Договор в пользу третьего лица в английском гражданском праве
(Зорин Н. А.) ("Законодательство и экономика", 2008, N 10) Текст документаДОГОВОР В ПОЛЬЗУ ТРЕТЬЕГО ЛИЦА В АНГЛИЙСКОМ ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ
Н. А. ЗОРИН
Зорин Н. А., кандидат юридических наук, старший юрист московского офиса компании KPMG.
Одним из наиболее кардинальных изменений, которым английское договорное право подверглось в XX в., явилось реформирование института договора в пользу третьего лица. Известнейший специалист в области договорного права профессор Трайтель охарактеризовал это как исход битвы за доктрину связанности договором (privity of contract) <1>. -------------------------------- <1> См.: Treitel G. Some Landmarks of Twentieth Century Contract Law. Oxford, 2002. P. 47.
Сущность доктрины privity of contract сводится к тому, что договор создает права и обязанности только для его участников; соответственно, лицо, не являющееся стороной договора, не может иметь права и нести обязанности по нему даже в случае, когда стороны договора намеревались наделить его правами или возложить на него обязанности. Сразу же подчеркнем: невозможность возложения обязанностей на не участвующее в договоре лицо никогда сомнений не вызывала, поскольку, как отмечается в литературе <2>, обратное привело бы к необоснованному ущемлению свободы лица, не выразившего на то своего согласия. Поэтому как судебная практика, так и доктрина традиционно концентрировались на вопросе о возможности наделения третьего лица правами по договору, а не о возможности возложения на него обязанностей из договора <3>. -------------------------------- <2> См.: McKendrick E. Contract Law. Text, Cases and Materials. Oxford, 2003. P. 1140. <3> Хотя договаривающиеся стороны не вправе возлагать обязанности на не участвующее в договоре лицо, это не означает, что последнее обладает полной свободой действий в отношении договора, заключенного другими лицами. Оно должно воздерживаться от вмешательства в процесс исполнения сторонами своих договорных обязательств. Ведущим прецедентом является решение по делу "Lumley v. Gye" (1853 г.), где было признано, что лицо, знающее о наличии договора между двумя другими лицами и умышленно побуждающее одного из них отказаться от исполнения своих обязательств, несет ответственность перед потерпевшей стороной. Равным образом когда лицо приобретает имущество, зная о существовании договора между продавцом и другим лицом, устанавливающего определенные ограничения пользования или распоряжения этим имуществом, и впоследствии действует в нарушение этих ограничений, оно также будет нести ответственность перед потерпевшей стороной договора. См.: Chitty on Contracts. 29th Ed. Vol. 1. General Principles. L., 2004. P. 1155, 1156, 1159. Однако эта ответственность по своей природе является не договорной, а деликтной, вследствие чего ее правовое регулирование не входит в сферу действия договорного права.
Как утверждает профессор Иббетсон, правило о том, что лицо не может иметь права и нести обязанности по договору, в котором оно не участвует, применялось в английском праве еще в XIII в. и продолжало существовать на протяжении последующих столетий. В качестве одного из доказательств своих слов он приводит следующую выдержку из судебного решения по делу "Levett v. Hawes" (1599 г.): "Если я обещал тебе выплатить твоему сыну 10 фунтов стерлингов, то твой сын не связан этим обещанием и не вправе требовать его исполнения, однако отец имеет на это право" <4>. Другие авторы обращают внимание на противоречивость средневековой судебной практики по данному вопросу, приводя примеры как положительного, так и отрицательного отношения судей к возможности обладать правами по договору, не будучи его стороной <5>. -------------------------------- <4> См.: Ibbetson D. J. A Historical Introduction to the Law of Obligations. Oxford, 2001. P. 77, 78, 140, 241. <5> См., например: Chitty on Contracts. 29th Ed. Vol. 1. General Principles. P. 1083; McKendrick E. Op. cit. P. 1145.
Исследователи единодушны в том, что окончательно доктрина связанности договором в плане невозможности иметь права по нему без участия в нем закрепилась в английском праве в конце XIX - начале XX в. Решающую роль сыграли решение Суда королевской скамьи по делу "Tweddle v. Atkinson" (1861 г.) и решение Палаты лордов по делу "Dunlop Pneumatic Tyre Co Ltd v. Selfridge and Co Ltd" (1915 г.). Вынося решение по последнему из указанных дел, лорд Хэлдэйн заявил: "Принцип, согласно которому только лицо, являющееся стороной договора, вправе предъявить иск по нему, является одним из фундаментальных принципов английского права" <6>. -------------------------------- <6> См.: Beatson J. Anson's Law of Contract. 28th Ed. Oxford, 2002. P. 423. На протяжении XX в. время от времени предпринимались попытки подвергнуть сомнению существование правила о связанности договором, однако оно было вновь подтверждено Палатой лордов в 1961 г. решением по делу "Scruttons Ltd v. Midland Silicones Ltd", где было признано, что лицо не может воспользоваться условием об ограничении ответственности, содержащемся в договоре между другими лицами. Подтверждалось это правило и рядом последующих судебных решений. См.: Chitty on Contracts. 29th Ed. Vol. 1. General Principles. P. 1083, 1084.
В настоящее время ведущим прецедентом по данному вопросу признается решение Палаты лордов по делу "Beswick v. Beswick" (1968 г.). Обстоятельства его сводятся к следующему. Угольный коммерсант передал свой бизнес племяннику в обмен на обещание последнего считать дядю своим консультантом до конца его жизни, а впоследствии выплачивать его вдове еженедельное содержание в размере 5 фунтов стерлингов. После смерти дяди его вдова стала администратором наследства, а племянник отказался выплачивать обещанное содержание. Вдова предъявила иск об исполнении обещания, выступая как в своем личном качестве, так и в качестве администратора наследства умершего супруга. Палата лордов признала, что как администратор наследства вдова была вправе требовать реального исполнения обещания, однако она не имела такого права, действуя в своем личном качестве, поскольку не являлась участником договора, на основании которого это обещание возникло <7>. -------------------------------- <7> См.: Atiyah P. S. An Introduction to the Law of Contract. 5th Ed. Oxford, 1995. P. 359; Poole J. Casebook on Contract Law. 7th Ed. Oxford, 2005. P. 464; Richards P. Law of Contract. 7th Ed. Harlow, 2006. P. 408.
Хотя доктрина privity of contract не допускает возникновение прав из договора у лиц, не являющихся его сторонами, ее действие не затрагивает юридическую силу договора применительно к отношениям между его участниками. Поэтому договор должен исполняться в соответствии с его условиями. Должник по обязательству, подлежащему исполнению в пользу третьего лица, обязан выполнить его таким именно образом, а кредитор (но не третье лицо) в случае необходимости может прибегнуть к средствам правовой защиты, доступным любому другому кредитору по аналогичному обязательству. Выбор средства правовой защиты зависит от усмотрения кредитора и, как справедливо заметил профессор МакКендрик, в немалой степени предопределяется существом обязательства, принятого на себя должником <8>. Например, кредитор может просить суд вынести приказ об исполнении обязательства в натуре (specific performance), т. е. об исполнении в соответствии с условиями договора. Наиболее вероятно это тогда, когда обязательство должника представляет собой обещание совершить определенное действие в пользу третьего лица. Обычно суды удовлетворяют такие просьбы в случаях, когда возмещение убытков не представляется адекватным средством правовой защиты. Если же обязательство должника выражается в обещании воздержаться от совершения какого-то определенного действия, то здесь велика вероятность обращения кредитора в суд с просьбой о вынесении судебного запрета (injunction) на совершение действия, которое должник обязался не совершать <9>. Бывает и так, что должник обещает кредитору не предъявлять претензий или исков к третьему лицу. Последнее, не будучи стороной соответствующего договора, не вправе ссылаться на него в процессе по предъявленному должником иску. Однако кредитор может просить суд о приостановлении или прекращении производства по делу, ссылаясь на нарушение должником своего обязательства <10>. -------------------------------- <8> См.: McKendrick E. Op. cit. P. 1152. <9> Ibid. <10> Как отмечает профессор Битсон, иногда суды ставят удовлетворение такого рода просьбы кредитора в зависимость от наличия у него собственного интереса в удовлетворении его просьбы, например угрозы предъявления регрессного иска третьим лицом. См.: Beatson J. Op. cit. P. 426.
Ни у кого не вызывает сомнений тот факт, что кредитор может воспользоваться универсальным средством правовой защиты и предъявить требование о возмещении убытков. Вместе с тем по общему правилу он вправе потребовать возмещения лишь своих собственных убытков, которые, если говорить о договоре в пользу третьего лица, в большинстве случаев будут чисто номинальными. Вопрос о праве кредитора на взыскание убытков, понесенных третьим лицом вследствие неисполнения должником своего обязательства в пользу третьего лица, решается судебной практикой неоднозначно. Общее правило отвечает на данный вопрос отрицательно, что подтверждается, в частности, относительно недавним решением Палаты лордов по делу "Alfred McAlpine Construction Ltd v: Panatown Ltd" (2001 г.), где лорд Миллетт следующим образом охарактеризовал это правило: "Компенсация есть компенсация за ущерб; ее целью является возмещение ущерба. В концепции компенсации заложено, что только лицо, понесшее ущерб, управомочено на его возмещение посредством компенсации. Компенсация ущерба третьего лица представляет собой явное противоречие. С точки зрения логики невозможно оправдать взыскание компенсаторных убытков лицом, не понесшим ущерба, относительно которого они присуждаются, если это лицо не обязано отчитаться за них перед тем, кто понес ущерб" <11>. -------------------------------- <11> См.: McKendrick E. Op. cit. P. 1167.
Вместе с тем применение рассматриваемого правила может привести к несправедливым последствиям в случаях, когда должник нанес ущерб третьему лицу, но ни оно, ни кредитор не вправе потребовать его возмещения. Поэтому судебная практика выработала ряд исключений из общего правила о невозможности взыскания кредитором убытков третьего лица. Эти исключения не имеют под собой какой-то общей логической основы, а скорее продиктованы желанием судей обеспечить справедливый исход конкретных дел, решениям по которым суждено было стать исключениями из общего правила. Например, доверительный собственник вправе взыскать убытки, понесенные не им, а бенефициаром <12>; такое же право принадлежит агенту в отношении убытков неназванного принципала; местный орган власти управомочен потребовать возмещения убытков, понесенных населением соответствующего территориального образования; грузоотправитель может взыскать с судовладельца убытки за нарушение заключенного ими договора перевозки, понесенные лицом, которому продан перевозимый товар, но которое не имеет права требовать что-либо с судовладельца на основании договора перевозки <13>. -------------------------------- <12> Однако в решении по делу "Rolls Royce Power Engineering plc v. Ricardo Consulting Engineers Ltd" (2003 г.) суд признал, что одна сторона договора не вправе взыскивать убытки третьего лица, выступая в качестве доверительного собственника, если другая сторона в момент заключения договора не знала и не должна была знать о том, что первая сторона заключает договор как доверительный собственник. См.: Chitty on Contracts. Fourth Cumulative Supplement to the Twenty-Ninth Edition". L., 2007. P. 172. <13> См.: Treitel G. The Law of Contract. 11th Ed. L., 2003. P. 593, 594. В литературе последнее из приведенных исключений получило название "исключение Albazero". Оно обосновывается тем, что, заключая договор морской перевозки груза, стороны должны предвидеть, что впоследствии право собственности на перевозимый товар может перейти к третьему лицу, могущему понести убытки в результате нарушения договора перевозчиком. Вследствие этого договор должен рассматриваться как заключенный грузоотправителем в пользу любых лиц, которые после его заключения могут приобрести права на товар, а грузоотправитель должен иметь право на взыскание убытков, понесенных теми, в чью пользу договор заключен. См.: Chitty on Contracts. 29th Ed. Vol. 1. General Principles. P. 1112; McKendrick E. Op. cit. P. 1174.
На страницах юридической литературы значительное место уделяется исследованию исключения из правила о невозможности взыскания убытков третьего лица применительно к договорам строительного подряда. Это исключение зафиксировано в ряде судебных решений, первым и наиболее важным из которых является решение Палаты лордов по делу "Linden Gardens Trust v. Lenesta Sludge Disposals Ltd" (1994 г.). Обстоятельства дела таковы. Стороны заключили договор о конструировании стройплощадки под строительство магазинов, офисов и квартир, а спустя некоторое время заказчик передал права на стройплощадку третьему лицу. Позднее заказчик предъявил к подрядчику иск о нарушении указанного договора, на что подрядчик возразил, что к моменту нарушения договора заказчик уже не являлся собственником земельного участка и, соответственно, не был вправе требовать возмещения никаких убытков, кроме номинальных. Палата лордов отвергла данный аргумент и удовлетворила требование заказчика. Суд решил, что хотя убытки были понесены третьим лицом, заказчик имел право на их возмещение. По мнению суда, обстоятельства данного дела подпадали под "исключение Albazero". Заключая договор, стороны предвидели, что стройплощадка будет приобретена каким-нибудь третьим лицом, и поэтому они должны были предвидеть, что это третье лицо может понести ущерб вследствие нарушения договора. Кроме того, поскольку сам договор запрещал передачу прав из него без письменного согласия подрядчика (которого получено не было), третье лицо (новый собственник объекта) не могло получить права из этого договора и, соответственно, не могло от своего имени предъявить иск о его нарушении. Поэтому суд посчитал: стороны заключили договор, полагая, что заказчик будет управомочен на реализацию прав, вытекающих из договора, в пользу третьих лиц, которые понесут ущерб в результате его нарушения подрядчиком, но будут лишены возможности самостоятельно привлечь подрядчика к ответственности. Профессор Трайтель подчеркивает: основное значение решения по делу "Linden Gardens Trust" заключается в том, что оно придало "исключению Albazero" универсальный характер. Если раньше оно применялось только в отношении договоров морской перевозки грузов, то теперь подлежит применению в отношении всех договоров <14>. -------------------------------- <14> См.: Chitty on Contracts. 29th Ed. Vol. 1. General Principles. P. 1112; Poole J. Op. cit. P. 470 - 472.
Во всех случаях взыскания убытков третьего лица кредитор не вправе самостоятельно распоряжаться полученными суммами, а должен передать их третьему лицу или иначе распорядиться ими по указанию последнего. Широкий резонанс получило решение апелляционного суда по делу "Jackson v. Horizon Holidays Ltd" (1975 г.). Истец заключил с ответчиком договор об организации туристической поездки на Цейлон для себя, своей жены и двух малолетних детей. Оговоренные сторонами условия тура соответствовали пожеланиям истца. Однако условия, фактически предоставленные истцу и его семье, оказались значительно хуже согласованных. Истец обратился в суд с иском о возмещении убытков за испорченный отдых, при этом требуемая им сумма включала компенсацию за душевные страдания. Ответчик не возражал против возмещения убытков, однако посчитал заявленную истцом сумму чрезмерно завышенной. Суд удовлетворил требование истца в полном объеме. Председатель апелляционного суда лорд Деннинг обосновал это тем, что договор об организации поездки был заключен не только в пользу истца, но и в пользу членов его семьи, следовательно, сумма убытков относилась не только к самому истцу, но и к его семье. По существу, такой подход фактически нарушал правило о невозможности взыскания убытков в пользу третьих лиц, поэтому не вызывает удивления тот факт, что позиция лорда Деннинга подверглась критике со стороны юридической общественности, а выдвинутая им аргументация не была поддержана в последующих судебных решениях. Другой участвовавший в рассмотрении того же дела судья лорд Джеймс посчитал всю заявленную истцом сумму в качестве его собственного убытка, возросшего в связи с тем, что ему пришлось наблюдать неудобства, испытывавшиеся членами его семьи. Третий судья - лорд Орр вообще никак не мотивировал свое решение, сказав лишь: "Я согласен". Учитывая данные обстоятельства, решение по делу "Jackson v. Horizon Holidays Ltd" не признается отступлением от общего правила об отсутствии у кредитора права взыскивать убытки, понесенные лицом, не являющимся стороной договора <15>. -------------------------------- <15> См.: Chitty on Contracts. 29th Ed. Vol. 1. General Principles. P. 1107, 1108; McKendrick E. Op. cit. P. 1170; Poole J. Op. cit. P. 466, 467.
Несмотря на то что доктрина связанности договором лишает стороны возможности наделить правами из договора третье лицо, договор все-таки может содержать обязанность соблюдать осторожность (duty of care) по отношению к третьему лицу, нарушение которой приведет к возникновению деликтной ответственности проявившего неосторожность. Судебной практике известны случаи, когда лица, оказывающие профессиональные услуги, например адвокаты, оценщики, страховые брокеры, признавались виновными в несоблюдении осторожности не по отношению к своим клиентам, а по отношению к лицам, не связанным с ними договорными отношениями. Обычно так бывает, когда оказывающий профессиональные услуги по неосторожности сообщает третьему лицу сведения, не соответствующие действительности, а третье лицо несет ущерб, полагаясь на эти сведения. Так, неосторожность оценщика, нанятого продавцом дома, в процессе проведения оценки может иметь результатом завышение реальной стоимости дома, а это, в свою очередь, приведет к ущербу для покупателя, положившегося на отчет об оценке. Равным образом, если бухгалтер, нанятый компанией для составления отчета об ее финансовом положении, проявит неосторожность, результатом которой будет неточность данных отчета, а третье лицо, полагаясь на отчет, внесет в эту компанию инвестиции, оно тем самым понесет ущерб, вызванный недостоверностью содержания отчета. Подчеркнем, что как наличие обязанности соблюдать осторожность, так и проявление неосторожности являются вопросами факта, которые в каждом конкретном случае подлежат доказыванию лицом, добивающимся возмещения ущерба <16>. -------------------------------- <16> См.: Chitty on Contracts. 29th Ed. Vol. 1. General Principles. P. 1087, 1088, 1090; McKendrick E. Op. cit. P. 1183; Treitel G. The Law of Contract. 11th Ed. P. 607, 608.
Говоря о взыскании третьим лицом убытков посредством деликтного иска, нельзя не сказать, что в этом случае третье лицо рискует получить меньше, чем оно получило бы, имея возможность предъявить иск из договора. Убытки, взыскиваемые по деликтному иску, рассчитываются по иным принципам, нежели убытки, истребуемые на основании иска из договора. Целью присуждения возмещения убытков за нарушение договора является желание поставить потерпевшего в положение, в котором он находился бы, если бы договор был исполнен; в случае же деликтного иска такой целью выступает стремление вернуть потерпевшего в то положение, в котором он находился до совершения деликта. Сказанное наглядно иллюстрируется делом "Muirhead v. Industrial Tank Specialtties Ltd" (1986 г.). Истец - владелец фермы по разведению лобстеров - заключил договор об установке труб, которые впоследствии вышли из строя из-за дефекта их электромоторов. У истца не было договора с поставщиком моторов, но его деликтный иск к этому поставщику о возмещении убытков, вызванных неисправностью моторов (стоимости погибших лобстеров и упущенной выгоды, представлявшей собой неполученную выручку от их продажи), был удовлетворен. Вместе с тем в удовлетворении дополнительного требования о взыскании всего неполученного дохода, который можно было бы получить при отсутствии дефектов оборудования, было отказано. Такие убытки могли бы быть взысканы с установщика труб посредством иска за нарушение договора, но не с поставщика моторов с помощью деликтного иска <17>. -------------------------------- <17> См.: Chitty on Contracts. 29th Ed. Vol. 1. General Principles. P. 1096, 1097.
Существование доктрины privity of contract обосновывают рядом факторов. Во-первых, третье лицо не предоставило встречного удовлетворения (consideration) за данное ему обещание; во-вторых, было бы несправедливо давать третьему лицу возможность предъявить к сторонам договора вытекающий из него иск, но при этом лишать их самих возможности предъявить к нему аналогичный иск; в-третьих, нецелесообразно делать должника одновременно ответственным как перед своим кредитором, так и перед третьим лицом; наконец, в-четвертых, наделение третьего лица правами из договора, в котором он не участвует, привело бы к неоправданному сужению возможностей сторон договора изменять его условия <18>. -------------------------------- <18> См., например: Beatson J. Op. cit. P. 427; Treitel G. The Law of Contract. 11th Ed. P. 588.
Однако данные аргументы не оправдывают неудобства, вызванные применением доктрины privity of contract на практике. Ярким примером выступает рассмотренная выше ситуация, когда лицо, понесшее убытки, лишено возможности их взыскать, а лицо, имеющее право на возмещение убытков, может взыскать лишь номинальные убытки. Кроме того, эта доктрина не вполне вписывается в современную концепцию договора, базирующуюся на принципе автономии воли сторон. Стороны договора вольны устанавливать его условия по своему усмотрению, но они не могут наделить правами из договора не участвующее в нем лицо. Получается, что практическая реализация доктрины связанности договором не дает сторонам возможности реализовать свои намерения, а это, в свою очередь, не согласуется с декларируемой автономией воли. По словам профессора Иббетсона, живучесть доктрины privity of contract во многом объясняется многочисленными исключениями из нее, созданными как судами, так и законодателем <19>. Так, важное исключение содержит Закон о переводных векселях (Bills of Exchange Act) 1882 г., нормы которого <20> устанавливают: тот, кто обладает статусом надлежащего векселедержателя, может от своего имени предъявлять требования из векселя к любым обязанным по нему лицам, а не только к тому, от кого вексель был им получен. Тем самым для возникновения у надлежащего векселедержателя соответствующих его статусу прав безразлично наличие или отсутствие договорных отношений между ним и всеми остальными вексельными должниками. -------------------------------- <19> См.: Ibbetson D. J. Op. cit. P. 242. <20> Статья 38 (2) Закона о переводных векселях 1882 г.
Другие законодательные исключения из рассматриваемой доктрины касаются в основном отношений в области страхования. Например, Законы о собственности замужних женщин (Married Women's Property Act) 1882 г. <21>, о дорожном движении (Road Traffic Act) 1988 г. <22> наделяют правом на получение страхового возмещения лиц, в пользу которых заключен договор страхования, но которые не являются его сторонами. -------------------------------- <21> Статья 11 Закона о собственности замужних женщин 1882 г. <22> Статья 148 (7) Закона о дорожном движении 1988 г.
Среди представителей юридического сообщества оживленную дискуссию вызвала статья 56 (1) Закона о собственности (Law of Property Act) 1925 г., предусматривающая, что лицо может воспользоваться благом из любого договора или соглашения, касающегося земли или другого имущества, даже не будучи названным в качестве стороны в соответствующем документе. Вынося решение апелляционного суда по делу "Beswick v. Beswick", лорд Деннинг и лорд Данкверст пришли к выводу: данная норма отменила действие доктрины privity of contract в отношении договоров, заключенных в письменной форме. Однако столь революционный подход не был поддержан Палатой лордов, позднее рассматривавшей то же самое дело. Она посчитала, что в намерения законодателя не входило осуществление кардинального реформирования договорного права в законодательном акте, посвященном недвижимой собственности, и решительно отвергла попытку использовать указанную статью в целях наделения третьих лиц правами из договоров. Эта позиция получила отражение и в последующей судебной практике <23>. -------------------------------- <23> См.: Furmston M. P. Cheshire, Fifoot and Furmston's Law of Contract. 15th Ed. Oxford, 2007. P. 581, 582; Richards P. Op. cit. P. 420; Treitel G. Some Landmarks of Twentieth Century Contract Law. P. 94, 95; Treitel G. The Law of Contract. 11th Ed. P. 669 - 671.
Говоря об исключениях из доктрины связанности договором, созданных судебной практикой, в первую очередь отметим рассмотренные выше отступления от правила о невозможности взыскания убытков, понесенных третьим лицом. Хотя само третье лицо лишено возможности самостоятельно требовать возмещения своих убытков, оно может получить их сумму с кредитора в случаях, когда последнему предоставлено право на взыскание их с должника. Нередко в целях обхода жестких правил доктрины privity of contract используется конструкция агентских правоотношений, где третье лицо выступает в качестве неназванного принципала, а также институт уступки права требования, когда кредитор уступает третьему лицу свое право из договора без согласия должника. Иногда суды приходили к выводу о существовании самостоятельного договора между одной из сторон договора в пользу третьего лица и самим третьим лицом. Характерным примером служит дело "Shanklin Pier Ltd v. Detel Products Ltd" (1951 г.). Истец заключил с подрядчиком договор о покраске пирса, предусматривавший для истца возможность самому выбрать краску. Ответчик заверил истца в том, что производимая им краска была пригодной для покраски пирса и имела минимальный семилетний срок службы. Полагаясь на это заявление, истец дал указание подрядчику приобрести у ответчика такую краску и использовать ее для покраски пирса. Однако в действительности краска прослужила всего лишь три месяца. Истец обратился в суд с иском к ответчику о взыскании убытков за нарушение договора. Истец не являлся стороной договора между подрядчиком и ответчиком о приобретении краски. Тем не менее суд удовлетворил иск, посчитав, что истец и ответчик заключили самостоятельный договор на предмет того, что краска прослужит не менее семи лет. При этом встречным удовлетворением со стороны истца было признано его указание подрядчику приобрести данную краску у ответчика <24>. По справедливому замечанию профессора МакКендрика, наличие самостоятельного договора не совсем корректно трактовать как исключение из доктрины privity of contract, поскольку в данном случае третье лицо в действительности не является таковым, а представляет собой сторону договора. Однако в литературе существование отдельного договора традиционно продолжает рассматриваться как исключение из названной доктрины <25>. -------------------------------- <24> См.: Poole J. Op. cit. P. 461. <25> См.: McKendrick E. Op. cit. P. 1175.
Наконец, нельзя не сказать и о такой возможности избежать применения норм о связанности договором, как использование конструкции доверительной собственности (trust) <26>, когда кредитор обладает правом из договора в качестве доверительного собственника в пользу третьего лица - выгодоприобретателя. Применительно к правам из договора суды допускают доверительную собственность только в отношении прав на получение денег или иного имущества. Установление доверительной собственности допустимо как в процессе заключения договора, так и позднее. Будучи доверительным собственником права, кредитор сохраняет возможность реализовать его, но не в свою пользу, а в пользу третьего лица, которое и является управомоченным на получение соответствующих денег или другого имущества <27>. -------------------------------- <26> В этом случае отношения сторон регулируются не положениями договорного права, а нормами о доверительной собственности. <27> См.: Beatson J. Op. cit. P. 439; Chitty on Contracts. 29th Ed. Vol. 1. General Principles. P. 1129, 1130. Лишь в исключительных случаях кредитор может быть признан имеющим право на получение объекта доверительной собственности в свою пользу. В качестве примера можно привести дело "Cleaver v. Mutual Reserve Fund Life Association" (1892 г.). Муж застраховал свою жизнь в пользу жены, в результате чего в силу Закона о собственности замужних женщин в ее пользу возникла доверительная собственность на страховую сумму. Позднее жена была осуждена за убийство мужа и лишена права воспользоваться доверительной собственностью. Суд признал душеприказчиков мужа управомоченными на получение страхового возмещения. См.: Treitel G. The Law of Contract. 11th Ed. P. 650.
Возможность использования конструкции доверительной собственности в отношении прав из договора получила отражение в ряде судебных решений XVIII - XIX вв. и была подтверждена Палатой лордов решением по делу "Walford's" (1919 г.). Как следует из обстоятельств данного дела, судовладелец пообещал фрахтователю уплатить вознаграждение брокеру, согласовывавшему условия договора фрахтования судна. Однако вознаграждение уплачено не было, в связи с чем брокер обратился в суд с иском к судовладельцу. Суд посчитал фрахтователя доверительным собственником права на получение вознаграждения в пользу брокера и, соответственно, признал последнего имеющим право требовать его уплаты <28>. -------------------------------- <28> См.: Beale H. G., Bishop W., Furmston M. P. Contract. Cases and Materials. 5th Ed. Oxford, 2008. P. 1151.
Кредитор будет считаться доверительным собственником права из договора в пользу третьего лица только при наличии у него намерения создать доверительную собственность. Это намерение может быть как прямо выраженным, так и следовать из всего комплекса взаимоотношений заинтересованных лиц. В последнем случае установление такого намерения весьма затруднительно, о чем свидетельствует противоречивая судебная практика по данному вопросу. Так, в одних решениях обещание лицу предоставить содержание его иждивенцам после его смерти признавалось создающим доверительную собственность в их пользу, а в других, напротив, расценивалось как не имеющее такого эффекта. Равным образом договоры страхования жизни в пользу третьих лиц в ряде случаев трактовались как устанавливающие доверительную собственность в пользу этих лиц, а в других случаях признавались не создающими для них никаких прав <29>. В условиях отсутствия нормативно установленных критериев, по которым можно было бы определять наличие намерения создать доверительную собственность на право из договора, в настоящее время данное исключение из доктрины связанности договором не имеет широкого практического применения. -------------------------------- <29> См.: Chitty on Contracts. 29th Ed. Vol. 1. General Principles. P. 1126, 1127.
Ввиду очевидной несправедливости и практических неудобств, вызванных применением доктрины privity of contract, она на протяжении многих лет выступала объектом жесткой критики со стороны юридического сообщества, некоторые представители которого подвергали ее прямым атакам, ставя под сомнение или вовсе отрицая ее существование <30>. В 1983 г. лорд Диплок охарактеризовал ее как "анахроничный недостаток, на протяжении многих лет считающийся упреком английскому частному праву" <31>. Наиболее аргументированное и убедительное выражение критика доктрины связанности договором получила в словах лорда Штайна, сказанных им в решении по делу "Darlington BC v. Wiltshier Northern Ltd" (1995 г.): "Доводы для признания договора в пользу третьего лица просты и очевидны. Автономию воли сторон надлежит уважать. Договорное право должно придавать силу разумным ожиданиям договаривающихся сторон. Принцип ясно требует, что бремя не может быть возложено на третье лицо без его согласия. Однако нет никаких доктринальных, логических или политических причин, по которым правопорядок должен отрицать действительность договора в пользу третьего лица в случаях, когда таковой является выраженным намерением сторон. Более того, зачастую стороны и тем более третьи лица организуют свои дела на доверии к договору. Они полагаются на договор. Поэтому несправедливо отрицать действительность такого договора" <32>. -------------------------------- <30> Так, в двух решениях апелляционного суда, вынесенных в 1949 и 1954 гг., лорд Деннинг, поддержанный лордом Девлиным, поставил под сомнение существование данной доктрины. См.: Treitel G. Some Landmarks of Twentieth Century Contract Law. P. 53. Вынося упоминавшееся выше решение апелляционного суда по делу "Beswick v. Beswick", лорд Деннинг и лорд Данкверст пришли к выводу, что статья 56 (1) Закона о собственности 1925 г. отменила действие доктрины privity of contract относительно договоров, заключенных в письменной форме. <31> См.: Poole J. Op. cit. P. 441. <32> Ibid. P. 440.
Комиссия по изменению права еще в 1937 г. подготовила предложения по законодательной реформе института договора в пользу третьего лица. Рекомендации Комиссии сводились к следующему: когда договор своими прямо выраженными условиями напрямую наделяет третье лицо каким-либо благом, третье лицо должно иметь право требовать исполнения договора от своего имени. Предложения Комиссии не были воплощены в жизнь по причине начала Второй мировой войны <33>, вследствие чего жесткие правила доктрины связанности договором на протяжении нескольких десятилетий продолжали применяться судами. Однако работа, проделанная Комиссией по изменению права, не осталась невостребованной. Она послужила стимулом к активизации дискуссии о необходимости реформирования института договора в пользу третьего лица. Кроме того, она оказалась сдерживающим фактором на пути судейской активности в области реформирования данного института. После публикации предложений Комиссии большинство судей стали склоняться к мнению, что столь радикальная реформа права должна проводиться Парламентом, а не судами. Такой взгляд получил ясное отражение в словах лорда Саймондса: "Право развивается посредством применения старых принципов к новым обстоятельствам. В этом лежит его дух. Его реформа, выражающаяся в отмене этих принципов, является задачей не судов, а Парламента" <34>. Данный подход представляется правильным. Правовая реформа, проводимая путем принятия законодательного акта, содержащего четкие и ясные нормы, несравнимо лучше реформы, осуществляемой судами в форме вынесения решений по отдельным делам, содержащих нововведения лишь применительно к вопросам, рассматривавшимся в ходе этих дел. -------------------------------- <33> См.: Beatson J. Op. cit. P. 429. <34> См.: Treite G. Some Landmarks of Twentieth Century Contract Law. P. 99.
В 1996 г. Комиссия по праву <35> опубликовала доклад "Связанность договором. Договоры в пользу третьих лиц" (Privity of Contract: Contracts for the Benefit of Third Parties), к которому прилагался проект Закона о договорах (права третьих лиц) (Contracts (Rights of Third Parties) Act). В докладе приведены аргументы в пользу реформирования правила о связанности договором, в большинстве своем совпадающие с высказанными ранее лордом Штайном в решении по делу "Darlington BC v. Wiltshier Northern Ltd". Отмечено также, что существование правила о связанности договором вынуждало изобретать сложные и искусственные правовые конструкции для наделения третьего лица юридически обеспеченными правами. Кроме того, в докладе обращено внимание на следующее обстоятельство: правовые системы большинства государств ЕС признают права третьих лиц по договорам, заключенным в их пользу. На основе этих аргументов в докладе сделан вывод о том, что стороны договора должны иметь прямую возможность наделять третьих лиц правом требовать исполнения договора <36>. -------------------------------- <35> Комиссия по праву была создана соответствующим законом в 1965 г. Ее функцией является анализ права Англии и Уэльса в целях его последовательного развития и реформирования. Основная работа Комиссии заключается в подготовке рекомендаций по реформе права. Подготовленные рекомендации формулируются в докладах, предоставляемых на рассмотрение в Парламент. <36> См.: McKendrick E. Op. cit. P. 1201 - 1204.
Доводы, изложенные в названном докладе Комиссии по праву, получили положительный отклик со стороны юридической общественности. Проект Закона о договорах (права третьих лиц), прилагавшийся к докладу Комиссии, лег в основу одноименного законопроекта, внесенного в Парламент в 1998 г. Закон о договорах (права третьих лиц) (Contracts (Rights of Third Parties) Act) получил королевское одобрение в ноябре 1999 г., после чего вступил в силу. Закон о договорах (права третьих лиц) (далее - Закон) был принят с целью предоставления третьим лицам возможности получать права из договоров, если таково было намерение договаривающихся сторон. Закон применим к договорам, заключенным после 11 мая 2000 г. Принципиальное значение имеет статья 1 Закона, где говорится об условиях получения третьим лицом прав из договора. Согласно пункту 1 данной статьи лицо, не являющееся стороной договора, может по своему собственному праву требовать исполнения договорного условия <37>, если: -------------------------------- <37> В силу п. 6 ст. 1 Закона его действие распространяется не только на условия договора, предусматривающие обязанность совершить действие или воздержаться от совершения действия, но и на условия, касающиеся исключения или ограничения ответственности.
a) договор прямо предусматривает такую возможность, или b) договорное условие имеет целью наделение этого лица каким-либо благом. Пункт 1 "b" ст. 1 не подлежит применению, когда в результате правильного толкования договора выясняется, что его стороны не намеревались предоставлять третьему лицу право требовать исполнения этого условия (п. 2 ст. 1). Пункт 1 "a" ст. 1 сформулирован предельно ясно и не нуждается в дополнительных пояснениях. Так, он применим к ситуации, где договор содержит обещание одной стороны другой стороне уплатить некую сумму третьему лицу и устанавливает, что это лицо будет управомочено требовать исполнения условия договора, содержащего данное обещание. Сложнее обстоит дело с применением пункта 1 "b" ст. 1. Здесь в каждом конкретном случае надлежит выяснять, имеется ли в договоре условие, преследующее цель наделить третье лицо каким-либо благом, и входило ли в намерения сторон предоставление этому лицу возможности требовать исполнения такого условия. В литературе отмечается, что термин "благо" в контексте пункта 1 "b" ст. 1 Закона означает любое исполнение, могущее следовать по договору: уплату денег, передачу иного имущества, оказание услуг и т. д. <38>. Важно, что именно условие договора должно иметь целью наделение третьего лица благом. Фактического получения блага третьим лицом будет недостаточно для применения рассматриваемой нормы. Например, если одно лицо нанимает другого для подстрижки живой изгороди, примыкающей к участку третьего лица, последнее может в результате этого получить некую пользу, однако договорное условие о наделении благом не существует <39>. При наличии такого условия презюмируется намерение сторон предоставить третьему лицу право требовать его исполнения. Презумпция может быть опровергнута заинтересованной стороной <40>. -------------------------------- <38> См.: Chitty on Contracts. 29th Ed. Vol. 1. General Principles. P. 1133. <39> Ibid. <40> См.: Chitty on Contracts. 29th Ed. Vol. 1. General Principles. P. 1134; Treitel G. The Law of Contract. 11th Ed. P. 653; Beatson J. Op. cit. P. 432.
Примером практического применения пункта 1 "b" ст. 1 Закона служит судебное решение по делу "Nisshin Shipping Co. Ltd v. Cleaves & Co. Ltd" (2003 г.) <41>. Обстоятельства дела сводятся к следующему. Договор между судовладельцем и фрахтователем судна содержал положение об уплате судовладельцем вознаграждения брокеру, согласовывавшему договор фрахтования, но не являвшемуся его участником. В выплате вознаграждения было отказано, поэтому брокер обратился в суд с иском о его взыскании. Поскольку договор прямо не предусматривал право брокера требовать исполнения условия об уплате вознаграждения, перед судом встал вопрос о применимости к данной ситуации пункта 1 "b" ст. 1 Закона. Суд ответил на него утвердительно, посчитав, что договорное условие об уплате вознаграждения имело целью наделение брокера благом и ничто в содержании договора не свидетельствовало об отсутствии намерений сторон предоставить брокеру право требовать исполнения этого условия. Соответственно, брокер был признан управомоченным на получение причитающегося ему вознаграждения <42>. -------------------------------- <41> Нужно сказать, что судебные решения, в которых применялся Закон о договорах (права третьих лиц) 1999 г., до сих пор крайне немногочисленны. Поэтому данное решение служит одной из немногих иллюстраций применения указанного Закона. <42> См.: Poole J. Op. cit. P. 442, 443; Furmston M. P. Op. cit. P. 589, 590; Beale H. G., Bishop W., Furmston M. P. Op. cit. P. 1193.
Пункт 3 ст. 1 Закона устанавливает: третье лицо должно быть идентифицировано в договоре либо по имени, либо по принадлежности к определенному классу, либо как соответствующее определенному описанию. Вместе с тем не является обязательным, чтобы третье лицо существовало на момент заключения договора. Это позволяет его сторонам предусматривать в нем права в пользу еще не родившегося ребенка, еще не созданной компании и т. п. Стороны договора могут поставить возникновение права третьего лица в зависимость от совершения им какого-либо действия или воздержания от совершения действия, наступления определенного события, установить порядок осуществления третьим лицом своего права, в частности, предусмотреть временные или иные ограничения. В связи с этим при решении вопроса о наличии или отсутствии у третьего лица права требовать исполнения договорного условия надлежит анализировать не только положение договора, посвященное этому праву, но и все его условия в совокупности (п. 4 ст. 1 Закона). Из содержания нормы п. 5 ст. 1 Закона следует, что третьему лицу доступно любое средство правовой защиты, которым оно могло бы воспользоваться при предъявлении иска о нарушении договора, если бы являлось его стороной. Это означает следующее: в случае неисполнения договорного условия, правом требовать исполнения которого наделено третье лицо, оно может, исходя из конкретных обстоятельств, предъявить иск о возмещении убытков, иск об исполнении обязательства в натуре, иск о запрещении совершения определенного действия и т. д. При этом на третье лицо в полном объеме распространяются правила, регламентирующие использование соответствующих средств правовой защиты. К примеру, при рассмотрении требования о возмещении убытков суд должен установить, имела ли место причинно-следственная связь между нарушением договора и убытками третьего лица, а также приняло ли это лицо меры с целью уменьшения размера причиненных ему убытков. Важно отметить, что, по смыслу указанной нормы, третьему лицу доступны только те средства правовой защиты, какие могут быть реализованы через суд. Так, третье лицо не вправе в одностороннем порядке расторгнуть нарушенный договор, поскольку данное средство правовой защиты используется без обращения к суду <43>. -------------------------------- <43> См.: Richards P. Op. cit. P. 432, 433; Beatson J. Op. cit. P. 435.
В законе ничего не говорится об обязанности третьего лица предоставить встречное удовлетворение (consideration) с целью получения права требовать исполнения условия договора. Однако, как указывается в литературе, наличие в пункте 1 ст. 1 Закона выражения "может по своему собственному праву требовать исполнения договорного условия" достаточно для вывода о том, что третье лицо не обязано предоставлять встречное удовлетворение <44>. Этот вывод подкрепляется еще и тем обстоятельством, что Закон не рассматривает третье лицо как сторону договора, а встречное удовлетворение должно исходить от договаривающихся сторон <45>. -------------------------------- <44> См.: McKendrick E. Op. cit. P. 1212. <45> Концепция встречного удовлетворения подробно проанализирована мною в статье "Встречное удовлетворение в английском договорном праве", опубликованной в N 10 журнала "Законодательство и экономика" за 2007 г.
Применительно к вопросу о возможности досрочного расторжения или изменения договора Закон стремится достичь равновесия интересов сторон договора и третьего лица, наделенного правами по нему. С одной стороны, по отношению к третьему лицу было бы несправедливо позволять сторонам договора расторгать или изменять его без каких-либо ограничений, ведь такое расторжение или изменение могло бы негативно отразиться на правах третьего лица из договора или даже вовсе лишить его этих прав. Однако третье лицо не считается стороной договора, вследствие чего полный запрет его сторонам модифицировать или расторгать его ущемлял бы их интересы и не соответствовал бы принципу свободы договора. Расторжению и изменению договора, правами по которому наделено третье лицо, посвящена статья 2 Закона. Пункт 1 данной статьи предусматривает, что если третье лицо обладает правом требовать исполнения договорного условия, то стороны договора не могут по своему соглашению и без согласия третьего лица расторгнуть договор или изменить его таким образом, что право третьего лица будет прекращено или изменено, в следующих случаях: a) когда третье лицо уже уведомило должника, т. е. того, от кого оно вправе требовать исполнения условия договора, о своем согласии с этим условием; b) когда должнику известно о том, что третье лицо уже полагалось на условие, право требовать исполнения которого ему предоставлено; c) когда третье лицо уже полагалось на вышеупомянутое условие и от должника можно разумно ожидать, что он предвидел это. Следуя принципу свободы договора, Закон предоставляет договаривающимся сторонам возможность прямо предусмотреть в договоре отсутствие необходимости согласия третьего лица на его изменение или расторжение (п. 3 "a" ст. 2). Кроме того, стороны могут установить иные условия, отличные от содержащихся в пункте 1 ст. 2, когда требуется согласие третьего лица на изменение или расторжение договора (п. 3 "b" ст. 2). По заявлению сторон суд или арбитраж может освободить их от обязанности получать согласие третьего лица, если невозможно установить место его пребывания, если третье лицо психически неспособно дать свое согласие, а также если применительно к пункту 1 "c" ст. 2 Закона не представляется возможным установить, полагалось ли третье лицо на договорное условие, исполнения которого оно управомочено требовать (п. 4 и п. 5 ст. 2). Как следует из содержания пункта 6 ст. 2, в указанных случаях суд или арбитраж вправе потребовать уплаты компенсации третьему лицу. Закон ничего не говорит о размере такой компенсации, поэтому он, очевидно, должен определяться органом, принявшим соответствующее решение. Согласие третьего лица, о котором говорится в статье 2 Закона, необходимо, только когда стороны договора намереваются его изменить или расторгнуть по взаимной договоренности. Если же одна из сторон управомочена на расторжение договора в одностороннем порядке, она вправе сделать это и без согласия третьего лица <46>. -------------------------------- <46> См.: McKendrick E. Op. cit. P. 1214.
Статья 3 Закона (п. п. 2 - 5) посвящена возражениям, могущим быть противопоставленными должником требованию третьего лица в ходе судебного или арбитражного процесса, инициированного третьим лицом на основании статьи 1 Закона. Пункт 2 ст. 3 устанавливает: должник может выдвинуть против требования третьего лица возражение или заявление о зачете, вытекающее из договора или в связи с ним и относящееся к условию, исполнения которого требует третье лицо, если это возражение или заявление было бы доступно ему в процессе, инициированном кредитором. Возражения должника могут касаться недействительности договора, истечения срока его действия, нарушения его условий и т. д. В литературе приводится следующий пример возможного применения данной нормы. Стороны заключили договор купли-продажи, в соответствии с которым покупатель обязался уплатить покупную цену третьему лицу. Если продавец нарушил договор, продав товар ненадлежащего качества, а третье лицо предъявило к покупателю иск об уплате покупной цены, то покупатель может заявить об уменьшении цены вследствие нарушения договора продавцом <47>. -------------------------------- <47> См.: Richards P. Op. cit. P. 434.
Закон наделяет договаривающиеся стороны правом расширить круг возражений, доступных должнику против требования третьего лица. Так, согласно пункту 3 ст. 3 стороны имеют возможность прямо указать в договоре, что требованию третьего лица допустимо противопоставить любое возражение или заявление о зачете, доступное должнику в случае возбуждения процесса кредитором <48>. Тем самым данная норма не ограничивает возражения или заявления о зачете их связанностью с договором, правом из которого обладает третье лицо. Проиллюстрируем это следующим примером. Стороны заключили договор купли-продажи автомобиля, где оговорено, что оплата должна быть произведена третьему лицу. В то же время продавец имеет задолженность перед покупателем по какой-то другой сделке, не связанной с указанным договором. В этом случае стороны вправе включить в договор купли-продажи автомобиля положение о том, что покупатель может зачесть против требования третьего лица об уплате покупной цены сумму долга продавца по другой сделке <49>. -------------------------------- <48> Равным образом норма пункта 5 ст. 3 Закона позволяет договаривающимся сторонам посредством прямого указания в договоре предусмотреть возражения, заявления о зачете, встречные иски, которые должник не вправе противопоставить требованию третьего лица. <49> См.: Richards P. Op. cit. P. 435.
Если в пунктах 2 и 3 ст. 3 говорится о возражениях должника, касающихся его взаимоотношений с кредитором, то пункт 4 данной статьи имеет в виду личные отношения должника и третьего лица. Он предусматривает, что должник управомочен выдвинуть против требования третьего лица любое возражение или заявление о зачете или же предъявить к нему встречный иск, не вытекающий из договора, если он мог бы так же поступить, будь это третье лицо стороной договора. Например, если должник по договору с кредитором обязался уплатить третьему лицу 1000 фунтов стерлингов, а третье лицо уже должно выплатить должнику 400 фунтов стерлингов, то должник имеет право сделать заявление о зачете, в результате чего его долг уменьшится до 600 фунтов стерлингов <50>. -------------------------------- <50> Ibid.
Пункт 6 ст. 3 применяется, когда судебный или арбитражный процесс возбуждается не третьим лицом, а против него. В такой ситуации третье лицо, ссылающееся на статью 1 Закона и требующее исполнения условия договора, в частности условия об исключении или ограничении ответственности, не вправе делать это, если не могло бы сделать то же самое, будучи стороной договора. К примеру, если какое-то условие договора является недействительным, требовать его исполнения не могут ни кредитор, ни третье лицо. Закон не рассматривает третье лицо в качестве стороны договора, поэтому его права являются самостоятельными по отношению к правам кредитора. В связи с этим Закон (ст. 4) устанавливает: нормы, содержащиеся в статье 1, не затрагивают право кредитора требовать исполнения любого договорного условия. Из этого следует, что кредитор управомочен требовать исполнения тех же условий договора, что и третье лицо. Однако такое положение вещей чревато негативными последствиями для должника, который может понести двойную ответственность по одному и тому же обязательству, вынужденный удовлетворить как требование кредитора, так и требование третьего лица. Чтобы не допустить возникновения такой несправедливости, статья 5 Закона предусматривает следующее. Если в силу статьи 1 третье лицо вправе требовать исполнения какого-либо условия договора, а кредитор уже взыскал с должника либо сумму убытка третьего лица, вызванного неисполнением такого условия, либо свои собственные расходы на компенсацию этого убытка третьему лицу, то в случае предъявления к должнику последующего иска со стороны третьего лица суд или арбитраж должен снизить размер присуждаемого ему возмещения в той мере, в какой сочтет надлежащим, принимая во внимание сумму, уже взысканную кредитором. Если право требовать исполнения договорного условия, которым третье лицо обладает на основании статьи 1 Закона, входит в рамки действия арбитражного соглашения между сторонами договора, то третье лицо считается стороной этого соглашения применительно к спорам между ним и должником, касающимся осуществления третьим лицом своего права (п. 1 ст. 8). Договаривающиеся стороны могут предусмотреть, что те или иные споры между должником и третьим лицом подлежат разрешению в арбитраже. Когда право третьего лица относится к такому арбитражному соглашению, т. е. когда третье лицо может требовать его исполнения, и при условии фактической реализации этого права третьим лицом оно рассматривается как сторона арбитражного соглашения касательно вопроса, относительно которого осуществляет свое право (п. 2 ст. 8). Договор может содержать условие об исключении или ограничении ответственности должника за нарушение его обязательств вследствие неосторожности. Статья 2 (2) Закона о несправедливых условиях договора (Unfair Contract Terms Act) 1977 г. ставит юридическую силу подобного условия в зависимость от его разумности. Однако п. 2 ст. 7 Закона предусматривает, что статья 2 (2) Закона о несправедливых условиях договора не подлежит применению, если неосторожность должника связана с нарушением его обязательства, вытекающего из условия договора, исполнения которого требует третье лицо на основании статьи 1 Закона. Тем самым третье лицо лишено возможности заявлять о неразумности условия об ограничении или исключении ответственности должника, оспаривая таким путем его юридическую силу. Интересно, что п. 2 ст. 7 Закона применяется только в отношении требования третьего лица, ставя его в менее выгодное положение по сравнению с кредитором, сохраняющим право ссылаться на статью 2 (2) Закона о несправедливых условиях договора. В статье 6 Закона говорится о договорах, не входящих в область его применения. В литературе отмечается, что эти договоры могут быть разделены на две группы. К первой группе относятся те из них, в отношении которых имеется специальное законодательное регулирование, учитывающее специфику соответствующих правоотношений и позволяющее третьим лицам при определенных условиях получать по ним права. Целью выведения таких договоров за рамки сферы действия Закона является стремление не только избежать коллизий правовых актов, но и сохранить условия получения прав третьими лицами, предусмотренные ранее принятыми законодательными актами <51>. В данную группу входят договоры в области вексельных правоотношений, регулируемые Законом о переводных векселях (Bills of Exchange Act) 1882 г., договоры морской перевозки грузов, регулируемые Законом о морской перевозке грузов (Carriage of Goods by Sea) 1992 г. <52>, а также договоры железнодорожной, автомобильной и авиационной перевозки грузов, регулируемые международными конвенциями, в которых участвует Великобритания и которые имеют на ее территории силу закона (п. 1 и п. 5 ст. 6 Закона) <53>. Ко второй группе договоров, не входящих в область применения Закона, относятся те, по отношению к которым законодатель пожелал сохранить действие доктрины связанности договором <54>. Эти договоры перечислены в пунктах 2 и 3 Закона. К ним относится, в частности, трудовой договор. Он не может наделить третье лицо правом требовать от работника исполнения какого-либо условия его договора с работодателем. -------------------------------- <51> См.: Chitty on Contracts. 29th Ed. Vol. 1. General Principles. P. 1142, 1143. <52> Договоры фрахтования судна не выведены за рамки сферы действия Закона. <53> Применительно к договорам перевозки Закон действует в тех случаях, когда право третьего лица сводится к возможности воспользоваться условием договора об исключении или ограничении ответственности (п. 5 ст. 6 Закона). <54> См.: Treitel G. The Law of Contract. 11th Ed. P. 661, 662.
В соответствии с пунктом 1 ст. 7 Закона действие его статьи 1 не распространяется на права и средства правовой защиты третьего лица, имеющиеся у него или доступные ему независимо от Закона. Это означает, что лицо имеет возможность воспользоваться правами из договора, заключенного другими лицами, если оно могло бы сделать это, опираясь на исключения из правила о связанности договором, существовавшие до принятия Закона или созданные позднее. Например, третье лицо по-прежнему вправе требовать исполнения договорного обещания при наличии доверительной собственности на это право в его пользу. В ситуации, когда третье лицо обладает правами из договора не только на основании Закона, но и по другим основаниям, оно может, как указывается в литературе, по своему усмотрению выбрать юридическую основу для осуществления своих прав <55>. В практическом плане третье лицо имеет возможность выбора наиболее простого и сопряженного с минимальными для него издержками пути реализации предоставленного ему права. -------------------------------- <55> См.: Chitty on Contracts. 29th Ed. Vol. 1. General Principles. P. 1144, 1145.
Значение Закона состоит главным образом в том, что он дает возможность договаривающимся сторонам реализовать свои намерения и наделить третье лицо правами из заключаемого ими договора. Это, в свою очередь, способствует более полному действию принципа свободы договора на практике. Однако было бы ошибкой считать, что с принятием Закона правило о связанности договором полностью утратило свою силу. Во-первых, третье лицо может обладать правами по договору лишь при наличии фактов, подтверждающих выполнение условий, предусмотренных пунктами 1 "a" или 1 "b" ст. 1 Закона. Во-вторых, в Законе перечислен целый ряд договоров, имеющих широкое практическое применение, на которые его действие не распространяется. В-третьих, Закон не отменил исключения из правила о связанности договором, созданные законодателем и судебной практикой ранее его принятия. Более того, в упоминавшемся докладе Комиссии по праву подчеркивается, что суды и после вступления Закона в силу могут создавать новые исключения из данного правила <56>. Наконец, в-четвертых, появление Закона не отразилось на действии второй составляющей доктрины privity of contract, касающейся невозможности возложения обязанностей на не участвующее в договоре лицо. Все это свидетельствует о том, что и сам Закон является хоть и важным, но все же исключением из правила о связанности договором. Оно сохраняет свою силу в тех случаях, когда конкретная ситуация не подпадает ни под действие Закона, ни под другие исключения. Английская правовая доктрина практически единодушно придерживается такого мнения, опираясь при этом на аналогичную позицию Комиссии по праву <57>. -------------------------------- <56> См.: Beatson J. Op. cit. P. 450, 451. <57> См., например: Beale H. G., Bishop W., Furmston M. P. Op. cit. P. 1191, 1192; Furmston M. P. Op. cit. P. 589 - 575; Richards P. Op. cit. P. 431; McKendrick E. Op. cit. P. 1140; Beatson J. Op. cit. P. 421; Treitel G. The Law of Contract. 11th Ed. P. 580, 581, 651; Chitty on Contracts. 29th Ed. Vol. 1. General Principles. P. 1074, 1075, 1131.
Не подлежит сомнению, что с принятием Закона институт договора в пользу третьего лица подвергся серьезному реформированию. Если раньше такие договоры имели юридическую силу лишь в случаях, специально предусмотренных отдельными законами и решениями судов, то теперь стороны всех договоров, кроме перечисленных в Законе, имеют возможность наделять правами из них третьих лиц. Вместе с тем, как сказано выше, правило о связанности договором не было отменено полностью. Возвращаясь к словам профессора Трайтеля об исходе битвы за доктрину privity of contract, можно сказать, что в этой битве нет ни победителя, ни побежденного. Закон значительно сузил область практического применения данной доктрины, однако она по-прежнему сохраняет силу вне сферы действия Закона.
------------------------------------------------------------------
Название документа