Проблема системы права в советской юриспруденции 1920 - 1930-х гг

(Исаев И. А.) ("История государства и права", 2012, N 12) Текст документа

ПРОБЛЕМА СИСТЕМЫ ПРАВА В СОВЕТСКОЙ ЮРИСПРУДЕНЦИИ 1920 - 1930-Х ГГ. <*>

И. А. ИСАЕВ

Исаев Игорь Андреевич, заведующий кафедрой истории государства и права МГЮА имени О. Е. Кутафина, доктор юридических наук.

В данной статье исследуются процессы теоретического формирования важнейших категорий системы права, имевшие место в Советской России 1920 - 1930-х гг. Важнейший вопрос о возможностях, структуре, составных элементах правовой системы раскрывается на фоне теоретических дискуссий советских правоведов.

Ключевые слова: система, "пролетарское" право, "буржуазное" право, "базис" и "надстройка", социологическая школа права, психологическая школа права, нормативизм, многоукладность.

The article examines processes associated with theoretical formation of the most important categories included in the system of law and existed in Soviet Russia in 1920 - 1930. The author reveals the important issue of possibilities, structure, compound elements of the legal system on the background of the theoretical discussion of Soviet lawyers.

Key words: system, "proletarian" law, "bourgeois" law, "basis" and "superstructure", sociological school of law, psychological school of law, normativism, multistructure.

Введение в стране новой экономической политики (нэп) потребовало не только формирования новых для государства правовых институтов и форм (особенно в сфере хозяйствования и предпринимательства), но и создания в целом законченной правовой системы. Этот вопрос приобрел важнейшее значение. Возможно ли создание законченной системы права в условиях быстроизменяющейся, "переходной", социальной и хозяйственной ситуации? Нуждается ли вообще процесс регулирования экономической структуры с ее многоукладной пестротой в формировании такой системы? Непосредственным образом эти вопросы были связаны с проблемой правовой формы: отражающаяся в ней экономическая система была функционально связана с соответствующей системой правовых элементов. Правовая форма в целом могла рассматриваться либо как система, отображающая в своем строении и составных частях структуру экономического базиса, либо как комплекс не связанных между собой элементов, динамично изменяющийся массив норм, принципов, связей и тому подобное, однонаправленно воздействующих на экономическую структуру. Вопрос о системе права сводился в 20-е годы к делению права на публичное и частное. Односторонность такого разграничения критиковалась уже первыми советскими правоведами, достаточно широко использовавшими при определении права, его институтов и системы внеправовые факторы, вынося анализ за рамки юридико-логического исследования. Вопрос о системе права обсуждался в дискуссиях с "нигилистами" во главе с А. Г. Гойхбаргом, который неоднократно высказывался о праве как о "новой мифологии". Вместе с другими сторонниками теории "социальных функций" он, однако, придерживался ориентации на системные функции права и системный анализ правовой реальности. Но "функционалисты" выводили понятие системы не из норм и правоотношений, а из социальных функций как элементов структуры, не признавая деления права на публичное и частное. Идея цельности выдвигалась вместо традиционного дуализма, однако при этом затушевывалась существенная разница между различными методами правового регулирования и правовым положением хозяйственных секторов <1>. -------------------------------- <1> См.: Гойхбарг А. Несколько замечаний о праве // Советское право. 1924. N 1. С. 5 - 6.

Значительный вклад в разработку системы советского права внес П. И. Стучка. Еще в 1919 г. он писал, что настал момент приступить к кодификации и сведению всего "пролетарского права" в систематический сборник, в котором главенствующее место займет Конституция. Важное место в проектируемом сборнике должны были занять разделы, включающие социальное семейное право и право социального обеспечения. Вслед за этим должны располагаться "имущественные права", точнее, нормы, отменяющие и ограничивающие эти права ("национализация земли и производства"), а также "допустимость применения пережитков частной собственности переходного времени". Завершат сборник кодифицированные правила о труде, "остатки договорного права" и международное право. Систематизированные таким образом нормы составят "обязательное для всех право, тогда как все дальнейшие узаконения будут представлять собой лишь технические инструкции, обязательными в которых будут лишь самые общие места" <2>. -------------------------------- <2> Стучка П. И. Избранные произведения по марксистско-ленинской теории права. Рига, 1964. С. 269 - 270.

Критика сторонников социологической теории права, к которым относился и Стучка, была направлена против неопсихологической концепции права М. А. Рейснера и включала в качестве основного аргумента тезис о реальности (выраженной через фактические общественные и правовые отношения) советской системы права. Политика также вращалась вокруг таких понятий, как правовая идеология, правоотношение, правопознание, норма и тому подобное. Что касается самого понятия системы права, оно не отвергалось и Рейснером. Во всяком случае, его концепция "мозаичного" права (состоящего из нескольких правовых идеологий) не отвергала и категории правовой системы. Он писал: "...всякая система права есть компромисс, образованный из идеологических обрывков самых разных классовых идей". В праве переходного периода М. А. Рейснер видел компромисс трех "классовых систем права" (пролетарского, крестьянского и буржуазного), основанный на общей работе и едином идейном плане, т. е. в конечном счете также выраженный через общую систему права <3>. -------------------------------- <3> Рейснер М. А. Право. Наше право. Чужое право. Общее право. М.-Л., 1925. С. 184.

Другой вопрос - это устойчивость правовой системы, обусловленной, по мнению Рейснера, длительностью индивидуальных психических и социально-психических коллективных переживаний (хотя и не "эмоций", как у Л. Петражицкого, но "идеологий"). П. И. Стучка критиковал "меньшую" степень реальности" правовой системы, построенной только на коллективных, классовых воззрениях. В качестве более стабильной и, следовательно, более реальной правовой системы он предлагал систему общественных отношений. Развитие экономики, с которой непосредственно связаны правоотношения (недостаточно четко отграничиваемые Стучкой от общественных отношений), должно вызывать соответствующие изменения в формах правового опосредования, а возникающие конкретные проблемы правового характера следует разрешать путем разработки определенных правовых форм и институтов. Более сильную по сравнению с буржуазным правом тенденцию к систематизации советского права Стучка усматривал в элементах рационализации и плановости в обществе, строящем социализм <4>. Право (особенно гражданское) представлялось изложенным в параграфах политической экономией переходного периода. В этом случае систематический характер правового воздействия "посредством общих норм" противопоставлялся концепциям целесообразности правового регулирования, предполагавшим субъективный и плюралистический взгляд на правовые институты и отрасли. -------------------------------- <4> Стучка П. И. Наши разногласия // Советская юстиция. 1930. N 3. С. 10.

Значительный вклад в разработку системы права внес Е. Б. Пашуканис. Как и П. И. Стучка, под правом он понимал систему общественных отношений, но в отличие от него - специфических, правовых отношений, которые проистекали непосредственно из отношений экономического характера (товарных и производственных). На нормативном уровне, по мнению Е. Б. Пашуканиса, социальная реальность отражается в праве с большими искажениями, чем на уровне конкретного правоотношения <5>. -------------------------------- <5> Пашуканис Е. Б. Общая теория права и марксизм. М., 1924. С. 18; Он же. Учение о государстве и праве. М., 1932. С. 131.

Критическому отношению ряда советских правоведов к нормативным аспектам права способствовал целый ряд обстоятельств: борьба с догматической юриспруденцией старых школ, неразработанность нормативно-правовой системы советского периода, оценка правового нормирования как идеологического, деформирующего социальную реальность процесса и т. п. <6>. Поэтому нормативной форме (закону) отводилась роль своеобразных пограничных вех, определяющих пределы существующего правопорядка и не более того. В качестве положительной характеристики "нормы-закона" признавалась, главным образом, ее гибкость. -------------------------------- <6> См. Разумовский И. П. Социология и право. М., 1924. С. 17.

Подчас трудноразличимая грань между общественным и правовым отношением вовсе исчезала: "экономические отношения в своем реальном движении становятся источником юридических отношений", но поскольку динамика первых весьма стремительна, то вторые просто не успевают сложиться в законченную систему (правоотношение + норма + идеология). Ориентируясь на перспективу скорого исчезновения, "выветривания" права, Е. Б. Пашуканис писал: "Как же вы хотите построить законченную систему права, исходя из таких общественных отношений, которые пролетарская диктатура ежечасно переделывает. Мы не можем заниматься созданием системы пролетарского права" <7>. Если пытаться это сделать, то ее основная часть (что бы под нею ни понималось) тотчас превратится в закостенелый комплекс, лишенный политической гибкости, и тогда правовая форма превратится в угрозу процессу регулирования. -------------------------------- <7> Пашуканис Е. Д. Положение на теоретическом правовом фронте // Советское государство и революция права. 1930. N 11 - 12. С. 47 - 48.

Чтобы избежать подобной опасности, процесс правового регулирования должен ориентироваться на "достижение результатов по существу", то есть в значительной мере на мотив целесообразности. Вынесение центра правового регулирования за пределы правовой системы актуализировало проблему соотношения правовой системы и политических целей. Средство сделать законодательство максимально гибким Пашуканис видел в подчинении права политике: "У нас есть система пролетарской политики, на нее должно быть ориентировано право". Приоритет политики над правом должен был обеспечить и единство системы. Ее объективной основой являлись: единый источник ("диктатура пролетариата"), единая цель (построение коммунистического общества), единая экономическая основа (социалистическая собственность), единый подход к организации и регулированию всех общественных отношений <8>. Однако признание единства системы не означало ее завершенности и логической замкнутости. Переходный период не являлся законченной социально-экономической формацией, а следовательно, нельзя было создать для нее и особую законченную систему права или найти какую-то особую форму права. -------------------------------- <8> Пашуканис Е. Б. Основные проблемы марксистской теории права и государства // Советское государство и революция права. 1931. N 1. С. 29.

В значительной мере концепция Е. Б. Пашуканиса была направлена против позиции С. М. Либермана, являвшегося автором концепции "чисто пролетарского права". Автор исходил из следующего: хотя советская экономическая система и представляет собой смесь нескольких хозяйственных укладов (что зафиксировано и в законодательстве), тем не менее господствующим выступает государственный сектор. Его роль отражается и в правотворчестве, где появляется все больше норм, "способствующих эволюции несоциалистических форм... в сторону их социалистического развития" <9>. Господство государственного сектора должно привести к превращению товаров в продукты, а собственности, как экономико-юридического отношения, - в собственно экономическую категорию" <10>. -------------------------------- <9> Либерман С. М. К вопросу о субъективном и объективном праве // Советское право. 1928. N 6. С. 81. <10> Либерман С. М. Проект программы Коминтерна и некоторые вопросы права // Советское право. 1928. N 4. С. 30.

С. М. Либерман утверждал, что в эпоху диктатуры пролетариата мы имеем пролетарское право, которое при переходе к социализму уступает место "буржуазному" праву (т. е. "применение "неравного масштаба к неравным субъектам", классовый критерий должен будет смениться применением "равного масштаба к неравному", юридическим равенством всех субъектов <11>). В такой трактовке все внимание сосредотачивалось на одной субъективной характеристике права - организованном регулировании, его масштабе и технике и приводило к затушевыванию объективного в праве, к игнорированию исторически-конкретной сложившейся формы права - "советского права". Вместо этого "получалась абстрактная юридическая система, из которой выпадают все отношения, опосредствующие отношения частнохозяйственные", что вело к признанию наличия нескольких (минимум двух) систем права <12>. -------------------------------- <11> См.: АИГПАН СССР. Ф. 1. Оп. 5. Ед. хр. 138. Л. 5.5. <12> См.: Ундревич В. На два фронта в вопросах права и совстроительства // Проблемы марксизма. 1931. N 4. С. 35.

Механическое перенесение многоукладной экономической модели в область права ("двухсекторная", "мозаичная" концепция права) снижало активную, творческую роль правовой "надстройки". Абстрактный, оторванный от действительности подход к системе права препятствовал объективной оценке хозяйственной ситуации. Вопрос о структуре и составных частях советского права был не менее острым, чем вопрос о его природе. Включать или не включать старые правовые институты в систему советского права? Какой при этом избрать критерий? В ходе дискуссии, проходившей в секции общей теории государства и права Института советского строительства и права в конце 1930 г., выявились различные точки зрения по данному вопросу. "Остатки старых правовых институтов не включаются в систему советского права, так как не являются его существенной частью", но находятся в таком соединении, которое "предполагает победу одних и гибель других элементов" (Я. Ф. Миколенко). Эта позиция отражала взгляды сторонников особого "пролетарского" права и была подвергнута критике сторонниками Пашуканиса. Однако и его позиция достаточно резко критиковалась. Пашуканису ставились в вину непродуманность сочетания "буржуазно-правовой формы" с осуществлением реальных интересов рабочего класса (М. Д. Резунов), нечеткость самого определения "советское буржуазное право" (Н. В. Зайцев). В целом соглашаясь с Пашуканисом (критиковавшим идею Либермана о двух правовых системах) по вопросу о "буржуазной" форме советского права (в связи с чем исключалось существование особого "пролетарского" права), многие авторы старались выработать некую компромиссную концепцию. А. К. Стальгевич предлагал "синтетическое" определение советского права: "оно не сводится к праву буржуазному, не сводится оно и к праву типично пролетарскому... Двойственность советского права определяется двойственной природой НЭПа" <13>. -------------------------------- <13> АИГПАН СССР. Ф. 1. Оп. 5. Ед. хр. 138. Л. 266.

Споры о принципиальной возможности построения законной системы права переходного периода отодвинули на второй план вопрос о практическом конструировании такой системы. Сомнения в возможности ее создания сосредоточили внимание правоведов на других проблемах: на вопросе о применимости к советскому праву деления на публичное и частное. Это сужало подход к проблемам системности права, но не снимало его вовсе. Сторонники концепции "социальных функций" А. Г. Гойхбарг, Е. И. Кельман, С. И. Раевич отрицали деление права на публичное и частное. Против такого деления выступил и П. И. Стучка, хотя его аргументация отличалась от аргументации "функционалистов". Если последние отрицали деление права, ссылаясь на то, что подобный подход устарел и исчезает даже в буржуазной науке права, то Стучка отвергал его по другим мотивам: поскольку это деление исходит из отождествления права с нормой, постольку оно несовместимо с пониманием права как системы общественных отношений. Однако на практике разграничение права на публичное и частное "еще не отпало, как не отпало еще разделение общественного труда и деление общества на классы как основные источники права вообще" <14>. -------------------------------- <14> Стучка П. И. Избранные произведения. С. 590.

Е. Б. Пашуканис считал деление права на публичное и частное "необходимым свойством всякого права как такового". На практике возможно выделить конкретные правовые институты, в которых в чистом виде будет воплощен публичный интерес. По его мнению, "само понятие публичного права может быть развито только в его движении, в котором оно как бы постоянно отталкивается от частного права, стремясь определить себя как противоположность последнего, а затем вновь возвращается к нему, как к своему центру тяготения" <15>. В этом определении смешаны логический и исторический аспекты, поскольку противопоставление самих понятий еще не может служить средством для решения проблемы размежевания исторически существующих областей права, на что указывали критики <16>. -------------------------------- <15> Пашуканис Е. Б. Общая теория права и марксизм. С. 67. <16> Раевич С. К. К вопросу о делении права на публичное и частное // Советское право. 1927. N 1. С. 14.

Сторонники противоположной позиции ориентировались на необходимость сохранения деления права на публичное и частное. Я. А. Берман усматривал правомерность такого деления в фактическом сосуществовании двух типов регулирования социальных отношений: публично-правового (коллективного) и частноправового (индивидуального) <17>. Н. И. Челяпов, кроме того, подчеркивал, что деление права на публичное и частное "не есть фикция, изобретенная юристами, а идеологическое отражение реально существующих социальных явлений". Соотношение секторов правовой системы будет изменяться не по пути превалирования публичного права над частным (гражданским), а по пути роста "элементов общественно-хозяйственного, технического регулирования за счет сужения нормирования при посредстве права" <18>. -------------------------------- <17> Берман Я. А. Марксизм и гражданский кодекс // Советское право. 1922. N 3. С. 98. <18> Челяпов Н. И. К вопросу об основном разделении права // Революция права. 1927. N 2. С. 38.

Все теоретические дискуссии 20-х годов (о правовой форме, идеологии, о системе права и др.) были в значительной мере стимулированы практическими задачами хозяйственного строительства и законодательной кодификации. Изучение системных элементов и принципов правовой формы непосредственным образом было связано с разрешением вопросов о том, какие факторы формируют систему права. Анализ структурных компонентов правовой формы позволял проследить становление правовой мысли уже на уровне нормативном, где исследуются основные принципы конструирования правовой формы, как нормативной системы: законность и целесообразность, вопросы юридической техники систематизации норм, разграничение отраслей права и т. п.

Название документа