Имущественный выдел из общества с ограниченной ответственностью

(Скловский К.)

("Российская юстиция", N 9, 1997)

Текст документа

ИМУЩЕСТВЕННЫЙ ВЫДЕЛ ИЗ ОБЩЕСТВА

С ОГРАНИЧЕННОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ

К. СКЛОВСКИЙ

К. Скловский, член Ставропольской краевой коллегии адвокатов, кандидат юридических наук.

Многие предприниматели теперь с удивлением узнают, что довольно случайно выбранная ими в свое время форма товарищества с ограниченной ответственностью (сейчас это - общество с ограниченной ответственностью) никак не может быть ограждено от требований его учредителей о выделе своей доли. (При употреблении исключительно в целях удобства термина "выдел" необходимо подчеркнуть, что в данном случае речь не идет ни об общей собственности, ни о собственности вообще.) В то же время акционерные общества (в том числе - закрытые) вполне застрахованы от такой опасности. Учитывая, что ООО может быть реорганизовано только по единогласному решению его учредителей (п. 1 ст. 92 ГК), нередко это открытие влечет весьма неприятные переживания. Нет нужды говорить, что имущественный выдел, а особенно - серия выделов, могут свести производственный потенциал общества к нулю. Однако с юридической точки зрения, согласно которой любые действия совершаются осознанно и со знанием дела, пока иное не установлено судом, нам остается лишь полагать, что учредители, выбрав форму ООО, согласились с правом на выдел как главном, пожалуй, отличии от акционерного общества.

Поскольку в судебной практике накопились проблемы, вытекающие из реализации этого права, остановимся на них подробнее.

С момента принятия российского Закона "О предприятиях и предпринимательской деятельности" не стихала дискуссия, касавшаяся нормы ст. 11 этого Закона, согласно которой учредители имели право собственности на имущество товарищества с ограниченной ответственностью (а по буквальному смыслу закона - и акционерного общества закрытого типа). Критика нарастала, тем более что в судебной практике возникало все больше споров о выделе имущества из товарищества (обществ).

Нет нужды повторять все аргументы, которые в конечном счете основываются на строгом, давно возникшем и имеющем весьма важное значение для сохранения целостности права деления на права вещные (собственность и некоторые другие) и обязательственные, в силу которого любое смешение, "переплетение" этих прав недопустимо. В Гражданском кодексе возобладало более основательное мнение, согласно которому имущество хозяйственного общества или товарищества, а таковыми являются те коммерческие организации, в которых уставный (складочный) капитал разделен на доли (вклады), принадлежит самому обществу (товариществу) (п. 1 ст. 66 ГК РФ), а участники, стало быть, имеют в отношении учрежденных ими обществ (товариществ) только обязательственные права (п. 2 ст. 48 ГК), но не право собственности.

В соответствии с этим и должны теперь строиться взаимоотношения между участниками и обществом. Необходимо, однако, отметить, что в сознании весьма устойчивы представления о вещном характере прав учредителя на имущество общества, которые можно обнаружить не только на обыденном, бытовом уровне, но и в правоприменительной практике.

Предварительно нужно, пожалуй, остановиться на вопросе соотношения прав участия в обществе и прав имущественных (имеются в виду общества с ограниченной ответственностью, а также ранее созданные товарищества с ограниченной ответственностью, продолжающие деятельность после принятия ГК).

Сами формулировки закона уже позволяют не рассматривать возникновение статуса участника как результат совершения вклада, что могло усматриваться из прежнего законодательства и что иногда вызывало практически неразрешимые коллизии. В силу ст. 87 ГК участник, не внесший вклад полностью, несет солидарную ответственность в размере неоплаченной части вклада. Это означает, что участником может быть и лицо, не внесшее, а только обязанное внести вклад.

Дальнейшее развитие этой ситуации также можно описать. Если вклад не внесен в обусловленный договором срок, то появляются основания для расторжения договора, что влечет за собой прекращение (однако только на будущее время) прав и обязанностей, вытекающих из договора. Эта позиция подтверждается п. 28 Постановления N 6/8 Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой ГК РФ".

В этом смысле договором следует считать не только договор о создании общества, но и договор об условиях вступления (договор вступительного вклада) в уже созданное общество. (Применительно к акционерным обществам ситуация имеет иное решение - вовремя не оплаченные акции выбывают из собственности акционера и возвращаются в собственность общества.)

Попутно нужно заметить, что вообще неверная практика регулирования взаимоотношений участников по учреждению организации, включая их обязательства по вкладам и их персональный состав, через нормы устава, в данном случае может оказаться обстоятельством, решительно затрудняющим процедуру исключения участника, поскольку устав не может быть предметом расторжения, а параллельная процедура аннулирования тех или иных положений устава едва ли приемлема.

Менее ясным или, во всяком случае, менее урегулированным представляется вопрос об имущественных правах участника, не полностью внесшего вступительный (или дополнительный) вклад. Имеется прямой запрет на отчуждение неоплаченной доли (п. 4 ст. 93 ГК). Однако такой оговорки не сделано применительно к ситуации выхода. Учитывая, что выплата из имущества общества имеет смысл лишь как возврат капитала, нужно признать, что пока иное не будет прямо указано законом, условием выплаты также должна быть оплата доли в уставном капитале (технически здесь может быть применена аналогия с п. 4 ст. 93 ГК).

Иные привходящие обстоятельства, например, несвоевременная оплата, если участник не утратил своих прав и эта ситуация специально не оговорена уставом, не могут повлечь отказа в выплате в силу императивного характера нормы ст. 94 ГК.

Эта норма так сформулирована, что обязательство общества по оплате доли является следствием выхода; выход же, в свою очередь, не может осуществляться частично. Это не позволяет ставить вопрос о выплате стоимости доли частями, что иногда становится предметом обсуждения.

Если реализация права на выход не требует каких-либо действий иных лиц и совершается как односторонняя сделка, то осуществление права на получение части имущества возможно только путем установления определенных двусторонних отношений с обществом, которые могут носить, как уже подчеркивалось, определенно обязательственную природу. Кредитором здесь выступает участник, а должником - общество.

Прежде всего возникает вопрос, как должно быть заявлено требование. Дело в том, что в силу ряда причин, среди которых наряду с неплатежеспособностью многих обществ можно указать и уже упомянутые представления о наличии прямых вещных прав на имущество общества, иски нередко формулируются как требования к имуществу в натуральном выражении.

Между тем по буквальному смыслу ст. 94 ГК, а также учитывая, что право участника имеет обязательственный характер, требование может быть заявлено только как требование о выплате стоимости части имущества, но не как требование о передаче части имущества.

Естественно, что это требование, как любое обязательственное право, может быть преобразовано в результате новации (ст. 414 ГК) в иное, в том числе - об истребовании определенного имущества. Но это должно быть облечено в соответствующую форму, а кроме того, влечет определенные налоговые последствия, прекращая ситуацию выдела в договор обменного типа, т. е. в терминах налогового права - реализационный.

Расчет размера выплаты представляет значительную трудность. Общий принцип, как он представляется на практике, состоит в том, что активы общества уменьшаются на сумму его пассивов. Пассивы не могут выделяться прежде всего потому, что долг нельзя перевести на иное лицо без согласия кредитора, а также и по иным причинам, поэтому общество, оставляя за собой долги, имеет право уменьшить на эту сумму активы, подлежащие учету при выделе. От оставшегося имущества (чистых активов) берется часть, соответствующая доле выходящего участника в уставном капитале. Эта доля, в свою очередь, рассчитывается как дробь, в числителе которой указывается фактически уплаченный вклад участника, а в знаменателе - размер надлежаще установленного уставного капитала на момент заявления о выходе. Понятно, что доля всегда может быть выражена только в виде дроби (процента), но никак не в рублях или иных единицах измерения стоимости, с чем постоянно приходится сталкиваться и что может привести к неверным решениям о выделе.

Одной из существенных проблем применительно к выделу является, как и в любом денежном обязательстве, ситуация просрочки должника (в данном случае - общества). При отсутствии специальных норм здесь также применяется ст. 395 ГК РФ.

В судебных спорах, связанных с последствиями просрочки выплаты, не обходится без трудностей.

В одном случае суд отказал в применении нормы ст. 395 ГК, усомнившись в ее применимости. В другом деле пришлось столкнуться с начислением на просроченную сумму выплаты коэффициента роста заработной платы. С одной стороны, это показывает, что суд среагировал на сам факт просрочки, а с другой - что отношения все же квалифицированы не как обязательственные, а как трудовые (довольно распространенная ошибка).

Нужно сразу заметить, что если требование по каким-либо причинам носит не денежный, а натуральный характер, то для начисления процентов по основаниям ст. 395 ГК нет почвы. Но поскольку, как уже говорилось, нормальным способом защиты в данном случае является именно денежное требование кредитора, а также учитывая, что к моменту заявления в суд иска определенный срок с момента выхода уже истек, вопрос о просрочке и соответственно о применении ст. 395 ГК должен обсуждаться.

Значительную трудность представляет определение самой просрочки. Норма ст. 94 ГК не позволяет установить способ определения начала просрочки, отсылая в этой части к уставу общества и закону об обществах. Закон, как известно, не принят, а если устав эту проблему не регулирует или регулирует нечетко, что бывает весьма часто, суд оказывается в нелегком положении. Например, при рассмотрении требования Н. к ТОО "Коммерческий центр" Буденновский горнарсуд Ставропольского края обнаружил в уставе следующее противоречие: в силу п. 2.6 устава "при выходе учредителю выплачивается стоимость имущества Товарищества пропорционально его доле в уставном фонде. Выплата производится после утверждения баланса и отчета за год, в котором он вышел из Товарищества, и в срок не позднее шести месяцев со дня выхода".

Как указано в решении, противоречие состояло в том, что "с одной стороны, выплата доли вышедшему участнику производится после утверждения баланса за год, в котором он вышел из товарищества, с другой стороны, выплата доли должна быть произведена не позднее 6 месяцев со дня его выхода. Следовательно, взять за основу первую часть данного положения суд не может".

В данном случае учредитель вышел из общества в апреле 1995 г. и требовал произвести расчет его доли (1% уставного капитала) по данным квартального баланса на 1 апреля 1995 г. Суд отказался делать такой расчет, поскольку по уставу можно применить лишь данные годового, а не квартального баланса. В свою очередь, если применять годовой баланс за 1995 год, который будет готов не ранее февраля 1996 года, окажется нарушенным уже указанное правило п. 2.6 устава о предельном сроке расчета в шесть месяцев. Поэтому суд сделал расчет по годовому балансу на 1 января 1995 г., т. е. за 1994 год, что, с учетом инфляции, привело к уменьшению размера выплаты. Истица возражала против такого расчета, вполне обоснованно ссылаясь на то, что весь 1994 год она состояла в обществе, а по указанной норме устава речь идет о балансе за год, в котором учредитель вышел из общества.

Итак, суть спора сводилась к тому, какое правовое значение имеет указанный предельный срок выплаты в шесть месяцев со дня выхода. Суд квалифицировал его как такой срок, который не может быть нарушен ни при каких условиях, в связи с чем и счел возможным отбросить все другие условия устава, регулирующие процедуру выплаты. Однако едва ли суд вправе отбросить ту или иную норму устава только потому, что она противоречит другой норме того же устава. Тем более, что в данном случае противоречие может быть устранено с помощью закона. Если считать шестимесячный срок предельным сроком выплаты, то нарушение этого срока влечет, следовательно, просрочку исполнения денежного обязательства. Эта ситуация не может считаться не имеющей решения и регулируется следующим образом: на все время с момента истечения шестимесячного срока после выхода учредителя и до фактического расчета, когда бы он ни был совершен, должны быть начислены проценты по правилам ст. 395 ГК.

Приведенное дело иллюстрирует случай, когда устав содержит определенное регулирование ситуации выхода. Но во многих случаях уставы вовсе не содержат соответствующих правил. Тогда приходится руководствоваться общими положениями закона.

Исходным моментом следует считать выход учредителя из общества, который, во-первых, как уже говорилось, не зависит от воли иных лиц, а во-вторых, не может совершаться под условиями или иметь частичный характер. Следовательно, выход тем самым подразумевает и заявление имущественного требования о выплате стоимости части имущества, поскольку закон не знает такого рода отношений, при которых лицо, перестав быть учредителем, имеет долю в уставном капитале общества.

Если иное не вытекает из устава (в отсутствие закона об обществах), единственной базой для исчисления начала просрочки оказываются нормы ст. 314 ГК: если обязательство не предусматривает срок его исполнения и не содержит условий, позволяющих определить этот срок, оно должно быть исполнено в разумный срок после возникновения обязательства.

Обязательство, не исполненное в разумный срок, а равно обязательство, срок исполнения которого определен моментом востребования, должник обязан исполнить в семидневный срок со дня предъявления кредитором требования.

Специфика данного обязательства состоит в том, что без баланса общества (причем в этом смысле годовой баланс ничем не лучше квартального, поэтому суд в деле Н. против ТОО "Коммерческий центр" имел, как представляется, все основания применить не годовой, а квартальный баланс и таким образом примирить обнаруженное им противоречие) невозможно правильно рассчитать размер выплаты. Если такой подход будет принят судом, то просрочку соответственно придется исчислять с момента утверждения очередного баланса. Строгое толкование ситуации заставляет применить иное правило, по которому течение просрочки следует исчислять через семь дней после заявления о выходе, независимо от возможности своевременно произвести достоверный расчет (в этом случае просрочка выплаты практически неизбежна). Иные подходы, как представляется, едва ли могут быть обоснованы.

В судебной практике встала проблема определения круга лиц, участвующих в делах о выделе доли.

Рассматривая дело по иску Б. к товариществу о выделе доли, кассационная инстанция, отменяя решение, наряду с другими основаниями указала и на то, что суд, выделив долю истцу, разрешил вопрос о правах других учредителей, не привлеченных в дело.

В другом процессе ответчик - Народное предприятие "Бройлерное", имеющее своеобразную правовую форму, заявил в суде ходатайство о привлечении в процесс нескольких участников в качестве третьих лиц, ссылаясь на то, что в результате выдела изменятся их права. Это ходатайство было отклонено. Если учесть, что всего участников у НП более 11000, то нетрудно предположить, что при положительном решении данного процессуального вопроса спор зашел бы в тупик.

Обсуждая вопрос о возможности выдела, суд пришел и к заслуживающему внимания выводу: хотя форма Народного предприятия и неизвестна ГК, учитывая, что его уставный капитал разделен на доли, его следует отнести к хозяйственным товариществам или обществам. А принимая во внимание имеющееся судебное решение о незаконности акционирования Народного предприятия, запрет на выдел доли, характерный для акционерной формы, в данном случае отсутствует. Следовательно, выдел возможен.

Принятые разными судами прямо противоположные решения по данному вопросу заставляют признать, что поставленная проблема должна найти четкое и окончательное решение.

В том случае, если бы участники общества выступали как субъекты общей собственности, требования о разделе выдела влекли бы привлечение всех в процесс, правда, в качестве сторон. Но в данном случае собственность прямо исключается ГК. Это не может не привести и к процессуальным последствиям.

Мы уже обращали внимание на то, что участники в силу вступления в общество связываются обязательственными отношениями не друг с другом, а с обществом. Требования о выделе заявляются обществу как единственному обязанному лицу и тем самым - как единственному ответчику. Стало быть, участники не имеют юридических оснований для вступления в процесс. Проверим все же, не изменятся ли их имущественные права в результате выдела.

Эти права количественно выражаются в доле (дроби, проценте). Выдел означает зачисление оплаченной обществом доли вышедшего участника на баланс общества для последующего распределения или списания, т. е. уменьшения уставного капитала. Следовательно, сам по себе выдел влечет либо количественное увеличение доли других участников (в случае списания), либо дает право на такое увеличение путем выкупа у общества. В любом случае доля оставшихся участников уменьшаться никак не может. Значит, в этом отношении их права не затрагиваются.

Перейдем к имущественному содержанию доли. Предположим, что в момент выхода учредителя на 1% уставного капитала приходилось 4 млн. руб. стоимости имущества, т. е. общая стоимость активов составляла 400 млн. руб. Если вышедший учредитель получил на свою долю в 10% 40 млн. руб., то на оставшиеся 90% (10% зачислены на баланс общества) приходится 360 млн. руб., т. е. по-прежнему на 1% приходится 4 млн. руб. и стоимостное наполнение, значит, не изменилось. Следовательно, и здесь нет оснований говорить об изменении, а тем более - об ущемлении прав иных участников.

Эти расчеты, как можно видеть, подтверждают имеющее более широкое применение правило: если иск заявлен юридическому лицу, то юридическое лицо выступает в суде через свои органы или представителей, а его учредители не привлекаются в процесс ни в качестве соответчиков, ни в качестве иных лиц, участвующих в деле.

При выделе учредителя нередко встает вопрос о налоговых последствиях этой операции.

Непосредственно сам выдел может повлечь прежде всего начисление НДС. В соответствии с подп. "г" п. 10 Инструкции "О порядке исчисления и уплаты налога на добавленную стоимость" N 39 от 11 октября 1995 г. не облагается налогом пай (доля) юридических лиц при выходе их из организаций предприятий в размере, не превышающем вступительный взнос. Отсюда следует, что сумма превышения облагается НДС, и такие случаи известны.

Сама по себе указанная норма, конечно, вызывает сомнение. В силу ст. 3 Закона о НДС объектами налогообложения являются обороты по реализации товаров, работ, услуг. Очевидно, что выдел доли не может быть отнесен ни к товарам, ни к работам, ни к услугам.

Стоимостной, т. е. денежный, характер выплаты также находится в противоречии со смыслом НДС, который в конечном счете сопровождает товарное движение (именно здесь, однако, может возникнуть более убедительное основание обязательства по НДС в уже упомянутой ситуации замены денежной выплаты натуральной компенсацией).

Есть основания полагать, что данная норма может не выдержать судебной проверки, хотя, насколько известно, пока такие споры не были предметом рассмотрения высших судебных инстанций.

Нельзя также забывать, что если выходит физическое лицо, то на сумму выплаты должен быть начислен подоходный налог. В противном случае общество как источник дохода может понести ответственность.

------------------------------------------------------------------

Название документа