Журнальная статья как источник гражданского права

(Гаврилов Е.)

("ЭЖ-Юрист", 2009, N 34)

Текст документа

ЖУРНАЛЬНАЯ СТАТЬЯ КАК ИСТОЧНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА

Е. ГАВРИЛОВ

Евгений Гаврилов, ассистент кафедры гражданского права и процесса Юридического института Красноярского государственного аграрного университета.

Роль научной доктрины в российском праве явно недооценивается. Можно встретить мнения, что она носит чисто теоретический, прогностический, прикладной, рекомендательный, условный характер. Нормативно-правовое и правоприменительное значение доктрины отрицается, так как она не является источником российского права. Однако рассмотрение и разрешение судьями дел о защите деловой репутации заставляет задуматься над обратным.

Безусловно, доктрина в качестве источника права ассоциируется прежде всего с мусульманским правом, а также англо-американской правовой семьей. Например, в мусульманском праве она связана с иджмой, а в англо-американской правовой семье - с научными трудами и высказываниями авторитетных ученых-юристов. Каково место доктрины в российском праве? Всегда ли научная мысль имеет лишь чисто теоретический характер?

Рассмотрим влияние научной доктрины на судебную защиту деловой репутации в рамках гражданского права Российской Федерации. Данная сфера выбрана не случайно, поскольку в условиях слабого законодательного регулирования нематериальных благ (к которым большинство ученых относят деловую репутацию) и личных неимущественных прав доктрина становится тем стержнем, на который опирается правоприменительная практика.

А как у них?

Прежде чем переходить к российским примерам, упомянем об английском праве (в контексте практики Европейского суда по правам человека), для которого доктрина служит традиционным источником, используемым судьями при вынесении решений по делам о защите репутации от диффамации.

В Постановлении Европейского суда по правам человека от 23.06.95 по делу "Толстой-Милославский против Соединенного Королевства" продемонстрирована роль доктрины английского права при рассмотрении и разрешении диффамационных дел. Европейский суд к "соответствующим внутригосударственным правовым нормам" (то есть тем, которые подлежат обязательному применению в национальной правовой системе Соединенного Королевства) отнес помимо судебных прецедентов и мнений судей положения нескольких параграфов сборника английских законов Халсбери (Halsbury's Laws of England), выдержку из монографии Гэтли Libel and Slander, а также цитату из книги Duncan and Neill on defamation.

А с ссылками на работы отечественных ученых можно столкнуться в учебнике международного частного права, подготовленном белорусскими коллегами. В нем среди прочего упоминается, что в одном из решений МКАС в качестве источника права использовалась ссылка на позицию выдающегося российского ученого С. С. Алексеева.

Украинские юристы (М. Бондаренко, В. И. Манукян, В. П. Палиюк) описывают случаи, когда суды при обосновании размера денежной компенсации морального вреда применяют методику А. М. Эрделевского, причем именно на Украине. Учитывая то, что компенсация морального вреда выступает одним из способов судебной защиты деловой репутации, резонно предположить, что указанная методика могла быть задействована и при защите от диффамации, и не только на Украине. Однако автор лично не видел еще ни одного судебного решения, в котором приводилась бы ссылка на какую-либо монографию или журнальную статью А. М. Эрделевского, описывающую его знаменитую, но не лишенную недостатков методику "резюмируемого вреда".

Словари спешат на помощь

В судебных решениях и постановлениях арбитражных судов содержатся также выдержки из "Толкового словаря русского языка" С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой, "Толкового словаря современного русского языка" Д. Н. Ушакова, "Большого экономического словаря" под редакцией А. Н. Азраиляна (Постановления ФАС МО от 01.09.2008 N КГ-А40/7788-08, от 08.12.2008 N КГ-А40/11257-08; ФАС ПО от 14.11.2008 N А55-18084/07, от 25.06.2009 N А65-22222/2008, от 26.06.2009 N А57-25088/2007; решение Арбитражного суда Челябинской области от 21.07.2009 N А76-1819/2009-4276). В этих судебных актах арбитражный суд ссылался на общенаучное толкование слов "репутация", "порок", "сговор", "монополия", "мэрия".

Термины ввели, а проблемы остались

В конце 1990-х и начале 2000-х годов в ведущих российских юридических журналах появилось несколько статей, которым было суждено стать источниками зарождения нового способа судебной защиты деловой репутации юридических лиц - компенсации нематериального (морального, репутационного) вреда.

Так, после опубликования в 1999 г. в журнале "Российская юстиция" (N 7. С. 24 - 25) статьи К. Голубева и С. Нарижнего "Защита деловой репутации юридических лиц" впервые в научный оборот были введены термин "нематериальный вред" и понятие его компенсации в отношении юридических лиц.

Комментируя ст. 152 ГК РФ, знаменитый адвокат Г. М. Резник оказался "разработчиком" конструкции "репутационный вред" и его компенсации (возмещения) для юридических лиц. Об этой категории ученый писал на страницах журнала "Адвокат" и в газете "ЭЖ-Юрист".

В журнале "Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации" (2001. N 2. С. 61 - 66) В. В. Старженецким был сделан перевод извлечения из Постановления Европейского суда от 06.04.2000 по делу "Компания Комингерсол С. А." против Португалии", которым введено в российский оборот чуждое отечественному законодательству понятие "нематериальные убытки".

Высказанная в Определении Конституционного Суда РФ от 04.12.2003 N 508-О мысль о возможности юридическому лицу требовать "компенсации убытков, в том числе нематериальных, причиненных умалением деловой репутации, или нематериального вреда, имеющего свое собственное содержание (отличное от содержания морального вреда, причиненного гражданину), которое вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения", послужила закономерным продолжением теоретических воззрений Л. О. Красавчиковой о необходимости компенсации морального (неимущественного) вреда юрлицам, о чем она писала еще не будучи судьей КС РФ (Красавчикова Л. О. Компенсация морального вреда субъектам экономической деятельности в случаях причинения вреда их деловой репутации // Академический юридический журнал. 2001. N 2. С. 41 - 45).

В любом случае после Определения КС РФ от 04.12.2003 N 508-О (со всеми его достоинствами и недостатками) защита деловой репутации юридических лиц кардинально изменилась. Требования о денежной компенсации нематериального (морального, репутационного) вреда встречаются сегодня почти в каждом исковом заявлении, подаваемом в арбитражный суд в целях защиты деловой репутации юрлиц.

При этом очевиден пробел в вопросе оснований компенсации нематериального (морального, репутационного) вреда, причиненного умалением деловой репутации юрлица. Что понимать под "моральным вредом юридическому лицу", его "нематериальным вредом", ведь ни в законодательстве, ни в Определении КС РФ от 04.12.2003 N 508-О содержание указанных категорий не раскрыто?

Личный опыт: плюсы и минусы

Долгое время я предполагал, что судьи при составлении решений по делам о защите деловой репутации не обращаются за помощью к журнальным статьям, ограничиваясь лишь ссылками на различные нормативные акты, учитывая представленные сторонами доказательства, и лишь в редких случаях используют общенаучное (словарное) толкование тех или иных терминов.

Каково же было мое удивление, когда в мотивировочной части решения Арбитражного суда Ростовской области от 07.08.2009 N А53-5674/09 судья Т. А. Рогожина в обоснование того, что такое "моральный вред юридическому лицу", его "нематериальный вред", привела мое собственное определение данного понятия.

Так, в журнале "Адвокат" автором дана следующая дефиниция терминов "моральный вред юридическому лицу", "нематериальный вред": "...категории "моральный вред гражданину" и "моральный вред юридическому лицу" имеют разное содержание (анализ абз. 5 п. 2 Определения КС РФ от 04.12.2003 N 508-О), если "моральный вред гражданину" - это физические и нравственные страдания, то "моральный вред юридическому лицу" - это его "нематериальный вред", т. е. неблагоприятные последствия нематериального характера, которые не поддаются точному исчислению, являются отрицательными и существенными для юридического лица, а также привели или могут привести к возникновению убытков, представляющих собой материальное выражение вреда" (Гаврилов Е. В. Состав субъектов при компенсации нематериального (репутационного) вреда // Адвокат. 2009. N 3. С. 27 - 28).

Сравним его с тем определением "морального вреда юридическому лицу" и "нематериального вреда", которое содержится в мотивировочной части решения Арбитражного суда Ростовской области от 07.08.2009 N А53-5674/09: "Доводы ответчиков о том, что юридическое лицо не испытывает нравственных или физических страданий, в связи с чем отсутствуют основания для возмещения морального вреда юридическому лицу, не приняты судом, поскольку "моральный вред юридическому лицу" - это его "нематериальный вред", то есть неблагоприятные последствия нематериального характера, которые не поддаются точному исчислению, являются отрицательными и существенными для юридического лица, а также привели или могут привести к возникновению убытков, представляющих собой материальное выражение вреда".

Исходя из всего вышесказанного можно смело утверждать, что доктрина гражданского права все-таки лежит в основе российской правоприменительной практики. Это отрадно, особенно когда имеются правовые трудности с реализацией компенсации нематериального (морального, репутационного) вреда юридическим лицам.

С одной стороны, благодаря этому происходит правовое просвещение судей, видение проблемы ученого признается верным и формирует практику, а с другой стороны, наглядно выявляются пробелы российского законодательства и права. Более того, мне как автору кажется странным, что судья арбитражного суда не привела собственное определение "морального вреда юридическому лицу", "нематериального вреда" и подменила свое мнение чужим. Может сложиться впечатление, что это она дала вышеуказанную трактовку "нематериального вреда", ведь ссылки на источник заимствования судья Т. А. Рогожина не сделала. Хотя в судебных решениях Российской Федерации, в отличие от того же Соединенного Королевства, не принято ссылаться на доктринальную идею, имеющую узкоспециальную направленность.

***

В заключение отметим, что идеи ученых-юристов, высказываемые ими на конференциях и на страницах научных журналов, порой имеют непосредственную практическую реализацию и воспринимаются в правоприменительной деятельности. Согласитесь, самое ценное для специалиста в той или иной области знаний - когда его идеи помогают практике.

------------------------------------------------------------------

Название документа