Методологические основания исследования функциональной характеристики права

(Палазян А. С.)

("Общество и право", 2010, N 1)

Текст документа

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ

ХАРАКТЕРИСТИКИ ПРАВА

А. С. ПАЛАЗЯН

Палазян Арутюн Сергеевич, кандидат философских наук, доцент, начальник кафедры теории и истории права и государства Краснодарского университета МВД России.

Автором рассмотрены методологические основания исследования функциональной характеристики права, выделяются основные элементы методологии, уделяется внимание выбору методологических принципов.

Ключевые слова: методология, методологический принцип, предмет исследования, право, философско-правовой анализ.

The author are considered methdological basis of the study of the functional feature of the right, stand out the main elements to methodologies, is spared attention choice methdological principle.

Key words: methodology, methdological principle, subject of the study, right, philosophical-legal analysis.

Вопросы методологического обеспечения, как известно, являются чрезвычайно важными для осуществления исследования проблем в любой предметной области. Но, прежде чем приступить к исследованию, необходимо решить самую важную задачу - правильно сформулировать саму проблему, предельно четко определить ее смысл.

Выяснением условий и оснований выбора методологии, способной дать достаточно глубокое, всестороннее и целостное представление о праве в его функциональном аспекте, мы займемся в данной статье. Эта проблема может быть сформулирована как проблема адекватности методологии поставленной познавательной задаче.

Смысл того, что мы вкладываем в понятие адекватности методологии, достаточно ясен: только если методология адекватна предмету, тогда мы можем получить существенные и новые знания о предмете, согласующиеся, однако, и с принятым научным сообществом пониманием данной или сходных проблем исследования, и с существующей теорией, составной частью которой является, в частности, функциональность права, и с очевидностями, предоставляемыми практикой.

Следует заметить, что проблему адекватности методологии на указанных основаниях можно решить не всегда. Так, формирование знания о качественно новом предмете, предметной области, интеллектуальная деятельность, связанная с научным открытием, и т. п. идут на основе изначально выбранной методологии, поэтому любая методология в любом случае будет адекватной.

Таким образом, проблема адекватности возникает тогда, когда мы хотим получить знание определенного уровня, качества и объема, т. е. когда изначально выбранным оказываются характеристики предполагаемого результата познания.

Именно с таким вариантом и связана постановка нами вопроса о методологии функциональной характеристики права.

Итак, методология должна быть сообразована с предметом, его природой. Однако возникает вопрос, что первично в исследовании - предмет или методология. Ответить на него не так просто. С одной стороны, методология вырабатывается вследствие выделенности конкретного предмета исследования; с другой стороны, ситуация, в которой предмет уже существует, а методология его познания еще не определена, является абстрактной. Такие ситуации следует считать скорее теоретическим предположением, чем отражением реального факта. Поэтому, разумеется, успешность исследования научной проблемы вовсе не так однозначно определена предварительным решением вопроса об адекватности методологии. Он может быть решен лишь на уровне сопоставления типичных методологий с теориями того уровня, которыми мы заняты. Иными словами, корреляции теорий и методологий существуют, и они задают общие рамки для обсуждения вопроса об адекватности методологии исследованию выбираемой предметной области.

В идеале каждая конкретная теория, независимо от степени ее общности, располагает своей характерной методологией, или методологическим набором. Нет универсальной методологии, в равной степени успешно применимой в любой области знания и на любом уровне теории; не всякая методология, как бы успешно она ни применялась пусть даже в множестве областей знания, может подойти к изучению выбираемого заново предмета.

Адекватной будет и такая методология, которая позволяет получить знание в максимальном объеме и доказывает высокий творческий, эвристический потенциал.

Несмотря на простоту исходных требований к методологии, тем не менее успешно следовать принципу адекватности, особенно в области социальной теории, весьма непросто, кроме всего прочего, еще и потому, что так называемые адекватные и неадекватные методологии в применении к конкретному предмету не разделены четкой границей, и, значит, решать эту проблему чисто формальным способом нельзя. На наш взгляд, адекватность и неадекватность, в том числе и в применении к выбору методологий, - понятия неопределенные (даже в чисто логическом смысле), весьма относительные. Относительно той или иной методологии более уместно говорить "в большей степени - в меньшей степени", "в одном отношении - в другом отношении". Можно ли и как сделать этот критерий более строгим, определенным, надежным? На наш взгляд, как минимум требуется более конкретная постановка проблемы адекватности методологии. И она возможна, в первую очередь на пути уточнения понимания того, что же такое методология как таковая.

В предельно общем виде методологию можно определить как совокупность изначально заданных познавательному процессу условий, которые могут быть положены в основу изучения и выработки общего подхода к выделенному теорией предмету. Такое понимание методологии наиболее популярно, можно сказать, общепризнано в нашей юридической теории.

Совокупность данных условий может быть, конечно, самая разнообразная. Но не на этом пути следует искать ответ на вопрос об адекватности методологии. Мы обращаем внимание на то, что есть некоторые структурообразующие элементы, которые присущи любой методологии. И именно на уровне их оценки вопрос об адекватности методологии исследуемому предмету - а в нашем случае таким предметом является функциональная характеристика права - и можно считать поставленным правильно.

Мы полагаем необходимым дать более конкретную характеристику понятия методологии, чем та, которую мы привели выше.

Понятие методологии имеет два относительно самостоятельных смысла. Первый из них связан с пониманием методологии как теории организации познавательного процесса. Понятая таким образом методология отражает познание с точки зрения его общих форм, выясняет возможности познавательных механизмов и логическую связанность элементов конкретного исследования. В данном случае методология оказывается практически независящей от специфики конкретного предмета и выступает как "методология в целом". Она способна выразить то, что сопровождает всякий конкретный процесс постижения любого предмета. Иными словами, методология выступает здесь как общая логика познания.

Центральным звеном методологии в данном понимании являются, конечно, методы познания, которые служат средствами раскрытия, развертывания и систематизации содержания предмета. Но методы не связаны с задачей выделения предмета в его специфике, с формулировкой познавательных задач, с ориентацией в сложившихся смысловых каркасах. Ясно, что при таком понимании существа методологии проблема адекватности ее тому или иному предмету познания вообще снимается.

Второй смысл понятия методологии связан с указанием на систему познавательных установок и механизмов, способствующих постижению конкретного предмета познания и непосредственно осуществляющих это постижение, сообразуясь со спецификой предмета и целями его познания. Поскольку методология становится предметно определенной, здесь уже методологии "вообще" как общих познавательных установок и общей постановки проблемы оказывается недостаточно. Вступают в действие конкретные методологии, и вот в данном случае как раз и возникает проблема их адекватности выделенному предмету исследования.

Приведение разных методологий к некоему общему знаменателю, в сравнении с которым они становятся частными случаями общей методологии, представляет собой интерес только для самого методологического мышления. Но если перед нами стоит конкретная познавательная задача, тогда знание лишь общих форм и механизмов познания может оказаться и недостаточным, и бесполезным, и даже вредным, ибо значимость обретает только то, что способно выразить предмет в его конкретности.

Таким образом, содержание методологии в указанном втором смысле существенно превышает совокупность методов и средств познавания или организации познания. Предметом методологии как специфической области теоретического исследования должно быть все, что имеет методологическое значение для познания в конкретной области. А методологическим значением обладает все, что позволяет реализовать познавательный интерес и достигать поставленные цели, а также то, что способно организовать исследовательский процесс сообразно избранному предмету и способно при необходимости его корректировать.

Немаловажное методологическое значение имеет система сложившихся знаний о предмете, которая образует смыслообразующий фон познавательного процесса. Преодолеть ставшее недостаточным понимание предмета удается весьма нечасто, но именно это преодоление имеет исходный для познавательного процесса творческий потенциал.

Конечно, методологическое значение сложившейся совокупности знаний о предмете для получения новых знаний неодинаково в разных областях теоретической мысли. Оно значимее для точных наук и более ограниченно для области общественных наук. Если в естественных науках новые знания не имеют в себе критического заряда, а лишь заменяют собой старые знания, то в общественных науках, в том числе и в общеправовой теории, новые знания сочетаются со старыми или посредством интеграции в существующие знания (как их детализация, конкретизация), или в качестве критической позиции. Так должно обстоять дело, в частности, и с решением проблемы функций права.

Далее. Что значит выбирать методологию, что вообще в методологии выбирается? Чтобы ответить на этот вопрос, обратим внимание на тот факт, что любая методология имеет довольно сложную структуру. Выделим основные структурные элементы методологии.

Самое важное методологическое значение имеют концептуальные идеи, которые кладутся в основу исследования. Концептуальные идеи в "свернутом" виде заключают в себе все возможное богатство содержания предмета исследования, выступают импульсом и интеллектуальным движителем познания.

Чаще всего такие суждения связаны с предположением конкретных характеристик предмета, которые затем становятся узловыми в организации познавательного процесса. Они должны присутствовать в любом моменте исследования в предельной определенности, как заданные этому познавательному процессу смысловые ориентиры.

Этому компоненту организации исследования придают должное значение далеко не всегда. Очень часто приходится лишь задним числом реконструировать концептуальные идеи с помощью логических рассуждений. Но если концептуальные идеи не определены, четко не сформулированы, говорить о достаточной степени организованности исследования вряд ли можно, оно в значительной мере происходит спонтанно, что нередко путают с творческим актом.

Каждая из таких идей определяет интеллектуальный "алгоритм" общей теории права, но, в силу ее фундаментальности и методологического характера в системе юридических наук, имеет и философско-правовой статус.

В принципе выстраивание знания о предмете может быть представлено как уточнение концептуальных идей теории. Концептуальные идеи задают горизонт понимания предмета, определяют привлекаемый к исследованию понятийный аппарат, организуют весь ход исследования как в содержательном, так и в структурном плане.

Какие концептуальные идеи должны, по нашему мнению, определять исследование функциональности права и могут считаться адекватными данному предмету?

Во-первых, можно утверждать, что функциональность права является его интегральной и универсальной характеристикой, в принципе индифферентной по отношению к конкретным содержательным воплощениям права в жизни отдельного общества, на определенном этапе его существования.

Во-вторых, можно предположить, что по своим узловым параметрам функциональность является характеристикой, в контексте которой само право предстает лишь как частный случай, предметное воплощение наряду со всеми другими сферами общественной жизни. И тогда поиск методологии исследования проблемы функциональной характеристики права следует осуществлять на уровне предельных оснований знания, а именно в области действия, прежде всего философской и общенаучной методологии.

В-третьих, можно утверждать, что существуют различные характеристики права, объединяющие разные типы свойств, и в совокупности они дают полное, разностороннее представление о действительном праве. При объединении этих характеристик получается "мозаичное" понимание права. Сведение же их к некоему общему знаменателю (интегральной характеристике) есть пустое теоретизирование, фантазирование, создание, может быть, и изящной, но нежизнеспособной картины.

Непосредственными формами выражения концептуальных идей являются системообразующие понятия, т. е. концепты. Они, конечно, являются выражением не эмпирических данных, а весьма общими допущениями свойств реальности. Будучи таковыми, они задают смысловой каркас познания, его направленность и структурируют содержание знаний о предмете. Так, в общей теории права концептами являются понятия права, государства, нормы, правоотношения, источника права, закона и т. п. Для анализа природы правосознания концептуальное значение имеют, например, понятия правильного, нормального, законного. Для характеристики российского правосознания концептуальными оказываются, например, понятия правды, а для характеристики западного правосознания - понятия естественного права, свободы.

Для исследования системы функций права концептами являются понятия действия, изменения, воспроизводства, зависимости. Концептом является также само понятие функции. Аргументом в пользу данного утверждения является факт многообразия подходов к раскрытию функциональной стороны права, государства, социума, организма, человека, закона и т. п.

Концептуальное мышление требует того, чтобы в ходе исследования осуществлялось корректирование смыслов концептов, делающих понимание предмета адекватным. Без такой постоянной корректировки исследование быстро уходит в сторону конструирования предмета и результата познания, вместо того чтобы последовательно выражать его в понятийном строе теории и в выводах, которые носят обобщающий, а не конкретизирующий или дедуктивный (тавтологичный) характер.

Далее, важным элементом методологии, выполняющим функцию механизма приведения в действие концептуальных идей и познавательного аппарата, является совокупность методологических принципов. Методологические принципы служат допустимыми условиями проникновения в предмет, в том числе и сообразно исходным концептуальным идеям. Принципы характеризуют познавательный процесс с точки зрения основных направлений развертывания концептуальных идей.

Выбор методологических принципов в значительной степени предопределяет результаты исследования. Например, утверждение, что отдельные юридические науки являются лишь определенными, относительно самостоятельными формообразованиями единого для всей юридической науки понятия права, явно порождено применением принципов формально-логического мышления. Подобные утверждения весьма характерны для юридического стиля мышления. И теоретические выводы из такой предпосылки вполне закономерны.

Выбор методологических принципов всегда вторичен по отношению к тем целям, которые порождают новую теорию. Так, практические цели неразрывно связаны с принципами конкретно-научного, прикладного исследования; удовлетворение же чисто теоретического интереса требует привлечения принципов фундаментального характера.

Принципы, входящие в конкретную методологию, неоднородны. Можно выделить по крайней мере четыре их группы.

В первую группу входят принципы, позволяющие различить в объекте конкретный предмет познавательного интереса и отражающие специфику подхода к предмету. Например, принцип историзма позволяет образовать теорию, изучающую функционирование права в его событийно-хронологическом и динамическом аспекте; формационный подход делает возможным выразить сущность функций права в контексте экономико-политических отношений; цивилизационный подход позволяет понять существенность культурно-духовного фактора для функционирования права.

Данная группа принципов, конечно, наиболее объемная, поскольку она объединяет в себе множество подгрупп принципов, касающихся различных сторон предмета. Так, в теории функциональности права существенную роль играют, например, принципы систематизации функций. К ним относятся, в частности, принцип полноты, принцип открытости, принцип органичности, принцип целеориентации, принцип дополнительности, принцип полифункциональности, принцип дифференциальности, принцип диалектической связи, принцип единства исторического и логического, принцип единства актуальности и потенциальности, принцип самоценности, принцип сопряженности с функциями государства и др.

Во вторую группу входят принципы, позволяющие обнаружить связь предмета формируемой теории с другими предметами, являющимися, однако, различными сторонами одного и того же объекта. Они направлены на выявление междисциплинарных зависимостей, на знание объекта в его целостности. К таким принципам относится принцип системности, поскольку он позволяет рассмотреть функциональность права в более общем процессе действия права.

Ни одна отдельная теория не отражает феномен в его полноте и цельности; она всегда фрагментарна в подходе к нему. Стремление же исследователя выразить феномен в единстве его сторон и свойств закономерно ведет к образованию теорий все более и более общего характера. Следование таким методологическим принципам позволяет избежать отождествления исследуемого феномена с одной из его сторон, выступающей предметом отдельной науки. Особенно это актуально для юридической теории, привыкшей исчерпывать содержание идеи права только собственным и в общем-то по своему характеру частным пониманием. Касается это не в последнюю очередь и содержания понятия функции права, которое совершенно не отрефлексировано в юридической теории.

К этой группе можно отнести также принцип единства материальной, социальной и духовной сторон общественной жизни, принцип взаимной определимости форм общественного сознания и т. п.

Третью группу составляют принципы, реализующиеся безотносительно к специфике предмета и отражающие законы самого теоретического мышления, характерный для него стиль. Эти принципы в своей совокупности и составляют механизм вхождения в процесс познания предмета. Таковыми являются, например, принцип актуализма (позволяющий рассматривать предмет на любой стадии его исторического развития как идентичный самому себе), принцип рационализма (делающий предмет прозрачным для теоретического познания, исчерпывающегося средствами понятийного мышления), принцип редукционизма (устанавливающий ту или иную зависимость характеристик предмета на основе выделения фундаментального свойства или элемента реальности) и т. д. К ним также относятся, например, принципы, определяющие аналитическое или обобщающее (индуктивное) мышление.

Четвертую группу составляют принципы, характеризующие познавательные особенности той или иной формы общественного сознания (правового, политического, морального, религиозного и т. д. мышления), в области выражения которых находится выбранный предмет исследования. Функционирование права, естественно, является предметом отражения прежде всего правосознания, но не только его. Однако, например, построение системы познавательных рассуждений о функционировании права в контексте логики, понятий и принципов морального сознания будет, конечно, выражать определенные стороны этого процесса, но вряд ли может быть оценено как адекватное по отношению к нашему предмету.

Можно ли обойтись без включения в методологию познания функциональных характеристик права логики и принципов правового сознания и остаться на последовательно научной основе? Конечно можно. Более того, такая "чистота" научного подхода ценится очень высоко. Однако, на наш взгляд, от внимания "стороннего наблюдателя", которым оказывается в таком случае ученый, ускользнет, пожалуй, самое важное в понимании существа исследуемого феномена, а это непременно скажется на применении теоретических знаний на практике.

По поводу выделенных групп принципов возникают следующие вопросы: в какую из групп входят самые сложные и масштабные по своему воздействию, каков характер связи данных групп принципов, носят ли они, в частности, иерархический характер? Ясное представление на этот счет чрезвычайно важно для оценки степени организованности и квалифицированности исследования, оно свидетельствует об уровне методологического мышления, задействованного в познании предмета.

Прежде всего следует сказать, что вряд ли данные группы принципов можно выстроить иерархическим способом, хотя этапность в их подключении к организации исследования существует и логика этих этапов должна учитываться.

Принципы первой группы, на наш взгляд, самые важные, поскольку сообщают исследованию необходимую конкретность и точность суждений о предмете. С познавательной точки зрения это существенней всего; содержание теории всегда важнее, чем ее структура, исходные идеи и понятия.

Самыми масштабными являются принципы второй группы, поскольку они позволяют посмотреть на выбранный предмет в возможно более широком контексте, обоснованно включить выявленные закономерности и процессы в более широкий круг явлений. За счет такого рода подхода, обеспечиваемого принципами названной группы, обеспечивается системный взгляд на функционирование рассматриваемого предмета (в нашем случае это право в единстве его элементов).

Базовыми являются принципы третьей группы, поскольку они обеспечивают организацию познавательного процесса вообще, с точки зрения универсальных характеристик научного мышления. Эти принципы обеспечивают единство наук, коммуникативные связи отраслей научного познания.

Самыми же сложными являются, очевидно, принципы четвертой группы. Сложность их в первую очередь в том, что они до сих пор слабо осознаны, а также в том, что контролировать их сознательное применение и создавать "систему защиты" от подмены научного анализа суждениями правового, политического или морального характера очень трудно. Достаточно указать на обширную область политических или правовых учений, в которой особенно ярко проявляется чрезвычайная размытость граней между строго научным мышлением проблем и оценочными суждениями в различных социальных формах. Одно без другого, конечно, функционировать не должно.

Принципами данной группы в конечном счете определяется адекватность познания предмета. Но это, отметим, первостепенно важно более всего для сферы социальных наук и не носит универсального характера.

Каков же характер связи этих групп принципов? Эта связь определена последовательностью методологических процедур формулировки принципов познания конкретного предмета. По нашему мнению, первым этапом в методологическом обеспечении познавательного процесса является отработка принципов третьей группы, потому что ими задается характер формируемой в дальнейшем теории, будет ли она чисто теоретической, построенной на системе абстрактных постулатов, или она будет эмпирической, построенной на массиве данных, требующих осмысления, и т. д.

Далее должно идти определение принципов первой, а затем - второй группы. Завершается отбор методологических принципов четвертой группой (если речь идет о социально-духовных сферах как предметах познания).

Но это - идеальная ситуация. Обычно же первая стадия вообще специально не выделяется, а принимается как само собой разумеющийся "познавательный фон". Специальный отбор методологических принципов ограничивается первой группой, лишь иногда обращаются к принципам второй группы. И практически никогда не ставится вопрос о выделении принципов четвертого уровня. Однако вне системной связи принципов всех уровней полноценным теоретическое постижение предмета быть не может.

Разумеется, привлечение принципов того или иного уровня зависит от характера самой теории. Если речь идет о фундаментальной теории, тогда правильным будет настаивать на том, чтобы следовать принципам всех четырех групп. Если речь идет о теории прикладного, частного характера, об эмпирической теории, тогда, видимо, предельными являются принципы второй группы.

Теперь необходимо установить, какова по своему типу теория функциональности права, и, как следствие, определить ее предельные принципиальные уровни. Представляется вполне очевидным, что теория функций права относится к теориям фундаментального плана, хотя и является лишь частью общей теории права. Фундаментальность ее, с одной стороны, обусловлена тем, что она - составная часть именно фундаментальной теории, а, с другой стороны, сама функциональная характеристика права принадлежит к центральным характеристикам права вообще. По крайней мере такую концептуальную идею можно признать имеющей достаточные основания.

Однако здесь необходимо сделать одно уточнение. Дело в том, что функции права на самом деле представляют собой две тесно связанные между собой, но вполне самостоятельные теории, одна из которых формируется в контексте так называемой юридической догмы, а другая складывается в рамках содержательной теории права, опирающейся на широкое понимание права. Поэтому для теории функций права в первом случае включение в систему методологии принципов четвертой группы не является необходимым, а может быть, следует считать и нежелательным, тогда как для теории функций права во втором случае обращение к принципам четвертой группы обязательно.

Таким образом, соблюдение требования полноты методологических принципов в состоянии снять многие познавательные проблемы. Более того, мы полагаем, что фундаментализация юридической теории функций права возможна только на пути ее самоопределения в контексте принципов четвертой группы, что закономерно переводит теорию функций права в плоскость философско-правового анализа. Расширение же аспектов рассмотрения объекта в рамках отдельной теории фундаментальности ей автоматически не придает.

Возвращаясь к вопросу об общей структуре методологии, мы видим, что она представляет собой иерархию уровней, среди которых первичным является, конечно же, содержательный уровень концептуальных идей и исходных понятий (концептов), а вторичны уровни принципов и методов.

Но на проблему структуры можно посмотреть и под другим углом зрения. В зависимости от характера теории, элементы методологии структурируются различным образом. Эти структуры, определяющие значение каждого из элементов в конкретной методологии, и указывают на специфичность теории. Так, для эмпирических теорий, экспериментальных наук первенствующее значение принадлежит уровню конкретных методов, формальным процедурам. В них познание представляет собой процесс постепенного накопления фактического материала, восхождения к знанию предмету "от нуля". В фундаментальных науках, в том числе и в социальных, решающее значение имеют концептуальные уровни, господствуют парадигмы, интеллектуальные установки и ценности. В философии же этот концептуальный уровень становится исключительным и самодостаточным предметом осмысления.

Очевидно, что вопрос об адекватности методологии не относится к содержащейся в ней совокупности концептуальных идей, ибо таковые неустранимы при любом повороте исследования, даже при кардинальном изменении интеллектуально-духовной позиции. Они являются условиями познания предмета, но отнюдь не воплощают собой собственно познавательный процесс. Проблема адекватности методологии возникает, когда мы обращены к области принципов, методов и средств познания, которые призваны содержательно наполнить определенные концептуальные идеи и очевидности, характерные для той или иной формы общественного сознания.

Адекватной будет такая методология, которая не просто позволяет исследовать предмет и согласовывать результаты познания с исходными идеями, но и выражать своеобразие самого предмета, своеобразие стратегии его познавания и конструирования. Адекватным будет познание, принципы и методы которого специфичны именно для данного предмета. Если, скажем, принципы и методы познания права неспецифичны, то мы можем что-либо сказать о праве только в его взаимосвязи с социально-духовной реальностью в целом, только исходя из того, что отличия права производны от интегрирующих характеристик более широкой предметной области. Так, принцип историзма неспецифичен для философии права, роднит ее с социологией и с исторической теорией, а потому собственно философско-правового понимания функциональности права не даст. Принцип единства исторического и логического в явлении носит универсальный, "внепредметный" характер и, значит, функциональность права в его отдельности также выразить не в состоянии.

Вообще говоря, следует отличать вопрос о применимости метода или принципа от вопроса об их адекватности предмету исследования. В юридической теории, начиная исследование, обычно говорят о диалектическом методе; в философии нередко используется фактологический и иллюстративный метод. Конечно, применить к конкретному предмету можно практически любые методы и принципы. Такая предметная индифферентность конкретной методологии объяснима познавательной установкой на единство и общую связанность моментов реальности, установкой на восприятие свойств реальности в их универсальности. Однако самостоятельность той или иной теории начинается с того момента, когда она обращается к особенности исследуемого феномена. Значит, всеобщие характеристики предмета ничего не в состоянии прибавить к знанию о его сущности и потому не позволяют в полной мере достичь познавательной цели.

Однозначно утверждать, что какой-то метод уместен или не уместен в данной теории, можно только в очень редких случаях. Однако в любой конкретной методологии можно выявить и совершенно четкие границы, которые переступать нельзя. Эти границы определены не только предметом теории, но и характером теории.

Прежде всего речь идет об особенностях философской, общенаучной и конкретно-научной методологии. Представляется, в частности, несомненным, что диалектика, будучи специфически философским методом, не может считаться адекватной для любой нефилософской теории, несмотря на то что указание на нее как на инструмент конкретного исследования является в науке общим местом. Исключения не составляет и юридическая теория. Нередко приходится встречать утверждения, что диалектический метод является необходимым и обязательным в юридическом исследовании. Но применяется он якобы в "юридически преломленном" и конкретизированном виде, в виде способов постижения и выражения некоей "юридической диалектики", т. е. специфической диалектики специфического юридического предмета.

В данном случае налицо непонимание философского смысла диалектики. Диалектика является методом выражения и самоосуществления универсальных характеристик бытия в целом.

Современная диалектика - это методология миропонимания. Она является интеллектуальным горизонтом и механизмом философствования. Будучи включенной в познание конкретности (особенности) предмета, диалектика становится лишь "назывной". С одной стороны, любой конкретный предмет, процесс, событие обретают смысл фактических подтверждений всеобщности природных или социальных закономерностей, играют роль иллюстраций к умозрению; с другой стороны, включение в содержание знания о предмете универсальных черт действительности оказывается указанием на предельную глубину познания сущности этого предмета. Но и то и другое - иллюзии научного познания.

Если юридическая теория пытается навязать познанию своего предмета категориальное мышление, она рано или поздно вырождается в беспредметную болтовню, в словесную эквилибристику, в словотворчество, оказывается спекуляцией на реальности.

Но это замечание не относится к теории функций права, если она базируется на широком правопонимании и предполагает использование философско-правовой методологии. Иными словами, эту теорию можно формировать не только как юридическую. Для этого, в частности, и существуют методологические принципы четвертой группы, которые в сочетании с принципами второй группы дают необходимый горизонт теоретическому мышлению о проблеме.

И последнее. Проблема адекватности методологии должна пониматься не только как уместность или неуместность тех или иных методов и принципов, но и как особенность "конфигурации" применяемой методологии. Одни и те же принципы и методы могут применяться в разных теориях, но своими взаимообусловленностями они выражают специфичность методологии, применяемой в конкретной теории. Это их "конфигурация". Так, юриспруденция строится на сочетании методов общетеоретического и конкретно-теоретического (историко-социологического) анализа с формально-логическим подходом; методология философии права методы общетеоретического познания связывает с диалектикой.

Попытки выразить специфичность методологии парой фраз, как правило, оказываются неудачными. Что может прояснить такая, например, формулировка метода (методологии) юридической науки: это юридический метод, который представляет собой способ юридического познания, производства и организации юридического знания? По такому шаблону без особых усилий можно дать определение методу любой науки. Ясно, однако, что специфику методологии можно проявить только через описание как ее "конфигурации" в целом, так и относительной самостоятельности ее существенных элементов.

Конечно, четкое представление об интегрирующих характеристиках выбранной методологии в состоянии помочь реконструировать или предвосхитить конкретный познавательный процесс. Например, определение юридического метода как способа познания с позиций и в границах понятия права подсказывает нам, что юридическая теория в данном случае оказывается лишь способом нахождения права в реальности, воспринимаемого как заданность этой реальности. Но если все юридические науки исходят из одного общего понятия права, то они неотличимы по своей методологии и самостоятельными теориями не являются.

Когда правоведы начинают описывать юридический метод, тогда оказывается, что в целом он - специфический общенаучный метод и методы других наук используются как способы и приемы юридического познания. Например, методы моделирования или эксперимента в качестве компонентов юридической методологии оказываются юридическим моделированием и юридическим экспериментом. Иными словами, вся процедура поиска адекватной методологии чревата опасностью простого переименования общенаучных или конкретно-научных методов посредством указания на специфический предмет.

Из сказанного следует, что проблема адекватности методологии является весьма актуальной для юридической теории. Нельзя считать теорию полноценной и адекватной, если ее методология не проявлена, если специфический взгляд на предмет не определен.

Таким образом, мы обозначили контуры проблемы методологии как этапа, предваряющего общетеоретический анализ функциональности права в аспекте выявления ее природы, сущности и специфического содержания. Через описание структуры и основных элементов методологии мы, по сути, определили пути и способы целенаправленной и квалифицированной теоретической разработки выбранной проблемы.

Итак, относительно методологических оснований исследования функциональной характеристики права можно высказать по крайней мере четыре обобщающих суждения:

1) поскольку предметом исследования должно быть право в его действительности, т. е. действующее право, постольку функциональная характеристика права является исходной в формировании правопонимания;

2) поскольку функциональная характеристика права является исходной в формировании правопонимания, постольку адекватной этому процессу является методология, сочетающая в себе элементы юридического и философско-правового анализа;

3) поскольку к функциональной характеристике права применима методология, сочетающая в себе элементы юридического и философско-правового анализа, постольку закономерно формируется широкое понимание права как единства качественно различных форм его существования;

4) поскольку формируется широкое понимание права как единства качественно различных форм его существования, постольку концептуальной идеей теории функций права является утверждение, что формы права различаются прежде всего по осуществляемым в рамках каждой из них специфическим системам функций.

Название документа