Принцип военной необходимости в международном гуманитарном праве: оправдано ли забвение?
(Русинова В. Н.) ("ЭНИ "Военное право", 2013, Выпуск N 4) Текст документаПРИНЦИП ВОЕННОЙ НЕОБХОДИМОСТИ В МЕЖДУНАРОДНОМ ГУМАНИТАРНОМ ПРАВЕ: ОПРАВДАНО ЛИ ЗАБВЕНИЕ? <1>
В. Н. РУСИНОВА
Русинова В. Н., кандидат юридических наук, доцент, заместитель заведующего кафедрой международного права факультета права Национального исследовательского университета "Высшая школа экономики".
В статье указывается на три ипостаси, в которых проявляется значение принципа военной необходимости: во-первых, военная необходимость уже учтена в нормах международного гуманитарного права, если только в самой норме не указано иное; во-вторых, военная необходимость служит условием применения этих норм; в-третьих, принцип военной необходимости ограничивает воюющих в выборе средств и методов ведения войны.
Ключевые слова: вооруженные конфликты, международное гуманитарное право, военная необходимость, средства и методы ведения войны.
Principle of Military Necessity in International Humanitarian Law: Is Its Oblivion Justified? V. N. Rusinova
The author indicates three effects of its existence: firstly, military necessity has been already taken into account in norms of International Humanitarian Law, unless otherwise explicitly provided; secondly, military necessity serves as a condition for application of these norms; thirdly, principle of military necessity limits the parties of the conflict in their choice of means and methods of war.
Key words: armed conflicts, International Humanitarian Law, military necessity, means and methods of war.
Современные вооруженные конфликты и применение силы в рамках борьбы с терроризмом заставляют юристов-международников все чаще задумываться о том, насколько действующее международное гуманитарное право способно давать адекватные ответы на возникающие вопросы, среди которых правомерность целенаправленных убийств, использование беспилотников, статус живых щитов и многие другие. Так, после долгих лет забвения на свет был извлечен принцип военной необходимости, который рассматривался в качестве принципа международного гуманитарного права на заре становления этой отрасли. Понятие "военная необходимость" многозначно, и, пожалуй, самое распространенное значение оно приобрело в контексте описания сущности международного гуманитарного права как компромисса между требованиями гуманности и военной необходимостью <2>. В этом определении гуманность явно противопоставляется военной необходимости как совокупности потребностей, связанных с ведением войны, а именно с достижением цели победить противника. Между тем военная необходимость может рассматриваться и как ограничитель поведения воюющих: далеко не любые действия, вызываемые потребностями войны, являются необходимыми. Тем самым можно перейти от восприятия "военной необходимости" как категории, антогоничной гуманности, к обоснованию существования принципа, который ограничивает поведение воюющих, т. е. к тому, что и военная необходимость, и гуманность выступают в качестве принципов, устанавливающих ограничения в отношении поведения сторон вооруженного конфликта. -------------------------------- <2> Гассер Х.-П. Международное гуманитарное право. Введение. М., 1999. С. 27.
Обращение к истории становления корпуса норм международного гуманитарного права показывает, что этот принцип лежал в основе международных договоров, регулирующих ведение войны, будь то ограничение средств и методов или защита жертв, однако в силу искажения его первоначального смысла и явного злоупотребления он был предан забвению и крайне редко выделяется учеными и практиками в качестве базового принципа международного гуманитарного права. Насколько оправдан остракизм современной науки международного права в отношении принципа военной необходимости, в чем заключается его смысл и какое он имеет значение в регулировании вызовов современных вооруженных конфликтов?
I. Принцип "военной необходимости" в контексте развития норм международного гуманитарного права
Мысль о том, что поведение воюющих должно быть ограничено и война не может служить универсальным основанием для несоблюдения норм права, высказывали многие мыслители. Между тем возникал вопрос о том, какими общими принципами должно быть ограничено поведение сторон вооруженного конфликта. Идею об ограничении поведения воюющих непосредственно потребностями войны можно найти у Г. Гроция: "все сражения, не служащие ни для получения должного, ни для прекращения войны, имеют целью исключительно служить честолюбию силой или, как говорят греки, являются "свидетельством силы, а не борьбы против врагов", противоречат долгу христианина и самой человечности" <3>. Ж.-Ж. Руссо писал: "Если целью войны является разрушение вражеского Государства, то победитель вправе убивать его защитников, пока у них в руках оружие; но как только они бросают оружие и сдаются, переставая таким образом быть врагами или орудиями врага, они вновь становятся просто людьми, и победитель не имеет более никакого права на их жизнь. Иногда можно уничтожить государство, не убивая ни одного из его членов. Война, следовательно, не дает никаких прав, которые не были бы необходимы для ее целей. Это - не принципы Гроция, они не основываются на авторитете поэтов, но вытекают из самой природы вещей и основаны на разуме" <4>. Тем не менее принцип военной необходимости долгое время так и оставался предметом этического дискурса: ни национальное, ни международное право первой половины XIX века еще не знали этого ограничения <5>. -------------------------------- <3> Цит. по: Гроций Г. О праве войны и мира. М., 1994. С. 708 - 709. <4> Цит. по: Руссо Ж.-Ж. Об Общественном договоре, или Принципы политического права. М., 1938. С. 10. <5> Carnahan B. M. Lincoln, Lieber and the Laws of War: The Origins and Limits of the Principle of Military Necessity // American Journal of International Law. 1998. Vol. 92. P. 217.
Первым правовым актом, в котором принцип военной необходимости получил свое нормативное закрепление, стали Инструкции полевым войскам Соединенных штатов 1863 г., подготовленные выдающимся американским юристом немецкого происхождения Ф. Либером <6>. В этих инструкциях, которые также известны как Кодекс Либера, было сформулировано, что "военная необходимость, как она понимается современными цивилизованными народами, состоит в необходимости принятия таких мер, которые являются непреложными для достижения целей войны и которые являются правомерными в соответствии с современным правом и обычаями войны", но "мужчины, которые берутся за оружие друг против друга в публичной войне, не прекращают быть в связи с этим моральными существами, ответственными друг перед другом и перед господом", "военная необходимость не допускает ни жестокости, что означает в том числе причинение страданий ради самих страданий или из чувства мести, ни нанесения увечий или ранений, кроме как в бою, ни пыток для получения признаний"; "она не допускает ни использования яда любым способом, ни произвольного опустошения территории" <7>. "Военная необходимость" в интерпретации Ф. Либера, с одной стороны, управомочивает на применение силы, с другой стороны, накладывает на сражающихся ограничения. При этом в "Кодексе" прямо указывалось, что управомочивающая сила "военной необходимости" ограничена "правом и обычаями войны". -------------------------------- <6> Instructions for the Government of Armies of the United States in the Field. 24 April 1863 // Schindler D. and Toman J. The Laws of Armed Conflicts. Leiden; Boston, 1988. P. 3 - 23. Далее: Кодекс Либера. <7> Статьи 14 - 16 Кодекса Либера.
В 1868 г. эти идеи нашли свое отражение в преамбуле Санкт-Петербургской декларации, где было зафиксировано, что "единственная законная цель, которую должны иметь государства во время войны, состоит в ослаблении военных сил неприятеля" и "для достижения этой цели достаточно выводить из строя наибольшее по возможности число людей", что "употребление такого оружия, которое по нанесении противнику раны без пользы увеличивает страдания людей, выведенных из строя, или делает смерть их неизбежною, должно признавать не соответствующим упомянутой цели" и "что употребление подобного оружия было бы противно законам человеколюбия" <8>. Это означает, что использование подобного оружия рассматривалось как противоречащее и требованиям военной необходимости, и требованиям гуманности. -------------------------------- <8> Декларация об отмене употребления взрывчатых и зажигательных пуль от 29 ноября 1868 г. Преамбула // Международное право. Ведение военных действий: Сборник Гаагских конвенций и иных международных документов. 4-е изд. М., 2004. С. 275.
В том значении, в котором военная необходимость была использована в Кодексе Либера, в международные договоры, посвященные регулированию вооруженных конфликтов, принцип военной необходимости прямо не включался. Принято считать, что требование военной необходимости заложено в формулировку о том, что воюющие не пользуются неограниченным правом в выборе средств и методов нанесения вреда противнику, которая содержится в проекте Брюссельской декларации 1874 г. <9>, а также в Гаагских положениях о законах и обычаях сухопутной войны 1899 и 1907 гг. <10>. Однако по мере развития корпуса договорных норм международного гуманитарного права эти правила стали рассматриваться как уже учитывающие требования военной необходимости. Сделать исключение или смягчить действие конкретной нормы, ссылаясь на военную необходимость, можно было только в том случае, если такая возможность была прямо указана в тексте этой нормы <11>. -------------------------------- <9> Project of an International Declaration concerning the Laws and Customs of War. 27 August 1874. Art. 12 // Schindler D. and Toman J. The Laws of Armed Conflicts. Leiden; Boston, 1988. P. 22. <10> Статья 22 Гаагских положений о законах и обычаях сухопутной войны 1899 г. и 1907 г. // Международное право. Ведение военных действий: Сборник Гаагских конвенций и иных международных документов. 4-е изд. М., 2004. С. 22. <11> Commentary to the Additional Protocols of 8 June 1977 to the Geneva Conventions of 12 August 1949 / Ed. by C. Pilloud, Y. Sandoz, Ch. Swinarsky. Geneva, 1987. P. 391.
Судьба принципа военной необходимости оказалась далеко не столь однозначна. В 1870 г. Кодекс Либера был принят в Пруссии, а затем использован для составления военных наставлений в других европейских государствах, что было воспринято как триумф распространения норм, ограничивающих поведение воюющих. Однако уже через несколько лет немецкие юристы трансформировали значение этого принципа, подведя его под уже использовавшуюся ими и ранее доктрину "Kriegsraison geht vor Kriegsmanier". В наставлении военным силам указывалось, что война не должна ограничиваться нападениями на вооруженные силы противника и его фортификации, она должна быть направлена на разрушение всех его материальных и "духовных" ресурсов, что означало возможность использования любого метода, который создает чувство бессмысленности сопротивления <12>. Эта доктрина, основывающаяся на идеях К. фон Клаузевица, обосновывала право сражающегося применять любые меры, которые могли способствовать победе над противником, даже если они были запрещены законами и обычаями войны <13>, и фактически ставила цель повергнуть противника, которая обозначалась как "военная необходимость", выше позитивного права <14>. Тем самым изменялась изначально заложенная в договорные нормы международного гуманитарного права конструкция, в соответствии с которой эти правила понимались как уже учитывающие военную необходимость. -------------------------------- <12> Phillipson C. International Law and the Great War. London, 1915. P. 134 - 135. <13> Garner J. W. The German War Code // University of Illinois Bulletin, 5 August 1918. Vol. XV. N 49. P. 12. <14> Carnahan B. M. Op. cit. P. 218.
Вместе с тем доказательством имманентности принципа военной необходимости в нормах международного гуманитарного права может служить то, что во время процессов над военными преступниками после Второй мировой войны попытки защиты использовать ссылки на военную необходимость как на обстоятельство, исключающее преступность деяния, то есть отступить от соблюдения нормы международного гуманитарного права, не имели успеха. Эти аргументы отклонялись судами во всех случаях, когда нормы международного гуманитарного права прямо не предусматривали подобной возможности для отступления. Как сформулировал трибунал по делу Круппа: "...Правила и обычаи войны специально созданы для всех этапов войны. Они составляют право для этого бедствия. Утверждать, что они могут быть произвольно и по усмотрению исключительно одной из сторон игнорироваться, когда она рассматривает свое положение в качестве критического, является не чем иным, как полным отказом от соблюдения законов и обычаев войны" <15>. -------------------------------- <15> War Crimes Reports. London, 1949. Vol. 10. P. 138 - 139.
В Женевских конвенциях о защите жертв войны 1949 г. <16> правило о том, что воюющие не пользуются неограниченным правом в выборе средств и методов нанесения вреда противнику, не содержится и появляется затем только в Первом Дополнительном протоколе 1977 г. <17>. Статья 35 Протокола начинается с этого общего правила, затем в п. 2 и п. 3 оно конкретизируется через установление запрета применять средства и методы ведения войны, способные причинить излишние повреждения или страдания, или повлечь значительный ущерб природной среде. Означает ли это, что общее правило об ограничении средств и методов нанесения вреда неприятелю сводится к этим двум нормам, а, следовательно, не оставляет места для интерпретации этого правила как закрепляющего принцип военной необходимости? Исходя из того, что в Разделе I этой части Протокола содержатся и другие запреты, связанные с применением методов ведения войны, помимо тех, что перечислены в п. 2 и п. 3 ст. 35, можно сделать вывод, что содержание нормы об ограниченности средств и методов ведения войны не исчерпывается только тем, что указано непосредственно в этой статье и, соответственно, правило о том, что воюющие не пользуются неограниченным правом нанесения вреда противнику, подлежит широкому толкованию. -------------------------------- <16> Женевские конвенции от 12 августа 1949 г.: "Об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях"; "Об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море"; "Об обращении с военнопленными"; "О защите гражданского населения во время войны" // Действующее международное право: В 3-х т. / Сост. Ю. М. Колосов, Э. С. Кривчикова. М., 1999. Т. 2. С. 603, 625, 634, 681. Далее сокр.: первая, вторая, третья и четвертая Женевские конвенции. <17> Пункт 1 ст. 35 Дополнительного протокола I к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г., касающегося защиты жертв международных вооруженных конфликтов, от 8 июня 1977 г. // Действующее международное право. Т. 2. С. 731. Далее сокр.: первый Дополнительный протокол.
II. Содержание принципа военной необходимости
В качестве одного из ограничений, которое должны учитывать воюющие, принцип военной необходимости был включен в раздел IX опубликованного в 2009 г. и подготовленного группой экспертов под эгидой Международного Комитета Красного Креста "Руководства по толкованию понятия "непосредственное участие в военных действиях" в соответствии с международным гуманитарным правом" <18>. Реакция на этот раздел "Руководства" наглядно продемонстрировала, что далеко не все юристы готовы к "возвращению" принципа военной необходимости. Однако критики <19> основывают свою позицию не на том, что в свое время принцип был дискредитирован, а опасаются, что на стороны вооруженных конфликтов будет нелегитимно возложено новое ограничение. Вместе с тем ряд авторитетнейших ученых признавали и признают принцип военной необходимости в качестве составной части норм международного гуманитарного права <20>. Как уже было продемонстрировано, существование этого принципа следует из истории развития норм международного права, кроме того, он нормативно закреплен в первом Дополнительном протоколе. -------------------------------- <18> Interpretive Guidance on the Notion of "Direct Participation in Hostilities" under International Humanitarian Law. ICRC. Geneva, 2009. <19> Parks H. Part IX of the ICRC "Direct Participation in Hostilities Study": No Mandate, No Expertise, and Legally Incorrect // New York University Journal of International Law and Politics. 2010. Vol. 42. P. 783 - 830; Fenrick W. J. ICRC Guidance on Direct Participation in Hostilities // Yearbook of International Humanitarian Law. 2009 (2010). Vol. 12. P. 296 - 300; Pomper S. Direct Participation in Hostilities: Operationalizing the International Committee of the Red Cross' Guidance // American Society of International Law Proceedings. 2010. Vol. 103. P. 310. <20> Pictet J. Development and Principles of International Humanitarian Law. Course, given in July 1982 at the University of Strasbourg as part of the courses organized by the International Institute of Human Rights. Dordrecht; Boston; Lancaster; Geneva, 1985. P. 75 - 76; Sassoli M. Bedeutung einer Kodifikation das allgemeine mit besonderer Betrachtung der Regeln zum Schutze der vor den Auswirkungen von Feindseligkeiten. Basel; Frankfurt am Mein, 1990. S. 344; Solis G. The Law of Armed Conflict: International Humanitarian Law in War. Cambridge, 2010. P. 258 - 269.
Анализируя весь корпус действующих норм международного гуманитарного права, содержание принципа военной необходимости можно свести к следующему. Во-первых, применение военной необходимости для легитимации действия, запрещенного международным гуманитарным правом, возможно, только если это прямо указано в самой норме <21>. К примеру, представители МККК могут посещать места, где находятся военнопленные, и, как указывается в ст. 126 Женевской конвенции об обращении с военнопленными, эти посещения могут быть запрещены только в силу "настоятельной военной необходимости" и только в виде исключения и на определенное время <22>. -------------------------------- <21> Статьи 33, 50 первой Женевской конвенции; ст. ст. 28, 51 второй Женевской конвенции; ст. 126 третьей Женевской конвенции; ст. ст. 108, 143, 147 четвертой Женевской конвенции; п. 5 ст. 54, п. 1 ст. 62, п. 4 ст. 67, п. 3 ст. 71 первого Дополнительного протокола. <22> Статья 126 третьей Женевской конвенции.
Во-вторых, "военная необходимость" как принцип международного гуманитарного права никогда не имела значения основания, оправдывающего любые действия, предпринимаемые с целью побороть противную сторону конфликта. Конструкция, использованная Ф. Либером, заключалась в том, что "военная необходимость" одновременно дает право и ограничивает воюющих. Как могла военная необходимость быть источником и прав, и запретов одновременно? Ответ кроется в самой сущности правового режима, действующего в вооруженных конфликтах. Война, а точнее военные действия как нестандартная, особая ситуация, связанная с применением силы, не могла не рассматриваться как исключение из действия правовых норм, приспособленных для регулирования случаев, возникающих в мирное время. Таким образом, действия, предпринимаемые против противника, квалифицировались как отступления от законов мирного времени, вызванные не просто потребностями ведения войны, а необходимостью, с этим связанной. Постепенно появившиеся договорные нормы международного права, регулирующие поведение сторон в конфликте, были результатом применения и принципа необходимости, и принципа гуманности. Исходя из того, что в договорных нормах международного гуманитарного права принцип необходимости уже учтен, если только в этих правилах не указано иное, можно сделать вывод, что условием применения этих норм является наличие "военной потребности", продиктованной имеющим место вооруженным конфликтом. Из этого следует, что, хотя в самих международных договорах по международному гуманитарному праву сфера их действия обозначается как вооруженные конфликты, сами нормы этой отрасли по своей сущности предназначены для регулирования ситуаций, которые вытекают из военных потребностей, то есть не только наличие вооруженного конфликта как такового, а специфика ситуации, в которой присутствует та самая военная потребность, должна приводить к "включению" норм международного гуманитарного права. В-третьих, понятие "военная необходимость" является оценочным, и, соответственно, ограничивающее воздействие этого принципа на воюющие стороны варьируется в зависимости от толкования. Примером узкого подхода может быть представленная в трудах американского юриста М. Шмита идея о значении военной необходимости как принципа, который запрещает совершение действий, которые являются произвольными или имеют "маргинальную военную ценность", т. е. не являются необходимыми для достижения военного преимущества <23>. Пожалуй, самый широкий подход к толкованию содержания этого принципа предложил в свое время классик международного гуманитарного права Ж. Пикте: "если мы можем вывести солдата из строя, захватив его, мы не должны ранить его, если мы можем достичь того же результата, ранив его, мы не должны убивать его. Если существуют два способа, позволяющие достичь одно и то же военное преимущество, мы должны выбрать то, что причиняет меньшее зло" <24>. Настолько далеко, конечно, принцип военной необходимости не заходит, и представленная концепция, скорее, относится к понятию абсолютной необходимости, которое применяется в международном праве прав человека. -------------------------------- <23> Schmitt M. Green War: An Assessment of the Environmental Law of International Armed Conflict // Yale Journal of International Law, 1997. Vol. 22. P. 52 - 55. <24> Pictet J. Op. cit. P. 75 - 76.
Итак, принцип военной необходимости был неоправданно предан забвению наукой международного права. Не абсолютизируя его значения, тем не менее следует признать, что в современных условиях, когда наблюдается устойчивая тенденция по объявлению тех или иных случаев, возникающих в ходе вооруженных конфликтов, "серыми зонами" и выискиванию пробелов в международно-правовом регулировании, этот принцип должен использоваться в качестве одного из ограничителей поведения сражающихся.
Библиографический список
Гассер Х.-П. Международное гуманитарное право. Введение. М., 1999. 128 с. Гроций Г. О праве войны и мира. М., 1994. 867 с. Романов Д. К., Степанов М. Б. Международное гуманитарное право: понятие, содержание и основные институты // Международное публичное и частное право. 2004. N 6(21). С. 33 - 35. Руссо Ж.-Ж. Об Общественном договоре, или Принципы политического права. М., 1938. 123 с. Carnahan B. M. Lincoln, Lieber and the Laws of War: The Origins and Limits of the Principle of Military Necessity // American Journal of International Law. 1998. Vol. 92. P. 213 - 231. Commentary to the Additional Protocols of 8 June 1977 to the Geneva Conventions of 12 August 1949 / Ed. by C. Pilloud, Y. Sandoz, Ch. Swinarsky. Geneva, 1987. 1304 p. Fenrick W. J. ICRC Guidance on Direct Participation in Hostilities // Yearbook of International Humanitarian Law. 2009 (2010). Vol. 12. P. 296 - 300. Garner J. W. The German War Code // University of Illinois Bulletin. 5 August 1918. Vol. XV. N 49. P. 1 - 34. Instructions for the Government of Armies of the United States in the Field. 24 April 1863 // Schindler D. and Toman J. The Laws of Armed Conflicts. Leiden; Boston, 1988. P. 3 - 23. Parks H. Part IX of the ICRC "Direct Participation in Hostilities Study": No Mandate, No Expertise, and Legally Incorrect // New York University Journal of International Law and Politics. 2010. Vol. 42. P. 783 - 830. Phillipson C. International Law and the Great War. London, 1915. 432 p. Pictet J. Development and Principles of International Humanitarian Law. Course, given in July 1982 at the University of Strasbourg as part of the courses organized by the International Institute of Human Rights. Dordrecht; Boston; Lancaster; Geneva, 1985. 101 p. Pomper S. Direct Participation in Hostilities: Operationalizing the International Committee of the Red Cross' Guidance // American Society of International Law Proceedings. 2010. Vol. 103. P. 299 - 310. Project of an International Declaration concerning the Laws and Customs of War. 27 August 1874 // Schindler D. and Toman J. The Laws of Armed Conflicts. Leiden; Boston, 1988. P. 22. Sassoli M. Bedeutung einer Kodifikation das allgemeine mit besonderer Betrachtung der Regeln zum Schutze der vor den Auswirkungen von Feindseligkeiten. Basel; Frankfurt am Mein, 1990. 538 S. Schmitt M. Green War: An Assessment of the Environmental Law of International Armed Conflict // Yale Journal of International Law. 1997. Vol. 22. P. 1 - 109. Solis G. The Law of Armed Conflict: International Humanitarian Law in War. Cambridge, 2010. 692 p. War Crimes Reports. London, 1949. Vol. 10. 181 p.
Название документа