О перспективах обращения в Европейский суд

(Киселев А.)

(Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2013)

Текст документа

Подготовлен для системы КонсультантПлюс

О ПЕРСПЕКТИВАХ ОБРАЩЕНИЯ В ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД

Материал подготовлен с использованием правовых актов

по состоянию на 18 декабря 2013 года

А. КИСЕЛЕВ

Киселев Алексей, юрист, Киров.

6 декабря 2013 года Конституционный Суд Российской Федерации по запросу Президиума Ленинградского военного окружного суда принял Постановление N 27-П, которым прекратил дело о проверке конституционности пункта 3 части 4 статьи 392 ГПК РФ, но которое жестко ставит вопрос перспектив жалоб граждан, которые планируют обратиться в Европейский суд. Но обо всем подробнее.

ОДНИМ ПОВОДОМ МЕНЬШЕ?

Исходя из содержания данного решения, заявителю, считающему, что его права и свободы, гарантированные Римской конвенцией от 4 ноября 1950 года или Протоколами к ней, нарушены самим примененным в его завершившемся деле законом, первоначально желательно обратиться именно в Конституционный Суд России с жалобой на неконституционность этого закона, поскольку Конвенция и Протоколы к ней защищают те же права и свободы, что и Конституция РФ, но имеют меньшую юридическую силу по сравнению с ней. Тем самым дается понять, что непризнание Конституционным Судом РФ примененного закона противоречащим Конституции РФ ставит под вопрос исполнимость и решения Европейского суда по правам человека, если в нем Суд признает примененную норму нарушающей обязательства государства, или в лучшем случае просто затянет процедуру защиты прав на долгий срок, так как даже запрос суда о конституционности подлежащей применению нормы, раскритикованной в ЕСПЧ, получает нескорый ответ.

Структура норм статей 8, 9, 10 и 11 Конвенции, а также статьи 1 Протокола N 1 в целом действительно схожа с корреспондирующими с ними конституционными нормами, что и делает жалобы на нормы российского права в Страсбургский суд и Конституционный Суд России одинаковыми по содержанию: в обеих жалобах заявители должны указать, в чем выражается нарушение Конвенции и/или Протоколов и Конституции РФ соответственно. Нарушаться могут, как правило, вторые части приведенных статей Конвенции и статьи 1 Протокола N 1, так как именно в них формулируются правила ограничения: законность (включая требование качества закона), преследование легитимных целей, соразмерность ограничения. Вторым частям указанных статей Конвенции и Протокола соответствует часть 3 статьи 55 Конституции, о нарушении которой неизменно указывается в подавляющем числе конституционных жалоб. И именно в оценках соблюдения этих правил на уровне закона часто расходятся Конституционный Суд РФ и Европейский суд. Несмотря на то что Конституционный Суд РФ в отличие от Европейского суда не связан доводами жалобы, заявителю необходимо приложить усилие, чтобы указать на очевидность нарушения. Однако, каковы бы ни были старания заявителя, его жалобу могут и не признать допустимой, что, впрочем, не предвосхищает окончательного вывода о конституционности оспариваемой нормы. Хуже, если норма или их система будут признаны конституционными, так как сам ФКЗ "О Конституционном Суде РФ" в настоящий момент не предусматривает пересмотра решений Конституционного Суда РФ, которые в силу прямого предписания вышеназванного Федерального конституционного закона являются окончательными и оспариванию не подлежат. Тем не менее укажем на отсутствие нормы об окончательности решения Конституционного Суда РФ и невозможности его пересмотра в части 3 статьи 125 Конституции.

Конечно, Постановление Конституционного Суда РФ N 27-П от 06.12.2013 - попытка сделать конституционную жалобу единственным эффективным средством правовой защиты от нарушений конституционных прав на уровне российского законодательства и одновременно защитить интересы государства от нежелательного вторжения международной инстанции. Но нужно понимать, что окончательное слово в признании конституционной жалобы средством защиты в смысле ст. 34 Конвенции остается за Европейским судом. Учитывая позицию этой международной инстанции, универсализм конституционной жалобы как эффективного средства защиты возможен, но пока теоретически.

КАКОВА СИСТЕМА

В Конституционном Суде РФ можно оспорить конституционность примененного закона, а иногда даже получить его поддержку. Процедура разбирательства в Конституционном Суде РФ в меньшей степени связана с исследованием доказательств, что способствует большей объективности оценки конституционности оспариваемого закона и отличает ее в выгодную сторону от процедуры разбирательства в судах общей юрисдикции, хотя подменить суды общей юрисдикции Конституционным Судом РФ никогда никому не удастся. Ничто не подвергается такой жесткой критике в апелляционных и кассационных жалобах, как исследование и оценка доказательств судом, а также качество мотивирования судами предпочтений одних доказательств другим.

Конституционный Суд РФ вынес немало определений о признании недопустимыми жалоб на нормы частей 1 - 4 статьи 67 Гражданского процессуального кодекса РФ (далее - Кодекс). Из массива определений можно заключить, что норма части 1 данной статьи Кодекса о всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств признается гарантирующей эффективность защиты тех или иных прав.

Но если соблюдение судом обязанности, закрепленной в части 1 статьи 67 Кодекса, можно проконтролировать, то оценку достаточности и взаимной связи доказательств в их совокупности проверить по ходу разбирательства гораздо сложнее. Норма части 4 статьи 67 Кодекса предусматривает обязанность суда отразить в решении результаты оценки доказательств, а также привести мотивы, по которым одни доказательства приняты в качестве средств обоснования выводов суда, другие доказательства отвергнуты судом, а также основания, по которым одним доказательствам отдано предпочтение перед другими. Такова гарантия прозрачности судебного решения. В этой связи приведем п. 3 Постановления Пленума ВС РФ N 23 от 19 декабря 2003 г. "О судебном решении": "Решение является обоснованным тогда, когда имеющие значение для дела факты подтверждены исследованными судом доказательствами, удовлетворяющими требованиям закона об их относимости и допустимости, или обстоятельствами, не нуждающимися в доказывании (статьи 55, 59 - 61, 67 ГПК РФ), а также тогда, когда оно содержит исчерпывающие выводы суда, вытекающие из установленных фактов".

Отметим, что свобода представления (и принятия судом) доказательств ограничена статьями 59, 60 и 61 Кодекса, а свобода интерпретации всех собранных доказательств не ограничена ничем, что объясняется самостоятельностью суда. Именно результаты этой самостоятельности и провоцируют многочисленные жалобы в Европейский суд, впоследствии признаваемые в большинстве случаев недопустимыми. Возвращаясь к позиции Конституционного Суда РФ, которая нашла отражение во многих определениях, суд оценивает доказательства непроизвольно, а гарантией соблюдения процессуальных правил служит возможность обжалования решения в вышестоящих судах.

Пленум ВС РФ в Постановлении от 19.06.2012 N 13 разъяснил применение норм статьи 330 Кодекса об основаниях отмены или изменения решения суда первой инстанции в части нарушения норм процессуального права. Верховный Суд РФ отталкивается от нормы части 6 статьи 330 ГПК РФ, согласно которой правильное по существу решение суда первой инстанции не может быть отменено по одним только формальным соображениям. К формальным не отнесены нарушения норм процессуального права, предусмотренные пунктами 1 - 3 части 1 и частью 4 статьи 330 ГПК РФ, а также такое нарушение или неправильное применение судом первой инстанции норм процессуального права, которое привело или могло привести к принятию неправильного решения суда (часть 3 статьи 330 ГПК РФ), что устанавливается судом апелляционной инстанции в каждом конкретном случае, исходя из фактических обстоятельств дела и содержания доводов апелляционных жалобы, представления (абз. 2 п. 39).

Как указал Пленум ВС РФ в п. 24 Постановления от 11.12.2012 N 29, если судом кассационной инстанции будет установлено, что судами первой и (или) апелляционной инстанций допущены нарушения норм процессуального права при исследовании и оценке доказательств, приведшие к судебной ошибке существенного и непреодолимого характера (например, судебное постановление в нарушение требований статьи 60 ГПК РФ основано на недопустимых доказательствах), суд учитывает эти обстоятельства при вынесении кассационного постановления (определения).

Если все значимые факты и обстоятельства судом первой инстанции определены исходя из норм материального закона верно, установлены и формально доказаны, то иное мнение судьи о толковании доказательств само по себе основанием для отмены или изменения решения не является ни в апелляционной, ни в кассационной инстанциях. И не только в спорах о гражданских правах. Вопрос свободы оценки доказательств, как и полноты исследования дела, имеет важное значение в делах о применении ограничительных мер: какую из возможных выбрать? Но если никаких нарушений процессуального права вышестоящими судами не выявляется, то есть решение признается законным, то по какой причине Европейский суд так часто приходит к выводам о нарушении норм Конвенции и Протоколов, особенно в части соразмерности ограничений?

А СУД РЕШИЛ ИНАЧЕ...

Прежде чем переходить к описанию казусов ЕСПЧ, оговоримся, что он не проверяет соблюдение норм национального процессуального права, а исследует вопрос соблюдения положений Конвенции и Протоколов, к нарушениям которых и приводят несоблюдение норм процессуального права. Например, бесполезно обращаться в Страсбургский суд за проверкой качества рассмотрения спора о страховом возмещении в части вины страхователя, если при этом не затронуты конвенционные права. Хотя Европейский суд и уважает свободу усмотрения, данную российским судам, что иное он делает, если не переоценивает представленные ему доказательства соблюдения гарантированных прав и свобод, которые были доказательствами по конкретному делу в российском суде?! Если бы этого не было, ЕСПЧ не смог бы проверять исполнение государством своих обязательств при рассмотрении конкретного дела, так как Конвенция и Протоколы работают не только в отношении закона, но и в отношении его практики.

По делу "Алим против России", инициированному по жалобе N 39417/07, Европейский суд вынес решение о взыскании с государства-ответчика морального ущерба за нарушение статьи 8 Конвенции, гарантирующей уважение частной жизни. Дело заявителя касалось административного выдворения за нарушение статьи 18.8 КоАП РФ в ее редакции на момент 11.01.2007, предусматривающей ответственность за нарушение иностранным гражданином или лицом без гражданства правил въезда в Российскую Федерацию либо режима пребывания (проживания) в Российской Федерации. Судебные решения против заявителя последовательно оставлялись в силе, хотя в жалобах также последовательно указывалось на то, что он имеет двоих детей от российской гражданки. По мнению судов, заявитель сам ничего не сделал для приобретения гражданства и не узаконил отношения с гражданкой России. Вынося свое решение, Суд указал, что российские судебные инстанции не оценивали влияние своих решений на семейную жизнь заявителя, что должно рассматриваться как выход за пределы допустимого усмотрения государства. Суд не был убежден российскими властями, что несоблюдение заявителем правил пребывания на территории России, очевидно, перевешивало тот факт, что он уже прожил в России значительное время с гражданкой России, от которой имел двоих детей. Выдворение было признано непропорциональной мерой.

В определенной степени аналогичной была ситуация в деле "Гладышева против России", жалоба N 7097/10. Европейский суд установил, что суд отказался откладывать выселение заявительницы в связи с признанием незаконной покупки ею квартиры, в которой она жила с ребенком. Выдача ордера на выселение была очевидным вторжением в право на уважение частной жизни и жилища, которое должно было быть соразмерным преследуемой цели. Суд пришел к выводу, что права заявительницы, гарантированные статьей 8 Конвенции, вообще оказались без внимания при рассмотрении вопроса о выдаче ордера: после того, как право собственности на квартиру было аннулировано в пользу государства, она утратила место для проживания. Рассматривая жалобу заявительницы на нарушение статьи 1 Протокола N 1, Суд также установил, что ей не была выплачена никакая компенсация. Лишение собственности добросовестного покупателя было признано нарушением пропорциональности средства преследуемой цели - защите интересов собственника и граждан, стоявших в очереди на получение жилья по договору социального найма. Парируя доводы государства, Суд отметил, что собственником было государство, а не частное лицо и ни один из ожидавших в очереди не имел такой связи с квартирой, как заявительница; к тому же следовало добавить отсутствие конкретных кандидатов.

Для того чтобы вынести решение по делу "Ткачевы против России" (жалоба N 35430/05), Европейскому суду пришлось исследовать российский интернет-ресурс и установить коммерческий характер деятельности юридического лица, в пользу которого у заявителей была отнята собственность. Суд указал, что цели, преследуемые местными властями в их деле, не имели ничего общего с интересами культурного объекта, находившегося вблизи их дома, а имели чисто экономическую природу - строительство под продажу элитного жилья. Этот вывод оказался достаточным, чтобы констатировать нарушение абзаца 1 статьи 1 Протокола N 1. Неизвестно, что мешало российским судам провести тот же анализ содержания сайта инвестора.

Оценивая обстоятельства по делу "Безымянный против России" (жалоба N 10941/03), Суд также пришел к выводу о нарушении конвенционных прав заявителя. В этом деле с заявителя решением суда по гражданскому делу о диффамации была взыскана денежная сумма за высказывания о том, что судья, решавший дела его фирмы, брал взятки. Утверждения заявителя были предназначены не для широкой публики, но для квалификационной коллегии, председателя суда, прокуратуры, что существенно снижало значение слов заявителя для репутации судьи. Кроме того, они не содержали каких-либо оскорбительных фраз или иных злоупотреблений свободой слова, а также не создавали угрозы отправлению правосудия или авторитету судебной власти. Тем не менее взысканная с заявителя сумма была значительной. По мнению Суда, заявитель действовал в пределах своего права, когда отправлял свое письмо в компетентные органы. Пересчитывая взысканную сумму по курсу европейской валюты к рублю, Суд счел санкцию за подачу жалобы с целью возбуждения уголовного дела против судьи чрезмерно суровой мерой. По выражению Суда, "ввиду вышесказанного и оценивая текст письма в целом, а также обстоятельства его написания, Суд находит, что процесс о диффамации имел последствием возложение на заявителя чрезмерного и несоразмерного бремени".

Учитывая, что Конвенция и Протоколы являются частью российского законодательства, а также то, что защита прав и свобод возложена на российские суды, можно сказать, что в приведенных примерах Европейский суд, устанавливая нарушения, выполнил работу за них. Но что не было сделано? На наш взгляд, для первых трех примеров наиболее точно нарушение сформулировано в п. 1 ч. 1 ст. 270 АПК РФ: суды не полностью выяснили обстоятельства, имеющие значение для дел. На это намекает и сам Суд. Это нарушение не предусмотрено как основание для отмены решения ни в апелляционном, ни в кассационном порядке. Причиной же этого нарушения, возможно, было неполное установление подлежащих применению норм права, в частности упущение из виду норм Конвенции или Протокола, равноценные эквиваленты которых есть в Конституции РФ. Именно из нормы судья должен делать вывод о подлежащих установлению обстоятельств еще на стадии подготовки к заседанию. Что касается последнего примера, речь идет по сути о переоценке доказательств, так как Суд основывался на тех же материалах, что и суды Белгородской области. Судя по тексту его постановления, он, в противоположность российским судам, отказался признавать факт злоупотребления заявителем свободой слова. Но почему? Возможно, Европейский суд обладает меньшей свободой усмотрения, чем российские суды. Сужает ее рамки принцип приоритета прав человека и основных свобод, предусмотренный, между прочим, и статьей 18 Конституции РФ, но не получивший применения как процессуально-правовой.

Вышеописанные нарушения и упущения пока делают российские суды неконкурентоспособными по сравнению со Страсбургским судом, когда дело касается фундаментальных прав и свобод человека, давая шансы заявителям из России на удовлетворение их жалоб. "Бегство" в Страсбургский суд продолжится, если свобода усмотрения при оценке доказательств не будет ограничена и если не последуют корректировки в само процессуальное законодательство как в этой части, так и в части оснований отмены решений.

Название документа