Теоретические и прикладные аспекты деятельности прокурора по поддержанию государственного обвинения в суде первой инстанции
(Есина А. С., Семененко М. Э.) (Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2008) Текст документаПодготовлен для системы КонсультантПлюс
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ПРИКЛАДНЫЕ АСПЕКТЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРОКУРОРА ПО ПОДДЕРЖАНИЮ ГОСУДАРСТВЕННОГО ОБВИНЕНИЯ В СУДЕ ПЕРВОЙ ИНСТАНЦИИ
Материал подготовлен с использованием правовых актов по состоянию на 1 мая 2008 года
А. С. ЕСИНА, М. Э. СЕМЕНЕНКО
Есина А. С., кандидат юридических наук, доцент.
Семененко М. Э., кандидат юридических наук.
Участие прокурора в стадии подготовки к судебному заседанию (процессуальные и организационные вопросы)
Стадия подготовки дела к судебному разбирательству является первой судебной стадией уголовного судопроизводства, с которой собственно и начинается производство в суде первой инстанции. Характеризуя деятельность прокурора в судебном производстве, мы не можем обойтись без рассмотрения сущности этого судебного этапа. Как указывается в учебной литературе, при характеристике этой стадии упоминается только один субъект, ее осуществляющий, - судья единолично. Это не противоречит истине, однако, учитывая правовое регулирование разрешения ряда вопросов, возникающих на этом этапе судопроизводства, необходимо отметить особую роль прокурора как представителя стороны обвинения. Для более полного уяснения сущности деятельности прокурора следует предпринять небольшой экскурс в историю рассматриваемой процедуры. До 1992 г. в российском уголовном процессе этот этап в уголовном судопроизводстве назывался "предание суду", который существовал еще со времени принятия Судебных уставов XIX века. При разрешении судьей или судом в распорядительном заседании вопроса о предании обвиняемого суду выяснялось: подсудно ли дело данному суду; содержит ли деяние, вменяемое в вину обвиняемому, состав преступления; не имеется ли обстоятельств, влекущих прекращение либо приостановление дела; собраны ли доказательства, достаточные для рассмотрения дела в судебном заседании; соблюдены ли при производстве расследования требования УПК; правильно ли применен при квалификации содеянного уголовный закон; соответствует ли обвинительное заключение требованиям УПК; правильно ли избрана мера пресечения; приняты ли меры, обеспечивающие возмещение ущерба и возможную конфискацию имущества <1>. В распорядительном заседании суд выносил одно из следующих определений: о предании обвиняемого суду; о возвращении дела для производства дополнительного расследования; о приостановлении дела производством; о направлении дела по подсудности; о прекращении дела. -------------------------------- <1> Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / Под ред. Рекункова А. М., Орлова А. К. М., 1981. С. 280, 281.
Вопросы о доказанности предъявленного обвинения и виновности лица, привлекаемого к уголовной ответственности, на стадии предания суду не разрешались, достоверность доказательств не устанавливалась. Ее назначение состояло в проверке достаточности фактических данных и юридических оснований для рассмотрения дела в судебном заседании. Высшие судебные инстанции неоднократно подчеркивали, что данная стадия является необходимым условием надлежащей подготовки к всестороннему, полному и объективному исследованию обстоятельств дела. Прокурор был активным участником стадии предания суду, осуществляя во взаимосвязи функции обвинения и надзора. Его участие в распорядительном заседании признавалось по закону обязательным. Он высказывал свое мнение по делу в целом и по конкретным вопросам, затронутым судьей; давал заключения по заявленным на распорядительное заседание ходатайствам. Более того, закон устанавливал, что определения суда о предании суду (а в них суд мог исключить из обвинительного заключения отдельные пункты обвинения либо применить уголовный закон о менее тяжком преступлении), а также о возвращении дела для дополнительного расследования обжалованию не подлежали, но могли быть опротестованы прокурором. С 1992 года стадия предания суду была упразднена в уголовно-процессуальном законе, но со временем пришло понимание того, что в данном случае была допущена некоторая поспешность и положение требует разумных корректив компромиссного плана. Следует согласиться с мнением А. Д. Бойкова, который оценил ситуацию следующим образом: "ликвидировалась стадия предания суду, служившая хотя и слабым, но все же фильтром, сдерживающим необоснованную передачу суду первой инстанции плохо расследованных дел, с явно необоснованными обвинениями и грубыми нарушениями прав участников процесса, - Закон от 29 мая 1992 г. Упразднены распорядительные заседания, ранее проводившиеся в обязательном порядке с участием народных заседателей, прокурора, с приглашением заинтересованных лиц. Теперь все вопросы судья решает единолично, включая прекращение дела, приостановление производства, возвращение дела для дополнительного расследования, изменение меры пресечения. Можно утверждать, что роль народных заседателей в решении этих вопросов была малоэффективной. И все же это было гласное судопроизводство с участием сторон. Теперь этих гарантий объективности и законности нет, они ничем не заменены" <2>. -------------------------------- <2> Бойков А. Д. Третья власть в России. М., 1997. С. 155 - 156.
На стадии назначения судебного заседания в том виде, как она была урегулирована в УПК РСФСР с 1992 года, прокурор непосредственно не участвовал и не отстаивал свою позицию по делу. Но тем не менее можно было говорить, что он и здесь осуществлял уголовное преследование. Делал он это путем направления в суд заявлений и ходатайств, например, об изменении меры пресечения, об изменении обвинения в сторону, улучшающую положение обвиняемого, о возвращении дела для дополнительного расследования, о прекращении дела. А. Г. Халиулин по этому поводу замечал, что "в связи с особенностями процедуры, установленной главой 20 УПК РСФСР, назвать это участие полноценным осуществлением уголовного преследования... нельзя" <3>. Представляется, что в этом суждении есть доля истины, и немалая. И все же можно сказать, что оно чрезмерно категорично. Хотя говорить о неполноценном (в силу норм закона, а не чего-то другого) осуществлении прокурором уголовного преследования тоже трудно. Но такова нынешняя реальность. -------------------------------- <3> Халиулин А. Г. Указ. соч. С. 211.
Положение изменилось с 2002 года - с момента вступления в действие УПК РФ. Раздел 9 устанавливает правила производства в суде первой инстанции. Начинается раздел с главы N 33, устанавливающей общий порядок подготовки дела к судебному заседанию. Субъектом этой стадии является судья единолично. Однако законодатель учел прежний отрицательный опыт и вернул участие сторон при разрешении наиболее важных вопросов, возникающих на этом этапе судопроизводства. Такие вопросы, как: о приостановлении или прекращении производства по делу, о рассмотрении дела с участием присяжных, об исключении доказательств как недопустимых, о возвращении дела прокурору (ст. 229 УПК), дают основания для назначения судьей процедуры предварительного слушания, на которой присутствие прокурора является обязательным. В этой связи мы констатируем тот факт, что на этапе подготовки дела к судебному заседанию прокурор осуществляет определенную деятельность в пределах компетенции, установленной законом для стороны обвинения в ходе предварительного слушания дела. Путем подачи ходатайства прокурор продолжает реализацию надзорных функций и функции уголовного преследования. Даже если инициатором постановки к рассмотрению перечисленных вопросов будет сам суд, что не исключено на основании ч. 1 ст. 229 УПК РФ, судья должен принимать решение только с учетом мнения сторон. Одним из основных вопросов, которые по инициативе сторон могут быть рассмотрены в ходе предварительного слушания, является вопрос о допустимости доказательств. От его разрешения во многом зависит судьба уголовного дела, по которому поддерживается государственное обвинение. Фактически от разрешения вопроса о допустимости тех или иных доказательств зависит деятельность прокурора в качестве государственного обвинителя в ходе судебного заседания. В этой связи, мы полагаем, есть необходимость остановиться на рассмотрении этого вопроса более подробно. Дело в том, что участие прокурора в разрешении вопроса о допустимости доказательств наиболее полно свидетельствует о его активной роли на данном этапе производства. Прокурор может сам инициировать вопрос об исключении доказательств, полученных, по его мнению, с нарушением закона, однако в случае, если подобное ходатайство заявляет сторона защита, то именно на прокурора возложена обязанность опровержения доводов, представленных стороной защиты (ч. 4 ст. 235 УПК РФ). Из чего исходит прокурор, разрешая вопрос о допустимости доказательств? Реализуя функцию надзора за законностью, чем должен руководствоваться прокурор, опровергая доводы стороны защиты? Поддерживая государственное обвинение, прокурор участвует в доказывании - осуществляемой в установленном законом порядке деятельности по собиранию, представлению, проверке и оценке доказательств с целью достоверного установления истины по уголовному делу. Средствами доказывания являются доказательства, представляющие собой единство содержания и процессуальной формы. Содержание доказательств - это фактические данные, сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь и дознаватель в порядке УПК РФ устанавливают наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию, а также иных обстоятельств, имеющих значение по делу (ст. 74 УПК РФ). Вместе с тем известно, что доказательствами сведения становятся только в том случае, если отвечают требованию допустимости. А что значит отвечать требованию допустимости? В ст. 75 УПК РФ законодатель впервые включил положение, определяющее содержание этого свойства - допустимости. Однако, с нашей точки зрения, сформулирована она не совсем удачно. В ч. 1 ст. 75 УПК РФ дано лишь общее указание на то, что доказательства, полученные с нарушением уголовно-процессуального закона, являются недопустимыми. В этом случае они не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, то есть фактически не могут использоваться стороной обвинения. Заметим, что обращается внимание на нарушение именно требований УПК, а не закона вообще. Данное положение может послужить основанием к выводу о том, что если те или иные сведения были получены с нарушением предписаний других правовых актов, то это еще не свидетельствует о невозможности их введения в уголовное дело в качестве доказательств. Однако данное утверждение не бесспорно. Принцип законности предполагает соблюдение не только требований УПК РФ, но и других нормативных предписаний, содержащихся в иных правовых актах и не противоречащих УПК. Эта позиция разделяется многими учеными-правоведами <4>, в связи с чем предлагается расширительно толковать текст ч. 1 ст. 75 УПК РФ и считать, что сведения не могут претендовать на статус доказательств, если они были получены с нарушением требований УПК, а также других законодательных актов. -------------------------------- <4> Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под общ. ред. А. А. Чекалина. М.: Экзамен, 2006. С. 264; Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. О. Г. Ковалева. Т. 1. М.: Дашков и К. 2006.
Также в норме не указано, какие именно нарушения закона могут повлечь негативные последствия. В данном случае речь идет не о существенности или несущественности нарушения закона, поскольку, с нашей точки зрения, нарушить закон "чуть-чуть" или "незначительно", "несущественно" нельзя. Либо нарушение закона есть, и тогда доказательство следует признавать недопустимым со всеми последствиями, указанными в ч. 1 ст. 75 УПК РФ, либо нарушения закона не было, и тогда оснований для постановки вопроса об исключении доказательства нет. Однако всякий раз, когда прокурор в ходе предварительного слушания устанавливает основания для исключения доказательства по свойству допустимости, либо же, наоборот, он должен опровергнуть позицию стороны защиты в этом вопросе, он должен опираться на требование закона. А в законе эти требования не конкретизированы. Используемая в ст. 75 УПК РФ формулировка "...полученные с нарушением требований настоящего Кодекса..." представляется нам общей и неконкретной. Вместе с тем Верховный Суд Российской Федерации в своих Постановлениях N 8 от 31 октября 1995 г. и N 1 от 29 апреля 1996 г. <5> указал конкретно те нарушения закона, которые могут повлечь признание доказательства недопустимым. Требования допустимости доказательств были сформулированы следующие: получение доказательств: из установленного законом источника, в порядке и с соблюдением процессуальных требований, надлежащим субъектом сбора доказательств. Следовало бы еще дополнить этот перечень таким важным моментом, как получение доказательства в сроки, установленные законом. -------------------------------- <5> Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР по уголовным делам. М.: Спарк, 1997. С. 528, 535.
Можно заметить, что в правоприменительной деятельности и в специальной юридической литературе <6> именно на эти критерии допустимости доказательств ссылаются и сторона обвинения, и сторона защиты. -------------------------------- <6> Адвокатская деятельность: Учебно-практическое пособие / Под общ. ред. к. ю.н. В. Н. Буробина. М., 2003. С. 389.
Мы полагаем, что эти требования должны быть отражены именно в тексте уголовно-процессуального закона. Совершенно справедливо замечание А. А. Гридчина о том, что допустимость - это свойство доказательства, выражающееся в требовании соблюдения указаний уголовно-процессуального закона относительно субъектов, источников, способов и порядка получения, а также закрепления и приобщения к делу фактических данных, что дает возможность использовать их для установления истины <7>. -------------------------------- <7> Гридчин А. А. Вопросы допустимости доказательств на предварительном следствии. Ставрополь, 2000. С. 139.
В связи с этим мы предлагаем следующую редакцию ч. 1 ст. 75 УПК РФ: "Доказательства должны признаваться недопустимыми, если они получены с нарушением требований, установленных настоящим Кодексом, то есть получены не надлежащим субъектом, с нарушением правил собирания, проверки и приобщения в качестве таковых, из неустановленного законом источника или в сроки, не предусмотренные законом. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться в процессе доказывания обстоятельств, перечисленных в ст. 73 настоящего Кодекса". Реализация высказанного предложения будет способствовать тому, что при ходатайстве о признании доказательств недопустимыми стороны будут иметь правовые основания для указания на те конкретные нарушения закона, которые и влекут признание доказательств недопустимыми. Прокурор, инициируя или опровергая позицию стороны защиты в вопросе о допустимости доказательств, реализуя функцию надзора за законностью, в полной мере сможет реализовать эту функцию, опираясь на четкие указания законодательного текста. Нуждается в отдельном рассмотрении вопрос относительно тех доказательств, которые с позиций противоположной стороны - защиты - объявляются обычно заведомо ущербными, недопустимыми, процессуально ничтожными, т. к. не соответствуют указаниям закона о соблюдении соответствующих процессуальных форм. В целом обозначенная проблема имеет вполне самостоятельное значение и достойна отдельного рассмотрения на уровне диссертационных исследований. Она уже достаточно обстоятельно исследована в литературе <8>, в связи с чем в данной работе рассматривается лишь один ее аспект, связанный с оценкой допустимости для использования в процессе судебного доказывания некоторых фактических данных, полученных в иных, чем предусмотренные УПК РФ, формах, довольно часто применяемых на практике. -------------------------------- <8> См., напр.: Кипнис Н. М. Допустимость доказательств в уголовном судопроизводстве. М., 1995; Золотых В. В. Проверка допустимости доказательств в уголовном процессе. Ростов н/Д, 1999; Лупинская П. А. Проблемы допустимости доказательств при рассмотрении дел судом присяжных. Рассмотрение дел судом присяжных. Варшава, 1997.
Опрашиваемым прокурорам было предложено оценить допустимость некоторых источников доказательств и высказать свое мнение относительно доказательственной значимости полученной информации. В результате проведенного опроса оказалось, что считают допустимым использование в процессе доказывания в суде: протоколов изъятия - 74% опрошенных; протоколов добровольной выдачи - 80%; медицинских справок об осмотре обвиняемых, подозреваемых, потерпевших, свидетелей - 72%; чистосердечных признаний - 76%; расшифровок аудиозаписей, произведенных следователем, с указанием принадлежности голоса - 72%. В то же время нельзя не отметить, что ряд опрошенных прокуроров-обвинителей (от 16% до 28%) занимают в этом вопросе позицию, созвучную стороне защиты <9>, и полагают, что перечисленные протоколы являются недопустимыми суррогатами протоколов обыска, осмотра с участием обвиняемого, подозреваемого, свидетеля, медицинского освидетельствования, собственноручной записи показаний, фоноскопической экспертизы, - занимают позицию, которую можно назвать крайним и не вполне обоснованным процессуальным ригоризмом. -------------------------------- <9> См.: Защита по уголовным делам: Пос. для адвокатов / Под ред. Е. Ю. Львовой. М., 1998. С. 48 - 49.
С нашей точки зрения, все названные протоколы (и иные носители информации) представляют собой ни что иное, как предусмотренный УПК РФ такой источник доказательств, как "иные документы" (п. 6 ч. 2 ст. 74 УПК РФ). В соответствии со ст. 84 УПК РФ в качестве доказательства могут быть использованы любые документы, если изложенные в них сведения имеют значение для установления обстоятельств, указанных в ст. 73 настоящего Кодекса. Поскольку в вышеперечисленных документах содержатся именно имеющие значение для дела данные, то они в полной мере имеют право считаться доказательствами, несмотря на противоположную позицию стороны защиты. Таким образом, характеризуя деятельность прокурора на этапе подготовки к судебному заседанию, мы констатируем факт того, что прокурор продолжает осуществлять функцию надзора за законностью и функцию уголовного преследования (обвинения) путем подачи ходатайств и инициируя рассмотрение на предварительном слушании таких вопросов, как о допустимости доказательств, о прекращении уголовного дела, об изменении обвинения, о возвращении уголовного дела. Перечисленные функции являются уголовно-процессуальными, вытекающими из содержания и смысла норм УПК РФ. Вместе с тем именно на этапе подготовки дела к судебному заседанию нам хотелось бы обратить внимание на иную, не процессуальную, а организационную, сторону деятельности прокурора. Речь идет о подготовке прокурора к участию в судебном заседании. Поскольку участие прокурора является обязательным по всем уголовным делам публичного и частно-публичного обвинения, вопрос о тщательной подготовке прокурора к участию в процессе встает на первое место. Фактически это и является основой успешной реализации прокурором всех функций, возложенных на него в суде, в том числе и функции государственного обвинения. Не случайно в своем Приказе от 20 ноября 2007 г. N 185 "Об участии прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства" Генеральный прокурор РФ указал, что назначать государственных обвинителей следует заблаговременно, чтобы обеспечить тщательное изучение ими материалов уголовного дела. При этом учитывать характер, объем и сложность дела, квалификацию и опыт прокурора, которому поручается поддержание обвинения (п. 1.3). Подготовка прокурора к участию в судебном заседании должна начинаться с изучения материалов уголовного дела. К сожалению, следует признать тот факт, что в большинстве случаев материалы уголовного дела очень хорошо знают только лицо, производящее расследование (которого, как правило, нет в суде), и защитник, участвующий в деле по договору, то есть платно. Зачастую прокурор - государственный обвинитель знаком с материалами уголовного дела исходя из содержания обвинительного заключения и копий процессуальных документов, содержащихся в надзорном производстве. Многие нюансы, имеющиеся в деле, прокурору просто неизвестны. Например, какие были первоначальные показания подсудимого, допрошенного еще в качестве подозреваемого, почему и сколько раз он менял показания, сколько раз и в связи с чем были допрошены отдельные свидетели, какие доказательства имеются в уголовном деле, хотя они и исключены как недопустимые, какая обстановка была при опознании или очной ставке. В обвинительном заключении указывается лишь результат следственного действия, приводятся последние показания допрашиваемых и т. д. Содержание обвинительного заключения не может в полной мере передать весь процесс расследования преступления, все перипетии, имевшие место в ходе производства по дела при работе с участниками уголовного дела. С нашей точки зрения, именно такие нюансы играют порой решающую роль в суде при отстаивании и подтверждении своих позиций сторонами. Именно на "мелочах" строят свою правовую позицию защитники, используя незнание стороной обвинения некоторых ситуаций, имевших место при расследовании уголовного дела и отраженных в процессуальных документах, но не нашедших отражения и не обозначенных в обвинительном заключении. В этой связи мы полагаем, что прокурор должен готовиться к участию в судебном заседании, а подготовка должна состоять из изучения содержания обвинительного заключения и изучения остальных материалов дела. Не случайно Генеральный прокурор в Приказе от 20 ноября 2007 года N 185 указал, что в случаях необходимости прокурор должен ходатайствовать перед судом о предоставлении времени для подготовки к судебному разбирательству или для обоснования своей позиции (п. 2). Таким образом, речь идет о необходимости тщательной подготовки и тщательном изучении материалов уголовного дела. Приступая к ознакомлению с материалами уголовного дела, вначале читается обвинительное заключение. Именно из него становится ясно в целом объем и квалификация обвинения, имеющиеся в деле доказательства и иные документы, которые могут использоваться стороной обвинения в суде. Не повторяясь о требованиях допустимости доказательств, приступая к изучению обвинительного заключения, прокурору следует просмотреть следующие моменты: кем составлено обвинительное заключение, принималось ли уголовное дело к производству именно этим следователем (а если это обвинительный акт, то следует убедиться в том, что он утвержден именно начальником органа дознания <10>), соответствует ли формула обвинения, изложенная в обвинительном заключении, той, что сформулирована в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, отвечают ли форма и содержание обвинительного заключения (обвинительного акта) требованиям закона. После ознакомления с обвинительным заключением следует приступить к изучению материалов дела. Особое внимание обращается на законность составленных процессуальных документов, на соблюдение прав участников процесса, поскольку именно на этот аспект обращает внимание и защитник. -------------------------------- <10> В рамках данной работы не рассматривается вопрос о тех проблемах, которые возникают в органах дознания с наделением его должностных лиц статусом начальника органа дознания.
Чтобы подчеркнуть важность и значимость для деятельности прокурора подготовки к судебному заседанию, хотелось бы привести высказывание известного русского юриста П. Сергеича. Правда, его мысли были адресованы стороне защиты, но именно это обстоятельство еще раз подчеркивает важность подготовительных действий прокурора перед судебным заседанием. "Если можно, - писал автор, обращаясь к адвокатам, - Вы должны знать дело лучше всех, если нельзя - не хуже председателя и обвинителя. Если Ваш противник будет настоящий прокурор, Вы увидите, что он знает дело именно вдоль и поперек, помнит не только страницы, но и внешний вид каждой бумажонки, знает, сколько раз и когда допрошен каждый свидетель, где встречаются недомолвки и где попадаются описки в актах следователя. Вот опасный противник..." <11>. Приведенное высказывание следовало бы воспринимать как напутствие всем прокурорам, готовящимся участвовать в судебном заседании, включив его в методические рекомендации Генеральной прокуратуры РФ. -------------------------------- <11> Сергеич П. Уголовная защита. СПб., 1913. С. 28. Цитата по: Адвокатская деятельность: Учебно-практическое пособие / Под общ. ред. к. ю.н. В. Н. Буробина. М., 2003. С. 387.
Участие прокурора в исследовании доказательств на судебном следствии
В уголовно-процессуальной науке устоявшимся считается положение о том, что судебное разбирательство - центральная часть уголовного процесса, а судебное следствие, несомненно, - важнейший этап судебного разбирательства <12>. По справедливому замечанию ряда авторов: "Именно в процессе судебного следствия формируется в основном позиция прокурора и в значительной мере выводы, к которым придет впоследствии суд" <13>. -------------------------------- <12> См.: Уголовный процесс: Учебник для студентов вузов, обучающихся по специальности "Юриспруденция" / Под ред. В. П. Божьева. 3-е изд., испр. и доп. М., 2003. С. 445; Александров А. С., Ковтун Н. Н., Поляков М. П., Сереброва С. П. Уголовный процесс России: Учебник / Научн. ред. В. Т. Томин. М., 2003. С. 489; Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: Учебник / Отв. ред. П. А. Лупинская. М., 2004. С. 25. <13> Кореневский Ю. В. Указ. соч. С. 22.
В процессуальной литературе всесторонне обосновано положение о том, что для осуществления функции государственного обвинения в известном смысле решающее значение имеет участие прокурора в исследовании доказательств (ст. 246 УПК РФ). Именно в ходе судебного следствия закладывается фундамент обвинения в виде совокупности доказательств, полученных в ходе судебного процесса. От активности государственного обвинителя в исследовании доказательств, уровня проявляемого им при этом профессионального мастерства во многом зависит судьба дела. Практике известны случаи, когда достаточно полно и объективно расследованные дела с солидной доказательственной базой не выдерживали испытания на прочность в судебном заседании и заканчивались оправдательным приговором, прекращением, исключением из обвинения его основных или многих эпизодов, прежде всего из-за низкого профессионализма, пассивности, неумелых действий, неубедительной позиции прокурора-обвинителя. Закон не только возлагает на государственного обвинителя обязанность доказывания обвинения, но и предоставляет ему соответствующие процессуальные возможности и средства для этого. Государственный обвинитель первым представляет суду доказательства обвинения. С учетом его мнения решаются вопросы о допустимости доказательств (если они не решены исчерпывающим образом до судебного следствия). Государственный обвинитель высказывается относительно порядка исследования доказательств. В УПК РФ нашла свое воплощение рекомендация процессуальной науки относительно того, что судебное следствие должно начинаться с изложения обвинителем предъявленного подсудимому обвинения и сторона обвинения первой представляет суду доказательства для исследования. В этой связи прокурор-обвинитель, выстраивая позицию обвинения, должен глубоко продумать вопрос о том, какие доказательства будут представлены суду, а также продумать последовательность их предоставления, с тем чтобы доказательства аргументированно и логично подтверждали выбранную позицию обвинения. Разрешая указанные вопросы, государственный обвинитель прежде всего должен исходить из тактики тех ситуаций, которые сложились к началу судебного следствия, а именно: в зависимости от позиции подсудимого и его отношения к предъявленному обвинению, достаточности совокупности доказательств, изобличающих его в совершении преступления, а по многоэпизодным делам учитываются указанные ситуации по каждому из эпизодов, позиция подсудимых (признают ли они свою вину по всем вменяемым эпизодам или только по некоторым либо не признают вовсе), потерпевших, свидетелей, наличие или отсутствие убедительных экспертных заключений, подтверждающих обвинение, динамика доказательственной базы (например, существенное изменение показаний, данных на предварительном следствии) и многое другое. Особенно сложным является определение оптимального порядка исследования доказательств по групповым и многоэпизодным делам. Государственный обвинитель может предложить исследовать эпизоды обвинения в хронологическом порядке либо по степени тяжести инкриминируемых преступлений; рассматривать материалы в полном объеме по каждому отдельному эпизоду (после допроса подсудимого допрашивать по этому эпизоду потерпевшего, свидетелей, осматривать вещественные доказательства и т. д.) либо по всем эпизодам поочередно каждого подсудимого, каждого свидетеля и т. д. По групповым делам, когда одни подсудимые уличают других (а ситуация в этой части на судебном следствии может быть качественно иной, чем на предварительном следствии), прокурору следует предложить допрашивать первым того, кто признает свою вину. В соответствующих случаях необходимо использовать предоставляемую законом возможность допроса одних подсудимых в отсутствие других. Прокурор-обвинитель допрашивает подсудимых, потерпевших, свидетелей, экспертов, участвует в исследовании вещественных и других доказательств. При этом он самостоятельно определяет и использует тактические формы, методические приемы доказывания. С участием государственного обвинителя осуществляется всесторонняя и объективная проверка доказательств, которая состоит из их анализа, сопоставления с другими доказательствами, сбора при необходимости дополнительных доказательств, проверки источников получения фактических данных. О том, что прокуроры-обвинители уделяют большое внимание установлению оптимального, с их точки зрения, порядка исследования доказательств, свидетельствуют материалы, полученные авторами в ходе исследования. Поддерживая обвинение по 3 делам, 2/3 опрошенных прокуроров хотя бы по одному разу предлагали порядок исследования доказательств, существенно или в частностях отличающийся от того, который был "запрограммирован" обвинительным заключением. К сожалению, в этой части можно констатировать в некотором смысле упрощенный подход, выражающийся в том, что в подавляющем большинстве случаев (98%) предложения суду по вопросу изменения порядка доказательств подавались не в письменном виде, а устно. В конечном итоге, высказываясь относительно порядка исследования доказательств, прокурор исходит прежде всего из того, что он должен обеспечивать всестороннее, полное, последовательное и наиболее эффективное выяснение и анализ всех обстоятельств дела. При этом надо учитывать и предвидеть возможное изменение ситуации в процессе судебного разбирательства, причем, как показывает судебная практика, в последние годы ситуация чаще изменяется не в сторону обвинения. Необходимо отметить, что доказывание прокурором обвинения регулируется не только процессуальным, но и материальным законом, так как в ходе и в результате этой деятельности должны быть установлены факты, дающие возможность сделать вывод о наличии в инкриминируемом деянии признаков конкретного состава преступления. Данная материально-правовая сторона предмета доказывания приобретает особое значение в настоящее время, когда прокуроры-обвинители действуют в условиях применения существенно обновленного и постоянно изменяющегося уголовного законодательства. В этом законодательстве предусмотрено много ранее неизвестных составов преступления, что в переводе на процессуальный язык означает появление качественно новых предметов доказывания (их материально-правовых конструкций). Достаточно в этой сфере указать на главу 22 Уголовного кодекса РФ "Преступления в сфере экономической деятельности", где предусмотрены такие деяния, как незаконное предпринимательство, лжепредпринимательство, монополистические действия и ограничение конкуренции, заведомо ложная реклама, незаконное получение кредита, и другие, доказывать которые прокурорам ранее (до 1 января 1997 г., когда был введен в действие УК РФ) не приходилось. В этой связи характерно, что 72% опрошенных прокуроров-обвинителей указали в качестве фактора, снижающего эффективность их деятельности, на трудности, связанные с освоением правоприменителями многих новых норм Уголовного кодекса, отсутствием единообразного их толкования и стабильной практики реализации. Каждый восьмой из опрошенных, приступив к исполнению обязанностей прокурора-обвинителя, стал ощущать такой пробел в своей профессиональной подготовке, как недостаточные знания в области материального (уголовного) права. Задачи повышенной сложности решает прокурор в случаях необходимости восполнения в судебном разбирательстве неполноты предварительного расследования. Как известно, закон предусматривает принципиальную возможность восполнения пробелов дознания и предварительного следствия непосредственно в ходе судебного разбирательства без направления дела на дополнительное расследование. Не касаясь существа споров, которые ведутся в связи с этим относительно роли суда (должен ли он работать за следователя), отметим, что основная роль в использовании указанной возможности принадлежит сторонам состязательного процесса и в первую очередь государственному обвинителю. Действуя в указанном направлении, обвинитель для восполнения пробелов предварительного расследования может представить суду новые доказательства либо подвергнуть углубленному, более тщательному анализу доказательства, уже имеющиеся в деле: провести детальный, с использованием уточняющих, дополняющих, напоминающих, контрольных и других вопросов, допрос подсудимого, потерпевшего, свидетелей по поводу недостаточно проясненных, вызвавших сомнения обстоятельств; допросить эксперта для дополнения и разъяснения данного им заключения; ходатайствовать о назначении дополнительной экспертизы, истребовании новых письменных документов и т. д. 72% прокуроров, участвуя в судебном следствии по 3 делам, заявляли ходатайства о вызове новых свидетелей, специалистов, экспертов, причем многие делали это неоднократно; 40% заявляли ходатайства об истребовании письменных документов, 14% - о назначении дополнительной или повторной экспертизы. В связи с обсуждаемым вопросом, трудно согласиться с мнением отдельных ученых, утверждающих, что некоторые следственные действия не могут осуществляться как судебные, в частности, в судебном разбирательстве нельзя провести опознание, следственный эксперимент <14>. Подобная позиция связана с определенной недооценкой самостоятельности и возможностей судебного следствия для восполнения пробелов предварительного расследования. Как уже отмечалось, в этом особую роль призван играть прокурор. -------------------------------- <14> См.: Васильев А. Н. Предмет, система и теоретические основы криминалистики. М., 1984. С. 45.
С тем, что он в ходе судебного следствия порой не проявляет должного профессионального мастерства, необходимой инициативы и настойчивости в восполнении пробелов предварительного расследования, связана значительная доля случаев необоснованного направления дел на дополнительное расследование судами первой инстанции, ошибки которых исправляются вышестоящими судебными органами. В принципе в ходе судебного разбирательства могут проводиться в качестве судебных любые следственные действия, предусмотренные законом <15>. И в этом отношении следует признать вполне обоснованными предложения, предусматривающие порядок проведения в суде эксперимента, опознания, освидетельствования. -------------------------------- <15> См.: Кореневский Ю. В. Указ. соч. С. 47.
Вместе с тем необходимо иметь в виду, что возможности государственного обвинителя по восполнению неполноты предварительного расследования ограничены рядом условий, связанных со спецификой, объективно существующими пределами судебного следствия. В частности, прокурор не должен возражать против направления дела на дополнительное расследование в случаях, когда для восполнения пробелов необходимо провести следственно-розыскные, оперативно-розыскные действия по отысканию новых доказательств; когда требуется проведение следственных действий в другой местности или в объеме, требующем в сущности нового расследования, и т. д. Другой класс типичных проблемных ситуаций, с которыми сталкивается прокурор, участвующий в судебном следствии, связан с устранением противоречий в доказательствах. Доказательства по уголовному делу должны представлять собой логическую цепь, звенья которой непротиворечиво связаны и согласованны, находятся в определенной гармонии, взаимно дополняют и подтверждают друг друга. Выпадение хотя бы одного из них из общего ряда не позволяет достоверно, с несомненностью подтвердить виновность подсудимого, что необходимо для вынесения обвинительного приговора. В состязательном процессе все чаще возникают ситуации, при которых вследствие активности стороны защиты доказательства, на которых основано обвинение, начинают выглядеть как противоречащие материалам дела. Установление противоречий в доказательствах - одна из важнейших задач государственного обвинителя. При этом используются разнообразные тактические приемы, в том числе и такие, которые применяются для восполнения неполноты расследования. Наряду с тщательным исследованием каждого доказательства в отдельности большое значение имеет проверка противоречивых доказательств (противоречивых внутренне либо не согласующихся с иными фактическими данными) в совокупности с другими. Для устранения противоречий в доказательствах подсудимым, свидетелям, потерпевшим могут оглашаться ранее данные ими показания. К этому по 3-м делам прибегали почти все (96%) опрошенные прокуроры, причем подавляющее большинство - неоднократно; 3/4 хотя бы по одному разу использовали метод перекрестного допроса; 72% задавали вопросы экспертам для уточнений и дополнений их заключений; 16% опрошенных сообщили, что по 3 делам имели место случаи, когда суд отводил их вопросы как наводящие, а 56% прокуроров-обвинителей заявляли перед судом ходатайства об отведении при допросах вопросов защиты как наводящих. Эти данные исследования свидетельствуют, с одной стороны, о напряженности поединка сторон на судебном следствии, с другой - о том, что прокуроры-обвинители проявляют в целом довольно высокую активность в разрешении рассматриваемых проблемных ситуаций, возникающих в ходе судебного следствия. Для подтверждения достоверности показаний, в том числе устранения сомнений относительно их доброкачественности, соответствия конструкции обвинения, опровержения доводов стороны защиты об их противоречивости, при допросах широко используются схемы, рисунки, графики, чертежи, фотографии, видеозаписи и другие наглядные материалы. По 3 делам это применяли 60% опрошенных прокуроров-обвинителей (чаше всего - схемы, фото и видеозаписи). Наконец, в качестве типичных проблемных ситуаций, с которыми сталкивается прокурор на судебном следствии, следует выделить случаи исследования доказательств, изменившихся в судебном разбирательстве. Необходимо отметить, что такие ситуации встречаются все чаще. Это обусловлено обстоятельствами разного характера: от усиления противодействия правосудию со стороны лидеров и активных участников преступных сообществ, профессиональных преступников до расширения возможностей стороны защиты по уголовным делам. Чаще всего изменениям подвергаются показания подсудимых, свидетелей, потерпевших. Проблемные ситуации данного класса тесно связаны с рассмотренными ранее. Так, в результате отказа от своих показаний основного свидетеля обвинения может возникнуть ситуация неполноты доказательственной базы, представленной следствием, противоречивости имеющихся доказательств либо и того и другого одновременно. Соответственно, тактические приемы, применяемые прокурорами в проблемных ситуациях всех трех указанных классов (типов) во многом совпадают. То есть, работая с доказательствами, изменившимися в судебном разбирательстве, прокуроры подвергают их детализированию, тщательному, углубленному анализу, заявляют ходатайства об оглашении показаний, данных на предварительном следствии, при необходимости и по возможности привлекают новые фактические данные и т. д. При этом первостепенное значение приобретает выяснение причин и условий изменения показаний. В одних случаях этому могут способствовать объективные факторы, связанные прежде всего с тем, что именуется неумолимым ходом времени. От допроса на предварительном следствии до допроса на судебном следствии проходит порой весьма значительное время. По сложным многоэпизодным, групповым делам это могут быть многие месяцы, а порой даже и годы. И только по этой причине многое может улетучиться из памяти, трансформироваться, видоизмениться под воздействием событий, фактов, имевших место после дачи первоначальных (на предварительном расследовании) показаний. В принципе процесс забывания, исчезновения из памяти каких-то деталей, порой имеющих существенное значение для дела, неизбежен. Ситуация может осложняться сильным эмоциональным фоном, часто возникающим при восприятии людьми события преступления, всего того, что связано с ним. Как показывают специальные судебно-психологические исследования, "восприятие преступления, оказывающего на очевидцев сильное эмоциональное воздействие, может привести к полному или частичному забыванию ими обстоятельств происшествия" <16>. В подобных случаях явление реминисценции (восстановления в памяти временно забытой информации) уже может и не наступить. -------------------------------- <16> Алексеев А. М. Психологические особенности показаний очевидцев. М., 1972. С. 28, 29.
В криминалистической и судебно-психологической литературе разработаны разнообразные приемы восстановления в памяти забытого обвиняемыми (подсудимыми), потерпевшими, свидетелями. Отсылая к некоторым из имеющихся по данному вопросу работ <17>, отметим, во-первых, что многие из рекомендаций, предназначенных для следователей, применимы прокурорами-обвинителями (разумеется, с поправками на особенности судебного следствия, прежде всего его гласность); во-вторых, что рассматриваемые ситуации не являются в деятельности прокурора особо сложными, поскольку для них не характерно сознательное стремление к искажению истины и, соответственно, острое противостояние, противодействие сторон обвинения. Свидетелю, потерпевшему, а порой и подсудимому, забывшему те или иные обстоятельства, затрудняющемуся в воспроизведении событий прошлого, прокурор должен и может помочь вспомнить необходимые для установления истины факты и детали. И сделать это на началах сотрудничества, с применением приемов психологической поддержки легче, чем в случаях действия причин изменения показаний иного рода - связанных с попытками уклониться от ответственности за содеянное или способствовать этому, с мотивацией преднамеренного лжесвидетельства, с попытками воздействовать на содержание показаний путем насилия, угроз, подкупа, уговоров и т. п. В этих ситуациях речь должна идти не о помощи людям, которых подвела память или которые добросовестно заблуждаются, а об изобличении того, кто лжет, сознательно вводит в заблуждение, искажает истину. -------------------------------- <17> См.: Дулов А. В. Введение в судебную психологию. М., 1970. С. 138, 148; Ратинов А. Р. Судебная психология для следователей. М., 1967. С. 174 - 175.
Для решения этой задачи необходимо, прежде всего, четко определить, в чем конкретно не совпадают, расходятся, противоречат друг другу прежние и новые показания, что именно из первых допрашиваемый отрицает, а что подтверждает. Далее следует получить исчерпывающие, предельно детализированные объяснения допрашиваемого о причинах изменения показаний. Обычно для объяснения изменения показаний допрашиваемые ссылаются на то, что следователь их неправильно понял или неадекватно зафиксировал сказанное в протоколе, либо на то, что к ним применялись угрозы, запугивание, шантаж, избиение, другие недозволенные приемы расследования. Иногда делаются ссылки на то, что показания на предварительном расследовании были умышленно искажены под влиянием чувств мести, сострадания, страха и др. <18>. -------------------------------- <18> Разумеется, подобные причины искажения доказательств, влекущего их изменение в суде, могут действительно иметь место, хотя и не так часто, как это обычно пытается представить сторона защиты. Но мы этих ситуаций не касаемся.
Для опровержения ложных ссылок на подобные обстоятельства используются приемы уточнения, детализации самих показаний, их сопоставления с другими доказательствами, привлечения дополнительных, новых данных и другие, о которых уже шла речь. В то же время здесь необходимо отметить некоторые специфические моменты, определяющие особенности тактики действий прокурора в этих случаях. Во-первых, в ситуациях исследования доказательств, изменившихся в ходе судебного следствия, особенно важное значение имеет хорошее знание прокурором обстоятельств дела, которое обеспечивается обстоятельным его изучением в ходе подготовки к судебному процессу. Чтобы умело и успешно сравнивать, анализировать, сопоставлять прежние и новые показания, надо адекватно воспринимать, умело интерпретировать и объективно оценивать не только то, что говорится в суде, но и то, что было сказано на предварительном следствии. Для этого в распоряжении прокурора должны иметься подробные выписки из показаний на предварительном следствии, их конспекты, а в случаях, когда речь идет о наиболее важных показаниях, от которых зависит судьба дела, и копии соответствующих протоколов. Во-вторых, поскольку речь идет о доказательствах, имеющих вербальную форму, исходящих от говорящих (дающих показания) людей, прокурор должен свободно ориентироваться в тонкостях межличностного взаимодействия, уметь профессионально анализировать мотивацию, историю, механизм взаимоотношений данного свидетеля, потерпевшего, подсудимого с другими лицами, логику влияния одних людей на других, динамику возникающих между ними конфликтов и т. д. Иными словами, быть хорошо подготовленным практикующим психологом. Наконец, в-третьих, в рассматриваемых ситуациях очень важно уметь анализировать, исследовать не только сами доказательства, подвергнувшиеся изменениям, но и условия, обстановку их получения. В отношении всех трех классов (типов) проблемных ситуаций необходимо отметить, что в практике государственного обвинения реагирование на них осуществляется не только в каждом конкретном случае по типу разрозненных действий: импульс - реакция, но и комплексно, так сказать, в обобщенном виде, в том числе после рассмотрения всех представленных доказательств. В частности, это имеет место в случаях, когда после рассмотрения всех имевшихся доказательств прокуроры заявляют ходатайство о дополнении судебного следствия. К этой процессуальной мере, предусмотренной ст. 294 УПК РСФСР, прибегали по 3 делам 12% опрошенных прокуроров (по одному разу). Наряду с анализом тактических схем действий государственного обвинителя в ходе судебного следствия в изложенном контексте (применительно к классам или типам проблемных ситуаций) обсуждаемая проблема подвергается научному исследованию в разрезе отдельных судебных действий, обычно таких, как допрос подсудимого, допрос потерпевшего, допрос свидетелей, допрос эксперта и оценка его заключения, исследование вещественных доказательств <19>. К этому перечню можно добавить исследование документов, проверочные и другие действия. -------------------------------- <19> См., напр.: Басков В. И. Прокурорский надзор за исполнением законов при рассмотрении дел в суде. М., 1986. С. 88 - 98.
В связи с этим представляет интерес оценка самими прокурорами отдельных судебных действий, в осуществлении которых они принимают непосредственное и, как правило, довольно активное участие. Перед экспертами была поставлена задача определить, какие элементы судебного следствия по 3 делам были для них наиболее сложными и трудными. Ответы опрошенных прокуроров оказались не без элементов неожиданности. На первое место по степени сложности и трудности они поставили допрос эксперта(-ов) и всю работу, связанную с производством экспертизы на суде. Этот выбор сделали 40% опрошенных. На втором месте оказался допрос подсудимого(-ых) - 30%. Далее идут допрос свидетелей, потерпевших (16%), осмотр местности и помещения (9%), анализ документов (5%). Трудностей и сложностей при исследовании вещественных доказательств не возникло ни у кого. Занимая на стадии судебного разбирательства активную позицию, прокуроры в ходе судебного следствия заявляют, как отмечалось, ходатайства по самым различным вопросам, а также высказывают свое мнение по ходатайствам стороны защиты. И в целом можно отметить довольно высокий КПД (коэффициент полезного действия) этой работы прокуроров, призванной способствовать отысканию истины по уголовным делам, осуществлению правосудия в строгом соответствии с законом. Об этом, в частности, свидетельствуют результаты рассмотрения ходатайств прокуроров, заявленных в ходе судебного следствия, по 3 делам. По оценкам 56% опрошенных, их ходатайства удовлетворялись полностью, 30% - примерно на 3/4, 10% - примерно наполовину, 4% - в пределах 1/3. По этим же делам были приняты судом во внимание возражения по ходатайствам защиты, представленные прокурорами: полностью - у 28% опрошенных, примерно на 3/4 - у 37%, примерно наполовину - у 35%. В заключение отметим, что профессиональная подготовленность прокуроров-обвинителей к успешному решению задач исследования доказательств в ходе судебного следствия предполагает наличие у них определенных специальных познаний, умений и навыков. Речь здесь должна идти прежде всего о процессуальных и экспертно-криминалистических познаниях. На недостаточные знания в области процессуального права как пробелы в своей профессиональной подготовке в начале работы в качестве обвинителя указали 43% опрошенных; недостаток экспертно-криминалистических знаний, необходимых для успешной работы по доказыванию, констатировали 28%; слабую осведомленность в области общей и юридической психологии, межличностного взаимодействия, умений работать с людьми отметили 17%. Обращает на себя внимание довольно высокая доля опрошенных, критически оценивших свою профессиональную подготовленность в области уголовно-процессуального права. По-видимому, далеко не последнюю роль в этом сыграло то, что за последнее время уголовно-процессуальное право одновременно стало как бы конституционным правом, поскольку многие уголовно-процессуальные нормы получили качественно новую интерпретацию в решениях Конституционного Суда. Многочисленные поправки в уголовно-процессуальное законодательство затрудняют ориентировку в практике применения ряда процессуальных норм. Относительно дефицита экспертно-криминалистических познаний следует отметить тот факт, что криминалистика традиционно развивается в основном как наука для следователей и оперативных работников, сориентирована прежде всего на анализ следственных ситуаций и соответственно на разработку проблем тактики и методики предварительного расследования. Рекомендаций относительно производства допросов, очных ставок, опознаний, экспертиз, других следственных действий как судебных, их модификации применительно к специфическим условиям судебного следствия, осуществляемого на началах состязательности и равноправия сторон, явно недостаточно. Необходимость восполнения данного пробела в условиях судебной реформы, предусматривающей несравненно большую, чем прежде, активность сторон, очевидна. Отстает от потребностей научно-методического обеспечения деятельности прокуроров-обвинителей по доказыванию и практика обучения в юридических вузах. Как отмечал еще в 1988 г. А. Р. Шляхов, будущие следователи, прокуроры, судьи из вузовского курса по криминалистике узнают лишь о 5 - 6 видах традиционных криминалистических экспертиз, в то время как уже тогда их насчитывалось около 50 <20>. -------------------------------- <20> См.: Шляхов А. Р. Советская юстиция. 1988. N 4. С. 4.
Участие прокурора в судебных прениях
Судебные прения представляют собой самостоятельную часть судебного разбирательства, включающую основную речь и реплику. Они основываются на материалах дела, изученных в ходе судебного следствия, и в известном смысле подводят его итоги. Выступая в прениях первым, государственный обвинитель излагает свою позицию по делу, дает трактовку обстоятельств преступления и тем самым способствует (как и сторона защиты) формированию внутреннего убеждения судей, которым предстоит вынести приговор. Априори трудно сказать, что важнее в деятельности прокурора-обвинителя: участие в исследовании доказательств в ходе судебного следствия или выступление в прениях. По-своему важно и то и другое. Но все же можно отметить, что в условиях более последовательного, чем прежде, обеспечения состязательности и равенства сторон, особенно при рассмотрении дел с участием присяжных заседателей, значение выступления прокурора в прениях возрастает, требования, предъявляемые к этой части его деятельности, повышаются. Участие прокурора в судебных прениях представляет собой комплексную проблему, имеющую не только процессуальный, но и другие аспекты: судебно-психологический, этический, воспитательный, связанный с искусством риторики и красноречия. В процессуальном плане принципиально важным моментом является то, что участие в прениях не может сводиться к произнесению речи, которая по содержанию и форме является обвинительной. Если данные судебного разбирательства не приводят прокурора к бесспорному выводу о виновности подсудимого, он обязан отказаться от обвинения и изложить суду мотивы этого отказа. Важной стороной процессуальной регламентации судебных прений является также содержащееся в законе запрещение их участникам ссылаться на доказательства, которые не исследовались на судебном следствии или признаны судом недопустимыми. Если прокурор в своем выступлении считает необходимым сослаться на новые доказательства или привести данные о новых обстоятельствах преступления, он должен возбудить ходатайство о возобновлении судебного следствия. В законе специально оговорено, что суд не может ограничивать продолжительность судебных прений определенным временем, но председательствующий вправе останавливать участвующих в прениях лиц, если они касаются обстоятельств, не имеющих отношения к рассматриваемому делу. Как свидетельствуют результаты проведенного исследования, подобная "кара" применялась судом при рассмотрении 3 дел по одному разу к 2% опрошенных прокуроров. Характерно, что также 2% опрошенных по одному разу останавливались судом по каким-то другим мотивам, хотя таковые законом не предусмотрены. В законе оговорено, что последовательность выступлений участников прений сторон устанавливается судом, но первым во всех случаях выступает обвинитель (ч. 3 ст. 292 УПК РФ). Закон предусматривает также право прокурора как стороны процесса на одну реплику, в которой он может высказать возражения процессуальному противнику, касаясь самых различных вопросов, относящихся к существу обвинения, событию преступления, личности подсудимого, квалификации содеянного и др. Наконец, законом установлено, что на основании ч. 7 ст. 292 УПК РФ, по окончании судебных прений, но до удаления суда в совещательную комнату, обвинитель (как и другие представители сторон) может представить суду в письменном виде предлагаемую им формулировку по вопросам, относящимся к существу обвинения (имело ли место деяние, совершил ли его подсудимый, подлежит ли он наказанию и др.). Оговорено, что формулировка не имеет для суда обязательной силы. На практике прокуроры этим правом пользуются крайне редко (по результатам опроса, всего 2 прокурора по одному разу - при поддержании обвинения по 3 делам). Таковы процессуальные нормы, регламентирующие участие прокурора в судебных прениях. Обращаясь к тактическим и иным аспектам участия прокурора в судебных прениях, необходимо прежде всего отметить, что ни закон, ни приказы и указания Генерального прокурора РФ не определяют содержания и структуры обвинительной речи. Некоторыми авторами на основе обобщения практики предлагается типовая (единая) структура речи прокурора. Так, по мнению В. И. Баскова, в ней должны содержаться "следующие элементы: 1) социально-общественная оценка преступления; 2) анализ и оценка доказательств; 3) предложения о мерах по предупреждению преступлений; 4) юридическая оценка преступления; 5) характеристика личности подсудимого; 6) предложения о мере наказания; 7) соображения о возмещении материального ущерба; 8) определение судьбы вещественных доказательств" <21>. В целом с этой конструкцией можно согласиться. Разумеется, прокурор далеко не всегда должен соблюдать предложенную последовательность элементов обвинительной речи. Предложения о мерах по предупреждению преступлений целесообразнее высказывать не в начале, а ближе к окончанию речи, например, после характеристики личности подсудимого, которая может содержать анализ субъективных и объективных факторов, способствовавших совершению преступлений. Словосочетание "социально-общественная" представляется не вполне удачным - по существу, оно тавтологично, ибо понятие "социальное" может в известном смысле рассматриваться как синоним понятия "общественное". Не боясь неуместной в целом политизации деятельности прокурора-обвинителя, можно, как представляется, говорить о социально-политической оценке преступления. Тем более что криминологическая характеристика нынешней преступности (в частности, рост так называемой элитно-властной преступности, увеличение числа преступлений, совершаемых на почве политического экстремизма) дает для этого достаточные основания и конкретные поводы. Общественно-политическая оценка преступления должна включать и нравственный компонент, тесно связанный с юридическим. По мнению некоторых авторов, именно нравственная оценка деяния составляет один из обязательных структурных элементов судебной речи <22>. Коснувшись данного вопроса, надо отметить, что по сложным, особо спорным делам, в случаях, когда доказательственная база состоит из косвенных улик, обвинительную речь не следует начинать с общественно-политической и нравственной оценки преступления. Особенно этого следует избегать, выступая перед присяжными заседателями. -------------------------------- <21> Басков В. И. Прокурорский надзор. М., 1995. С. 317; Аналогичную позицию занимают другие авторы, см., напр.: Кухлевская Т. А. Государственное обвинение в условиях судебно-правовой реформы: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1994. С. 18 <22> См.: Мельник В. В. Искусство доказывания в состязательном уголовном процессе. М., 2000. С. 291.
В юридической, а также судебно-психологической литературе изложены подробные рекомендации относительно содержания и формы обвинительной речи применительно ко всем указанным ее структурным элементам: о чем должен говорить прокурор, давая общественно-политическую оценку преступления, как он должен излагать результаты анализа и оценки доказательств, характеризовать личность подсудимого и т. д. Несмотря на то что многие из этих рекомендаций сформулированы сравнительно давно, они не потеряли значения до сих пор. Наряду с этим проблема участия прокурора в судебных прениях получила разработку в литературе последних лет, что позволило обращавшимся к ней авторам учесть реалии судебно-правовой реформы, в том числе такие немаловажные факторы, как утверждение в уголовном судопроизводстве принципов состязательности и равенства сторон, воссоздание суда присяжных. Это позволяет, отослав к имеющимся работам по данной проблеме <23>, остановиться лишь на некоторых наиболее важных моментах в основном общего характера, не касаясь методики выступления в прениях по различным категориям дел. -------------------------------- <23> См.: Басков В. И. Прокурорский надзор за исполнением законов при рассмотрении уголовных дел в судах; Гаврилов В. В. Слово государственному обвинителю. Поддержание государственного обвинения в суде. Саратов, 1998; Кипнис Н. М. Допустимость доказательств в уголовном судопроизводстве. М., 1995; Мельник В. В. Искусство доказывания в состязательном уголовном процессе. М., 2000.
Основная задача обвинительной речи - убедить суд в обоснованности обвинения, в том, что фактическая и юридическая версии дела, предлагаемые прокурором, подкрепляются доказательствами, рассмотренными в ходе судебного следствия, и являются верными, соответствуют истине. Как подчеркивал еще А. Ф. Кони, "в основании судебного красноречия лежит необходимость доказывать и убеждать, т. е., иными словами, склонять слушателей к своему мнению" <24>. -------------------------------- <24> Кони А. Ф. Избранные произведения. С. 96.
Убеждая, а в условиях состязательного процесса и переубеждая, прокурор апеллирует к уму, логике, знаниям и опыту, а также чувствам тех, перед кем он выступает, и в первую очередь судей, до которых он должен донести свою позицию по делу и побудить их принять, разделить ее. Красноречие, ораторские приемы, при всей их важности в судебных прениях, не опирающиеся на доказательства, убедить и переубедить не в состоянии. Выступлению прокурора, венчающему его участие в судебном разбирательстве, должна предшествовать тщательная подготовка, которая обычно начинается еще при изучении дела. Опытный прокурор на этой стадии, прогностически оценивая ситуацию, начинает выстраивать систему аргументов и контраргументов, необходимых ему для использования не только в ходе судебного следствия, но и в прениях. Некоторые прокуроры, изучая материалы дела, уже готовят тезисы, конспекты и даже "болванки" текстов обвинительной речи. Поскольку речь идет о деле сугубо творческом, об искусстве речи на суде, какие-либо однозначные рецепты здесь неуместны и нельзя с определенностью рекомендовать поступать именно так или наоборот. Писать или не писать заранее вариант речи (ее тезисы, конспект), каждый прокурор должен решать самостоятельно, исходя из своего собственного опыта, знаний, способностей, учитывая обстоятельства конкретного дела. В зависимости от уровня профессиональной подготовленности, объема знаний, умений и навыков, с учетом особенностей дела и своих личностных качеств, таких, например, как быстрота ориентировки, способность к импровизациям и экспромтам, прокурор может воспользоваться следующими вариантами подготовки речей: а) написание речи целиком; б) составление мысленного плана и выступление экспромтом; в) составление письменного плана; г) составление письменных заметок; д) подготовка тезисов выступления <25>. Но в любом случае определенные заготовки для предстоящего выступления в прениях сторон должны быть сделаны еще на этапе ознакомления с материалами дела. Этот процесс интенсифицируется в ходе судебного следствия, где обвинение, подтверждающие его доказательства проходят испытание на прочность в условиях состязания сторон. Результаты судебного следствия могут внести (и часто вносят) существенные коррективы в первоначальную позицию обвинения, что должно найти адекватное отражение в речи прокурора. Эти коррективы могут быть настолько существенными, что при неподтверждении обвинения возможен отказ от него, в том числе полный, и тогда вместо обвинительной речи прокурор произносит иную - противоположную по содержанию. Не ограничиваясь подготовкой к выступлению в прениях "на ходу", прокурор (как и сторона защиты) должен иметь специальное время для подготовки к нему. Это особенно важно по сложным многоэпизодным делам. Как свидетельствуют материалы проведенного исследования, прокуроры просили суд объявить перерыв для подготовки к участию в прениях по большинству дел, в том числе по всем 3 делам - 34% опрошенных, по 2 из 3 дел - 26%, по одному делу - 28%. Не заявляли подобных ходатайств только 12% обвинителей. -------------------------------- <25> См.: Кириллова Н. П. Процессуальные и криминалистические особенности поддержания государственного обвинения в суде первой инстанции. СПб., 1996. С. 37.
Как представляется, в УПК целесообразно предусмотреть, что заявленное стороной ходатайство об объявлении перерыва для подготовки к выступлению в прениях подлежит обязательному удовлетворению. При этом установить, что председательствующий в таких случаях должен объявить день и час начала судебных прений (именно так решаются в настоящее время эти вопросы на практике). Выступая с обвинительной речью, прокурор должен доказать все без исключения элементы (стороны) состава преступления. При этом, конечно, не обязательно оперировать соответствующими терминами теории уголовного права, характеризуя, как это делается на лекциях в юридических вузах, последовательно объект и объективную сторону, субъект и субъективную сторону состава преступления, их обязательные и факультативные признаки и т. д. Важно, чтобы юридическая конструкция состава была наполнена конкретным содержанием, основанным на материалах дела, исследованных доказательствах. Вообще юридической терминологией, особенно сложной, подчас заумной, трудно воспринимаемой на слух, злоупотреблять при выступлениях в прениях не следует. Для речей, произносимых перед присяжными, эта рекомендация должна стать непреложным, непременно соблюдаемым правилом. Чтобы убедить суд принять позицию обвинения, доказать, что ее следует положить в основу приговора, прокурор должен в совершенстве владеть технологией убеждения, уметь применять разнообразные тактические приемы, с помощью которых реализуется данный метод вербального воздействия. Это прежде всего разъяснение и опровержение, сравнение и сопоставление (включая противопоставление) и другие приемы, сориентированные в первую очередь и преимущественно на познавательную (интеллектуальную) сферу тех, к кому прокурор обращается с речью. С их помощью реализуется главный способ убеждения в обвинительной речи - доказывание путем логических, рациональных доводов и аргументов. В обвинительных речах используются также приемы, сориентированные на чувства, эмоциональную сферу судей, всех присутствующих в зале судебного заседания. Особое значение продуманное, тщательно организованное эмоциональное воздействие имеет при выступлениях прокурора перед присяжными. Приемы, рассчитанные на вызывание чувств, наиболее уместны во вступительной части речи, при общественно-политической оценке содеянного, в особенности при характеристике личности подсудимого. Эмоционально окрашенной может быть концовка обвинительной речи. В то же время вряд ли можно рассчитывать на значительные результаты при применении приемов эмоционального воздействия в ходе анализа и оценки доказательств, юридической квалификации содеянного. Вообще прокурору, выступающему в суде, не следует забывать известного выражения: "эмоции - враг информации". Возможно, в нем содержится некоторое преувеличение, но, несомненно, имеется и значительная доля истины. Эмоции в обвинительной речи не только допустимы, но порой весьма важны и эффективны. Однако перехлест с эмоциями, несоблюдение меры при использовании приемов эмоционального воздействия может обернуться ложной патетикой, пустопорожней декламацией и другими нежелательными явлениями, приводящими к эффекту бумеранга, к результатам, прямо противоположным тем, к которым стремится судебный оратор. Отдельно следует коснуться так называемого убеждающего внушения, которое, наряду с логикой, рациональной стороной доказывания в значительной мере определяет коммуникативные характеристики обвинительной речи, обеспечивающие готовность к ее восприятию, желание слушать, и, соответственно, убедительность, а также степень влияния на слушателей. Внушение как дополнительное средство убеждения - это целенаправленное воздействие человека на других людей в целях "вызвать у них предрасположение к себе, завоевать полное доверие у них к себе, к тому, что он говорит. В итоге успешно внушить им свои рассуждения, убедить в их верности" <26>. -------------------------------- <26> Шепель В. М. Социально-психологические проблемы воспитания. М., 1987. С. 202.
Расположение и доверие нельзя завоевать такими крайностями в поведении, стиле общения, как словесная агрессивность, брутальность, настырность, беспардонность, с одной стороны, и заискивающий тон, подобострастие, проявления лизоблюдства, манера держаться по принципу "чего изволите?" - с другой. Выступая в суде, прокурор ни на секунду не должен забывать о том, что он является представителем государства. Он может рассчитывать на доверие и расположение слушателей, включая судей, если произведет впечатление как минимум нравственно добропорядочного, здравомыслящего, благоразумного человека <27>. К этому следует добавить такие психологические свойства, как спокойствие, выдержанность, корректность, деловитость, коммуникабельность и др. -------------------------------- <27> См.: Мельник В. В. Искусство доказывания в состязательном уголовном процессе. С. 295.
Применяя внушение как дополнительное средство убеждения, прокурору нелишне использовать некоторые психологические рекомендации, относящиеся к педагогическому такту, соблюдение которых обеспечивает, во-первых, оптимальную меру внушающего воздействия, во-вторых, наиболее рациональный, эффективный способ этого воздействия. В частности, педагогический такт характеризуется естественностью, простотой обращения, не допускающей, однако, фамильярности; рекомендациями, советами, а где необходимо, и требованиями без навязчивости; иронией и юмором без насмешливости, унижающей достоинство; настойчивостью без упрямства; деловитостью без сухости и холодности в общении, раздражительности и всплесков отрицательных эмоций; спокойной сосредоточенностью и уравновешенностью в межличностном взаимодействии, доброжелательностью; отсутствием склонности к поверхностному дидактизму и чрезмерному морализированию <28>. -------------------------------- <28> См.: Страхов И. В. Психология психологического такта. Саратов, 1966. С. 34.
Выступая в прениях, прокурор оценивает не только факты, события, явления, процессы, действия, но и людей, прежде всего личность подсудимого. Развернутая характеристика личности подсудимого необходима для обоснования вида и размера наказания, что является одной из процессуальных обязанностей государственного обвинителя. Характеристика подсудимого должна быть объективной и убедительной, основанной на материалах дела, вытекающей из рассмотренных доказательств. В ней недопустимы субъективизм, предвзятость и тенденциозность, тем более своеобразный охотничий азарт, который порой можно наблюдать на практике. Характеризуя подсудимого, прокурор должен продемонстрировать, что для государственного обвинителя не является красивой декларацией, а тем более пустым звуком одно из величайших достижений человеческой цивилизации - закрепленная ныне в Конституции РФ (ч. 1 ст. 49) презумпция невиновности, согласно которой каждый обвиняемый в преступлении считается невиновным, пока его вина не будет доказана в предусмотренном законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. Давая оценку личности подсудимого, прокурор должен проявлять умеренность в выражениях, определенную сдержанность. Ни при каких условиях он не может проявлять невоспитанность и грубость, издевательский тон, делать оскорбительные, унижающие честь и достоинство человека выпады. Вместе с тем в речи прокурора уместны разумно дозированные ирония, сарказм. Характеристика подсудимого в речи прокурора имеет свои пределы - она ограничивается свойствами личности, непосредственно проявившимися в преступлении, его генезисе и в силу этого имеющими значение для дела, постановления, обоснованного, законного и справедливого приговора. Следует согласиться с авторами, считающими, что прокурор должен с особой осторожностью использовать в речи данные о поведении подсудимого на предварительном следствии и в суде <29>. Здесь надо исходить из того, что подсудимый не обязан доказывать свою невиновность, он вправе защищаться всеми не противоречащими закону средствами, может признавать или не признавать себя виновным, вообще отказываться от дачи показаний. Касаться поведения подсудимого на предварительном следствии и в суде прокурор должен лишь в той мере, в какой это необходимо для установления юридически значимых обстоятельств, например констатации наличия или отсутствия чистосердечного раскаяния в содеянном, проверки фактов фальсификации им доказательств, оговора невиновного, неправомерных способов воздействия на потерпевших, свидетелей. -------------------------------- <29> Напр.: Кореневский Ю. В. Указ. соч. С. 81.
Наряду с обязательной характеристикой личности подсудимого прокурор в своей речи может давать оценки другим лицам, участвующим в процессе, например высказаться о знаниях и опыте, уровне компетентности эксперта, о высокой порядочности или уникальной способности свидетеля к восприятию фактов и событий, о состоянии, в том числе деформациях личности, потерпевшего, которому преступлением причинен физический, психологический, моральный вред, и т. д. Речь прокурора на суде должна соответствовать определенным требованиям не только в плане неукоснительного соблюдения процессуальных норм, а также по структуре и содержанию, но и по форме. Это прежде всего культура речи, понимаемая как "такой набор и такая организация речевых средств, которые в определенной ситуации общения при соблюдении современных языковых норм и этики общения позволяют обеспечить наибольший эффект в достижении поставленных коммуникативных задач" <30>. Невыразительная, несоответствующая особенностям данного дела, неудачная форма изложения может обесценить содержание речи, даже свести его на нет. -------------------------------- <30> Культура русской речи и эффективность общения. М., 1996. С. 13.
Набор требований, предъявляемых к форме судебной речи, в различных работах формулируется по-разному, хотя надо отметить, что в предлагаемых вариантах многое совпадает. Так, В. И. Басков отмечал, что в речи прокурора факты должны излагаться правильно и точно, в строгой последовательности, уверенно, стилистически грамотно; речь должна быть зрительно выразительной, эмоциональной; необходимо заботиться о чистоте языка и избегать словесных штампов и слов-паразитов; самый правильный язык юриста - язык закона. Особо подчеркивалось, что выступления прокурора должны быть простыми, понятными широким слоям граждан (трудящимся) <31>. В последнем утверждении заметна дань требованиям времени, хотя и в настоящее время прокурор-обвинитель в соответствии с изложенными представлениями о его функциях должен в разумной мере играть на публику, заботиться о воспитательном эффекте своей речи. Что касается утверждения относительно языка закона, то здесь в настоящее время надо учитывать отмечавшиеся специфические моменты, связанные с выступлением прокурора в суде присяжных. А в целом изложенные рекомендации не потеряли своего значения до сих пор. -------------------------------- <31> См.: Басков В. И. Прокурорский надзор за исполнением законов при рассмотрении уголовных дел в судах. С. 100 - 101.
В работах последних лет предлагаются несколько иные перечни требований к форме судебной речи. Так, по мнению Т. Л. Живулина, к ним относятся: ясность, цельность и последовательность, краткость речи, выразительный язык, оптимальное звучание речи (высота, темп и ритм, паузы, молчание, артикуляция и произношение), использование языка жестов, индивидуальный стиль <32>. -------------------------------- <32> См.: Защита по уголовным делам / Под ред. Е. Ю. Львовой. С. 121 - 123.
Мельник В. В. считает, что судебная речь выполняет в состязательном процессе свою служебную роль при условии наличия в ней таких коммуникативных качеств, как ясность, правильность, логичность, лаконичность при достаточной продолжительности, выразительность, уместность, искренность и точность <33>. -------------------------------- <33> См.: Мельник В. В. Искусство доказывания в состязательном уголовном процессе. М., С. 296.
Не имея возможности из-за ограниченного объема работы детально рассмотреть каждое из изложенных требований (которые в целом представляются приемлемыми), остановимся на некоторых положениях, связанных с их выполнением. Ясность речи достигается ее доходчивостью, понятностью для адресата, прежде всего для судей, присяжных заседателей. "Непонятная присяжным заседателям речь, как бы она красноречива ни была, не оказывает на их убеждение никакого влияния, непонятная речь стороны тождественна отсутствию ее на суде" <34>. Ясность обеспечивается использованием общеупотребительных слов и выражений, практикуемых в повседневной, обыденной речи. Судебный процесс - это не научная дискуссия и не митинг. В нем обсуждаются не высокие материи, а факты "живой" жизни. И высокий стиль, словесная трескотня, сложные, наукообразные речевые обороты здесь неуместны. Еще Аристотель говорил: "если речь неясна, она не достигает своей цели". По справедливому замечанию В. В. Мельника, неумение излагать свои мысли языком обыденной речи - "одно из типичных проявлений функциональной безграмотности обвинителей и защитников, страдающих дефицитом здравого смысла" <35>. -------------------------------- <34> Хрулев С. Суд присяжных: Очерк деятельности судов и судебных порядков // Журнал гражданского и уголовного права. Кн. 9, 10. СПб., 1886. С. 40 - 41. <35> Мельник В. В. Указ. соч. С. 298.
Правильность речи - это ее соответствие нормам современного литературного языка, общепринятым правилам грамматики, словоупотребления и произношения. Казалось бы, это не столь уж существенные моменты, мелочи, несравнимые с такими, например, фундаментальными вопросами судоговорения, как доказанность или недоказанность обвинения, юридическая квалификация содеянного и т. п. Но думать так - значит, опасно заблуждаться. Психология восприятия такова, что за неряшливыми словесными оборотами, неправильным произношением слов, неправильными ударениями и другими сугубо грамматическими ошибками может последовать недоверие к оратору и отторжение слушателями содержания речи, ибо, как говорил еще М. В. Ломоносов, "сомнительна юриспруденция без грамматики". Нельзя не отметить, что в отношении соблюдения рассматриваемого требования прокурора-обвинителя могут подстерегать специфические опасности, связанные с соблазном использования понятий, терминов, слов и словосочетаний, относящихся к профессиональному сленгу, а порой и к блатной лексике, чего, конечно, следует избегать, за исключением случаев, когда это требуют интересы доказывания (например, к анализу уголовного жаргона прокурор может обращаться, доказывая, что подсудимый является преступником-профессионалом, "вором в законе", лидером или активным участником преступной группировки). Требование логичности (логичной стройности) относится как к содержанию, так и к форме судебной речи прокурора. С формально-логической точки зрения первостепенное значение имеет логическая последовательность изложения материала по четкому плану с наличием единой нити положений, мыслей, умозаключений и выводов, организованных, приведенных в определенную систему продуманной композицией речи. Как отмечал А. Ф. Кони: "если мысль скачет с предмета на предмет, перебрасывается, если главное постоянно прерывается, то такую речь почти невозможно слушать" <36>. -------------------------------- <36> Кони А. Ф. Избранные произведения. С. 115.
По поводу продолжительности речи прокурора, разумеется, не может быть никаких рецептов, годных на все случаи жизни. Она определяется конкретными обстоятельствами каждого дела. Широко известен случай, когда выдающийся судебный оратор Ф. Н. Плевако, выступая в прениях, ограничился всего одной фразой и добился успеха. В то же время зарегистрировано немало случаев, когда длительность выступлений прокуроров-обвинителей измерялась многими часами и даже днями. Общее правило состоит в том, что речь должна длиться столько, сколько нужно для того, чтобы убедить суд принять позицию прокурора. Нелишним является и следование правилу, выраженному в знаменитом афоризме "краткость - сестра таланта". Как показал опрос прокуроров-обвинителей, выступая в прениях по 3 делам, они затрачивали на каждую речь в среднем около получаса, самая продолжительная речь длилась два с половиной часа, самая краткая - 10 минут. Выразительная или экспрессивная речь прокурора - это красивая, образная речь, соответствующая эстетическим критериям, вызывающая у слушателей положительные эмоции, активизирующая их память и мышление, в их как рациональных, логических, так и образных, чувственных аспектах. В литературе по ораторскому искусству, в том числе по судебному красноречию, сформулировано множество конкретных приемов, обеспечивающих выразительность выступлений сторон в прениях <37>. Это, например, специфический стиль судебной речи, используемые в ней образные средства (метафоры, эпитеты, аллегории, гиперболы и др.), так называемые риторические фигуры (повтор, антитеза, вопросно-ответный ход, фигура умолчания и др.). Особенно ценными являются рекомендации, советы выдающихся судебных ораторов, основанные на их личном опыте <38>. -------------------------------- <37> Кроме упоминавшихся работ, см., напр.: Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979; Голуб И. В., Розенталь Д. Э. Секреты хорошей речи. М., 1993; Ивакина Н. Н. Культура судебной речи. М., 1995; Михайличенко Н. А. Основы риторики. М., 1994; Смолярчук В. И. Гиганты и чародеи слова: русские судебные ораторы второй половины XIX века. М., 1984. <38> Помимо упоминавшихся работ А. Ф. Кони, см.: Судебные речи известных русских юристов / Отв. ред. М. М. Выдря. М., 1958; Судебные ораторы Франции XIX в. / Отв. ред. М. М. Выдря. М., 1960; Судебные речи советских адвокатов / Сост. М. М. Выдря и др., 1960; Андреевский С. А. Защитительные речи. СПб., 1909; Андреевский С. А. Драмы жизни. Петербург, 1916; Карабчевский Н. П. Речи. 1882 - 1902. СПб., 1902; Спасович В. Д. Соч. Т. V. Судебные речи. СПб., 1893.
Ограничиваясь констатацией этого, тем более что вопрос имеет самостоятельное значение и выходит далеко за рамки уголовно-процессуальной проблематики, выскажем в связи с затронутой темой лишь отдельные замечания. Во-первых, с сожалением надо отметить, что большинство рекомендаций относительно применения приемов, обеспечивающих выразительность речи прокурора, основаны на опыте прошлого, порой весьма далекого. Работ, базирующихся на современном материале, особенно касающихся деятельности прокурора-обвинителя в условиях утверждения полноценной состязательности, крайне мало. А нужда в них имеется. Во-вторых, по существу проблемы следует заметить, что выразительная, экспрессивная и логическая, рациональная составляющие речи прокурора должны быть сбалансированы. Здесь, как и в других сторонах его сложной, многогранной деятельности, важно соблюсти чувство меры, не впадать в крайности. Выразительность, экспрессивность речи обвинителя должны сочетаться с известной дозой официоза. Иначе прокурор как оратор может превратиться в неиссякаемого говоруна, краснобая, что несовместимо с его статусом государственного обвинителя. Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос об уровне профессиональной подготовленности прокуроров-обвинителей к участию в прениях сторон. Несомненно, этот аспект их деятельности в нынешних условиях приобретает все большее значение. Между тем, в силу сохранения некоторых прежних подходов к решению, в сущности, новых задач, наблюдается определенная недооценка данной стороны дела. Об этом, в частности, свидетельствуют такие весьма красноречивые факты: в судебных прениях обычно выступают сравнительно молодые (а значит не всегда достаточно опытные) прокуроры отделов, управлений, помощники прокуроров. Редко можно увидеть в роли судебного оратора прокурора-руководителя органа, особенно на уровне прокуратур субъектов Федерации. Случаи, когда руководители Генеральной прокуратуры участвовали в судебных прениях при рассмотрении дел по первой инстанции, относятся к редким явлениям. Недостаточно уделяется внимания профессиональной подготовке судебных ораторов в юридических образовательных учреждениях. Как это ни странно звучит, но результаты опроса свидетельствуют, что трети прокуроров не довелось в студенческие годы присутствовать на судебных процессах с заслушиванием речей государственных обвинителей (в основном это студенты-заочники; студенты, обучавшиеся по выраженной гражданско-правовой специализации или в вузах МВД). Только половина опрошенных оценили уровень своей вузовской подготовки в области ораторского искусства, судебного красноречия как хороший (4 балла - 42%) и очень хороший (5 баллов - 8%), а остальные - как удовлетворительный (3 балла - 30%) и неудовлетворительный (2 балла - 20%). 52% опрошенных заявили, что по месту их учебы не проводилось упражнений, деловых и ролевых игр, иных практических занятий по теме участия прокурора в рассмотрении уголовных дел судами. Каждый десятый прокурор из числа опрошенных вовсе не знаком с творчеством судебных ораторов, речи которых опубликованы. Среди судебных ораторов прошлого наибольшей известностью у современных прокуроров-обвинителей пользуются А. Ф. Кони (выбрали 38% опрошенных), Ф. Н. Плевако (24%), В. Д. Спасович (6%), К. К. Арсеньев (4%). Такие известные судебные ораторы, как П. А. Александров, С. А. Андреевский, В. И. Жуковский, Н. П. Карабчевский, А. И. Урусов, опрошенными не были упомянуты ни разу. 40% опрошенных прокуроров не имеют среди судебных ораторов прошлого и настоящего эталонов, образцов для подражания, а каждый десятый вообще не знакомился с творчеством судебных ораторов. Нельзя не отметить и такой красноречивый факт: 26% опрошенных считают образцом, достойным подражания, А. Я. Вышинского. Драматизировать данное обстоятельство не следует - в опросном листе было специально оговорено, что должна оцениваться лишь профессионально-технологическая сторона его деятельности, а не политические, идеологические и принципиальные правовые позиции. Но тем не менее, как говорится, есть над чем задуматься, особенно с учетом того, что лишь четверть опрошенных имеет стаж работы в качестве государственного обвинителя свыше 10 лет. Помимо прочего, данный выбор свидетельствует о нехватке публикаций, освещающих опыт современных судебных ораторов. Не случайно ни один из них не был назван опрошенными, хотя они побуждались к этому содержанием опросного листа. Наряду с проблемами в профессионально значимых знаниях опрошенные прокуроры самокритично отметили у себя некоторые личностные свойства, индивидуально-психологические качества, затрудняющие их деятельность в роли судебных ораторов. К ним они отнесли: скованность, некоммуникабельность (24%), замедленность ориентировки в быстроменяющейся ситуации (18%), отсутствие бойцовских качеств (14%). Отвечая на вопрос "Если Вы самокритично констатировали какие-то пробелы в своей профессиональной подготовке или изъяны личностных качеств, мешающие успешной работе, то каким образом Вы их пополняли (корректировали)?", почти 4/5 сообщили, что делали это путем самостоятельного изучения законодательства и практики его применения; около половины - путем непосредственного ознакомления с практикой опытных коллег. Около четверти самостоятельно изучали монографии, пособия, иную литературу, 33% повышали свой профессиональный уровень путем изучения речей судебных ораторов прошлого. Ни один из опрошенных не обращался за консультациями к психологам, к специалистам по ораторскому искусству. В заключение содержательной характеристики деятельности прокурора по поддержанию государственного обвинения есть необходимость остановиться на некоторых вопросах, касающихся протоколирования судебного заседания. Деятельность суда и участников процесса, в том числе прокурора, по рассмотрению дела фиксируется в протоколе судебного заседания (ст. 259 УПК РФ). Наряду с моментами, которые можно отнести к формальным, хотя и очень важным (место и дата заседания, наименование суда и т. д.), в нем отражаются заявления и ходатайства всех участвующих в деле лиц, определения, вынесенные судом без удаления в совещательную комнату, указание на вынесение определений в совещательной комнате, подробное содержание показаний, вопросы, заданные эксперту, и его ответы, результаты произведенных в судебном заседании осмотров и других действий по собиранию доказательств, указание на факты, которые участвующие лица специально просили удостоверить в протоколе, краткое содержание судебных прений и другие данные. Вся деятельность прокурора, связанная с его участием в исследовании доказательств, с выступлением в прениях, должна получить адекватную, точную фиксацию в протоколе судебного заседания. Вместе с тем для прокурора, поддерживающего государственное обвинение, надзирающего за исполнением законов, весьма важным является достоверное, полное и точное отражение в протоколе всей картины судебного разбирательства, в том числе действий, ходатайств, заявлений процессуального противника, других участников процесса, а также позиции суда по обсуждавшимся вопросам. Это прежде всего связано с тем, что именно по протоколу, используемому в качестве источника доказательств, кассационные и надзорные инстанции проверяют и оценивают действия суда первой инстанции при рассмотрении дела, опираясь на него (протокол) решают вопрос о соответствии приговора данным, установленным в судебном заседании. Как свидетельствуют результаты исследования, около 40% прокуроров, поддерживавших обвинение по 3 делам, с протоколами судебных заседаний не знакомились. По-видимому, упрекать их в связи с этим в каких-то упущениях и недоработках оснований нет. Ознакомление с протоколом - не обязанность, а право прокурора (в законе говорится не об обязательности, а возможности ознакомления с ним). Если суд согласился с позицией прокурора, принял его доводы, поддержал обвинение в обвинительном приговоре, отсутствуют поводы и основания для его опротестования, то особой необходимости в ознакомлении с протоколом может и не возникнуть. Другое дело, если суд в ходе судебного следствия не соглашался с прокурором, отказывал в удовлетворении его ходатайств, не воспринял доводы обвинительной речи, возникал вопрос об опротестовании приговора или имели место другие проблемные ситуации. В подобных случаях из тактических соображений прокурор должен ознакомиться с протоколом судебного заседания, о чем должен подать своевременно ходатайство председательствующему (ч. 7 ст. 259 УПК РФ). По каждому из 3 дел это сделали 18% опрошенных прокуроров, 6% - знакомились с протоколами судебных заседаний по 2 делам, 24% - по одному делу; 16% опрошенных подали замечания на протоколы судебных заседаний (по одному делу). Половина замечаний была полностью принята, у 4% - приняты частично, столько же отклонено. В любом случае на основании ст. 260 УПК РФ замечания на протокол и постановление председательствующего приобщаются к протоколу судебного заседания, что позволит в дальнейшем (например, в кассационной инстанции) логично обосновать свою позицию согласно кассационному представлению. Таким образом, можно констатировать, что в прениях сторон прокурор, поддерживая государственное обвинение, наконец может в полной мере обосновать свою правовую позицию и имеет возможность убедить в ее правильности и суд, и иных участников процесса.
Название документа