Полномочия прокурора на стадии предварительного расследования

(Селезнев М.)

("Законность", N 3, 1997)

Текст документа

ПОЛНОМОЧИЯ ПРОКУРОРА

НА СТАДИИ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ

М. СЕЛЕЗНЕВ

М. Селезнев, Щелковский городской прокурор Московской области.

В современных условиях возрастает роль и значение прокурорского надзора в целом и на досудебных стадиях уголовного судопроизводства, в частности. Тем более последнее логически вытекает из расширения круга субъектов расследования: восстановлен следственный аппарат в системе ФСБ, новацией стало образование следственных подразделений в Федеральной службе налоговой полиции.

Но без всякого сомнения основным объектом надзорной деятельности прокурора остаются следственные подразделения МВД РФ. Повышение роли прокурорского надзора в обеспечении законности расследования преступлений невозможно без использования полноты предоставленных прокурору законодательством полномочий.

Не секрет, что следственные подразделения органов внутренних дел, да и прокуратуры переживают далеко не лучшие времена. Это обусловливает, в свою очередь, многочисленные нарушения законности при расследовании по уголовным делам, которые прокуроры обязаны по возможности упреждать, пресекать и принимать меры к восстановлению нарушенных прав.

В действующем уголовно - процессуальном законодательстве есть действенные формы реагирования, однако не все из них используются достаточно полно и правильно. Остановимся сначала на двух, имеющих внешнее сходство. Так, ст. 211 УПК РСФСР, определяя основные полномочия прокурора на всей стадии предварительного расследования, предусматривает в п. 9 полномочие прокурора изымать от органа дознания и передавать следователю любое дело, передавать дело от одного органа предварительного следствия другому, а также от одного следователя другому в целях обеспечения наиболее полного и объективного расследования. В п. 10 названной статьи предусмотрено право прокурора отстранять лицо, производящее дознание, или следователя от дальнейшего ведения дознания или предварительного следствия, если ими допущено нарушение закона при расследовании дела.

В практической деятельности эти формы прокурорского реагирования используются нечасто, при этом нередко происходит их подмена, смешение элементов, хотя эти формы весьма различны как по основаниям их применения, так и по процессуальным последствиям.

Передача дела от органа дознания следователю или от одного следователя другому применяется в целях обеспечения наиболее полного и объективного расследования. Основание для этого - необязательно какое-либо процессуальное нарушение. Скорее, это упреждающая мера, и она не носит характера процессуальной санкции. Изъятие дела возможно, к примеру, когда есть основания полагать, что лицо, производящее дознание, следователь могут быть заинтересованы в исходе дела либо по каким-то причинам (слабой квалификации и т. д.) не в состоянии обеспечить полноту расследования. Уместно привести примеры из следственной практики. Так, прокурор неоднократно отменял постановление о прекращении уголовного дела о дорожно - транспортном происшествии со смертельным исходом. Родственники погибшего обращались с жалобами на необъективность, по их мнению, следствия. В целях устранения конфликтной ситуации между следователем и родственниками погибшего прокурор передал дело другому следователю. В дальнейшем оно было снова прекращено, но устранились сомнения в объективности следствия.

Изъятие дела может иметь место при обнаружении обстоятельств, указанных в ст. ст. 59 и 64 УПК, влекущих отвод следователя и лица, производящего дознание, но когда эти обстоятельства им самим еще не известны. В противном случае они обязаны самоустраняться от участия в деле в силу прямого указания закона (ч. 2 ст. 64 УПК). Если же этого не происходит и дело продолжает оставаться в их производстве, то прокурор применяет форму реагирования, предусмотренную п. 10 ст. 211 УПК, отстраняя их от дальнейшего ведения дела, что представляет собой уже процессуальную санкцию за допущенные нарушения.

Изъятие дела как форма реагирования имеет более широкое применение. Для нее не обязательно наличие самого нарушения закона, главное - его предупреждение, если есть основания полагать, что оно может произойти. Для иллюстрации приведем пример из следственной практики. Молодой следователь производил ознакомление с материалами дела нескольких обвиняемых и их защитников. Это следственное действие приняло затяжной характер из-за позиции обвиняемых, которые нарочно тянули время: меняли защитников, заявляли надуманные ходатайства, то требовали, то отказывались от переводчиков, хотя хорошо владели русским языком. Следователь стал проявлять растерянность. Тогда прокурор на основании п. 9 ст. 211 УПК изъял дело от этого следователя и передал другому, более опытному и квалифицированному, который в течение месяца направил его прокурору с обвинительным заключением, решив все процессуальные вопросы.

В другом случае также малоопытный следователь стал испытывать затруднения в составлении обвинительного заключения по многоэпизодному и сложному делу. Прокурор применил эту же форму реагирования, что предотвратило нарушение процессуальных сроков.

Эта упреждающая форма реагирования может применяться на любом этапе предварительного расследования вплоть до итогового процессуального документа по делу. Однако полезно было бы в качестве оснований для применения этой формы наряду с полнотой и объективностью расследования предусмотреть также и обеспечение своевременности расследования и соблюдение процессуальных сроков.

Другая форма - отстранение лица, производящего дознание, или следователя от дальнейшего ведения дознания или предварительного следствия, как уже говорилось, представляет собой процессуальную санкцию за допущенные нарушения закона при расследовании. Пользоваться ею следует весьма осторожно, ибо есть и другие формы реагирования. Очевидно, это крайняя мера, когда возникают серьезные сомнения, что лицом, производящим дознание, или следователем будут соблюдены принципы полноты и объективности или восстановлены нарушенные права. Об одном таком случае говорилось: когда лицо, заведомо для него обязанное самоустраниться от участия в деле, продолжает расследование. Но есть и другие основания. Одни из них можно условно отнести к тем случаям, когда лицо, производящее дознание, или следователь совершает серьезный служебный проступок, но одновременно и процессуальное нарушение, препятствующее дальнейшему участию в расследовании. Так, один следователь вступил в интимные отношения с обвиняемой по делу. Безусловно, что был нарушен и процессуальный принцип объективности расследования. Следователь от дальнейшего ведения дела был отстранен по основаниям п. 10 ст. 211 УПК. Другой следователь отстранен от ведения дела по тем же основаниям, так как был замечен в распитии спиртных напитков с участниками процесса. Таким образом, любые факты вступления лиц, производящих дознание, и следователей в неслужебные отношения с участниками процесса, их представителями или родственниками служат основанием для отстранения от дальнейшего ведения расследования.

Другая группа нарушений, являющихся основанием для отстранения от расследования, допускается в ходе непосредственного выполнения процессуальных действий, но также одновременно является поводом для дисциплинарного или даже уголовного преследования.

Так, по одному из уголовных дел по обвинению братьев Б. по ч. 2 ст. 144 УК РСФСР, содержащихся под стражей, после истечения процессуальных сроков следователь сфальсифицировал протоколы об окончании следствия и в течение полутора месяцев ознакомления с делом обвиняемых не производил, незаконно содержал их под стражей. По постановлению прокурора следователь от ведения дела был отстранен. В другом случае прокурор применил такую же меру к следователю, который производил ознакомление обвиняемых с материалами дела более одного года из-за халатного отношения к служебным обязанностям. Бездействие, волокита в расследовании - безусловное основание для применения этой формы прокурорского реагирования.

Применялась она и в тех случаях, когда следователь явно безосновательно изменял меру пресечения в отношении обвиняемых в тяжких преступлениях. Так, по делу по обвинению Г. и других по ч. 5 ст. 148 УК РСФСР при окончании следствия в отношении всех следователь без всяких оснований изменил меру пресечения в виде содержания под стражей на подписку о невыезде. Прокурор отстранил его от дальнейшего ведения следствия. По делу по обвинению Р. в вооруженном разбое следователь также безосновательно освободил задержанного. Затем, даже после повторного ареста обвиняемого непосредственно прокурором, в нарушение требований ч. 2 ст. 101 УПК вновь самовольно освободил обвиняемого. Разумеется, это повлекло отстранение следователя от расследования.

Представляется, что вполне возможно применять эту форму и тогда, когда следователь разглашает данные предварительного следствия, предрешает в средствах массовой информации вопросы о виновности проходящих по делу лиц, дает политическую интерпретацию расследуемому событию.

Отстранение от ведения дела обусловливает и последующую передачу его другому следователю. Но отстранение имеет и самостоятельное процессуальное значение: оно означает безусловное и безвозвратное выбытие лица, производящего дознание, или следователя из всего процесса уголовного судопроизводства по делу.

При изъятии же дела в порядке п. 9 ст. 211 УПК его передача может и не совпадать с полным выбытием следователя из участия в расследовании. Дело принимает к производству другой следователь, но прежний может оставаться в группе (бригаде) следователей (ч. 3 ст. 129 УПК). Решение об этом помимо надзирающего прокурора может принять и начальник следственного подразделения (ч. 2 ст. 127(1) УПК). Включение же начальником следственного подразделения в группу (бригаду) следователя, отстраненного от ведения дела в порядке п. 10 ст. 211 УПК, будет означать по существу невыполнение указаний прокурора, которые в соответствии с ч. 5 ст. 127(1) УПК обязаны для начальника следственного отдела независимо от формы их изложения. Они могут быть обжалованы только вышестоящему прокурору, что не приостанавливает их исполнения.

Теперь остановимся на формах, в которые прокуроры должны облекать применение вышеуказанных полномочий. На практике можно встретить что угодно. Это и различного рода письменные резолюции, и сопроводительные письма лаконичного содержания, а также указания и постановления. Представляется, что ответ на этот счет содержится в самом процессуальном законодательстве. Из смысла п. 12 ст. 34 УПК следует, что любое решение прокурора, принятое при производстве предварительного следствия и дознания, кроме обвинительного заключения, облекается в форму постановлений.

Процессуальные решения по делам, тем более об отстранении от дальнейшего ведения расследования, должны быть мотивированы, ибо говорят об упречности в поведении лица, производящего дознание, или следователя. А наиболее удобной формой изложения таких мотивов является постановление. В свою очередь это обеспечивает и более четкие гарантии процессуальной самостоятельности следователя, который вправе знать мотивы отстранения и обжаловать решение вышестоящему прокурору.

В процессуальном законе, а именно в п. 11 ст. 211 УПК, предусмотрено и такое полномочие прокурора, как приостановление производства по уголовному делу. Оно не всегда используется прокурорами на этапе окончания расследования, что негативно отражается на движении дел в судебных стадиях процесса.

Согласно п. 8 ст. 213 УПК прокурор по поступившему к нему с обвинительным заключением делу обязан проверить правильность избрания меры пресечения. Однако вследствие ошибок следствия и иногда недосмотра надзирающих прокуроров обвиняемые после ознакомления с делом порой скрываются.

Утверждение обвинительного заключения и направление его в суд в расчете на то, что обвиняемый все же явится в судебное заседание, будет явной ошибкой. Ибо в силу требований ч. 1 ст. 231 УПК судья, если при рассмотрении вопроса о назначении судебного заседания выяснит, что обвиняемый скрылся, приостанавливает производство по делу до розыска обвиняемого, а дело возвращает прокурору. Надо сказать, в большинстве таких случаев это очевидный брак следствия.

Не лучшим образом складывается ситуация, когда производство по делу приостанавливается судом уже при рассмотрении дела по этим же основаниям в соответствии с ч. 2 ст. 257 УПК. Все эти процедуры самым отрицательным образом сказываются на эффективности уголовного судопроизводства, ущемляют права и законные интересы участников процесса, да объективно и самого обвиняемого, судьба которого оказывается неопределенной.

Исправить допущенную ошибку прокурор имеет больше возможностей на стадии предварительного расследования, нежели на менее динамичных судебных стадиях процесса.

Неправильной, как нам кажется, следует признать практику изменения прокурором меры пресечения на более строгую в порядке ст. 216 в отношении скрывшихся обвиняемых (с направлением дела в суд). Такая ошибка была допущена по уголовному делу по обвинению П. по ч. 1 ст. 218 УК РСФСР. После ознакомления с делом находившийся на свободе обвиняемый скрылся. Узнав об этом, прокурор изменил ему в порядке ст. 216 УПК меру пресечения на заключение под стражу, дав указание органу дознания об аресте обвиняемого. Но тем не менее, утвердив обвинительное заключение, направил дело в суд. Судья при назначении дела к рассмотрению проявил формальность, не приостановил производство по основаниям ст. 231 УПК. Естественно, уже при рассмотрении дела по первой инстанции производство было приостановлено и в адрес прокурора направлено частное определение. Очевидно, по этому делу прокурор должен был наряду с вынесением постановления об изменении меры пресечения и дачей указания об ареста обвиняемого не утверждать обвинительного заключения, а приостановить производство.

Немаловажна и такая деталь: с момента направления прокурором дела в суд преступление считается раскрытым и для дальнейшего розыска обвиняемого у органов дознания утрачиваются стимулы. Иногда скрывается кто-то из обвиняемых по групповому делу. Тогда прокурор должен решать вопрос о выделении в отношении этого обвиняемого дела в отдельное производство (ч. 3 ст. 26 УПК) и приостановлении следствия по п. 1 ст. 195 УПК. В отношении остальных дело направляется в суд. Так, по делу по обвинению Г., Н. и М. по ч. 3 ст. 148 УК РСФСР на момент рассмотрения прокурором поступившего с обвинительным заключением дела обвиняемый М. скрылся. Дело в отношении него было выделено в отдельное производство и приостановлено, в отношении остальных направлено в суд.

К моменту окончания расследования обвиняемый может заболеть. Отказ от направления дела в суд и приостановление следствия по п. 2 ст. 195 УПК по любому заболеванию обвиняемого, даже тяжкому, недопустимы, ибо к моменту рассмотрения дела в суде он может выздороветь. Приостановление производства по делу возможно в подобных ситуациях на судебных стадиях процесса (ч. 2 ст. 231 и ч. 2 ст. 257 УПК). Что касается психического заболевания обвиняемого к моменту поступления дела с обвинительным заключением к прокурору, то это безусловное основание либо к приостановлению следствия до окончания курса лечения, либо для возвращения дела на дополнительное расследование для проведения судебно - психиатрической экспертизы.

Согласно п. 3 ст. 196 УПК прокурор приостанавливает следствие за неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого. Очевидно, что если по делу обвиняется в совершении одного преступления несколько человек, в случаях прекращения уголовного преследования в отношении кого-либо из них в отношении остальных дело направляется в суд. Так, по делу по обвинению Д. и А. по ч. 2 ст. 211 УК РСФСР прокурор пришел к выводу о недоказанности вины А. в преступлении и прекратил в отношении него уголовное преследование. Дело по обвинению Д. было направлено в суд. Совсем иная правовая ситуация сложилась по уголовному делу по обвинению К. по ч. 2 ст. 206 УК РСФСР. Прокурор нашел, что собранных доказательств в отношении К. недостаточно. Однако поскольку сам факт злостного хулиганства был доказан, а лицо, подлежащее привлечению в качестве обвиняемого, не установлено, то с прекращением дела в отношении К. следствие было приостановлено по основаниям п. 1 ст. 195 УПК.

Вынесение постановления об отказе в возбуждении уголовного дела может иметь место, когда прокурор считает необходимым дать юридическую оценку действиям фигурирующих в деле лиц (в том числе обвиняемых) относительно каких-либо событий или обстоятельств, которые участники процесса или суд могут истолковать как преступные.

Подобная возможность, как представляется, вполне вписывается в рамки состязательного процесса. Однако вряд ли можно оправдать практику вынесения массы различных постановлений по любым малозначительным вопросам для так называемой "чистоты" дела. Например, по уголовному делу по обвинению С. и других по ст. 102 УК РСФСР в убийстве Б. следователь при завершении дела вынес много никчемных постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела и прекращении дела в отдельной части. Поводом к убийству Б. было дорожно - транспортное происшествие между враждующими группировками, подпадающее под действия законодательства об административных правонарушениях. Кроме того, как установлено следствием, в течение длительного времени между этими группировками происходили многочисленные конфликты, сопровождающиеся обоюдными драками, но с заявлениями в правоохранительные органы никто не обращался. Всем этим выявленным фактам следователь дал юридическую оценку в форме постановлений. Он даже вынес постановления об отказе в возбуждении уголовных дел за недонесение в отношении ряда близких родственников обвиняемых, несмотря на их свидетельский иммунитет. Кроме того, он дал своеобразную юридическую оценку в форме постановлений по всем могущим возникнуть спорным вопросам юридической квалификации. Показательно, что такая перестраховка не спасла дело от возвращения на дополнительное расследование.

Представляется, что описательная часть обвинительного заключения является во многом итоговым документом предварительного расследования, в котором уместно объяснить все спорные вопросы. Объективно же подобная перестраховка обусловлена в основном рудиментами обвинительной функции судебных стадий процесса, закрепленных главным образом положениями п. п. 3 и 4 ст. 232 УПК, допускающими возвращение дела на дополнительное расследование по инициативе суда при наличии оснований для предъявления обвиняемому другого обвинения, связанного с ранее предъявленным, либо для изменения обвинения на более тяжкое или существенно отличающееся по фактическим обстоятельствам от обвинения, содержащегося в обвинительном заключении.

Равным образом на дополнительное расследование возвращаются дела при наличии оснований для привлечения к уголовной ответственности по данному делу других лиц при невозможности выделить материалы о них в отдельное производство. Такие опасения не безосновательны. Например, по делу по обвинению П. по ст. ст. 172 и 175 УК РСФСР суд усмотрел к тому же еще идеальную совокупность преступлений, а именно признаки преступления, предусмотренного ст. 170 УК РСФСР, и вернул дело на дополнительное расследование. По другому групповому делу, по которому все обвиняемые содержались под стражей, а обвинялись они в нескольких кражах и грабежах, суд усмотрел в действиях одного из них признаки преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 195 УК РСФСР (похищение документов), и возвратил дело на дополнительное расследование. Нет нужды объяснять абсурдность подобного положения, когда обвиняемые будут в течение еще нескольких месяцев содержаться под стражей из-за невменения малозначительного преступления. Поэтому целесообразно распространить на все формы судопроизводства правила состязательности, предусмотренные в настоящее время только применительно к рассмотрению дел в суде присяжных (ч. 3 ст. 429 УПК), когда дело может быть возвращено для производства дополнительного расследования только по ходатайству сторон, а при необходимости предъявления обвинения в иных преступлениях или изменения его на более тяжкое - только по ходатайству стороны обвинения.

Название документа