного Королевства" (N 2), отступил от всей предыдущей прецедентной практики конвенционных органов и в Постановлениях Палаты от 30 марта 2004 г. и Большой палаты от 6 октября 2005 г. счел всеобщее и автоматическое лишение заключенных избирательных прав несоразмерным и нарушающим ст. 3 Протокола N 1. После этого Европейский суд стал объявлять приемлемыми жалобы на лишение заключенных избирательных прав <5>. -------------------------------- <5> Там же.
Данный вывод, как справедливо отмечается в совместном особом мнении судей Европейского суда, не согласившихся с решением по названному делу, "создаст проблемы законодательного характера не только для государств, устанавливающих общий запрет на право голоса заключенных... у всех Высоких Договаривающихся Сторон, вводящих такие ограничения, возникнут сложности при оценке соответствия их законодательства требованиям Конвенции". Действительно, лишение заключенных избирательных прав в России, Армении, Венгрии и Грузии установлено конституциями этих государств; в Люксембурге, Австрии, Турции и Мальте такая мера имеет конституционную природу. Перед Конституционным Судом РФ вопрос о допустимости лишения лиц права голоса, отбывающих лишение свободы, был поставлен только в 2009 г. в связи с оспариванием соответствующих законодательных положений об участии граждан в референдуме, выборах в Государственную Думу и выборах Президента РФ. Обратившийся в Конституционный Суд РФ заявитель полагал, что в период отбывания им лишения свободы было нарушено его конституционное право избирать и быть избранным в органы государственной власти и органы местного самоуправления, так как в силу ряда положений избирательного законодательства он не был включен в списки избирателей и допущен к голосованию на выборах депутатов Государственной Думы 2 декабря 2007 г. и выборах Президента РФ 2 марта 2008 г. Заявитель утверждал, что такое законодательное регулирование не согласуется с ч. 4 ст. 15, ч. 3 ст. 32 и ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, а также ст. 3 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод в истолковании, данном Европейским судом в деле "Хирст (Hirst) против Соединенного Королевства", согласно которому имеющаяся у государства возможность ограничить право осужденных заключенных участвовать в голосовании на выборах не предполагает общего, автоматически налагаемого и неразборчивого ограничения этого жизненно важного права для всех осужденных - вне зависимости от сроков наказаний, характера и тяжести совершенных ими преступлений и их личных обстоятельств. Определением от 1 октября 2009 г. N 1053-О-О <6> Конституционный Суд РФ отказал в принятии жалобы к рассмотрению, отметив следующее. -------------------------------- <6> Официальный сайт Конституционного Суда РФ.
Конституция РФ, признавая Россию демократическим правовым государством, носителем суверенитета, единственным источником власти в котором является ее многонациональный народ, провозглашает высшим непосредственным выражением власти народа свободные выборы (ч. 1 ст. 1; ч. ч. 1 и 3 ст. 3), участие в которых на основе всеобщего равного и прямого избирательного права составляет существо права граждан России избирать и быть избранными в органы государственной власти и органы местного самоуправления (ч. ч. 1 и 2 ст. 19; ч. 2 ст. 32). Вместе с тем в соответствии с ч. 3 ст. 32 Конституции РФ не имеют права избирать и быть избранными граждане, признанные судом недееспособными, а также содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда, что согласуется с Конвенцией о стандартах демократических выборов, избирательных прав и свобод в государствах - участниках СНГ, допускающей возможность подобных ограничений избирательных прав и свобод граждан и признающей их недискриминационными (ст. 18). Касаясь вопроса о запрете голосовать на выборах Президента РФ лицам, содержащимся в местах лишения свободы по приговору суда, Конституционный Суд РФ обратился к двум основным аргументам. 1. Положение п. 4 ст. 3 Федерального закона "О выборах Президента Российской Федерации", касающееся запрета избирать Президента РФ и быть избранным Президентом РФ лицу, содержащемуся в местах лишения свободы по приговору суда, по существу, дословно воспроизводит положение ч. 3 ст. 32 Конституции РФ и потому не может рассматриваться как нарушающее конституционные права граждан. Проверка же конституционности положений самой Конституции РФ в компетенцию Конституционного Суда РФ не входит. 2. В силу ст. 80 Конституции РФ на Президента РФ возлагаются полномочия, которые по смыслу ее ст. ст. 83, 84, 86, 87, 89 и 90 не относятся к осуществлению законодательной власти, вследствие чего, вопреки утверждению заявителя, оспариваемый п. 4 ст. 3 Федерального закона "О выборах Президента Российской Федерации" не нарушает его права, гарантированные ст. 3 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Таким образом, главным аргументом Конституционного Суда РФ в признании допустимости запрета голосовать лицам, отбывающим лишение свободы по приговору суда, являлась ч. 3 ст. 32 Конституции РФ. Поскольку же эта норма находится в главе 2 "Права и свободы человека и гражданина", то ее изменение в силу ч. ч. 2 и 3 ст. 135 Конституции РФ возможно лишь посредством принятия новой Конституции. И хотя Постановление по делу "Хирст против Соединенного Королевства" в некоторой степени может являться источником напряженности между российской правовой системой и Конвенцией о защите прав человека в ее истолковании, данном Европейским судом, следует признать, что Конституция РФ имеет высшую юридическую силу, которая не может быть преодолена никаким международно-правовым актом, равно как и решением какого-либо, в том числе наднационального, органа. "Конституция в ст. 15 устанавливает приоритет международного договора над положениями закона, но не над положениями Конституции. Монополия на истолкование положений Конституции и выявление конституционного смысла закона принадлежит Конституционному Суду. И поэтому истолкование Конституции, данное высшим судебным органом государства, не может быть преодолено путем толкования Конвенции, поскольку ее юридическая сила все-таки юридическую силу Конституции не превосходит" <7>. -------------------------------- <7> См.: Зорькин В. Д. Предел уступчивости // Российская газета. 2010. N 5325 (246).
В этом смысле предложения некоторых юристов, которые, вдохновившись решением по делу "Хирст против Соединенного Королевства", предложили Конституционному Суду РФ вынести решение по вопросу об избирательных правах заключенных, "идущее не просто contra legem, но contra constitutionem", всерьез можно рассматривать лишь по недоразумению <8>. Существует и мнение, согласно которому с целью предоставления заключенным активного избирательного права следует внести в ч. 3 ст. 32 Конституции РФ изменения <9>. -------------------------------- <8> Коротеев К. Право голоса для заключенных: опасность конституционных ограничений // Бюллетень Европейского центра защиты прав человека (EHRAC). 2005. N 3. С. 14. <9> Дуксин П. А. Конституционные ограничения избирательных прав граждан Российской Федерации, находящихся в местах лишения свободы по приговору суда: Автореф: дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2010. С. 9.
3. Общеправовые последствия прежней судимости <10>
Факт признания лица виновным в преступлении может, как уже отмечалось, до исчерпания всех уголовно-правовых последствий содеянного являться основанием дополнительных правоограничений осужденного, которые не урегулированы уголовным законом, но необходимы в целях исполнения приговора либо реализуются по прямому предписанию Конституции РФ. Вместе с тем в различных отраслях отечественного законодательства предусмотрен целый ряд иных - выходящих за рамки уголовной сферы - правовых последствий судимости. В частности, гражданин, имеющий неснятую или непогашенную судимость: - не может быть принят на определенные должности публичной службы (п. 2 ч. 1 ст. 29 ФЗ "О полиции" <11>; ч. 2 ст. 40.1 ФЗ "О прокуратуре Российской Федерации"; ч. 1 ст. 7 ФЗ "О службе в таможенных органах Российской Федерации"; ч. 3 ст. 3 ФЗ "О судебных приставах" и др.); -------------------------------- <11> Ранее - ч. 2 ст. 19 Закона РФ "О милиции".
- не может быть судьей (п. 2 ч. 1 ст. 4 Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации"); - не может быть присяжным заседателем и кандидатом в присяжные заседатели (п. 2 ч. 2 ст. 3 ФЗ "О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации"); - не может претендовать на приобретение статуса адвоката (п. 2 ч. 2 ст. 9 ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации"); - не может призываться на военную службу (п. "б" ч. 3 ст. 23 ФЗ "О воинской обязанности и военной службе"); - не может быть допущен к государственной тайне (ст. 22 ФЗ "О государственной тайне"); - не допускается к занятию педагогической деятельностью (при осуждении за тяжкое или особо тяжкое преступление) (ч. 2 ст. 331 Трудового кодекса РФ) и др. Некоторые из перечисленных законоположений уже оспаривались в Конституционный Суд РФ. В частности, ч. 2 ст. 331 Трудового кодекса РФ, которая, как утверждал заявитель, ограничивает конституционное право граждан свободно распоряжаться своими способностями к труду и выбирать род деятельности. Конституционный Суд РФ в Определении от 26 января 2010 г. N 127-О-О <12> отклонил доводы заявителя, указав, что ст. 37 Конституции РФ не препятствует установлению в федеральном законе особых правил замещения отдельных должностей, предопределяемых характером трудовой деятельности, ее задачами, принципами организации и осуществления. Реализуя свои полномочия, законодатель установил ограничение права на занятие педагогической деятельностью для лиц, имеющих неснятую или непогашенную судимость за умышленные тяжкие и особо тяжкие преступления. Такое ограничение, обусловленное спецификой педагогической деятельности, содержание которой составляют обучение и воспитание граждан в соответствии с требованиями морали, общепризнанными ценностями уважения к закону и правам других лиц, направлено на защиту общественных интересов и прав обучающихся и не может рассматриваться как несоразмерное в контексте ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. -------------------------------- <12> Официальный сайт Конституционного Суда РФ.
Однако ликвидирует ли погашение или снятие судимости все связанные с ней правоограничения, иными словами, исчезает ли в этом случае какой-либо правовой упрек к гражданину со стороны государства? Согласно ч. 6 ст. 86 УК РФ, погашение или снятие судимости аннулирует все правовые последствия, связанные с судимостью. Категоричность и однозначность этого предписания, казалось бы, очевидны. Между тем действующее законодательство предусматривает наличие даже погашенной или снятой судимости в качестве основания ограничений прав гражданина в отношениях, не регулируемых уголовным законом. В частности, сам факт того, что приговором суда гражданин был признан виновным в совершении преступления, является бессрочным и юридически непреодолимым препятствием для принятия его на службу в полицию, прокуратуру, назначения судьей (п. 2 ч. 1 ст. 29 ФЗ "О полиции" <13>; ч. 2 ст. 40.1 ФЗ "О прокуратуре Российской Федерации"; п. 2 ч. 1 ст. 4 Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации"). Такая правовая ситуация оценивается некоторыми специалистами как "недомолвка законодателя"; т. е. в положении ч. 6 ст. 86 УК РФ не хватает фразы "если иное специально не предусмотрено законом" <14>. Пленум Верховного Суда РФ ограничивает разъяснение предписания ч. 6 ст. 86 УК РФ пределами уголовно-правовых отношений <15>, не отвечая на вопрос о том, в каких случаях и в какой мере судам следует учитывать наличие снятой или погашенной судимости как допустимого основания ограничения права граждан в отношениях неуголовно-правового характера. -------------------------------- <13> Ранее - ч. 2 ст. 19 Закона РФ "О милиции". <14> См.: Бойко А. Уголовный кодекс Российской Федерации: недомолвки законодателя и их восполнение в правоприменительной практике // Уголовное право. 2008. N 2. Другими специалистами предлагается иной вариант разрешения коллизии: фразу ч. 6 ст. 86 УК РФ нужно изложить как "все уголовно-правовые последствия" (см.: Питецкий В. Судимость в уголовном праве // Законность. 2006. N 4). <15> См.: пункт 6 Постановления Пленума ВС РФ от 29 октября 2009 г. N 20 "О некоторых вопросах судебной практики назначения и исполнения уголовного наказания" // Российская газета. 2006. N 4.
В связи с этим необходимо отметить, что положение ч. 2 ст. 19 Закона РФ "О милиции" становилось предметом обжалования в Конституционный Суд РФ в части запрещения данной нормой приема на службу в органы внутренних дел граждан, имеющих либо имевших судимость (т. е. когда судимость снята или погашена) <16>. -------------------------------- <16> В настоящее время соответствующее положение закреплено в п. 2 ч. 1 ст. 29 ФЗ "О полиции".
В Определении от 18 декабря 2002 г. N 353-О <17> по данной жалобе Конституционный Суд РФ, мотивируя свое решение, обратился к правовой позиции, изложенной им в Постановлении от 6 июня 1995 г. N 7-П, в соответствии с которой специфическая деятельность, осуществляемая органами внутренних дел, предопределяет специальный правовой статус сотрудников милиции. Исходя из этого, государство, регулируя отношения службы в органах внутренних дел, в том числе основания увольнения с этой службы, может устанавливать в данной сфере особые правила, что само по себе не противоречит ч. 1 ст. 19, ч. ч. 1 и 3 ст. 37 и ч. ч. 2 и 3 ст. 55 Конституции РФ и согласуется с п. 2 ст. 1 Конвенции Международной организации труда 1958 г. N 111 относительно дискриминации в области труда и занятий, согласно которому различия, исключения или предпочтения в области труда и занятий, основанные на специфических (квалификационных) требованиях, связанных с определенной работой, не считаются дискриминацией. Из приведенной правовой позиции, носящей общий характер, следует, что законодатель вправе предъявлять особые требования к сотрудникам органов внутренних дел, в том числе касающиеся их личности. К числу таких требований относится положение, согласно которому лица, имеющие либо имевшие судимость, не могут быть приняты на службу в милицию. -------------------------------- <17> Официальный сайт Конституционного Суда РФ.
В Определении от 23 июня 2009 г. N 1012-О-О <18> Конституционный Суд РФ фактически дополнил доводы, изложенные в Определении N 353-О, отметив, что служба в органах внутренних дел является особым видом государственной службы, она направлена на реализацию публичных интересов, что предопределяет наличие у сотрудников, проходящих службу в указанных органах, специального правового статуса, обусловленного выполнением конституционно значимых функций по обеспечению правопорядка и общественной безопасности. Законодатель, определяя правовой статус сотрудников органов внутренних дел, вправе устанавливать особые требования к их личным и деловым качествам. Такие требования, в том числе предусмотренные оспариваемой нормой, обусловлены особыми задачами, принципами организации и функционирования правоохранительной службы, необходимостью поддержания доверия граждан к лицам, находящимся на службе в милиции, направлены на обеспечение условий для их эффективной профессиональной деятельности. -------------------------------- <18> Официальный сайт Конституционного Суда РФ.
Вполне уверенно можно добавить, что особые требования, предъявляемые упоминавшимися законами к сотрудникам правоохранительных органов и судьям, в том числе такое, как отсутствие всякой судимости, наряду с необходимостью поддержания их авторитета обусловливают и специальные уголовно-правовые меры защиты их жизни и здоровья. Так, посягательство на жизнь судьи, прокурора, следователя, дознавателя (ст. 295 УК РФ) и сотрудника правоохранительного органа (ст. 317 УК РФ), совершенное в целях воспрепятствования их законной деятельности либо из мести за такую деятельность, независимо от того, наступила ли смерть потерпевшего, наказывается вплоть до пожизненного лишения свободы и смертной казни. В то же время простое убийство гражданина, не обладающего специальным статусом (т. е. не относящегося к кругу лиц, перечисленных в ст. ст. 277, 295 и 317 УК РФ), карается лишением свободы на срок от шести до пятнадцати лет (ч. 1 ст. 105 УК РФ). Наконец, несложно представить, какие негативные социальные последствия для российской государственности и общественного спокойствия будет иметь прием на службу в правоохранительные органы и тем более назначение на должности судей граждан, имевших судимость. Едва ли могут быть сомнения в том, что при известной огласке общественный резонанс и возмущение будут сопровождать каждое такое назначение. Следует, таким образом, поддержать подход Конституционного Суда РФ, практика которого ориентирует на то, что погашение или снятие судимости аннулирует только уголовно-правовые последствия, связанные с судимостью: осужденный за преступление гражданин в случаях, специально предусмотренных законом, навсегда лишается права быть принятым на службу в отдельные правоохранительные органы, а также быть назначенным на должность судьи <19>. -------------------------------- <19> Полная реабилитация осужденного в порядке, установленном уголовно-процессуальным законом, однако, снимает названные ограничения.
Можно с достаточной уверенностью предполагать, что названная правовая позиция Конституционного Суда РФ имеет прецедентный характер и могла бы быть распространена на аналогичные законодательные предписания Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" и Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации" <20>, если их конституционность станет предметом оспаривания. -------------------------------- <20> Само собою разумеется, что осуждение уголовным судом за преступление, свидетельствующее о низком нравственном уровне обвиненного, навсегда должно лишать его права быть судьею. Точно так же человек, содержащий дом терпимости или занимавшийся шпионством, не может надеяться даже в самом отдаленном будущем занять судейское кресло (см.: Михайловский И. В. Основные принципы организации уголовного суда: уголовно-политическое исследование. Томск, 1905. С. 146).
Таким образом, актуальные подходы Конституционного Суда РФ к проблеме установления конституционно допустимых пределов общеправовых последствий уголовного осуждения состоят в следующем. - Недопустимо связывать с уголовным осуждением правовые последствия, которые по своей сути являются дополнительной карой, не связанной с уголовно-правовыми целями. Правило это, однако, нуждается в поправках. В частности, допустимо, чтобы закон (в том числе неуголовной отрасли) устанавливал в конституционно оправданных пределах возможность: - ограничения или лишения гражданина права, на существо которого он прямо посягнул своим преступлением (кроме прав, перечисленных в ч. 3 ст. 56 Конституции РФ, т. е. не подлежащих ограничению); - ограничений, обусловленных необходимостью исполнения приговора в части специфики возложенной на виновное лицо ответственности и контроля за его поведением; - ограничения права на занятие определенным видом трудовой деятельности лицами, имеющими непогашенную или неснятую судимость, если такая деятельность состоит в воспитании и обучении граждан в духе уважения общепризнанных ценностей общества, в том числе законов и прав других лиц. - Несмотря на вынесение в 2005 г. Европейским судом по правам человека Постановления по делу "Хирст против Соединенного Королевства", признавшего не соответствующим Конвенции лишение всех заключенных права голосовать на выборах, Конституционный Суд РФ отклонил жалобу, оспаривавшую соответствующие нормы российского избирательного законодательства. Конституционный Суд РФ, помимо прочего, обратился к ч. 3 ст. 32 Конституции РФ, в силу которой не имеют права избирать и быть избранными граждане, содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда. - Погашение или снятие судимости аннулирует только уголовно-правовые последствия, связанные с судимостью: осужденный за преступление гражданин в случаях, специально предусмотренных законом, навсегда лишается права быть принятым на службу в отдельные правоохранительные органы или быть назначенным на должность судьи; такой порядок не противоречит конституционным положениям постольку, поскольку он обусловлен специальным статусом и особой значимостью соответствующих правоохранительных служб и судов в обеспечении выполнения государством конституционной обязанности по поддержанию правопорядка, общественной безопасности и защите прав граждан.
Пристатейный библиографический список
1. Активное избирательное право лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы, в праве и практике органов Совета Европы // Зарубежная практика конституционного контроля. 2009. Вып. 148 // Библиотека Конституционного Суда РФ. 2. Бойко А. Уголовный кодекс Российской Федерации: недомолвки законодателя и их восполнение в правоприменительной практике // Уголовное право. 2008. N 2. 3. Дуксин П. А. Конституционные ограничения избирательных прав граждан Российской Федерации, находящихся в местах лишения свободы по приговору суда: Автореф: дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2010. 4. Зорькин В. Д. Предел уступчивости // Российская газета. 2010. N 5325 (246). 5. Коротеев К. Право голоса для заключенных: опасность конституционных ограничений // Бюллетень Европейского центра защиты прав человека (EHRAC). 2005. N 3. 6. Михайловский И. В. Основные принципы организации уголовного суда: уголовно-политическое исследование. Томск, 1905. 7. Питецкий В. Судимость в уголовном праве // Законность. 2006. N 4.
Название документа