Ответственность за неисполнение денежного обязательства

(Попов А.) ("Хозяйство и право", N 8, 1997) Текст документа

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА НЕИСПОЛНЕНИЕ ДЕНЕЖНОГО ОБЯЗАТЕЛЬСТВА

А. ПОПОВ

А. Попов, председатель судебного состава арбитражного суда Тверской области.

Ни одна норма Гражданского кодекса Российской Федерации не вызывает сегодня в практике применения столько вопросов, как статья 395. И это вполне объяснимо. Видимо, разработчики закона попытались создать универсальную формулу ответственности за нарушение того широкого круга возмездных обязательств, где применяется денежная форма оплаты полученных товаров, произведенных работ, оказанных услуг <*>. Конечно, практическая потребность в подобной универсальности есть. Однако можно ли ст. 395 ГК считать подходящим для этого инструментом? К сожалению, представленная в данном законе юридическая конструкция, выражаясь техническим языком, "не во всем удобна при эксплуатации". Многие термины и определения требуют дальнейшего толкования. Что, скажем, следует подразумевать под понятием "денежное обязательство", "пользование чужими денежными средствами", "день исполнения денежного обязательства" и др.? На какой основе и в каких пределах проводить сопоставление ст. 395 с другими положениями Кодекса, например, ст. 319? -------------------------------- <*> Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ, 1995, N 9, с. 98.

Один из главных вопросов - порядок определения процентов, подлежащих взысканию. Если с понятием "учетная ставка банковского процента" теперь можно разобраться на основе Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 1 июля 1996 года N 6/8, то термин "день исполнения денежного обязательства" требует разъяснений. В законе сказано: "Размер процентов определяется существующей... учетной ставкой банковского процента на день исполнения денежного обязательства или его соответствующей части". Но какой день имел в виду законодатель - день фактического исполнения или должного (когда обязательство должно было быть исполнено)? Ведь разница может оказаться весьма существенной. Например, должник обязан был перечислить кредитору деньги в апреле 1995 года (когда ставка рефинансирования составляла 200 процентов), а фактически сделал это только в декабре 1996 года (когда она снизилась до 48 процентов). На базе каких цифр осуществлять расчет санкций? Верховный Суд РФ и Высший Арбитражный Суд РФ, судя по упомянутому Постановлению, придерживаются первой позиции - по фактическому дню. В абз. 4 п. 51 Постановления записано: "Если на момент вынесения решения денежное обязательство не было исполнено должником...", то проценты начисляются "исходя из учетной ставки банковского процента соответственно на день предъявления иска или на день вынесения решения". Вариант, при котором день исполнения денежного обязательства понимается как день, когда оно должно было быть исполнено, решительно исключается. Представляется, что подобный подход не совсем логичен. За пользование (правомерное) денежными средствами уплачиваются проценты и по договору банковского вклада (ст. 838 ГК), и по договору займа (ст. 809), и по кредитному договору (ст. 819). Механизм исчисления процентов по ст. 395 ГК внешне во многом похож. Не случайно Пленум Верховного Суда РФ и Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ провели параллель со ставкой по кредитным ресурсам Центрального банка РФ, то есть государственным кредитованием. Но в кредитных обязательствах процентная ставка определяется изначально, а не тогда, когда дело доведено до суда, или в день возврата займа. Так почему в процессе применения ст. 395 ГК при неисполнении денежного обязательства размер процентов устанавливается по состоянию на конечный момент, а не на начало периода пользования чужими денежными средствами? Представляется наиболее оправданной и отвечающей смыслу ст. 395 ГК позиция, при которой размер учетной ставки банковского процента должен определяться по состоянию на день, когда обязательство должно было быть исполнено. Необходимо четко обозначить и диспозитивный характер этой нормы. Целесообразно установить право самого кредитора применить в расчете процентов устраивающую его ставку: на день предъявления иска, на день вынесения решения или на день должного исполнения обязательства. К сожалению, формулировка ст. 395 ГК в этой части не лишена двусмысленности. Там сказано, что "суд может удовлетворить требование кредитора, исходя из учетной ставки банковского процента на день...". Что это: право суда на инициативу вопреки воле истца? Ведь такое Кодекс допускает. Например, в ст. 333, где суд вправе помимо желания кредитора уменьшить неустойку. Или законодатель имел в виду другое - когда суду дозволяется воспринимать как правомерное изменение кредитором требований путем использования другой учетной ставки? А может, оба варианта? Думается, второй из них в большей степени отвечает основным началам гражданского законодательства. Не утрачивает смысл такое толкование и несмотря на то, что у истца в силу процессуального законодательства есть возможность уменьшить или увеличить объем своих требований. Но если уменьшение суммы иска в связи с применением меньшей банковской ставки еще можно как-то объяснить материальным правом кредитора отказаться от имущественного взыскания в полном объеме или в части, то какими материально - правовыми предпосылками обосновать увеличение иска (применение возросшей банковской ставки)? Здесь и может помочь формула ст. 395 ГК, если взять за основу вторую из предложенных ранее версий толкования данного закона. Однако судя по упомянутому Постановлению высших судебных инстанций, выбор процентной ставки рассматривается как прерогатива исключительно суда. Иначе непонятными становятся рекомендации по поводу целесообразности предпочтения той из них, которая наиболее близка по значению к учетным ставкам, существовавшим в течение периода пользования чужими денежными средствами. Если это совет кредитору, возникает вопрос: насколько он в нем нуждается и почему пленумы дают столь доктринальные советы лишь одной стороне, оставляя не у дел должника? Значит, это рекомендации суду и ему предоставляют право выбора помимо воли истца. Думается, целесообразнее внести коррективы в ст. 395 ГК, установив право самого кредитора предъявлять требования, исходя из ставок, наиболее для него приемлемых. Затронутые рекомендации из Постановления пленумов ВС РФ и ВАС РФ породили еще одну проблему: как вообще надо рассчитывать эти проценты при оформлении иска и принятии решения? Поскольку рекомендуется отдавать предпочтение какой-то одной учетной ставке, которая наиболее близка по значению к существовавшим в течение периода пользования чужими денежными средствами, таких ставок может быть несколько. Исходя из буквального толкования ст. 395 ГК - две: - на момент обращения с иском; - на момент вынесения решения (о ставке на день исполнения речь уже не идет). Но если в ходе разбирательства до вынесения решения должник обязательство исполнил, то остается ли выбор? Ведь ставку на момент принятия решения подчас уже нельзя считать существовавшей в течение периода пользования чужими денежными средствами. Она может появиться и после удовлетворения требований кредитора. Например, иск был предъявлен в конце июня 1996 года (ставка - 120 процентов); должник, не дожидаясь вердикта суда, вернул долг в последних числах июля (ставка - 110 процентов), а решение вынесено 26 августа 1996 года (ставка - 80 процентов). С другой стороны, если обязательство не исполнено, обе ставки (и на момент предъявления иска, и на момент вынесения решения) оказываются существовавшими в период пользования чужими деньгами. Что значит в этом случае фраза "наиболее близка по значению"? Близка по календарю (к дате установления ставки) или по сроку действия? В практике применения ст. 133 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик проценты рассчитывались отдельно за каждый период действия той или иной банковской ставки. Ведь и сейчас (почему и возникла потребность разобраться с этим математическим механизмом) нередки исковые заявления, где проценты считают именно таким образом. Недавно в арбитражный суд Тверской области обратилась австрийская фирма с иском к российскому партнеру об имущественном взыскании по ст. 395 ГК за невозврат авансовой суммы, в размере которой имелась недопоставка товара. Не вдаваясь в анализ относимости данной правовой ситуации к ст. 395 ГК, следует отметить, что расчет суммы иска был составлен по отмеченному принципу, когда за 5 дней июля 1996 года проценты исчислялись по ставке 120 процентов, за август - по 110, за сентябрь - 80, за ноябрь - уже 60 процентов и т. д. А затем, при определении цены иска, все суммировали. Этот вариант не лишен логики, но достаточно сложен при подсчете, особенно за большой период. Формула же ст. 395 ГК в этом плане проще, и если ее несколько изменить, она будет более удобна в практическом применении. Перед самим кредитором (а не судом, конечно) предстает выбор из трех позиций, ставка на день исполнения обязательства (должного исполнения), на день обращения с иском и на день вынесения решения. Он сам вправе взять в качестве базовой для расчета любую из них и на ее основе осуществить подсчет за весь период пользования его деньгами, независимо от того, что фактически в это же время банковские ставки могли иметь иной размер. Очевидно, что считать проценты по одной ставке намного легче, чем по меняющимся подчас едва ли не ежемесячно двум, трем и более. Анализируя ст. 395 ГК, нельзя не затронуть проблемы ее взаимосвязи с другими нормами Кодекса. Например, со ст. 319, которая предусматривает очередность погашения требований по денежному обязательству, где погашению процентов отводится вторая позиция. Но о каких процентах идет в данном законе речь? Скажем, неустойка (пеня) тоже ведь начисляется в процентах. А меры ответственности по ст. 395 ГК подпадают под эту схему? Не стоит удивляться простоте данных вопросов. Практика нашего арбитражного суда показывает, что примерно по каждому десятому делу, связанному с применением имущественных санкций за просрочку платежей, стороны активно апеллируют к ст. 319 ГК. Значит, существуют трудности в восприятии данной правовой нормы и есть необходимость разобраться. Определенно можно ответить лишь относительно неустойки. Она вряд ли имелась в виду законодателем при составлении конструкции ст. 319 ГК. Во-первых, эта правовая норма размещена в главе Кодекса, посвященной исполнению обязательств. В самой статье речь идет о платежах, произведенных для исполнения денежного обязательства, то есть устанавливаются правила поведения для более ранней, чем ответственность, стадии развития правовых отношений. Правда, в ст. 319 ГК в первую очередь погашения требований по денежному обязательству включены издержки кредитора по получению исполнения. Конечно, эти издержки - своего рода убытки. Такой вывод можно сделать с учетом норм ст. 15 ГК, в которой по сравнению с ранее действовавшим законодательством расширены рамки понятия убытков: оно связывается не только с неисполнением обязательств, но и в целом с нарушением права лица. Однако в данном случае эти издержки в силу своего в основном процессуального происхождения (поскольку речь идет, по-видимому, прежде всего о расходах, связанных с судебным механизмом истребования долга) не меняют смысловой нагрузки ст. 319 ГК как правовой нормы, посвященной исключительно процессу исполнения обязательства и не предусматривающей решение вопросов о мерах ответственности. Во-вторых, если в ст. 319 ГК под словом "проценты" подразумевать и неустойку, то получается какая-то усеченная, алогичная схема, при которой один тип неустойки (исчисляемый в процентах) попадает в установленную очередность, а другой (штраф в твердой сумме, например) нет. И почему тогда в эту же очередь не поставить убытки в полном объеме? Да и с терминологической точки зрения включение неустойки в конструкцию ст. 319 выглядит неубедительно. Другое дело - санкции, предусмотренные ст. 395 Кодекса. Во многом они схожи с процентами, уплачиваемыми за пользование кредитом. Да и Кодекс именует их не иначе как соответствующим термином. Однако есть и много моментов, которые указывают на иное. Для того, чтобы разобраться в соотношении норм статей 319 и 395 ГК, нужно выяснить правовую природу такой меры ответственности, как взимание процентов за пользование чужими денежными средствами. Существует мнение, что это самостоятельная мера гражданско - правовой ответственности (помимо неустойки, возмещения убытков и др.) <*>. Однако непонятно, чем объясняется такая самостоятельность. Тем, что "это не только компенсация кредитору, но и наказание должника" <**>? Но разве штраф, пеня не имеют карательных функций? -------------------------------- <*> Хохлов В. Ответственность за пользование чужими денежными средствами // Хозяйство и право, 1996, N 8, с. 46. <**> Хохлов В. Ответственность за пользование чужими денежными средствами // Хозяйство и право, 1996, N 8, с. 46.

Представляется, что гораздо больше предпосылок рассматривать проценты за пользование чужими деньгами как неустойку. И гипотеза, и диспозиция ст. 395 ГК вполне корреспондируются с соответствующими конструктивными элементами п. 1 ст. 330 Кодекса. И в том и в другом случае основанием возникновения правоотношения является неисполнение либо ненадлежащее исполнение обязательств (даже при неосновательном обогащении - ст. 1107 ГК). Как и в ст. 330, речь идет о необходимости уплатить какую-то денежную сумму. Подобно неустойке эта сумма процентов определяется только законом (в данном случае ст. 395 устанавливает конкретный механизм ее исчисления) либо договором. Необходимо обратить внимание на важный синхронизирующий момент: Кодекс придает процентам за пользование чужими денежными средствами зачетный по отношению к убыткам характер (п. 2 ст. 395 ГК), что свойственно исключительно неустойке (абз. 1 п. 1 ст. 394 ГК). С другой стороны, какие законодательные конструкции могут указать на иной, какой-то особый, самостоятельный статус такой меры ответственности, как взимание процентов за пользование чужими денежными средствами? Только то, что она прямо не названа в ст. 330 ГК РФ? Или размежевание этих понятий в вексельном праве (п. п. 48, 49 Положения о переводном и простом векселе)? Но изучение п. 49 указанного Положения порождает сомнения в том, мерой ли ответственности являются в данном случае проценты. Всегда ли основанием их начисления является ненадлежащее исполнение обязательств? Как специфическая мера воздействия на должника проценты закреплены и в международных правовых нормах (например, в ст. 78 Конвенции ООН о договорах международной купли - продажи товаров). Но воссоздает ли ст. 395 ГК в Российской Федерации международную модель? Ставилась ли перед ней такая задача? На отсутствие тождества между неустойкой и процентами указано в п. 50 Постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ. Однако применительно к части второй ГК проценты комментируются уже в качестве неустойки <*>. Не нарушается ли последовательность позиции, если взимание процентов за непоставку оплаченного товара (п. 4 ст. 487 ГК) можно считать неустойкой, а применение тех же санкций, например, за оплаченные, но не оказанные услуги - нельзя (поскольку в законе отсутствует ссылка на ст. 395 ГК). Неужели какой-то иной, особый характер указанная мера ответственности приобретает только потому, что в соответствующей норме Кодекса не содержится отсылочных положений? Почему правила ст. 395 не могут восприниматься как специальная по отношению к ст. 330 ГК норма о законной неустойке? -------------------------------- <*> Витрянский В. Комментарий к Постановлению Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 года N 6/8 // Хозяйство и право, 1996, N 9, с. 107.

Полагаю, для этого достаточно оснований, на которые обращалось внимание выше. Сделав такой выбор, можно упорядочить практику применения ст. 319 ГК, отделив почти полностью процедуру исполнения денежного обязательства от процесса наказания, возложения ответственности. Признав проценты неустойкой, получаем возможность применения к ним режима ст. 333 ГК. Это, на мой взгляд, весьма необходимо сегодняшней правоприменительной практике. Неуемное подчас желание кредиторов призвать при помощи ст. 395 ГК должника к ответу превращается для последнего не просто в "подгоняющий кнут", но в "удушающую петлю", лавинообразно прогрессирующую задолженность, убивающую всякие надежды на выживание. Наглядной тому иллюстрацией стала показанная по телевидению тяжба строителей с Государственным историческим музеем по поводу оплаты ремонта. Вполне можно понять сетования директора музея по поводу обрушившихся на него "штрафных санкций, предусмотренных ст. 395 Гражданского кодекса". Безусловно, в подобных случаях должен срабатывать определенный правовой механизм разумной балансировки между размером налагаемых санкций и последствиями правонарушения. Весьма кстати в этом случае и предложение о введении каких-либо временных рамок для начисления процентов <*>. Пункт 3 ст. 395 дает такую возможность. Причем реализуется она достаточно оперативно: не путем длительной процедуры принятия закона, а через иной нормативный акт. Пусть немного, но можно притормозить кризис неплатежей. -------------------------------- <*> Хохлов В. Ответственность за пользование чужими денежными средствами // Хозяйство и право, 1996, N 8, с. 43.

Потенциал ст. 395 ГК достаточно велик. Но сегодня практика ее применения порождает больше вопросов, чем ответов. В статье высказаны суждения лишь о малой их части. Незатронутой осталась едва ли не главная проблема этой нормы закона: понятие денежного обязательства, за неисполнение которого устанавливается выплата указанных процентов. Казалось бы, упоминавшееся Постановление Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ дает недвусмысленное разъяснение на этот счет. Однако ГК содержит немало оснований для сомнений: так ли уж точно очерчен круг отношений, регулятором которых является ст. 395?

------------------------------------------------------------------

Название документа