"...На земле русской нет и тени законности" (о цензурной политике Николая I)

(Емельянов Б. В., Ионайтис О. Б.) ("Российский юридический журнал", 2013, N 5) Текст документа

"...НА ЗЕМЛЕ РУССКОЙ НЕТ И ТЕНИ ЗАКОННОСТИ" (О ЦЕНЗУРНОЙ ПОЛИТИКЕ НИКОЛАЯ I) <*>

Б. В. ЕМЕЛЬЯНОВ, О. Б. ИОНАЙТИС

Емельянов Борис Владимирович, доктор философских наук, профессор кафедры истории философии и философии образования Уральского федерального университета им. первого Президента России Б. Н. Ельцина, академик Российской академии естественных наук (Екатеринбург).

Ионайтис Ольга Борисовна, доктор философских наук, профессор кафедры истории философии и философии образования Уральского федерального университета им. первого Президента России Б. Н. Ельцина, член-корреспондент Российской академии естественных наук (Екатеринбург).

Рассматривается цензурная политика в отношении отечественной философии в период царствования Николая I.

Ключевые слова: русская философия XIX в., цензура, цензурный устав, цензурная судьба русской философии XIX в.

"...There is not a trace of law on the Russian land" (about the censorship policy of Nicholas I) B. V. Emelyanov, O. B. Ionaytis

The censorship policy in respect of the national philosophy during the reign of Nicholas I is considered.

Key words: Russian philosophy of the XIX c., censorship, censorship statute, censorship fate of the Russian philosophy of the XIX c.

Слова, вынесенные в заголовок, принадлежат профессору Санкт-Петербургского университета Александру Васильевичу Никитенко, который был цензором Главного управления цензуры 13 лет - с 1833 по 1848 г. - и знал, что говорил. Подводя итоги николаевского "чугунного" цензурного устава, он записал в своем "Дневнике": "Цензурный устав совсем ниспровержен. Нам пришлось удостовериться в горькой истине, что на земле русской нет и тени законности" <1>. Нам, историкам русской философии, это хорошо видно на примере тех репрессивных мер, которые царская цензура (как светская, так и духовная) применяла к публикациям отечественных и зарубежных философов. -------------------------------- <1> Никитенко А. В. Дневник. М., 1955. Т. 1. С. 95.

Цензурная история русской философской литературы еще не написана, имеются лишь отдельные ее фрагменты, в том числе несколько наших публикаций <1>. Предлагаем историко-философский очерк цензурной политики Николая I по отношению к публикациям русских философов, представлявших различные направления отечественной мысли. -------------------------------- <1> Емельянов Б. В. От серебряного века к железному: политические судьбы русской философии начала XX века // Русская философия: новые исследования и материалы. СПб., 2001; Его же. Русские плотины для европейской философии // Философское образование. 2010. N 1.

* * *

Первый российский цензурный устав, созданный в годы царствования Александра I, был достаточно либеральным. Его задачами назывались доставка обществу книг и сочинений, способствующих истинному просвещению и образованию нравов, и удаление книг и сочинений, "противных сему намерению" (§ 2). Цензура, кроме того, должна была наблюдать, чтобы в книгах не было ничего противного Закону Божьему, правительству, нравственности и личной чести граждан (§ 15) <1>. Громких цензурных запрещений, касающихся изданий русских философов, в первой четверти XIX в. не было. -------------------------------- <1> Сборник постановлений и распоряжений по цензуре с 1720 по 1862 г. СПб., 1862. С. 81 - 95.

Николай I, напуганный восстанием декабристов, решил усилить цензурные требования и приказал министру народного просвещения адмиралу А. С. Шишкову подготовить новый цензурный устав. Сам он стал автором записки "О цензуре в России и о книгоиздательстве вообще". Император предложил цензурование светской литературы поручить профессорам учебных заведений, а книг религиозного содержания - Синоду и духовным учебным заведениям. По мнению царя, "цензура установлена для того, чтобы препятствовать распространению идей, вредных вере, нравственности, существующему образу правления, и пресекать личности" <1>. Царь считал, что тогда общество тяготело по-прежнему к философии французских энциклопедистов, а цензура своей цели не достигала, она рассматривала слова и не вникала в их суть. Новый устав, утвержденный 10 июля 1826 г., был уже "чужд всех сих неудобств и вполне соответствовал потребностям сей части" <2>. -------------------------------- <1> ГАРФ. Ф. 732. Оп. 10. 1862. Ед. хр. 38. С. 7. <2> Там же. С. 21.

Через два года был принят очередной устав, сохранивший те же запретительные установки, но сменивший систему ответственности за "зловредную" публикацию; за нее теперь отвечал не только цензор, но и автор, и издатель. В том же 1828 г. было создано Главное управление цензуры, осуществлявшее общий надзор за ней, а 22 апреля 1828 г. утвержден Устав духовной цензуры, не менее жесткий, чем светский. С особой тщательностью цензоры отслеживали и запрещали те работы русских философов, которые, по их мнению, "не соответствовали видам правительства" на просвещение и идеологию правительства. Список дел о запрещении трудов русских философов достаточно велик. Приведем несколько наиболее значительных примеров. В конце 1830 г. будущий славянофил И. В. Киреевский получил разрешение на издание ежемесячного журнала "Европеец", редактором которого он должен был стать. В первом номере редактор опубликовал программную статью "Девятнадцатый век". "Принадлежа к первым опытам философской конструкции русской истории, она указывала на отрешенность русского прошлого от общего хода всемирного исторического развития как на результат недостатка у нас духовной античной культуры. По мнению будущего славянофила, нам необходимо было усвоение современного ему европейского романтического религиозного настроения, необходимо как непременное условие нашего всемирно-исторического будущего" <1>. Вскоре этот номер попал к царю. О его впечатлениях от статьи написал шеф жандармов граф А. Бенкендорф в докладной записке от 7 февраля 1831 г.: "Государь император, прочитав в N 1 издаваемого в Москве Иваном Киреевским журнала под названием "Европеец" статью "Девятнадцатый век", изволил обратить на оную особое внимание, его величество изволил найти, что вся статья сия есть не что иное, как рассуждение о высшей политике, хотя в начале оной сочинитель утверждает, что он говорит не о политике, а о литературе. Но стоит обратить только некоторое внимание, чтоб видеть, что сочинитель, рассуждая будто бы о литературе, разумеет совсем иное, что под словом "просвещение" он понимает "свободу", что "деятельность разума" означает у него "революцию", а "искусство отыскания середины" не что иное, как "конституция". Поэтому его величество изволит находить, что статья сия не долженствовала быть дозволена в журнале литературном, в каком воспрещается помещать что-либо о политике, и как, сверх того, оная статья, невзирая на ее нелепость, написана в духе самом неблагонамеренном, то и не следует цензуре оной пропускать" <2>. Последствия этих выводов были радикальными: журнал был закрыт и только заступничество В. А. Жуковского помогло И. В. Киреевскому избежать более серьезных последствий. И. В. Киреевский тяжело переживал свою неудачу, а главное - невозможность выразить свое мнение публично <3>. В дальнейшем он неоднократно будет сталкиваться с "карающей рукой" цензуры. -------------------------------- <1> Лемке М. Николаевские жандармы и литература. 1826 - 1855. СПб., 1909. С. 71. <2> Цензура в царствование Николая I // Русская старина. 1903. N 2. С. 314. <3> Ионайтис О. Б. Дневник И. В. Киреевского как зеркало души автора // Человек и его вера: VI Междунар. чтения, посвященные братьям Киреевским. Калуга, 2006. С. 289 - 292.

Цензурный гнет преследовал философа и богослова, идеолога славянофильства А. С. Хомякова. Свои богословские труды он был вынужден публиковать за рубежом. Основная их часть была опубликована на французском во Франции, да и то после его смерти. Один том трудов вышел в Праге в 1867 г., т. е. через семь лет после смерти А. С. Хомякова. В 1848 г. А. С. Хомяков написал статью "По поводу Гумбольдта", предполагая напечатать ее в славянофильском журнале "Москвитянин". Московский цензурный комитет побоялся пропустить ее и отправил в Главное управление цензуры в Петербурге, который заключил, что "невозможность пропустить эту статью очевидна" <1>. Не была пропущена цензурой и другая статья А. С. Хомякова - "По поводу статьи И. Киреевского "О характере просвещения Европы и его отношения к просвещению в России", которую он предложил напечатать в "Московском сборнике" (1851). Чиновник по особым поручениям при Главном управлении цензуры Н. В. Родзянко, запрещая статью, обвинил автора в "крайне неосторожном прикосновении к основам правительственным и религиозным началам России" <2>. Он же не пропустил ее и в 1856 г., заявив: "Напечатание статьи этой я признаю неудобным не по направлению, а по содержанию и основной идее... вследствие слишком резко осуждаемых автором нравственных недостатков государственного и религиозного быта допетровской России" <3>. -------------------------------- <1> Бадалян Д. А. Русская идея и русская цензура (к истории двух статей А. С. Хомякова) // О мысли стоя на часах. Цензоры России и цензура. СПб., 2000. С. 182. <2> Там же. С. 192. <3> Там же. С. 194.

Итак, для того времени было характерно настороженное, если можно так это назвать, отношение власти к славянофильству. Но как обстояло дело с противоположной партией, с западниками? Можем ли мы сказать, что правительство определило свои приоритеты в споре западников и славянофилов и встало на ту или иную мировоззренческую позицию? Широко известна цензурная судьба "Первого философического письма" П. Я. Чаадаева и журнала "Телескоп" (сентябрь 1836 г.), где оно было напечатано. В своем письме царю министр просвещения С. С. Уваров назвал эту статью "настоящим преступлением против религиозной, политической и нравственной чести, а ее содержание обнаружило не бред безумца, а скорее систематическую ненависть человека, хладнокровно оскорбляющего святая святых и самое драгоценное своей страны. Мне кажется, трудно найти где бы то ни было более прямое обвинение прошлого, настоящего и будущего своей родины" <1>. Итог истории с публикацией философского сочинения печален: журнал "Телескоп" был закрыт, его редактор Н. И. Надеждин отправлен в ссылку в Усть-Сысольск, цензор - ректор Московского университета А. В. Болдырев - отстранен от должности, П. Я. Чаадаев по велению царя объявлен сумасшедшим. -------------------------------- <1> Вацуро В. Э., Гиллельсон М. И. Сквозь умственные плотины. М., 1986. С. 165 - 183.

Одна из самых ярких, самобытных и неординарных фигур в истории русской мысли XIX столетия - Григорий Сковорода. В 1836 г. Московский, а затем Санкт-Петербургский комитет духовной цензуры сообщил Синоду, что рассмотрел рукопись Григория Сковороды "Диалог, или разглагол, о древнем мире" и не одобрил ее, поскольку "сочинитель, рассуждая о мире, впадает в заблуждения и держится мыслей еретических и, что всего страннее, он в своем сочинении смешивает несколько ложных взглядов на мир. Иногда автор судит о мире как пантеист. Иногда как натуралист" <1>. Архимандрит Филарет (Гумилевский) нашел в рукописи места, "противные вере", заявив: "Думаю, следует не только не одобрить, но для пресечения соблазна и не возвращать" <2>. Безусловно, подобная политика не могла создавать благоприятную среду для развития отечественной философской культуры. -------------------------------- <1> ГАРФ. Ф. 807. Оп. 1. Ед. хр. 641. С. 7. <2> Котович А. Духовная цензура в России (1799 - 1855). СПб., 1909. С. 460.

Внимание цензура обращала на книги не только философского и общественно-научного, но и естественнонаучного содержания. В 1842 г. цензор Куторга запретил двухтомную книгу русского шеллингианца Д. М. Велланского "Животный магнетизм, или теллюризм, как общая сила Земли, действующая в организме человеческом и во всех живых существах и бездушных веществах". В ней был найден "тайный умысел", о котором мы узнаем из письма Велланского в цензурный комитет: "Положение мое "дух человеческий есть высочайшее существо земного мира" считает он (цензор) законопреступным; но надобно быть совершенно несведущим в антропологии, чтобы сие положение не признать истинным. В других мирах, может быть, находятся совершеннейшие существа, а на земле нет творений совершеннее человека" <1>. Книга была передана для дальнейшего рассмотрения в духовную цензуру, но и та не разрешила ее напечатать. -------------------------------- <1> Цензура в царствование Николая I. С. 387.

2 апреля 1849 г. в связи с революционными событиями в Европе царь Николай I создал специальный ("Бутурлинский") комитет для наблюдения за благонравием печати и самих цензоров. Как писал А. И. Герцен, правительство "придумало еще цензуру над цензурой, цензуру контроля, надзора, и в этой цензуре сидят уже не цензора, а генералы, адъютанты и министры" <1>. -------------------------------- <1> Герцен А. И. Соч.: В 30 т. М., 1955. Т. 6. С. 145.

Бутурлинский комитет ответствен за запрещение единственного печатного органа петрашевцев - "Карманного словаря иностранных слов, вошедших в состав русского языка, издаваемого Николаем Кирилловым". 13 ноября 1849 г. председатель комитета П. В. Анненков, сменивший Д. П. Бутурлина, докладывал царю: "В числе сведений, случайно дошедших до комитета 2 апреля, особое внимание его обратила на себя изданная в 1845 г. книжка под заглавием "Карманный словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка". Словаря этого появился в свет только один выпуск от буквы "А" до "М". По тщательному рассмотрению означенной книжки комитет не мог не признать в ней направления не только двусмысленного, но и прямо предосудительного. Назначение подобного издания, по самому названию книжки, должно, казалось бы, состоять единственно в объяснительном, так сказать, переводе значений иностранных слов, в русском языке употребляемых. Но в словаре, комитетом рассмотренном, цель эта становится, напротив, второстепенною, уступая место явному намерению развивать такие идеи и понятия, которые у нас могли бы повести к одним лишь самым вредным последствиям. С одной стороны, в означенный словарь включено много таких слов, о которых нельзя было не предвидеть уже вперед, что самое даже благонамеренное объяснение их значения поведет к толкованиям, вовсе не свойственным образу и духу нашего правления и гражданского устройства, и потому осторожнее не допускать их в книгу, для популярного чтения предназначенную; напротив, автор предлежащего словаря не только переполнил ими свою книгу, но и издал ее, как по всему заключить должно, единственно для неприметного развития в народе, под видом истолкования этих слов, косвенных по своим видам, похвал или порицаний выражаемых ими понятий. С другой же стороны, даже таким словам, прямое значение коих не могло бы, по-видимому, вызвать какие-либо отвлеченные умствования, как-то: аналог, анализ, синтез, идеал, идиллия, ирония, ландшафтная живопись, максимум и др., приведенными при них толкованиями или примерами на ту же самую тайную цель автора" <1>. Исходя из этих наблюдений, Анненков предложил запретить первый выпуск словаря. На этот доклад царь наложил резолюцию: "Не отбирая экземпляров упомянутого словаря, дабы через то не возбудить любопытства, стараться откупить их партикулярным образом" <2>. Есть немало свидетельств, как по книжным магазинам скупали этот словарь. Например, в 1850 г. у тульского книгопродавца Степана Титова изъяли 24 его экземпляра. Более трагичной была судьба второго выпуска словаря, изданного в 1846 г. В начале 1853 г. его запретили, а 3 февраля сожгли 1599 экземпляров, оставив один в цензурном комитете <3>. -------------------------------- <1> Цензура в царствование Николая I. С. 420 - 421. <2> Там же. <3> Малеин А. И., Берков П. Н. Материалы по истории "Карманного словаря иностранных слов" Н. Кириллова // Труды института книги, документа, письма. Т. 3. Ч. 2. Л., 1934.

Цензурное преследование философской литературы было постоянным и, как правило, жестким и шло широким фронтом: запрещались оригиналы и переводы работ зарубежных философов, запрещались статьи, монографии, учебники отечественных философов, неугодные книги изымались из библиотек и из книжных магазинов. Как писал известный поэт и цензор Ф. И. Тютчев, "подавление мысли было в течение многих лет руководящим принципом правительства. Следствия подобной системы не могли иметь предела или ограничения - ничто не было пощажено, все подвергалось этому давлению, все и все отупели" <1>. На этом историческом фоне героями выглядят те философы, кто пытался, несмотря ни на что, писать свои трактаты, надеясь, что наступит время, когда их прочтут. Это типично для русской философии XIX и последующего XX столетия: быть под запретом и писать для будущего во всех смыслах этого слова. -------------------------------- <1> Тютчев Ф. И. Стихотворения. Письма. М., 1957. С. 418.

Bibliography

Badalyan D. A. Russkaya ideya i russkaya cenzura: k istorii dvux statej A. S. Xomyakova // O mysli stoya na chasax... Cenzory Rossii i cenzura. SPb., 2000. Cenzura v carstvovanie Nikolaya I // Russkaya starina. 1903. N 2. Emel'yanov B. V. Ot serebryanogo veka k zheleznomu: politicheskie sud'by russkoj filosofii nachala XX veka // Russkaya filosofiya: novye issledovaniya i materialy. SPb., 2001. Emel'yanov B. V. Russkie plotiny dlya evropejskoj filosofii // Filosofskoe obrazovanie. 2010. N 1. Gercen A. I. Soch.: V 30 t. M., 1955. T. 6. Ionajtis O. B. Dnevnik I. V. Kireevskogo kak zerkalo dushi avtora // Chelovek i ego vera: VI mezhdunar. chteniya, posvyashhennye brat'yam Kireevskim. Kaluga, 2006. Kotovich A. Duxovnaya cenzura v Rossii (1799 - 1855). SPb., 1909. Lemke M. Nikolaevskie zhandarmy i literatura. 1826 - 1855. SPb., 1909. Malein A. I., Berkov P. N. Materialy po istorii "Karmannogo slovarya inostrannyx slov" N. Kirillova // Trudy instituta knigi, dokumenta, pis'ma. T. 3. Ch. 2. L., 1934. Nikitenko A. V. Dnevnik. M., 1955. T. 1. Tyutchev F. I. Stixotvoreniya. Pis'ma. M., 1957. Vacuro V. Eh., Gillel'son M. I. Skvoz' umstvennye plotiny. M., 1986.

Название документа