Запрет картельных соглашений электроэнергетических компаний на внутреннем рынке Европейского союза
(Зайцева Л. В.) ("Цивилист", 2013, N 1) Текст документаЗАПРЕТ КАРТЕЛЬНЫХ СОГЛАШЕНИЙ ЭЛЕКТРОЭНЕРГЕТИЧЕСКИХ КОМПАНИЙ НА ВНУТРЕННЕМ РЫНКЕ ЕВРОПЕЙСКОГО СОЮЗА
Л. В. ЗАЙЦЕВА
Зайцева Любовь Владимировна, аспирант кафедры права Европейского союза Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), главный эксперт Департамента корпоративных отношений ОАО "ИНТЕР РАО ЕЭС".
Правовое регулирование запрета картельных соглашений электроэнергетических компаний состоит из иерархически выстроенной системы источников права. Так, основным источником правового регулирования вертикальных и горизонтальных соглашений и согласованных действий является Договор о функционировании Европейского союза 1957 г. в редакции Лиссабонского договора (далее - ДФЕС). В ст. 101 ДФЕС содержится основное правило конкуренции на внутреннем рынке Европейского союза, которое применимо ко всем хозяйствующим субъектам, осуществляющим свою деятельность на территории ЕС. В соответствии с п. 1 ст. 101 ДФЕС являются несовместимыми с внутренним рынком и запрещаются любые соглашения между предприятиями, любые решения об объединении предприятий и любые виды согласованной практики, которые способны затрагивать торговлю между государствами-членами и имеют целью или результатом создание препятствий для конкуренции в рамках внутреннего рынка, ее ограничение и искажение, в частности выражающееся в фиксировании прямым или косвенным образом цен покупки или продажи либо других условий торговли, ограничении или контроле производства, сбыта, технического развития и инвестиций, разделе рынков и источников снабжения, применении к торговым партнерам неравных условий в отношении одинаковых сделок, ставя их тем самым в неблагоприятное конкурентное положение, подчинении заключения договоров условия принятия на себя партнерами дополнительных обязательств, не связанных с предметом этих договоров <1>. В соответствии с п. 2 ст. 101 ДФЕС соглашения или решения, запрещенные в указанной статье, являются автоматически ничтожными <2>. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография С. Ю. Кашкина, А. О. Четверикова "Европейский союз: Основополагающие акты в редакции Лиссабонского договора с комментариями" включена в информационный банк. ------------------------------------------------------------------ <1> См.: Европейский союз: Основополагающие акты в редакции Лиссабонского договора с комментариями / Отв. ред. С. Ю. Кашкин. М.: Инфра-М, 2008. С. 259. <2> Wettbewerbsrecht, Markenrecht und Kartellrecht: Gesetzestexte. DeutscheTaschenbuchVerlag, Berlin, 2010. S. 339.
Определяя границы применения данной нормы, необходимо уяснить основополагающие аспекты рассматриваемой правовой конструкции. Профессор Потсдамского университета Т. Леттль анализирует указанное правонарушение по следующим трем неотделимым друг от друга аспектам: адресаты нормы-лица, к которым данные нормы применяются; состав правонарушения-соглашения, договоренности и согласованного действия; потенциальное влияние, которое данное соглашение может оказать на свободную конкуренцию на внутреннем рынке <3>. -------------------------------- <3> Kartellrecht: Grundrisse des Rechts. von Prof. Tobias Lettl, Verlag C. H. Beck, , 2007. S. 23 - 24.
Адресатами рассматриваемой нормы являются предприятия. При определении понятия "предприятие" (нем.: Unternehmen, англ.: Undertaking, Company) для целей антимонопольного законодательства следует обратиться к практике Европейской комиссии, Суда ЕС и к научным работам в данной области, поскольку Договор о функционировании Европейского союза и Директивы ЕС не содержат рассматриваемого понятия. Судебная практика выработала следующее определение: под предприятием понимается каждое объединение, занимающееся экономической деятельностью <4>. Данное определение носит функциональный характер: под экономической деятельностью, в свою очередь, понимается любое участие в хозяйственном (экономическом) обороте, а именно предложение или спрос любых товаров или услуг на определенном рынке <5> вне зависимости от правовой формы и способа финансирования экономической деятельности. В деле Shellv. Commission была приведена следующая дефиниция предприятия: "Экономическая общность, состоящая из совокупности материальных и нематериальных ресурсов, способная нарушить законодательство о конкуренции Европейского союза" <6>. -------------------------------- <4> EuGHSlg. 2004, I-2493 Rn. 46 AOK; 2005, I-5425 Rn. 112 - DanskRorindustri. <5> Entscheidung N C-364/92 Hofner und Elser v. Comission, Mathias Pechstein: Entscheidungen des EuGH, kommentierte Studienauswahl, 4. Auflage, Mohr Siebeck, , 2007. S. 642. <6> http://eur-lex. europa. eu/LexUriServ/LexUriServ. do? uri=CELEX:61989A0011:EN:NOT (дата обращения - 16.09.2012).
Стоит отметить, что для целей гражданского, торгового или коммерческого права используются иные определения. Так, профессор Леттль в монографии "Торговое право" дает следующее определение предприятия для целей гражданского права. Под предприятием в гражданско-правовом смысле понимается организационно-экономическая общность, основанная на идеальной или экономической цели, а также действует для достижения одной или нескольких экономических выгод <7>. -------------------------------- <7> Handelsrecht: Ein Studienbuch von Dr. Tobias Lettl, , Verlag C. H. Beck, 2007. S. 76.
Государства, их органы и учреждения также в принципе могут быть предприятиями, если они действуют не во исполнение властных полномочий. Государственные органы являются предприятиями в том случае, если их деятельность не отличается от деятельности других предприятий, даже когда в соответствии с национальным правом указанная деятельность осуществляется не в частноправовой, а в государственно-правовой форме <8>. -------------------------------- <8> См.: Основы германского и международного экономического права: Учебное пособие. СПб.: Издательский дом С.-Петерб. гос. ун-та, Издательство юридического факультета СПбГУ, 2007. С. 644.
Также организации, напрямую не участвующие в торговом обороте, могут быть признаны предприятиями для целей антимонопольного права. Так, в деле Woutersv. Commission голландская юридическая фирма была признана предприятием и нарушителем норм о конкуренции в рамках ЕС <9>. -------------------------------- <9> Mathias Pechstein: Entscheidungendes EuGH, kommentierteStudienauswahl, 4. Auflage, MohrSiebeck, , 2007. S. 647.
Предприятие для целей антимонопольного регулирования должно обладать правовой и экономической независимостью, что обычно отсутствует в случае дочернего предприятия или филиала <10>. Действие п. 1 ст. 101 ДФЕС не распространяется на соглашения в рамках одной группы лиц, например на соглашения между основным и дочерним обществом об осуществлении функций единоличного исполнительного органа. -------------------------------- <10> См.: Право Европейского союза: Учебник для вузов / Под ред. С. Ю. Кашкина. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт; Высшее образование, 2010. С. 533.
В немецкой правовой доктрине отражается также следующий важный аспект: основное общество не обязано фактически определять условия ведения хозяйственной деятельности дочерним обществом; если существует теоретическая возможность влияния основным обществом на деятельность дочернего, то этого уже достаточно для того, чтобы пользоваться данным изъятием <11>. -------------------------------- <11> Kartellrecht: Grundrisse des Rechts. von Prof. Tobias Lettl, Verlag C. H. Beck, , 2007. S. 25.
Для того чтобы установить, действительно ли основное и дочернее общества являются единым предприятием, правоприменительная практика выработала несколько критериев: 1) размер доли участия основного предприятия в уставном капитале дочернего предприятия; 2) наличие соглашения о контроле, предусматривающего передачу управления хозяйствующим субъектом другому хозяйствующему субъекту или соглашения, предусматривающего передачу функций единоличного исполнительного органа; 3) дочерняя компания фактически следует указаниям основной; 4) практика применения ст. 101.1 Европейской комиссией апеллирует также к термину "экономическое единство", который в буквальном смысле означает, что основная и дочерняя компания выступают на рынке как единое целое. Чтобы установить факт "экономического единства" необходимо провести тщательный анализ рынка, при котором следует учитывать критерии релевантности, включающие в себя как территориальный, так и материальный аспекты. Привилегия концернов недействительна в отношении договоров, заключаемых дочерним обществом с третьей стороной - в данном случае будет применяться ст. 101 ДФЕС. Стоит отметить, что за деятельность дочернего общества будет нести ответственность и основное общество, в случае если будет доказано их "экономическое единство" и если основное общество распорядилось о таком договоре или действии. Также основное предприятие будет нести ответственность за злоупотребление филиалом доминирующим положением на рынке в соответствии со ст. 102 ДФЕС <12>. -------------------------------- <12> The University of Oxford, Centre for Competition Law and Policy, Working Paper (L) 08\05: Non-competition Concerns; Resolution of Conflict in the Integrated Article 81 EC.
Следующим аспектом анализа допустимости соглашений между предприятиями является анализ состава правонарушения, предусмотренного ст. 101 ДФЕС. На основании анализа ст. 101 ДФЕС можно выделить три вида объективной стороны данного правонарушения: соглашения между предприятиями, соглашения между объединениями предприятий и согласованные действия. Под соглашением понимается выраженная тем или иным образом общая воля сторон, направленная на ограничение конкуренции на определенном рынке. Устные договоренности также признаются соглашениями. Необходимо отметить, что под действие антимонопольного права подпадает сам факт заключения соглашения, а не его исполнения. Европейской комиссии для привлечения сторон к ответственности за нарушение антимонопольного законодательства достаточно доказать сам факт наличия соглашения, наличие исполнения не имеет значения. Соглашения для целей антимонопольного права делятся на горизонтальные и вертикальные. Горизонтальными соглашениями признаются договоренности между предприятиями, находящимися на одном и том же экономическом уровне. Так, договоренность между двумя гидроэлектростанциями производить определенный объем электрической энергии, а не больший признается противоречащей антимонопольному законодательству. Под вертикальными соглашениями в праве Европейского союза понимаются договоренности между предприятиями или согласованные действия предприятий, находящихся на разном экономическом уровне. Так, соглашение между генератором мощности и сетевой компанией об установлении сниженной платы за технологическое присоединение взамен на продажу отклонений по более высокой цене может быть признано нарушающим антимонопольное законодательство ЕС. Вертикальное соглашение может регулировать то, какие договоры следует заключать с конечными потребителями и по какой цене продавать электрическую энергию. Для того чтобы признать соглашение между предприятиями не соответствующим статье 101 ДФЕС, необходимо установить наличие негативных последствий такой договоренности. Практика Европейской комиссии выработала три основных признака, характеризующих наступление негативных последствий вертикальных и горизонтальных соглашений на внутреннем рынке ЕС: 1) установление ограничений доступа на рынок другим поставщикам или покупателям; 2) искусственное сокращение конкуренции между производителями одной и той же группы товаров; 3) ограничение возможности потребителя получать товары или пользоваться услугами иных поставщиков. С процессуальной точки зрения проверка вертикального соглашения проходит четыре стадии: 1) определение релевантного рынка для того, чтобы в зависимости от объема затронутой части рынка можно было определить круг лиц, пострадавших от данного соглашения <13>; -------------------------------- <13> Tobias Lettl. Kartellrecht, 2. Auflage, Verlag C. H. Beck, , 2007. S. 30.
2) определение того, какую долю на рынке занимает каждое предприятие. Если доля предприятия не превышает 30 процентов, то соглашение признается допустимым; 3) в случае, если доля хотя бы одного из предприятий превышает 30 процентов, необходимо установить, какие опасности вертикальное соглашение представляет для конкуренции на рынке. При этом необходимо учитывать позицию поставщиков, продавцов и потребителей, а также наличие ограничения доступа на рынок для конкурентов; 4) установление размера фактического ущерба, нанесенного соглашением другим предприятиям и конечным потребителям на территории внутреннего рынка ЕС. В качестве примеров можно привести следующие соглашения: установление единых картельных цен по вертикали, принуждение контрагента заключать договоры только с одним поставщиком, принуждение закупать у одного и того же поставщика определенный объем электрической энергии, принуждение к эксклюзивным поставкам - отсутствие у поставщика права поставлять свои товары другому покупателю. Европейская комиссия и Суд ЕС признают противоречащей антимонопольному законодательству ЕС также картельную практику, сложившуюся между сторонами, в том числе установленную одной из сторон с молчаливого согласия конкурента на рынке определенного товара. В научной и учебной литературе рассматриваемая картельная практика приравнивается к согласованным действиям, которые могут быть в том числе конклюдентными. Профессор С. Ю. Кашкин также отмечает, что наиболее сложным является установление факта наличия картельной практики, представляющей собой параллельное рыночное поведение, de jure не связанных между собой предприятий <14>. -------------------------------- <14> См.: Право Европейского союза: Учебник для вузов / Под ред. С. Ю. Кашкина. С. 536.
По мнению германских ученых-правоведов Местмакера и Швайцера, объединяет все рассмотренные виды объективной стороны правонарушения - соглашения между предприятиями, соглашения между группами предприятий, согласованные действия - желание участников хозяйственного оборота избавиться от неопределенности относительно поведения конкурентов на рынке <15>. -------------------------------- <15> Mestmacker, Schweitzer, Langen, Bunte: Europaisches Wettbewerbsrecht, 2. Aufl, C. H. Beck, , 2004. S. 91.
В соответствии с п. 3 ст. 101 ДФЕС положения п. 1 ст. 101 ДФЕС могут быть признаны не подлежащими применению к соглашению между предприятиями, решению объединений предприятий, согласованным действиям, если таковые способствуют улучшению производства или распределения продукции либо развитию технического или экономического прогресса при сохранении для потребителей справедливой доли, вытекающей из них прибыли и при условии, что подобные соглашения, решения или действия не накладывают на заинтересованные предприятия ограничений, которые не являются необходимыми для достижения этих целей, а также не предоставляют предприятиям возможности исключать конкуренцию в отношении существующей доли соответствующей продукции <16>. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография С. Ю. Кашкина, А. О. Четверикова "Европейский союз: Основополагающие акты в редакции Лиссабонского договора с комментариями" включена в информационный банк. ------------------------------------------------------------------ <16> См.: Европейский союз: Основополагающие акты в редакции Лиссабонского договора с комментариями / Отв. ред. С. Ю. Кашкин. М.: Инфра-М, 2008. С. 260.
Важно отметить, что в 2010 г. Европейской комиссией была принята Директива N 330/2010 <17>, регулирующая изъятия из ст. 101 ДФЕС на основании п. 3 данной ст. 101 ДФЕС в отношении вертикальных соглашений и согласованных действий предприятий. -------------------------------- <17> Commission Regulation No. 330/2010 on the application of Article 101.3 to the categories of vertical agreements and concerned practices.
Следующим аспектом анализа состава правонарушения, предусмотренного ст. 101 ДФЕС, является определение потенциального влияния, которое может быть оказано на экономические отношения между предприятиями государств - членов ЕС на внутреннем рынке соглашением. Необходимо обратить внимание, что европейский законодатель, конструируя норму подобным образом, косвенно указывал на разделение функций национальных и европейских антимонопольных органов. Как отмечает П. Матиссен, под действие ст. 101 ДФЕС подпадают любые соглашения предприятий, групп предприятий, а также согласованные действия, которые прямо ли косвенно, фактически или теоретически имеют возможность <18> нарушить свободу передвижения товаров между странами - членами ЕС и тем самым имеют также возможность нарушить свободу конкуренции на внутреннем рынке. -------------------------------- <18> A Guide to European Law as amended by the Treaty of Lisbon, P. S.R. F. Mathjisen, edition, Thomson and Reuters. London, 2010. P. 362.
Статья 101 ДФЕС кроме прочего конкретизирует ряд основополагающих принципов функционирования ЕС - принцип недискриминации потребителей одного государства по отношению к другим, а также принцип транспарентности - прозрачности, например, способ формирования тарифов на электрическую энергию и тепло. Подводя итог, объединим условия применения ст. 101 ДФЕС к правонарушению. Во-первых, субъектами конкурентных норм, закрепленных в ст. 101 ДФЕС, являются предприятия, осуществляющие экономическую деятельность в самом широком смысле. Во-вторых, между предприятиями или в объединении предприятий наличествует заключенное в любой форме соглашение или предприятия (объединения предприятий) осуществляют согласованные действия, которые ограничивают или могут ограничить конкуренцию. Само заключение соглашения, которое потенциально может ограничить конкуренцию, является наказуемым. В-третьих, для применения ст. 101 ДФЕС необходимо наличие ущерба, нанесенного свободной торговле между странами ЕС на внутреннем рынке Союза или возможности нанесения такого ущерба. В заключение необходимо обратить внимание на то, что изменения, внесенные в Федеральный закон от 26 июля 2006 г. N 135-ФЗ "О защите конкуренции", например, введение понятия "картель" и разграничение соглашений и согласованных действий, во многом основаны на опыте стран - членов ЕС и институтов Европейского союза.
Пристатейный библиографический список
Название документа "Обзор практики рассмотрения дел Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ" (Карасева С. Ю.) (Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2013) Текст документа
Подготовлен для системы КонсультантПлюс
ОБЗОР ПРАКТИКИ РАССМОТРЕНИЯ ДЕЛ ПРЕЗИДИУМОМ ВЫСШЕГО АРБИТРАЖНОГО СУДА РФ
Материал подготовлен с использованием правовых актов по состоянию на 28 февраля 2013 года
С. Ю. КАРАСЕВА
Постановление от 20 ноября 2012 г. N 8718/12
Правительство Москвы и ТОО "П." (инвестор) заключили контракт от 14.02.1996, предметом которого явилась реализация инвестиционного проекта по реконструкции зданий. Согласно контракту инвестор обязуется за свой счет произвести проектные, строительно-монтажные и пусконаладочные работы по трем объектам. Дополнительными соглашениями от 15.10.1999, 31.08.2000 в контракт были внесены изменения: права и обязанности перешли к ООО "Д.". Дополнительным соглашением от 12.08.2005 из инвестиционного проекта исключены 2 объекта. Срок реализации инвестиционного проекта по реконструкции одного здания был продлен. По условиям контракта с учетом дополнительного соглашения от 12.08.2005 после завершения реализации инвестиционного проекта и выполнения сторонами всех обязательств жилая и нежилая площади в надземной и подземной части объекта подлежат распределению в пропорциях, согласованных сторонами. В целях отселения граждан из подлежащего реконструкции здания ООО "Д." приобрело и передало г. Москве 14 квартир общей площадью 905,5 кв. м. Контрактом предусмотрено обязательство г. Москвы компенсировать затраты ООО "Д." на отселение граждан, подтвержденные в установленном порядке, путем передачи инвестору равноценной жилой площади из доли города в инвестируемом проекте на основании распорядительного документа правительства Москвы. Контракт также устанавливает, что равноценность утверждается решением Городской комиссии по приватизации и управлению жилищного фонда. Правительство Москвы и ООО "Д." 21.12.2007 подписали протокол предварительного распределения жилых площадей спорного здания, разрешение на ввод в эксплуатацию которого выдано 19.11.2008. Однако акт реализации инвестиционного проекта ими подписан не был, так как возник спор о распределении площадей между г. Москвой и ООО "Д.". Решением суда в иске об определении доли жилой и нежилой площади ООО "Д.", выделении доли в натуре, признании права ООО "Д." на площади в спорном объекте отказано. Апелляционный суд решение отменил, иск удовлетворил частично. ФАС округа судебные акты отменил, дело направил на новое рассмотрение. При новом рассмотрении ООО "Д." уточнило требования. Департамент жилищной политики и жилищного фонда г. Москвы заявил встречный иск. Решением суда иски удовлетворены частично: выделена в натуре доля ООО "Д." в общей жилой площади в спорном объекте в виде 4-х квартир, в остальной части иска отказано; выделена в натуре доля г. Москвы в общей жилой площади в виде 3-х квартир, в остальной части иска отказано. Апелляционный суд решение изменил, иск ООО "Д." удовлетворил частично: выделена в натуре доля ООО "Д." в общей жилой площади в виде 6 квартир; в признании права собственности на эти помещения ООО "Д." отказано. В иске о выделении в натуре доли в общей жилой площади в спорном объекте в виде еще одной квартиры и о признании права собственности на нее, а также о выделении в натуре и признании права собственности на 20 машино-мест и площадей общего пользования в подземной части здания, а также на 100% сервисных служб в реконструированном объекте ООО "Д." отказано. Выделена в натуре доля ООО "Д." в виде полезной нежилой площади надземной части реконструированного спорного объекта. В иске о признании права собственности на помещения ему отказано. Также ему отказано в иске о выделении в натуре и признании права собственности на часть комнаты общей площадью 50,64 кв. м в нежилом помещении на 1-м этаже надземной части объекта. Встречный иск департамента удовлетворен частично: выделена в натуре доля г. Москвы в общей жилой площади в объекте в виде одной квартиры, в иске о выделении в натуре доли г. Москвы и признании права собственности в общей жилой площади в спорном объекте в виде 2-х квартир и признании права собственности еще на одну квартиру отказано. ФАС округа оставил Постановление апелляционного суда без изменения. Суд первой инстанции исходил из того, что порядок определения равноценности квартир предусмотрен условиями контракта. Суд установил, что, исходя из решений городской комиссии от 08.07.2009 и от 17.06.2009, стоимость квартир, которые были предоставлены инвестором в счет отселения жителей, составляет 139 879 500 руб. согласно отчету оценщика, а стоимость 4-х квартир, расположенных в спорном здании, составляет 470 325 760 руб. С учетом этого суд признал, что затраты ООО "Д." на приобретение данных квартир компенсируются стоимостью одной квартиры (2-й этаж, общей площадью 270,2 кв. м) в спорном здании из доли г. Москвы в этом объекте. При этом суд отклонил доводы ООО "Д." о том, что равноценность квартир, о которой сказано в контракте в редакции дополнительного соглашения от 12.08.2005, должна определяться не по критерию стоимости сравниваемых квартир, а по их площади. Суды апелляционной и кассационной инстанций пришли к выводу, что, поскольку ни контракт, ни правовые нормы не содержат определения понятия "равноценные жилые помещения", равноценность должна определяться не только путем сопоставления рыночной стоимости помещений, но и с учетом совокупности иных факторов. Определяя эти факторы, суд апелляционной инстанции сослался на Закон г. Москвы от 31.05.2006 N 21 "Об обеспечении жилищных прав граждан при переселении и освобождении жилых помещений (жилых домов) в городе Москве", использующий понятие "равнозначное жилое помещение", каковым признается жилое помещение, площадь которого не меньше площади освобождаемого, а количество комнат соответствует количеству комнат в освобождаемом жилом помещении (ч. 4 ст. 6). Суд указал, что сама по себе стоимость квартиры не является достаточным доказательством ее равноценности, жилые помещения предназначены для проживания в них граждан, поэтому имеет значение сравнение потребительских качеств квартиры (размер, планировка, степень благоустройства и т. д.). Свои требования о передаче жилых помещений в спорном здании, равноценных жилым помещениям, приобретенным для отселения граждан, ООО "Д." основывает на контракте в редакции дополнительного соглашения от 12.08.2005. Согласно ч. 1 ст. 431 ГК РФ при толковании условий договора суд принимает во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений. Буквальное значение условия договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом. Если эти правила не позволяют определить содержание договора, должна быть выяснена действительная общая воля сторон с учетом цели договора. При этом принимаются во внимание все соответствующие обстоятельства, включая предшествующие договору переговоры и переписку, практику, установившуюся во взаимных отношениях сторон, обычаи делового оборота, последующее поведение сторон (абз. второй ст. 431). Контракт предусматривает, что передаваемые из доли г. Москвы в спорном здании равноценные жилые помещения предоставляются для компенсации затрат ООО "Д.", понесенных при приобретении квартир для отселения граждан. Ни из контракта, ни из каких-либо правовых актов не вытекает обязательство г. Москвы предоставить ООО "Д." жилые помещения в целях обеспечения жилищных прав каких-либо лиц. В силу этого у судов апелляционной и кассационной инстанций не было оснований для применения при определении равноценности помещений критериев, которые используются в Законе N 21, как это следует из его названия и содержания, в целях обеспечении жилищных прав граждан при переселении и освобождении жилых помещений (жилых домов) в г. Москве. Таким образом, предоставляемое ООО "Д." жилое помещение в спорном здании из доли г. Москвы, независимо от его площади и других критериев, должно быть по своей стоимости равно тем затратам, которые оно понесло в связи с приобретением других помещений. Стороны в контракте указали, что равноценность соответствующих помещений должна определяться решением городской комиссии. Городская комиссия на основании заключений независимого оценщика, выполненных одним лицом на одну дату на основании одинаковых методов, двумя протоколами от 17.06.2009 и от 08.07.2009 определила стоимость 4-х квартир общей площадью 896,2 кв. м в спорном объекте в размере 470 325 760 руб. и стоимость 14-ти квартир в размере 139 879 500 руб. Оценивая протоколы, суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что они не определяют, какие равноценные жилые площади в спорном здании должны быть переданы г. Москвой ООО "Д." в порядке компенсации затрат на приобретение квартир, переданных городу. Согласно ст. 309 ГК РФ обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычаями делового оборота или иными обычно предъявляемыми требованиями. Условие о порядке определения равноценности квартир было ясно и недвусмысленно согласовано сторонами в контракте, оно не изменялось и не отменялось ни в судебном, ни в ином, предусмотренном законом и условиями контракта порядке. Однако протоколы об определении стоимости соответствующих жилых помещений были фактически отвергнуты судом апелляционной инстанции, несмотря на то что они позволяют исходя из площадей каждой из 4-х квартир, расположенных в спорном здании, и их общей стоимости определить, какие из них по своей стоимости равноценны 14-ти квартирам, ранее переданным ООО "Д." г. Москве. Формальный подход к оценке протоколов не согласуется со ст. 309, 431 ГК РФ. Кроме того, отклонив протоколы, суды апелляционной и кассационной инстанций, сопоставляя стоимость квартир, при оценке 14-ти квартир, переданных ООО "Д." г. Москве, использовали стоимость, определенную независимым оценщиком по состоянию на 07.07.2009 и указанную в протоколе от 08.07.2009, а при оценке 4-х квартир общей площадью 896,2 кв. м, расположенных в спорном здании, отклонили оценку стоимости, определенную тем же оценщиком по состоянию на 12.05.2009 и указанную в протоколе от 17.06.2009, и использовали оценку стоимости этих квартир из отчета ООО "Э." от 07.07.2010 (дата оценки 02.07.2010), составленного по заказу ООО "Д.", которое и представило данный отчет суду. Таким образом, суды апелляционной и кассационной инстанций, несмотря на согласованное сторонами условие, сравнили стоимости жилых помещений на основании отчетов разных оценщиков, производивших оценку объектов на разные даты (с разницей в год и более) и с использованием разных данных, критериев, корректировочных коэффициентов и т. д. Однако при таком сравнении не могла быть установлена объективная равноценность сравниваемых помещений, которая должна была быть определена в соответствии с условиями и целью контракта. Президиум ВАС РФ отменил Постановления апелляционной и кассационной инстанций в части выделения в натуре доли ООО "Д." в общей жилой площади в виде 6 квартир доли г. Москвы в виде одной квартиры, оставив в этой части в силе решение суда первой инстанции, в остальной части оставил судебные акты без изменения.
Постановление от 20 ноября 2012 г. N 8046/12
МУП "В." обратилось с заявлением о признании недействительным решения УФАС о признании незаконным и отмене постановления о привлечении к ответственности по ст. 14.31 КоАП РФ в виде штрафа в размере 1 304 540,37 руб. за нарушение антимонопольного законодательства путем навязывания невыгодного условия договора. Решением суда в удовлетворении требований отказано. Апелляционный суд решение оставил без изменения. ФАС округа оставил судебные акты без изменения. ЗАО "Н." осуществляло строительство жилого комплекса по секциям. На секции "Е", "Ж", "И" МУП "В." выданы технические условия от 10.05.2005 со сроком действия до 10.05.2008, в соответствии с которыми ЗАО "Н." для подключения этих секций к системе водоснабжения и канализации необходимо было запроектировать и построить водопровод. ЗАО "Н." получены разрешение от 11.08.2006 на строительство секции "Е" (16 этажей), от 28.12.2006 - на строительство секций "И" и "Ж". Согласно акту технической готовности водопровода от 27.04.2007 строительство водопровода, указанного в данных технических условиях, выполнено, в акте указаны секции "Ж" и "И". Проектная документация, направленная МУП 09.01.2008, не была согласована, секция "Е" фактически находилась в стадии строительства. ЗАО "Н." письмом от 05.03.2008 обратилось к МУП с заявлением о продлении срока действия указанных ТУ для устранения замечаний по проектной документации. Из письма следует, что секции "И" и "Ж" уже построены и сданы в эксплуатацию, а секция "Е" находится в стадии окончания строительства и будет сдана в эксплуатацию в июле 2008 года. МУП отказало в продлении срока действия ТУ-2005 на секцию "Е". ЗАО "Н." обратилось к МУП с заявлением о подключении секции "Е" к сетям водопровода и канализации. После этого 19.06.2008 ЗАО "Н." были получены технические условия присоединения (ТУ-2008) и заключен договор от 19.06.2008 о подключении секции "Е", в соответствии с которым плата за подключение рассчитана по тарифу, установленному постановлением главы города Екатеринбурга от 07.11.2007, исходя из размера заявленной и указанной в ТУ-2008 нагрузки - 53 куб. м на объект высотой 17 этажей. Разрешение на строительство секции "Е" (17 этажей) администрация города выдала ЗАО "Н." 23.07.2008. В период с августа 2008 по март 2010 года ЗАО "Н." была произведена оплата по договору от 19.06.2008. 29.09.2010 ЗАО "Н." обратилось в УФАС с жалобой на необоснованное требование МУП платы за подключение секции "Е", ссылаясь на то, что ТУ-2005 продолжали действовать до окончания строительства секции "Е". УФАС вынесло решение о признании факта нарушения МУП п. 3 ч. 1 ст. 10 ФЗ от 26.07.2006 N 135-ФЗ "О защите конкуренции", выразившегося в навязывании контрагенту-застройщику невыгодного условия договора о подключении объекта капитального строительства к системам водоснабжения и (или) водоотведения о плате за подключение, определенной исходя из тарифа, при одновременном возложении на контрагента обязательств по сооружению необходимых для подключения объектов инженерно-технической инфраструктуры (ТУ-2005), выполненных им же, и постановление о привлечении МУП к ответственности по ст. 14.31 КоАП РФ. Суд пришел к выводу, что включение МУП в ТУ-2008 условия о внесении платы за подключение является неправомерным, а ЗАО "Н." введено в заблуждение относительно прекращения действия ТУ-2005. Суд апелляционной инстанции отклонил ссылки МУП на инвестиционную программу, утвержденную решением городской Думы от 27.06.2006, а также на обоснованность взимания платы за подключение и указал, что ТУ-2005 были выданы ЗАО "Н." до утверждения инвестиционной программы. Согласно п. 3 ч. 1 ст. 10 Закона N 135-ФЗ запрещаются действия (бездействие) занимающего доминирующее положение хозяйствующего субъекта, результатом которых являются или могут являться недопущение, ограничение, устранение конкуренции и (или) ущемление интересов других лиц, в том числе навязывание контрагенту условий договора, невыгодных для него или не относящихся к предмету договора (экономически или технологически не обоснованные и (или) прямо не предусмотренные федеральными законами, нормативными правовыми актами Президента РФ, Правительства РФ, уполномоченных федеральных органов исполнительной власти или судебными актами требования о передаче финансовых средств, иного имущества, в том числе имущественных прав, а также согласие заключить договор при условии внесения в него положений относительно товара, в котором контрагент не заинтересован, и другие требования). Присоединение объектов к системам коммунального водоснабжения и канализации на момент получения ТУ-2005 на секции "Е", "Ж", "И" регулировалось Правилами пользования системами коммунального водоснабжения и канализации в РФ, утвержденными Постановлением Правительства РФ от 12.02.1999 N 167. В соответствии с п. 87 Правил организация водопроводно-канализационного хозяйства обязана выдавать абоненту (заказчику) технические условия на присоединение к системам водоснабжения и канализации. П. 19 Правил предусмотрено, что для присоединения новых объектов к системам водоснабжения и канализации абонент (заказчик) должен получить разрешение органов местного самоуправления, выдаваемое при наличии заключения организации водопроводно-канализационного хозяйства о технической возможности присоединения к системам водоснабжения и канализации; технические условия на присоединение к системам водоснабжения и канализации, выдаваемые организацией водопроводно-канализационного хозяйства, на основании которых абонент (заказчик) разрабатывает проектную документацию в соответствии с нормативно-техническими документами. Из п. 22 и 24 Правил следует, что в технических условиях должны быть указаны срок их действия, место присоединения к системам водоснабжения и (или) канализации (адрес, номер колодца или камеры), специальные технические требования к устройствам и сооружениям для присоединения. Технические условия действительны в течение всего периода проектирования и строительства объекта, но до начала проектирования срок их действия не должен превышать трех лет. Судами установлено, что срок действия ТУ-2005 на секции "Е", "Ж", "И" определен до 10.05.2008, разрешение на строительство секции "Е" (16 этажей) получено ЗАО "Н." 11.08.2006. Однако при этом не учтено, что на момент заключения договора от 19.06.2008 и выдачи ТУ-2008 секция "Е" состояла из 17 этажей (а не 16) и находилась в стадии строительства. В п. 23 Правил указано, что проект водоснабжения и водоотведения присоединяемых объектов должен соответствовать требованиям выданных технических условий. Отступления от технических условий, необходимость которых выявлена в процессе проектирования, подлежат дополнительному согласованию с организацией водопроводно-канализационного хозяйства. Суды необоснованно не приняли во внимание, что ЗАО "Н." необходимо было согласовать отступления от ТУ-2005, выданных на строительство секции "Е" в 16, а не в 17 этажей. В соответствии с ч. 10 ст. 48 Градостроительного кодекса РФ порядок определения и предоставления технических условий и определения платы за подключение, а также порядок подключения объекта капитального строительства к сетям инженерно-технического обеспечения устанавливаются Правительством РФ. Постановлением Правительства РФ от 13.02.2006 N 83 утверждены Правила определения и предоставления технических условий подключения объекта капитального строительства к сетям инженерно-технического обеспечения и Правила подключения объекта капитального строительства к сетям инженерно-технического обеспечения. Согласно п. 12 Правил предоставления технических условий в случае обращения правообладателя земельного участка, который намерен осуществить подключение построенного объекта капитального строительства к сетям инженерно-технического обеспечения, если технические условия на его подключение отсутствовали либо истек срок их действия, организация, осуществляющая эксплуатацию сетей инженерно-технического обеспечения, определяет технические условия на основе анализа резерва мощностей по производству соответствующих ресурсов и пропускной способности сетей инженерно-технического обеспечения, а в точках взаимного присоединения - совместно с организациями, осуществляющими эксплуатацию технологически связанных сетей инженерно-технического обеспечения с учетом указанного анализа; с учетом оценки альтернативных вариантов подключения объектов капитального строительства к существующим сетям инженерно-технического обеспечения; с учетом принятых такой организацией в соответствии с ранее выданными техническими условиями обязательств по обеспечению подключения объектов капитального строительства к сетям инженерно-технического обеспечения. П. 15 Правил предоставления технических условий определено, что подключение объекта капитального строительства к сетям инженерно-технического обеспечения осуществляется на основании договора. МУП заключило с ЗАО "Н." договор о подключении секции "Е", а также выдало ТУ-2008 в соответствии с приведенными нормами. В технические условия включены мероприятия по подключению объекта к водопроводу и канализации, которые предусматривают в том числе строительство внутридомовой насосной станции и требования к узлу учета, к устройству канализации и особые условия. Кроме того, суды не учли п. 16 Правил предоставления технических условий, согласно которому обязательства организации, выдавшей технические условия, по обеспечению подключения объекта капитального строительства к сетям инженерно-технического обеспечения в соответствии с такими техническими условиями прекращаются в случае, если в течение одного года с даты получения технических условий правообладатель земельного участка не определит необходимую ему подключаемую нагрузку и не обратится с заявлением о подключении объекта капитального строительства к сетям инженерно-технического обеспечения. Согласно ч. 7 ст. 52 Градостроительного кодекса (в редакции, действовавшей на момент выдачи ТУ-2008) отклонение параметров объекта капитального строительства от проектной документации, необходимость которого выявилась в процессе строительства такого объекта, допускается только на основании вновь утвержденной застройщиком или заказчиком проектной документации после внесения в нее соответствующих изменений в установленном порядке. Таким образом, выводы о неправомерности включения платы за подключение объекта к сетям водоснабжающей организации ввиду отсутствия необходимости получения ТУ-2008 необоснованны. Кроме того, ст. 4 ФЗ от 30.12.2004 N 210-ФЗ "Об основах регулирования тарифов организаций коммунального комплекса" на Правительство РФ возложены полномочия по утверждению правил, обязательных для сторон при заключении и исполнении ими публичных договоров, заключаемых при подключении к системам коммунальной инфраструктуры. П. 14 Правил заключения и исполнения публичных договоров о подключении к системам коммунальной инфраструктуры, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 09.06.2007 N 360, установлен порядок определения размера платы за подключение к системам коммунальной инфраструктуры, в соответствии с которым, если в утвержденную в установленном порядке инвестиционную программу организации коммунального комплекса - исполнителя по договору о подключении включены мероприятия по увеличению мощности и (или) пропускной способности сети инженерно-технического обеспечения, к которой будет подключаться объект капитального строительства, и установлены тарифы на подключение к системе коммунальной инфраструктуры вновь создаваемых (реконструируемых) объектов капитального строительства, размер платы за подключение определяется расчетным путем как произведение заявленной нагрузки объекта капитального строительства и тарифа на подключение. Ссылка МУП на инвестиционную программу неправомерно отклонена, поскольку эта программа утверждена решением городской Думы от 27.06.2006 до выдачи ТУ-2008, а плата за подключение рассчитывалась в соответствии с п. 14 Правил заключения и исполнения публичных договоров. Таким образом, вывод УФАС о злоупотреблении МУП доминирующим положением путем навязывания ЗАО "Н." невыгодного условия договора о плате за подключение к водопроводно-канализационным сетям является необоснованным и, следовательно, привлечение к ответственности неправомерно. Президиум ВАС РФ отменил все судебные акты по делу и требование удовлетворил.
Постановление от 13 ноября 2012 г. N 3103/11
ЗАО "А." обратилось с иском к ФГУП о признании недействительной односторонней сделки по расторжению лицензионного договора на использование изобретения, заключенного между ФГУП и ОАО "О.". Решением суда иск удовлетворен. Апелляционный суд решение оставил без изменения. ФАС округа судебные акты отменил и в иске отказал. Между ФГУП (лицензиар) и ОАО "О." (лицензиат) заключен договор от 02.07.2001, по которому лицензиату предоставлены исключительные права на использование изобретения, защищенного патентом РФ, путем изготовления, применения, предложения к продаже, продажи и иного введения в хозяйственный оборот продукции, изготовленной на основе этого изобретения. В соответствии с договором права, предоставленные ОАО "О." (ныне - ОАО "Р."), распространяются на ЗАО "А." - филиал ОАО "О.". Акционеры ОАО "О." 11.12.2001 приняли решение о реорганизации в форме выделения, в результате которой образованы ЗАО "А.", которому переданы все права и обязанности филиала ОАО "О.", и ОАО "Ф." (ныне ОАО "Р. С."). Между ФГУП, ОАО "О." и ЗАО "А." 30.12.2001 было подписано изменение N 1 к договору от 02.07.2001, согласно которому ЗАО "А." признавалось стороной данного договора со всеми правами и обязанностями, принадлежащими ОАО "О.", но изменение к договору в Роспатенте зарегистрировано не было. В период с 2002 по 2008 год ЗАО "А." осуществляло текущие отчисления (роялти), предусмотренные договором от 02.07.2001, лицензиару на основании выставленных им счетов, а ФГУП принимало их. Однако письмом от 05.11.2008 ФГУП уведомило ЗАО "А." о том, что 09.09.2008 Роспатент по заявлению ФГУП осуществил регистрацию расторжения этого договора. Роспатент письмом от 19.12.2008 также сообщил ЗАО "А.", что договор от 02.07.2001 расторгнут по заявлению лицензиара в одностороннем порядке. ЗАО "А." считает, что оснований для одностороннего расторжения договора не имелось, сделка является недействительной. Суды первой и апелляционной инстанций сделали вывод о переходе к истцу прав и обязанностей лицензиата по договору от 02.07.2001 в результате универсального правопреемства при реорганизации ОАО "О." (лицензиат) и установили, что иные юридические лица, образованные в результате реорганизации, не оспаривают права ЗАО "А." по этому договору. Суды также учли, что ответчик на протяжении 7 лет получал от ЗАО "А." роялти, не оспаривал переход прав по договору от 02.07.2001 к этому обществу, поэтому оснований для расторжения договора не имелось. Суд кассационной инстанции исходил из того, что реорганизация юридического лица в форме выделения из его состава одного или нескольких юридических лиц не влечет его прекращение. П. 4 ст. 58 и ст. 59 ГК РФ предусмотрено, что при выделении из состава юридического лица одного или нескольких юридических лиц к каждому из них переходят права и обязанности реорганизованного юридического лица в соответствии с разделительным балансом, в котором должны содержаться положения о правопреемстве по всем обязательствам реорганизованного юридического лица в отношении всех его кредиторов и должников, включая и обязательства, оспариваемые сторонами. Исследовав разделительный баланс и приложения к нему, суд кассационной инстанции признал, что в них отсутствуют конкретные сведения о переходе от ОАО "О." к ЗАО "А." исключительных прав непосредственно по договору от 02.07.2001. Поскольку несоблюдение предусмотренной законом формы договора (обязательная регистрация в Роспатенте) влечет недействительность сделки, суд признал недействительным в силу ничтожности подписанное сторонами изменение N 1 от 30.12.2001 к договору от 02.07.2001 об изменении лицензиата. Поэтому ЗАО "А.", не являвшееся стороной договора от 02.07.2001, не признанное ее правопреемником, не является, по утверждению суда, лицом, которое вправе заявлять требование о признании односторонней сделки по расторжению этого договора недействительной. Суд сделал вывод о ненадлежащем истце по данному спору. Отсутствие спора между юридическими лицами, образованными в результате реорганизации ОАО "О.", о правах и обязанностях лицензиата по договору от 02.07.2001 не свидетельствует о том, что при реорганизации ОАО "О." в форме выделения к вновь возникшему юридическому лицу (истцу) перешел весь комплекс прав и обязанностей, в том числе исключительные права по договору, которые не были упомянуты в утвержденном разделительном балансе. Президиум ВАС РФ оставил Постановление кассационной инстанции без изменения.
Постановление от 6 ноября 2012 г. N 8728/12
Налоговая инспекция обратилась с иском к ООО "С." и ООО "Л." о признании заключенного ими договора подряда недействительным в силу ничтожности (в порядке процессуального правопреемства ООО "С." заменено на его правопреемника - ООО "М."). Решением суда иск удовлетворен. Апелляционный суд решение оставил без изменения. ФАС округа оставил судебные акты без изменения. Налоговой проверкой установлено, что в третьем квартале 2009 года ООО "Л." заявлены налоговые вычеты в сумме 9 264 746 руб. по счету-фактуре, выставленному ООО "С." по договору от 27.07.2009, согласно которому субподрядчик (ООО "С.") обязуется в определенный срок по заданию подрядчика (ООО "Л.") выполнить работы по капитальному ремонту на котельных ГУП, а подрядчик - принять и оплатить выполненные субподрядчиком работы. Между тем, как следует из акта проверки, О., значившийся в период с 29.07.2008 по 15.10.2009 генеральным директором ООО "С.", от имени которого подписаны данный договор, счета-фактуры и акты о приемке от 30.09.2009, умер 10.04.2009, то есть до подписания данных документов. Кроме того, проверкой установлено, что ООО "С." не имело реальной возможности осуществлять работы по ремонту котельных с учетом времени, места нахождения выполняемых заказов и объема материальных ресурсов, экономически необходимых для оказания услуг. У него также отсутствовали необходимые условия для достижения результатов, предусмотренных договором, ввиду отсутствия управленческого и технического персонала. По мнению инспекции, в связи со смертью О., представлявшего единоличный исполнительный орган юридического лица, ООО "С." не могло иметь и осуществлять своими действиями гражданские права, нести обязанности, в том числе совершать сделки и какие-либо действия по их одобрению. Инспекция ссылается на эти обстоятельства и обосновывает свою позицию ст. 53, 91, 168 ГК РФ, ст. 32, 33, 40, 41 ФЗ от 08.02.1998 N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" и п. 11 ст. 7 Закона РФ от 21.03.1991 N 943-1 "О налоговых органах РФ". Суды признали инспекцию заинтересованным лицом, имеющим право на обращение с данным иском в соответствии со ст. 53 АПК РФ и абз. 4 п. 11 ст. 7 Закона о налоговых органах. Абз. 4 п. 11 ст. 7 Закона о налоговых органах предусмотрено, что налоговые органы вправе предъявлять в суде и арбитражном суде иски о признании сделок недействительными и взыскании в доход государства всего полученного по таким сделкам. Из п. 6 Постановления Пленума ВАС РФ от 10.04.2008 N 22 "О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с применением статьи 169 Гражданского кодекса РФ" следует, что это право может реализовываться налоговыми органами лишь постольку, поскольку удовлетворение соответствующего требования направлено на выполнение задач налоговых органов, определенных ст. 6 Закона о налоговых органах. К числу их главных задач отнесен контроль за соблюдением законодательства о налогах и сборах, правильностью исчисления и полнотой и своевременностью внесения в бюджетную систему РФ налогов и сборов. Таким образом, налоговые органы вправе предъявлять в суд иски о признании сделок недействительными, если это полномочие реализуется ими в рамках выполнения задач по контролю за соблюдением налогового законодательства и если удовлетворение такого требования будет иметь в качестве последствия определение должной квалификации отношений сторон с целью применения соответствующих данным отношениям налоговых последствий. В частности, для обеспечения поступления в бюджет налогов в полном объеме налоговый орган вправе, руководствуясь ст. 170 ГК РФ, предъявить требование о признании совершенных налогоплательщиком сделок недействительными как сделок, совершенных лишь для вида, без намерения создать соответствующие им правовые последствия (мнимых), либо с целью прикрыть другую сделку (притворных), поскольку удовлетворение этого требования может способствовать реализации соответствующей задачи (п. 6 Постановления N 22). Вместе с тем, поскольку ничтожные сделки являются недействительными независимо от признания их таковыми судом, оценка налоговых последствий финансово-хозяйственных операций, совершенных во исполнение сделок, квалифицируемых в качестве ничтожных, может быть произведена налоговым органом в порядке, предусмотренном налоговым законодательством. Так, при установлении в ходе налоговой проверки факта занижения налоговой базы вследствие неправильной юридической квалификации налогоплательщиком совершенных сделок пп. 3 п. 2 ст. 45 НК РФ налоговому органу предоставлено право самостоятельно осуществлять изменение юридической квалификации сделок, статуса и характера деятельности налогоплательщика и обращаться в суд с требованием о взыскании доначисленных налогов (начисленных пеней и штрафов). Вопрос об обоснованности такой переквалификации разрешается в рамках рассмотрения налогового спора и в том случае, когда изменение налоговым органом юридической квалификации сделок, статуса и характера деятельности налогоплательщика основано на оценке сделок в качестве мнимых или притворных (ст. 170 ГК РФ). Таким образом, обращение инспекции в суд с требованием о признании сделки недействительной по основанию ее совершения от имени ООО "С." неустановленным лицом выходит за рамки полномочий налогового органа, а иск не подлежит удовлетворению. Вместе с тем договор, заключенный неустановленным лицом, не отвечает требованиям закона, поэтому является ничтожным согласно ст. 168 ГК РФ независимо от признания его таковым судом. Из доводов, заявленных инспекцией при рассмотрении данного дела, следует, что целью обращения в суд с требованием о признании спорной сделки недействительной являлось доказывание факта ее несовершения и отсутствия реального выполнения работ со стороны ООО "С.". Однако выводы, сделанные на основе установленных в ходе проверки обстоятельств, свидетельствующих, по мнению инспекции, об отсутствии у ООО "С." реальной возможности выполнения работ, могли быть сделаны при рассмотрении материалов проверки вне зависимости от признания спорной сделки ничтожной и в дальнейшем проверены судом в рамках налогового спора при оспаривании вывода налогового органа о получении ООО "С." необоснованной налоговой выгоды. Президиум ВАС РФ отменил все судебные акты по делу и в иске отказал.
Постановление от 27 ноября 2012 г. N 11065/12
В рамках дела о банкротстве ОАО "И." ОАО "Н." обратилось с заявлением о включении в реестр требований кредиторов должника 4 238 208 071,95 руб. вексельного долга. Определением суда требование признано обоснованным и включено в реестр с удовлетворением в третью очередь. Апелляционный суд определение отменил, во включении требования в реестр отказал. ФАС округа оставил Постановление апелляционной инстанции без изменения. 29.04.2011 ОАО "К." (векселедатель) выпустило 5 простых векселей на 151 113 078,66 долл. США, по которым оно обязалось безусловно уплатить эту сумму ФГУП "Р." или по его приказу другому лицу. Срок оплаты - по предъявлении. ОАО "И." 20.06.2011 авалировало эти векселя, выдав вексельные поручительства за векселедателя. Определением суда от 21.07.2011 принято к производству заявление ОАО "И." о признании его несостоятельным (банкротом), а определением от 17.08.2011 в отношении его введена процедура наблюдения. ФГУП "Р." учинило на векселях бланковые индоссаменты с оговоркой "без оборота на меня". Эти векселя 02.09.2011 переданы ОАО "Н.". По поручению ОАО "Н." нотариус 06.09.2011 предъявил векселя к оплате авалисту и, не получив платежа, составил акты о протесте векселей в неплатеже, что послужило причиной обращения ОАО "Н." в суд с заявлением о включении вексельного долга в реестр требований кредиторов. По требованию кредитора уполномоченным органом были заявлены не основанные на тексте векселей возражения, относящиеся к личным отношениям, известным лицам, совершившим вексельные сделки. Согласно абз. 4 п. 4 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" наличие в законодательстве о банкротстве специальных оснований оспаривания сделок само по себе не препятствует суду квалифицировать сделку, при совершении которой допущено злоупотребление правом, как ничтожную (ст. 10 и 168 ГК РФ), в том числе при рассмотрении требования, основанного на такой сделке. Суд апелляционной инстанции установил, что на момент авалирования векселей ОАО "К." (векселедатель) и ОАО "И." (авалист) уже отвечали признакам неплатежеспособности, что исключало удовлетворение вексельного требования в обычном порядке как векселедателем, так и авалистом. При этом размер дополнительно принятых ОАО "И." по вексельным поручительствам обязательств многократно превышал стоимость активов авалиста. Суд не нашел оснований выдачи авалей - какой-либо экономической или иной цели, достижению которой могли бы служить сделки по выдаче вексельных поручительств. В результате совершения сделок по авалированию непосредственно в преддверии банкротства ОАО "И." его кредиторы лишались части того, на что они рассчитывали при должном распределении конкурсной массы. При таких обстоятельствах, исходя из недопустимости злоупотребления гражданскими правами и необходимости защиты при банкротстве прав и законных интересов кредиторов ОАО "И.", суды апелляционной и кассационной инстанций признали недействительными сделки по авалированию векселей, направленные на безосновательное принятие ОАО "И." долговых обязательств во вред его кредиторам (ст. 10 и 168 ГК РФ). Суд апелляционной инстанции также установил, что ОАО "К." (векселедатель), ОАО "И." (авалист) и ОАО "Н." (векселедержатель) являлись взаимосвязанными лицами, поэтому они не могли не знать о данных обстоятельствах. Поскольку векселедержатель должен был знать о недействительности сделок по авалированию векселей и об отсутствии оснований вексельных поручительств, предъявленное им к авалисту требование не подлежало включению в реестр требований кредиторов на основании ст. 17 и 77 Положения о переводном и простом векселе, введенного в действие Постановлением ЦИК и СНК СССР от 07.08.1937 N 104/1341. Президиум ВАС РФ оставил Постановления апелляционной и кассационной инстанций без изменения.
Название документа