Содержание термина "добросовестность"
(Колесникова М. М.) ("Государственная власть и местное самоуправление", 2010, N 11) Текст документаСОДЕРЖАНИЕ ТЕРМИНА "ДОБРОСОВЕСТНОСТЬ"
М. М. КОЛЕСНИКОВА
Колесникова М. М., кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры гражданского права и гражданского процесса Читинского государственного университета (Юридического института), помощник судьи Четвертого арбитражного апелляционного суда.
Понятие добросовестности используется практически во всех отраслях права: в международном публичном праве и международном частном праве, в арбитражно-процессуальном, гражданском, семейном, административном праве. Однако неизвестно, какое значение следует вкладывать в понятие "добросовестность". В гражданском праве, по наблюдениям И. Б. Новицкого, начало доброй совести используется в двух значениях. В одних случаях добрая совесть выступает в объективном значении как известное "внешнее мерило", которое принимается во внимание законом, судом, применяющим закон, и которое рекомендуется участникам гражданского оборота в их взаимных отношениях. Как указывает И. Б. Новицкий, здесь перед нами как бы открывается новый источник, выступает параллельная или подсобная норма, призываемая к действию законом. В других случаях принимается во внимание добрая совесть в субъективном смысле как определенное сознание того или иного лица, как неведение некоторых обстоятельств, с которыми закон связывает те или иные юридические последствия <1>. -------------------------------- <1> См.: Новицкий И. Б. Недействительность сделок // Вопросы советского гражданского права: Сб. статей. М., 1945. С. 56 - 57.
Данный вывод ученый подкреплял тем, что в римском праве в отношении "bona fides" проводилось разделение: "bona fides" в объективном смысле относилось к обязательствам, а в субъективном - к вещным правам. В настоящее время также отмечается, что принцип добросовестности относится и к субъективным гражданским правам, и к юридическим обязанностям. Например, ст. 53 Гражданского кодекса Российской Федерации закрепляет обязанность лица, в соответствии с законом или учредительными документами выступающего от имени юридического лица, действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно. Пример добросовестности в субъективном значении содержится в ст. 302 Гражданского кодекса Российской Федерации - добросовестным считается приобретатель имущества, который не знал и не мог знать о незаконности своего владения. Одним из наиболее спорных вопросов в контексте рассматриваемой проблемы является вопрос об определении термина "добросовестность". Попробуем рассмотреть добросовестность со стороны нравственного содержания категории. Как справедливо замечал И. Б. Новицкий, "современные кодексы не содержат определений доброй совести - указанного объективного мерила" <2>. Более того, не следует забывать, что в ряде случаев сам термин "добросовестность" или "недобросовестность" в норме права не присутствует, однако ее содержание позволяет заключить, что речь все же идет об этой категории. -------------------------------- <2> Там же. С. 58.
Большинство исследователей, например Вендт, Кромэ, Эннекцерус, Тур, Планиоль, а также многие российские цивилисты не задаются целью дать точное определение "bona fides", так как считают, что в это понятие входит много неопределимого, относящегося скорее к чувственному восприятию, нежели к точным и рациональным категориям <3>. -------------------------------- <3> См.: Вороной В. Добросовестность в системе принципов гражданского права // Законодательство. 2002. N 6. С. 6.
Однако существует и иная точка зрения. М. Бартошек в своем исследовании древнеримской юридической терминологии так определил понятия "bona fides", "fides": "...собственная честность и доверие к чужой честности, верность данному слову, нравственная обязанность всех людей... выполнять свое обязательство, в чем бы оно ни выражалось" <4>; "Fides как строгую связанность собственным заявлением и взаимное доверие договорных сторон обозначали, как правило (хотя и тавтологически), как bona fides" <5>. Иными словами, по мнению ученого, в Древнем Риме термины "bona fides" и "fides" были равнозначными и имели общий антоним - "mala fides" (т. е. близкий к обману) <6>. -------------------------------- <4> Новицкий И. Б. Указ. соч. С. 58. <5> Бартошек М. Римское право. Понятие, термины, определения. М., 1989. С. 131, 132. <6> См.: Там же. С. 56, 132.
Штаммлер, а вслед за ним и Штейнбах пришли к мнению о том, что норма о доброй совести является выражением некоего социального идеала, следовательно, позволяет в каждом конкретном случае определить, что является правильным <7>. Но в таком случае идея социального блага, особенно применительно к сфере обязательственных правоотношений (ведь, как указывалось, понятие "bona fides" имеет отношение и к ней), лишается четкого содержания и приводит к смешению права и нравственности, на что указал Шнейдер. -------------------------------- <7> См.: Гражданское право: Учебник. Ч. 1. 3-е изд., перераб. и доп. / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М.: Проспект, 1998.
С точки зрения профессора И. Б. Новицкого, "добрая совесть" (bona fides, Treu und Glauben, etc.), по этимологическому смыслу, таит в себе такие элементы, как: знание о другом, о его интересах; знание, связанное с известным доброжелательством; элемент доверия, уверенность, что нравственные основы оборота принимаются во внимание, что от них исходит каждый в своем поведении <8>. Добрая совесть как объективный критерий, "согласованный с социальным идеалом", служит цели разграничения противоречивых интересов субъектов и становится как бы над субъективными желаниями и требованиями различных лиц. Таким образом, в доброй совести заложен предел индивидуалистического начала субъекта, предел его индивидуалистического притязания. Ученый считал, что "противоречивые субъективные интересы и претензии взвешиваются с точки зрения социального идеала и получают объективное разрешение" <9>. -------------------------------- <8> Новицкий И. Б. Указ. соч. С. 65. <9> Там же. С. 61.
Дернбург полагал <10>, что "bona fides" - понятие этическое. Эндеман придерживался точки зрения, согласно которой введение добросовестности в право означает связь закона с нравственными основами оборота. -------------------------------- <10> Л. И. Петражицкий отмечает некоторый отход Дернбурга в более поздних работах от своих собственных первоначальных взглядов на понимание доброй совести. См.: Петражицкий Л. И. Права добросовестного владельца на доходы с точек зрения догмы и политики гражданского права. 2-е изд. СПб., 1902. С. 319 - 320.
Однако в современном праве, в том числе гражданском, четко прослеживается тенденция к повышению роли и значения нравственных норм и устоев общества, нормы права приобретают морально-этическую окраску. Проблему соотношения существовавшей ранее категории "правила социалистического общежития" и социальных неправовых норм, в частности норм морали, обстоятельно исследовал Г. Янев. Он указывал, что "моральные принципы... служат в качестве критерия для оценки характера осуществления субъективных прав и юридических обязанностей, для определения, являются ли действия по их осуществлению правомерными, сообразующимися с требованиями соответствующих правовых норм и правом в целом" <11>. -------------------------------- <11> Янев Г. Правила социалистического общежития. Их функции при применении правовых норм. М., 1980. С. 183; Васильев Ю. С. Взаимодействие права и морали // Советское государство и право. 1966. N 11; Вильнянский С. И. Правовые и иные социальные нормы в период развернутого строительства коммунизма // Правоведение. 1962. N 4; Кашанина Т. В. Роль оценочных понятий в правовом регулировании // Сб. учен. трудов Свердловск. юрид. ин-та. 1974. Вып. 30.
Некоторые ученые считают, что соответствие осуществления гражданских прав основам нравственных устоев общества близко критерию "добрых нравов" <12>. В таком случае "добрые нравы", добросовестность суть квинтэссенция нравственных норм и правил применительно к гражданскому обороту. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Учебник "Гражданское право: В 4 т. Общая часть" (том 1) (под ред. Е. А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Волтерс Клувер, 2008 (3-е издание, переработанное и дополненное). ------------------------------------------------------------------ <12> См.: Гражданское право: Учебник. Т. 1 / Под ред. Е. А. Суханова. М., 1998. С. 385.
Шнейдер утверждал, что добрая совесть - вспомогательный масштаб, предоставленный для случаев, когда невозможно однозначно дать правильный ответ на основе положений действующего закона и заключенного между сторонами договора. Данный вспомогательный масштаб добавляет гибкости норме права и заключается в постоянном взвешивании взаимных, часто противоречивых, экономических интересов субъектов правоотношений. В таком виде, по мнению Шнейдера, с одной стороны, добрая совесть ни в коем случае не изменяет характер соотношения норм права и нравственности, а с другой - восприятие доброй совести должно лежать в плоскости уважения договорного соглашения, соблюдения договорного слова, верности договору <13>. -------------------------------- <13> См.: Вороной В. Добросовестность в системе принципов гражданского права // Законодательство. 2002. N 6. С. 78.
Данную позицию разделял В. Н. Бабаев: "Добропорядочность - это образ поведения человека, характеризующийся соблюдением тех правил, норм, условий жизни, принципов, которые считаются положительными... В праве добропорядочным может быть признано такое поведение субъекта, которое не противоречит предписаниям правовых норм, признается полезным, нужным... Добросовестность следует понимать как честное, со всей тщательностью и аккуратностью выполнение обязанностей, старательность, исполнительность" <14>. В то же время исследователь справедливо отметил, что добропорядочность является не правовым, а этическим по своему происхождению и характеру понятием. Использование же этических понятий в праве, в правовом регулировании является одним из частных случаев взаимодействия права и морали. -------------------------------- <14> Бабаев В. Н. Презумпции в советском праве. Горький, 1974. С. 87.
За применение "добросовестности" и "справедливости" к деятельности законодателя с изложенных нравственно-этических позиций выступила Л. В. Щенникова <15>. -------------------------------- <15> См.: Щенникова Л. В. Справедливость и добросовестность в гражданском праве России (несколько вопросов теории и практики) // Государство и право. 1997. N 6. С. 119 - 121.
В целом налицо устойчивая взаимосвязь "доброй совести" с категориями нравственности и морали. Яркой иллюстрацией указанной взаимосвязи нравственных и правовых норм служит ст. 169 Гражданского кодекса Российской Федерации, констатирующая ничтожность сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка и нравственности. Теперь попробуем рассмотреть объективную сторону добросовестности в обороте. Добросовестность может быть рассмотрена и с точки зрения субъекта в гражданском обороте. Как считает В. Вороной, объективность критериев в данном случае подразумевает отсутствие субъективизма - решающей роли мнения и взглядов самого субъекта, свидетельствует о привязке данных критериев к условно объективным явлениям действительности. В то же время эта объективность не свидетельствует о возможности установления с помощью таких критериев объективной истины <16>. Условная объективность указанных критериев ("знал - не знал") в практической плоскости правоотношения означает возможность рассмотрения ситуации со следующих позиций: в конкретных условиях и обстоятельствах: могло или не могло лицо знать о некоторых фактах, не подчеркивало ли лицо какими-то действиями свое знание данных фактов? -------------------------------- <16> См.: Вороной В. Добросовестность в системе принципов гражданского права // Законодательство. 2002. N 6. С. 7.
Ответим теперь на вопрос: что же подразумевается под указанными фактами, незнание которых охватывается понятием добросовестности? Из аргументированной позиции римских юристов <17>, а также подхода законодателя вытекает, что под указанными фактами имеются в виду препятствия, не допускающие приобретения вещи в собственность. Например, ст. 529 Манифеста императрицы Екатерины II от 28 июня 1787 г. гласила: "Владение признается добросовестным, если тот, кто владеет имуществом, не знает, что сие имущество по закону о наследстве, или на основании законного акта, или же вследствие бывшего прежде беспрерывного в продолжение земской давности владения принадлежит другому". -------------------------------- <17> См.: Попович П. В. Приобретательная давность по русскому и остзейскому гражданскому праву, равно по проекту гражданского уложения. Варшава, 1913. С. 189.
Статья 60 Гражданского кодекса РСФСР определяла добросовестность через незнание об отсутствии надлежащих правомочий у отчуждателя имущества. Причем добросовестный приобретатель, чтобы считаться именно добросовестным, не обязан был быть уверенным в том, что отчуждатель является собственником: он мог быть и уполномочен собственником на отчуждение (вспомним созданную для таких целей систему комиссионных магазинов). Л. И. Петражицкий впервые в истории цивилистики, начиная с древнеримского периода, объявил и доказал, что понятие "bona fides" нельзя отождествлять с честностью или какими-либо нравственными заслугами и что выражение "mala fides" не является синонимом слова "безнравственность". По его мнению, "bona fides" - незнание (извинительное заблуждение), а "mala fides" - знание, т. е. обе категории - "этически безразличные, бесцветные". Более того, ученый считал, что добросовестное владение есть не что иное, как объективное правонарушение, и лишь указанное извинительное заблуждение является тем обстоятельством, которое избавляет от наказания <18>. -------------------------------- <18> См.: Петражицкий Л. Н. Указ. соч. С. 126.
Г. Н. Амфитеатров также рассматривал добросовестность как извинительное заблуждение, а суть ее видел в определении необходимой степени осмотрительности участника гражданского оборота. Очевидно, что объективно она может быть различной (например, индивидуальные предприниматели и граждане, не осуществляющие предпринимательскую деятельность, находятся в неодинаковом положении). Д. Д. Гримм, не опровергая приведенную позицию, в соответствии с которой добросовестность определяется через неведение, незнание определенных фактов, аргументированно изложил иную точку зрения. Ученый выдвинул тезис, согласно которому "римские юристы столь же основательно смешивали "mala fides" с нечестностью, как это практикуется и теперь", несмотря на то что "простая возможность предвиденья известных обстоятельств как таковая вовсе не содержит в себе ничего нравственно предосудительного" <19>. В результате он пришел к следующему выводу: "Хозяйственное значение "bona fides" вовсе не изменяется от того, смешивали ли или не смешивали римские юристы это понятие с честностью" <20>. -------------------------------- <19> Гримм Д. Д. Рецензия на книгу Л. И. Петражицкого "Права добросовестного владельца на доходы и значение добросовестности для гражданского законодательства с точек зрения догмы и политики гражданского права" // Журнал Министерства народного просвещения. Критика и библиография. СПб., 1898. Кн. 4. С. 459 - 498. <20> Там же.
Добросовестность, рассматриваемая с субъективных позиций, может быть охарактеризована не только через отрицание (неведение, незнание фактов), но и через утверждение (внутреннее убеждение субъекта в законности и обоснованности, честности его фактического владения). Так, Дернбург считал, что "bona fides" - это "честное убеждение", означающее убеждение в приобретении владения без обмана, без ущемления прав другого лица. Таким образом, рассматриваемая с таких позиций добросовестность тесно связана с приобретением права собственности на вещь, и в современном гражданском праве нашей страны она находит отражение в презумпции добросовестности приобретателя <21> и в юридическом составе приобретательной давности <22> (п. 1 ст. 234 Гражданского кодекса Российской Федерации). -------------------------------- <21> Сам по себе вопрос о наличии презумпции добросовестного приобретателя спорен. Ему уделили внимание Г. Н. Амфитеатров, А. Годес, Б. Б. Черепахин, Ю. К. Толстой. См. также формулировку ст. 234 ГК РФ. В. А. Ойгензихт говорит о презумпции неопровержения добросовестности приобретателя (см.: Ойгензихт В. А. Презумпции в советском гражданском праве. Душанбе, 1976. С. 91). <22> Упоминавшаяся ранее трактовка добросовестности, принятая в Древнем Риме, может быть проиллюстрирована применительно к приобретательной давности: в отношении usucapio не могло быть и речи о добросовестности, так как действия приобретателя по давности, по мнению римских юристов, были сродни обману, поскольку данный приобретатель сознательно приобретал вещь у несобственника (см.: Бартошек М. Указ. соч. С. 132).
Следует отметить, что не все исследователи считают необходимым включать добросовестность в состав приобретательной давности как один из элементов последней (как одно из требований, по мнению С. И. Вильнянского). Однако большинство теоретиков (например, Б. Б. Черепахин, Г. Н. Амфитеатров, Ю. К. Толстой) считают обязательным требование добросовестности в рамках приобретательной давности. Так, Б. Б. Черепахин выделял следующие элементы сложного юридического состава: а) возмездная двусторонняя отчуждательная сделка; б) передача вещи, если она определяется родовыми признаками; в) добросовестность приобретателя; г) определенный порядок выбытия вещи из владения собственника (не похищена, не утеряна); д) непринадлежность вещи к объектам государственной собственности <23>. -------------------------------- <23> См.: Черепахин Б. Б. Добросовестное приобретение права собственности от неуправомоченного отчуждателя: Дис. ... докт. юрид. наук. Свердловск, 1940 - 1944. С. 68.
Л. И. Петражицкий, И. Б. Новицкий считали, что добросовестность с субъективной точки зрения имеет значение и для обязательственных правоотношений. Кроме того, важную роль в исследовании категории добросовестности в цивилистике сыграла работа Л. И. Петражицкого "Права добросовестного владельца на доходы с точек зрения догмы и политики гражданского права". По его мнению, в интересах развития гражданского оборота, для повышения устойчивости, продуктивности народного хозяйства необходимо установить более строгие условия признания наличия доброй совести. Л. И. Петражицкий различал две функции добросовестности - в области распределения и в области обращения хозяйственных благ: "Следует различать: 1. Значение и роль "bonae fides" и особого права "bonae fidei" в области распределения, а именно значение понятия добросовестности для политики обеспечения "status quo" установившегося фактически (по недоразумению) распределения. Здесь "bonae fidei" означает невозможность предвидеть угрожающее перераспределение, она является хозяйственной неподготовленностью к внезапному изменению "status quo", а соответствующие нормы права исполняют функции смягчения неожиданного удара и предупреждают такое перераспределение, которое бы производило минус в народном благосостоянии. 2. Значение "bonae fidei" для политики обращения хозяйственных благ, для облегчения и ускорения движения полезности и ценности. Здесь особая система норм о "bonae fidei" облегчает сбыт и приобретение объектов, устраняя на стороне спроса сомнения относительно юридического успеха сделок" <24>. -------------------------------- <24> Петражицкий Л. И. Права добросовестного владельца на доходы с точек зрения догмы и политики гражданского права. 2-е изд. СПб., 1902. С. 306 - 307.
Таким образом, речь может идти о признании за категорией добросовестности статуса правопорождающего факта. Добросовестный приобретатель не имеет возможности основывать свои права на вещь на правопреемстве прав от своего контрагента, так как такие права у неуправомоченного отчуждателя отсутствуют. Именно посредством добросовестности, по мнению законодателя, лицо приобретает право на вещь. По словам Г. Вульфа, "добросовестность имеет здесь большой вес" <25>. -------------------------------- <25> Белов В. А. Добросовестность, разумность, справедливость как принципы гражданского права // Законодательство. 1998. N 8. С. 102.
Название документа