На ошибках учимся

(Гершевский Ю.)

("Законность", 2010, N 3)

Текст документа

НА ОШИБКАХ УЧИМСЯ

Ю. ГЕРШЕВСКИЙ

Гершевский Ю., заместитель начальника управления по обеспечению участия прокуроров в рассмотрении уголовных дел судами прокуратуры Санкт-Петербурга.

Рассмотрение уголовного дела судом с участием коллегии присяжных заседателей по сей день является новеллой в уголовно-процессуальном законодательстве Российской Федерации.

О необходимости и целесообразности такого суда или же о его вреде много разговоров и мнений. Тем не менее необходимо отметить, что работа государственного обвинителя в суде с участием коллегии присяжных заседателей, пожалуй, наиболее интересна. Именно при рассмотрении уголовного дела коллегией присяжных заседателей от государственного обвинителя практически полностью зависит результат. Слагаемых успеха множество: это и правильная последовательность представления доказательств, и непосредственно само правильное представление каждого конкретного доказательства или же их совокупности, эмоциональное окрашивание судебного процесса, умелое выстраивание своей позиции при работе с доказательствами стороны защиты и многое другое. Опираясь на опыт работы, полученный при рассмотрении Санкт-Петербургским городским судом конкретного дела, осветим, как по одному и тому же уголовному делу были получены совершенно различные результаты.

Особенность этого уголовного дела в том, что при первом рассмотрении в 2007 г. был вынесен оправдательный вердикт, причем с разгромным для государственного обвинения счетом 11:1, а после отмены приговора в Верховном Суде РФ в связи с нарушениями уголовного процессуального закона, при повторном рассмотрении в 2009 г. вынесен обвинительный вердикт с совершенно обратным результатом: 1:11.

Немного об особенностях уголовного дела, о котором пойдет речь. Оно было возбуждено в 2003 г. по факту убийства в Санкт-Петербурге одного из криминальных авторитетов и его охранника. На скамье подсудимых оказались организаторы, исполнитель преступления и их пособники. Все они были членами одной из преступных групп, действовавшей на территории Санкт-Петербурга, Москвы и других регионов России. При этом пособниками являлись члены организованной преступной группы, которую возглавлял потерпевший. Вся доказательственная база стороны обвинения была построена на показаниях одного из организаторов преступления. На основе его показаний были собраны иные сугубо косвенные доказательства, которые свидетельствовали не столько о виновности лиц, совершивших преступления, сколько о том, что только один из подсудимых говорит правду, а остальные всеми силами пытаются избежать уголовной ответственности.

При поддержании государственного обвинения по делу в 2007 г. стороной обвинения изначально были допущены просчеты, связанные с представлением доказательств по делу и с поведением государственного обвинителя в процессе в целом. Обвинение было обеспечено по канонам обычного рассмотрения уголовного дела профессиональным судьей. Государственный обвинитель полностью представил свои доказательства по делу, после чего был допрошен подсудимый Д., который давал признательные показания, далее были представлены доказательства стороны защиты и допрошены остальные подсудимые. В дополнение со стороны обвинения был допрошен один свидетель, который ставил под сомнение, но не опровергал показания подсудимых. Со стороны защиты было представлено три дополнительных свидетеля, которые опровергали показания подсудимого Д. и чьи показания согласовывались с показаниями подсудимых, не признававших свою вину. Кроме того, после двухчасового допроса подсудимого Д. стороной обвинения далее на протяжении трех дней этого подсудимого допрашивала защита, устроив ему перекрестный допрос. В результате Д. проявил повышенную эмоциональность, стал огрызаться, позволял себе высказывания в адрес других подсудимых, стал путаться в показаниях, появились противоречия, на которых защита тут же акцентировала свое внимание. Подводя итог сказанному, отметим, что обвинением было допущено несколько ошибок. Первая - доказательства стороны обвинения, которые не доказывали чью-либо причастность к совершению преступления, были представлены до допроса подсудимого Д. и присяжные заседатели, которые не знают уголовного дела, элементарно не поняли, о чем говорят эти доказательства и что же они доказывают. К моменту допроса Д. многие доказательства "замылились" в памяти, а после длительного (более 2-х месяцев) представления доказательств стороной защиты были и вовсе забыты. Кроме того, грубой ошибкой стороны обвинения было допустить перекрестный допрос Д., который в итоге запутался в своих показаниях, точнее - защита смогла его запутать. Государственный обвинитель не вмешивался в процесс работы защитников, что в условиях работы в суде присяжных представляется неверным.

Кроме того, на протяжении всего судебного следствия прокурор сухо вел допросы, не реагировал на выпады стороны защиты, не пытался в течение всего судебного следствия настаивать на своей позиции, акцентировать внимание на важных обстоятельствах. В принципе так и должен вести себя прокурор, но не в суде присяжных. Для коллегии присяжных заседателей такое поведение прокурора означает, что обвинение проигрывает стороне защиты. Если прокурор ничего не говорит в ответ на заявления, реплики адвокатов, значит, ему и нечего сказать, а следовательно, они правы.

Следующая ошибка - неверный выбор тактики прений. Да, по тексту они были абсолютно верными, с правильными акцентами, с подробным анализом доказательств и т. д., но длились более 4-х часов, и прокурор их читал, т. е. у него не было контакта с коллегией, он не мог уловить их эмоции и вовремя на них среагировать, чтобы что-то дополнить или разъяснить.

Результатом этих ошибок стал разгромный для обвинения оправдательный вердикт в отношении большинства членов преступной группы и основного организатора преступления.

Нельзя не упомянуть об основаниях отмены оправдательного приговора Верховным Судом РФ по кассационному представлению прокурора. Вопрос актуален, поскольку, как известно, отменить приговор, постановленный на основании вердикта, крайне тяжело и таким основанием, по сути, могут быть только процессуальные нарушения, которые могли повлиять на существо вердикта. По данному делу и присяжные при отборе не обманывали прокурора, правдиво отвечая на вопросы, и судья вел процесс грамотно, не допуская каких-либо отступлений от требований закона. Но есть же еще и адвокаты, которые, всеми силами добиваясь оправдательного приговора, не забывали нарушать закон, постоянно пытаясь каким-либо образом задеть подсудимого Д.: то он сидит "не в той клетке", то его конвой отдельный водит и судим он за другие преступления и т. п. Детальное изучение протокола судебного заседания позволило сгруппировать все до единого нарушения, допущенные стороной защиты, в том числе высказывания о допустимости доказательств в присутствии коллегии, о характеристике личности подсудимого Д. и других свидетелей. В итоге получилось, что стороной защиты было допущено более 15 фактов грубого нарушения процедуры рассмотрения уголовного дела судом присяжных, из которых на 4 не было обращено внимание судьи. Такие нарушения были признаны Верховным Судом РФ существенными, ограничивающими право стороны обвинения на представление доказательств, и приговор отменили.

При повторном рассмотрении дела были учтены допущенные ошибки. Во-первых, до начала рассмотрения в следственном изоляторе была проведена подготовительная работа с подсудимым Д., который являлся основным свидетелем обвинения. Его допрос отрепетировали: был обыгран каждый вопрос и каждый ответ. Никаких сомнений и предположений и никаких подробностей, ведь преступление было совершено 5 лет назад. Кроме того, было принято решение и, можно сказать, заключена некая сделка с Д., что он будет допрошен первым, сразу после вступительного слова прокурора и определения порядка исследования доказательств.

Немного о вступительном слове. После него коллегия должна быть заинтригована делом, его должно захотеться слушать. Во вступительном слове можно немного охарактеризовать личность подсудимых (в дальнейшем этого делать нельзя, о том же, что это запрещается делать во вступительном слове, нигде не говорится). Даже замечание со стороны судьи на пользу. Сразу происходит сближение с коллегией, у присяжных заседателей складывается впечатление, что прокурор почти "свой человек", потому что судья на него тоже реагирует и тоже, как защитникам, не дает что-то говорить, о чем-то рассказывать.

Таким образом, допросив Д., сразу после вступительного слова мы тактически выиграли у защиты, поскольку адвокаты не были готовы к его допросу и попросили перерыв для подготовки. Но был сделан еще один ход. После первого же вопроса Д., который, по сути, повторял вопросы стороны обвинения, отказался от дачи показаний на основании ст. 51 Конституции РФ и более не давал показаний до конца судебного следствия, не отвечая ни на вопросы прокурора, ни на вопросы защиты. Результат - никаких противоречий. Только в конце судебного следствия Д. ответил на вопросы своего адвоката.

Остальные доказательства стороны обвинения нанизывались в строгой последовательности на показания Д. - одно за другим, от общего к частному. Каждое следующее доказательство подтверждало правдивость показаний Д. Представление доказательств в таком порядке позволило увидеть картину преступления и определить степень участия в нем каждого из подсудимых не со слов прокурора, а со слов подсудимого, а представление прочих доказательств было понятно коллегии присяжных заседателей. Кроме того, по некоторым доказательствам, смысл и значение которых могли быть не совсем понятны, допускались краткие комментарии.

При представлении доказательств стороной обвинения изначально были представлены не все из них. "На закуску" оставили те, на которых остальных подсудимых и их свидетелей можно будет поймать на лжи. Собственно, так и получилось. Сторона защиты не спрогнозировала такой ситуации, красноречиво заострив внимание на некоторых обстоятельствах, ставящих под сомнение показания Д. Прокурор ловил на лжи подсудимых, причем были представлены и показания свидетелей, и распечатки телефонных соединений, заключения экспертиз. Очень удачным стал эмоциональный фон происходящего. Оглашение некоторых материалов уголовного дела и представление ряда дополнительных письменных доказательств вызвало бурю негативных эмоций в адрес прокурора и со стороны адвокатов, и со стороны подсудимых, при коллегии присяжных заседателей сторона защиты постоянно пыталась перебивать прокурора, комментировать его действия, обвинять в фальсификации. Такой эмоциональный фон в конце судебного следствия стал хорошим фундаментом будущего вердикта.

Прения, как известно, очень важная составляющая часть работы государственного обвинителя в суде присяжных, но еще более важная часть - реплика. С учетом предыдущего отрицательного опыта выступления в прениях по этому уголовному делу при повторном рассмотрении было принято решение максимально сократить выступление и уложиться по времени в 1,5 - 2 часа (получилось 2 часа 20 минут). Речи не подготовились письменно, как это обычно делается по объемным уголовным делам. Письменный вариант представлял собой только тезисы, освещение которых было необходимо. Речь была выстроена в форме рассказа. Учитывая специфику дела, отталкивались не от версии обвинения, а от версии защиты, государственный обвинитель привел и проанализировал доказательства стороны защиты, после этого проанализировал доказательства стороны обвинения (по сути, опроверг позицию защиты). Особое внимание уделил анализу показаний подсудимых, опровергая их заключениями экспертиз, распечаткой мест соединений мобильной связи. Работа в прениях от обратного дала очень хорошие результаты. Сторона защиты была полностью не готова к такой тактике государственного обвинителя. В результате в прениях государственное обвинение смогло полностью обыграть защиту, показав присяжным заседателям несостоятельность позиции защиты и, соответственно, правильность позиции обвинения.

Как уже сказано, стадия реплик очень важна, а, когда мы говорим о деле, в котором прокурор выступал в прениях 2 часа, а защитники в совокупности более 15 часов, эта стадия представляет особое значение. Хотим мы того или нет, но 8 выступающих адвокатов имеют прекрасную возможность "переговорить" одного прокурора. На протяжении длительного времени они навязывают свою позицию коллегии присяжных заседателей. В данном процессе реплика прокурора была основана в первую очередь на тех моментах в речах адвокатов, которые не были основаны на материалах уголовного дела или приукрашивали ситуацию в пользу подсудимых. Внимание коллегии было заострено именно на таких моментах, выделено, что адвокаты говорят о вещах, не подтвержденных какими-либо доказательствами. В реплике была решена задача не оправдать позицию прокурора, высказанную в прениях сторон, а показать несостоятельность, порочность, необоснованность речей адвоката. Как представляется, такой подход к реплике позволил показать безусловную уверенность прокурора в своей правоте и одновременно заставить адвокатов в ответной реплике не продолжать нападки на позицию прокурора, а защищать свою собственную.

Изменения в тактике работы государственного обвинителя позволили добиться совершенно непредсказуемого результата: мнение коллегии присяжных заседателей изменилось в противоположную сторону.

Особо отметим, что, безусловно, важную роль играет эмоциональный фон процесса. Работа в таких условиях ни в коем случае не должна быть сухой и бездушной. Прокурор должен болеть за дело, и это должно быть видно коллегии присяжных заседателей. Своими вопросами, даже интонацией этих вопросов и их последовательностью он должен поэтапно разбивать позицию стороны защиты, а присяжные заседатели - почувствовать превосходство позиции прокурора.

Учитывая ошибки предыдущего процесса, когда заявления, замечания, высказывания стороны защиты оставались без внимания со стороны прокурора и, как правило, пресекались исключительно судьей, в этот раз мы действовали по-иному. Каждый выпад со стороны защиты, который хоть малейшим образом мог повлиять на существо будущего вердикта, обязательно парировался прокурором. В такой ситуации он всегда выражал свое мнение по тому или иному вопросу. Коллегия видела, что прокурор работает, он отстаивает свою правоту. Причем "попадания в точку" выводили защиту из равновесия и приводили к очевидным нарушениям с их стороны. Эмоциональные взрывы подсудимых и их защитников - очень хорошие очки в пользу будущего обвинительного вердикта.

Хочется надеяться, что эти заметки помогут государственным обвинителям не совершать тех же ошибок, которые совершили мы в первом процессе. Государственный обвинитель в суде присяжных - уже не столько высокопрофессиональный юрист, сколько психолог, оратор и, если хотите, актер. Главное - расположить коллегию присяжных заседателей, заставить ее слушать вас и, самое главное, верить тому, что вы говорите.

Название документа