Характер общественной опасности ваххабитско-религиозного экстремизма и его уголовно-правовое определение
(Алиев М. А.) ("Российский следователь", 2008, N 5) Текст документаХАРАКТЕР ОБЩЕСТВЕННОЙ ОПАСНОСТИ ВАХХАБИТСКО-РЕЛИГИОЗНОГО ЭКСТРЕМИЗМА И ЕГО УГОЛОВНО-ПРАВОВОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ
М. А. АЛИЕВ
Алиев М. А., соискатель кафедры уголовного права и криминологии ДГУ.
Криминологические исследования и существующая практика профилактики экстремизма создают необходимые основания выделения ваххабитско-религиозного экстремизма в качестве самостоятельного общественно опасного деяния, требующего самостоятельного криминологического и уголовно-правового подхода для его анализа и выработки адекватных мер реагирования. Интересы отечественного опыта правозащитной и правоохранительной деятельности определяют целесообразность анализа характера общественной опасности ваххабитско-религиозного экстремизма в аспекте его проникновения на территорию Северокавказского региона России, к чему ориентирует и практическая направленность научного труда. Обозначенная таким образом авторская позиция формирует ракурс предлагаемого исследования. Идеологическое обеспечение ваххабитско-религиозного экстремизма последовательно проводится учением ваххабизма, не являющегося, по заключению всех духовных инстанций, ни толком, ни школой мусульманской религии. Коренная задача ваххабизма в этом смысле заключена в вовлечении возможно большего числа верующих в образуемую религиозную группу для дальнейшей ее идеологической эксплуатации и достижения искомого социокультурного кризиса. Ваххабизм, являясь логически завершенным вероучением, формирует так называемый суррогат ислама, внешне его воспроизводящий, но в принципе являющийся его концептуально противоположным аналогом. Этот суррогат возникает параллельно исламу и, конкурируя с ним, выдает себя за его единственно правильное направление, монопольно претендуя на религиозную истину. При этом целый ряд отношений, сложившихся посредством многовекового опыта культовой практики в регионах традиционного распространения ислама, становится своеобразной "мишенью" крайне противоречащей им и чуждой мусульманской религии формы вероучения, представляемой ваххабизмом. Для наглядного описания складывающейся ситуации мы прибегнем к следующей логико-метафорической схеме.
Схема
C1, C2... Cn /\ 4 3
\/ /\/\ D1, D2... Dn / \ \1 > / 2 \ /\ /\ \/ B1, B2... Bn \/ A1, A2... An
Точки A1, A2... An обозначают акторов ваххабитов. Треугольный блок, в котором они расположены, выражает определенный способ когнитивной интеграции названных акторов. Его четкая отграниченность от блока традиционного ислама <1>, объединяющего его акторов B1, B2... Bn, и параллельность ему говорят об отделенности ваххабитов от национальной культуры и религии, об их отщепенстве, а также о суррогатном по отношению к исламу свойстве представляемого им вероучения. Отношение 1 между ваххабитами и последователями традиционного ислама, переданное стрелочками, является в рамках данной конструкции, по сути, конфликтным. Блок, в котором расположены акторы, обозначаемые точками D1, D2... Dn, - блок чужой культуры и чужой, ваххабитской, идеологии. Отношение 2 между этим блоком и блоком ваххабитов выражает усвоение чужой культуры и идеологии ваххабизма, а также различные виды помощи и поддержки (в том числе и финансовой). В результате блок ваххабитов оказывается местом, где сосредоточены акторы, объявляющие себя монопольными суверенами религиозной истины, отвергающей согласно их представлениям даже потенциальную возможность национальной культуры и традиционного ислама, что и вызывает сущностный конфликт между ними. -------------------------------- <1> Под традиционным исламом в смысле настоящей работы мы понимаем отправление религиозного культа мусульман, передаваемого от предшествующего поколения и наследуемого последующим с соблюдением специальных правил передачи, учитывающих накопившийся опыт социально-экономических и политических отношений, существовавших на протяжении многовековой истории ислама, с момента его появления и до действующего времени, что обеспечивает современность религии, ее развитие сообразно существующим обстоятельствам, месту и времени. Термин "традиционный", таким образом, означает "сохранившийся передачей по традиции" в силу характерных для нее свойств сохранения и передачи и не должен трактоваться как подвергшийся влиянию традиций, измененный ими. Напротив, зародившаяся традиция наследования ислама оказала благосклонную для религии услугу, гарантировав своей консервативностью ее первозданную суть и преемство новыми поколениями. Необходимо отметить, что религия ислам, в целях обеспечения своей приемлемости для различных народностей, предполагает возможность учета местных традиций и обычаев, но лишь в той степени, в которой такая ее особенность не противоречит вероубеждению и регламентированным шариатом правилам. В противном случае национальный обычай отвергается сутью самой религии и не получает абсолютно никакой возможности инкорпорации в нее. Данный комментарий актуален в связи с целенаправленно ложной трактовкой термина "традиционный ислам" представителями обозначенного блока ваххабитов, пытающихся для обоснования своего появления и претензий доказать несовершенство практики ислама, необходимость ее кардинального изменения. Именно поэтому выбранные понятия "ваххабизм" и "традиционный ислам" определяются нами как диаметрально противоположные.
Блок, в котором расположены акторы C1, C2... Cn, - блок власти. Стрелкой 3 обозначены взаимоотношения блока власти с национальной культурой и традиционным исламом, а стрелкой 4 - с ваххабитами и их псевдокультурой. При этом вследствие конфликта между ваххабитами и последователями традиционного ислама благоприятные отношения с первыми означают конфликтные со вторыми и наоборот. Другими словами, отношения 3 и 4 взаимно противоположны. Помимо этого, направление отношения 4 в сторону власти означает безусловные и бескомпромиссные претензии к ней со стороны последователей ваххабизма, что предполагается его политической стратегией, а направление отношения 3 блока власти в сторону национальной культуры и традиционного ислама означает ее попытки сглаживания погрешностей включения инородной культуры в национальную религиозную среду, некоторые удовлетворения претензий последователей ваххабизма на уровне его сугубо вероучительной составляющей в противовес традиционному исламу для конечного достижения компромисса интересов противоборствующих сторон и придания ему приемлемой для интересов власти формы. Такая попытка, однако, не может увенчаться успехом, поскольку означала бы в лице последователей блока национальной культуры и традиционного ислама отказ от принадлежащего им социального пространства и предательство своей веры. Несопоставимость претензий и интересов ваххабитов и последователей традиционного ислама раскалывает власть, которой приходится выбирать между двумя альтернативами - или компромисс с ваххабитами (и конфликт с собственным народом), или бескомпромиссная борьба с ними на израненной и сочащейся кровью почве национальной культуры и религии. Положение власти осложняется и тем, что указанная схема фактически предполагает невозможность устойчивого компромисса с ваххабитами, прежде всего в силу их приверженности абсолютно чуждой целостности и культуре <2>. Разворачивание данных отношений и затягивание адекватного разрешения возникающих в них конфликтов динамично ведет к их усложнению и втягиванию в них самой власти уже не как созидателя, призванного гарантировать государственные интересы, а как непосредственного их участника, выступающего на том же уровне, что и противоборствующие стороны. Дальнейшее развитие этих процессов обостряет конфликтогенную ситуацию, придает ей крайние формы, что одновременно создает непосредственную социальную почву ваххабитско-религиозного экстремизма. -------------------------------- <2> См.: Казанцев А. А. "Ваххабизм": опыт когнитивного анализа институтов в ситуации социокультурного кризиса // Полис (Политические исследования). 2002. N 5(70). С. 103.
Выявленная особенность характера общественной опасности ваххабитско-религиозного экстремизма обусловливает, по нашему мнению, целесообразность специфически-адекватного подхода к его предупреждению и профилактике. Существующая практика привлечения к юридической ответственности за имевшие место проявления ваххабитско-религиозного экстремизма, в рамках регламентированных уголовно-правовых форм, представляется достаточно общей, не задействующей всецело потенциал уголовного закона, поскольку в этом случае он направлен лишь на последствия данного антисоциального явления, не имея последнее в непосредственном ракурсе своего воздействия. Такое положение определенно благоприятствует развитию ваххабитско-религиозного экстремизма, отвлекая его предупреждение затяжной борьбой с "вторичными", "порождаемыми" плодами антиобщественного явления, но не с антиобщественным явлением непосредственно, что одновременно создает нескончаемость проблемы профилактического реагирования, низкую эффективность предупредительной работы и в конечном счете создает легальные условия для постоянного самовоспроизводства ваххабитско-религиозного экстремизма. Указывая на данную проблему, заместитель Генерального прокурора РФ Владимир Колесников предлагал ввести уголовное наказание за пропаганду ваххабизма <3>. Эффективной мерой борьбы с ваххабитско-религиозным экстремизмом в связи с этим мы рассматриваем его самостоятельную криминализацию, которая бы учитывала присущие ему особенности объективного и субъективного плана. При этом формально-юридическая регламентация понятия ваххабитско-религиозного экстремизма должна учитывать присущую ему особенность, заключающуюся в его фигурировании от имени мусульманской религии, посредством создания суррогата ислама. Собственно ваххабизм, служащий идейной основой ваххабитско-религиозного экстремизма, и являет собой этот суррогат, подменяющий конфессиональные догматы религиозным фундаментализмом. Именно данное обстоятельство должно составлять предмет первостепенного внимания законодателя при разрешении вопроса о понятийном определении ваххабитско-религиозного экстремизма и его самостоятельной криминализации. Ваххабитско-религиозный экстремизм, отстаивающий интересы чуждой по своей сути исламу религии, не должен получать правовой возможности выступать от имени ислама, а соответственно и ваххабизм не должен рассматриваться в качестве его толка, школы либо иного направления. При таком подходе не возникает угрозы национальной культуре и ценностям традиционного ислама, поскольку проникающий ваххабизм перестает претендовать на монопольную интерпретацию духовного материала, составляющего их предмет, не вмешивается в не принадлежащий ему и чужой для него духовный мир и тем самым не вызывает ответной агрессивной реакции. Ваххабизм идентифицирует себя не как единственно истинное направление ислама, а как самостоятельную религию, отстаивающую собственную теорию вероучения, канонические принципы, ритуальный церемониал, духовные ценности и иные теоретического и практического плана конструкты. Рефлексия ваххабизма, в случае ее обращения к атрибутам и положениям ислама, а равно и христианства, буддизма, иудаизма или иных религий либо вообще язычества, должна предполагать собственную идентификацию, выступать от собственного имени, но не навязывать своих взглядов иным каким бы то ни было конфессиям и верованиям. Таким образом, защита ценностей религиозного почитания требует совершенствования механизма своего правового обеспечения, должного предупреждать возможность посягательства на их интересы, в том числе идейно-теоретического порядка. -------------------------------- <3> См.: Куликов В. За пропаганду ваххабизма могут дать статью // http://www. rg. ru/tema/autor-Vladislav-Kulikov/index. html.
Инициируя внимание научной общественности на объективно требующую своего разрешения и актуальную проблему правового закрепления понятия ваххабитско-религиозного экстремизма, мы предлагаем следующее его определение: ваххабитско-религиозный экстремизм - эксплуатация мусульманской конфессии путем создания ее суррогата посредством ложной интерпретации от ее имени религиозных текстов, в результате влекущей разжигание внутри - либо межконфессиональной вражды, в том числе распространение вероучительных идей, отрицающих характерные для нее положения, либо присваивающих ей чуждые воззрения, либо признающих за ней характерные для нее положения только в измененном виде либо иным образом искажающих суть ислама. Существенным признаком предлагаемой диспозиции, таким образом, мы считаем отражение в ней суррогатного свойства ваххабитско-религиозного экстремизма, его выступление от имени ислама, но не от собственного. Данный ракурс научного подхода способен разрешить проблему межконфессионального столкновения, обеспечивая благополучное развитие национальной культуры и традиционного ислама и одновременно гарантировав право граждан на выбор по своему убеждению иной религии, имеющей возможность выступать от своего собственного имени, но не должной посягать на религиозные ценности и чувства последователей иных конфессий.
Название документа