Коллизионное регулирование залоговых правоотношений в Российской Федерации
(Воробьев Д. В.) ("Международное публичное и частное право", N 4, 2002) Текст документаКОЛЛИЗИОННОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ЗАЛОГОВЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Д. В. ВОРОБЬЕВ
Надлежащее исполнение обязательств обеспечивается системой мер организационного, экономического и правового порядка, именуемых способами обеспечения исполнения обязательств. Их назначение заключается в том, что они стимулируют должника к надлежащему исполнению своих обязательств перед кредитором, а также дают последнему относительно надежную гарантию реализации его прав. Стимулирование должника к надлежащему исполнению своих обязательств перед кредитором состоит в том, что на должника в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательств возлагаются дополнительные обременения, выражающиеся в выделении и резервировании определенного имущества, за счет которого кредитор может удовлетворить свои требования к неисправному должнику <*>, либо в возложении на должника обязанности уплатить определенную сумму <**>, либо в привлечении к исполнению обязательств наряду с должником третьих лиц <***>. -------------------------------- <*> В данном случае речь идет о залоге и задатке. <**> Как это происходит при неустойке или задатке. <***> В этой ситуации используется институт поручительства и банковской гарантии.
Из всего вышеуказанного следует, что под способами обеспечения исполнения обязательств понимаются специальные меры имущественного характера, предусмотренные законом или договором, стимулирующие надлежащее исполнение обязательства должником посредством наделения кредитора дополнительными правами по предупреждению или устранению неблагоприятных последствий неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства. В российской дореволюционной цивилистической доктрине указывалось, что в качестве способов обеспечения исполнения обязательств следует рассматривать "средства или способы, направленные на укрепление обязательства, то есть на придание им большей верности в отношении, разумеется, ничего иного, как получения по ним удовлетворения верителем" <*>. Выдающийся русский цивилист Д. И. Мейер считал, что способы обеспечения исполнения обязательств являют собой "приемы для доставления обязательственному праву той твердости, которой недостает ему по существу" <**>. -------------------------------- <*> Анненков К. Система русского гражданского права. Т. 3: Права обязательственные. СПб., 1901. С. 231. <**> Мейер Д. И. Русское гражданское право. Часть 2. СПб., 1902. С. 179.
Наличие иностранного элемента в обязательственных правоотношениях предполагает их регулирование нормами международного частного права, содержащимися в международных договорах либо в национальном законодательстве соответствующих государств, которые призваны стабилизировать международный торговый оборот и содействовать развитию международного экономического сотрудничества. При этом следует обратить внимание на то, что правовое регулирование обязательственных правоотношений в странах с различными правовыми системами может не совпадать. Однако международное сотрудничество, и прежде всего международная торговля, невозможны без признания обязательственных прав, возникших под действием иностранных законов. Заключение внешнеэкономических сделок требует, чтобы участники таких сделок были уверены в действительности как основных обязательств, так и акцессорных, обеспечивающих надлежащее исполнение первых, если они подчинены материальному праву иностранного государства. В действующем законодательстве Российской Федерации имеется несколько коллизионных норм, регулирующих залоговые правоотношения, осложненные иностранным элементом. Основные правила, касающиеся коллизионного регулирования вопросов установления действительности, а также формы залоговых правоотношений содержатся в разделе VI "Международное частное право" части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации <1>, заменившей собой соответствующие положения Основ гражданского законодательства СССР 1991 года <2>, в Законе "О залоге" 1992 года <3> и Кодексе торгового мореплавания Российской Федерации 1999 года <4>. Проведем сравнительный анализ коллизионных норм, инкорпорированных законодателем в данные нормативные акты. -------------------------------- <1> Далее - ГК РФ. Третья часть ГК РФ принята Государственной Думой 1 ноября 2001 года и введена в действие с 1 марта 2002 года. <2> Далее - ОГЗ. <3> Далее - Закон "О залоге". <4> Далее - КТМ РФ.
Как и ОГЗ, вступившая в силу третья часть ГК РФ предусматривает, что возникновение и прекращение залоговых прав на имущество, являющееся предметом сделки, осложненной иностранным элементом, определяются в Российской Федерации в соответствии с принципом автономии воли сторон (lех voluntatis). При этом и выбор права, подлежащего применению к правам и обязанностям сторон по договору, может быть сделан ими как в самом договоре, так и в последующем дополнительном соглашении к нему (п. 1 ч. 1 ст. 166 ОГЗ). Однако в отличие от соответствующих положений ОГЗ третья часть ГК РФ содержит новеллы, дополнительно регламентирующие порядок выбора сторонами договора его обязательственного статута. Так, в частности, п. п. 1 - 2 ст. 1210 ГК РФ предусматривают, что соглашение сторон о выборе права, подлежащего применению к их договорным правоотношениям, содержащееся либо в самом договоре, либо в дополнительном соглашении к нему, должно быть явно выражено или прямо вытекать из условий договора и обстоятельств дела. То есть когда в соглашении сторон отсутствует явное и четкое указание (expressis verbis) на то, какое право подлежит применению к их правоотношениям, критериями его установления будут служить условия самого договора, а также конкретные обстоятельства дела, рассматриваемые в их совокупности. Целесообразность использования данных критериев в их совокупности обуславливается тем обстоятельством, что только тщательный анализ положений договора и конкретных обстоятельств дела позволяют в современных условиях гражданского оборота установить истинную, а не предполагаемую или гипотетическую волю сторон, направленную на определение правопорядка, компетентного регулировать их правоотношения в рамках данного договора <*>. -------------------------------- <*> Звеков В. П. Международное частное право. М.: Норма-Инфра, 1999. С. 286.
Еще одной новеллой ГК РФ в разделе "Выбор права сторонами договора" является положение, в соответствии с которым сторонам договора предоставляется право подчинить праву определенного государства как договор в целом, так и определенные его части (п. 4 ст. 1210 ГК РФ). В этом случае разные части одного договора, а следовательно, права и обязанности сторон, закрепленные в этих частях, будут регулироваться правовыми системами различных государств. Применительно к залоговым правоотношениям это означает, что залогодатель и залогодержатель могут включить в договор о залоге условия, предусматривающие, что к вопросам возникновения права залога будет применяться право одного государства, а к вопросам прекращения залоговых правоотношений - право другого государства. Здесь нелишним будет заметить, что к той части договора о залоге, для которой залогодатель и залогодержатель не выбрали соответствующий компетентный национальный правопорядок, будет обычно применяться право государства, определенное посредством применения коллизионных норм, содержащихся в законодательстве страны залогодателя или залогодержателя. Как уже указывалось выше, стороны договора вправе, руководствуясь принципом lex voluntatis, заключить соглашение о праве, применяемом к их обязательственным правоотношениям, как при заключении договора, так и в последующем дополнительном соглашении (ч. 1 п. 1 ст. 166 ОГЗ). Однако если Основы гражданского законодательства СССР 1991 года не содержат специальных требований к соглашению о выборе применяемого права, заключенному сторонами договора в последующем, то в ГК РФ действительность подобного соглашения обуславливается соблюдением прав и законных интересов третьих лиц (п. 3 ст. 1210 ГК РФ). Из этого следует, что заключение дополнительного соглашения о праве, применяемом к договору о залоге, не должно наносить ущерб правам третьих лиц, которыми в большинстве случаев будут являться должники, в обеспечение обязательств которых залогодатель предоставил в залог свое имущество. Тем не менее, несмотря на то что принцип автономии воли сторон является одним из краеугольных принципов гражданского и международного частного права, сфера его применения субъектами обязательственных правоотношений не является безграничной. В отношении вопроса выбора сторонами права, призванного регламентировать их правоотношения в рамках данного договора, это означает, что существует круг вопросов, на которые автономия воли сторон не распространяется. Это прежде всего предварительные вопросы, связанные с право - и дееспособностью сторон - участниц сделки, формой сделки, а также вопросы, связанные с содержанием права собственности и иных вещных прав на имущество и их осуществлением. Таким образом, рассматриваемый круг вопросов устанавливает пределы обязательственного статута, под которым понимается совокупность норм подлежащего применению права, регулирующего содержание сделки, ее действительность, порядок исполнения и последствия неисполнения, условия освобождения сторон от ответственности. Обратим внимание на то, что внутреннее законодательство Российской Федерации и зарубежных стран, как правило, не содержит специального перечня вопросов, определяющих пределы реализации сторонами обязательственных правоотношений "их автономии воли" в области выбора применимого к ним права. Однако перечни подобных вопросов содержатся в ряде международных конвенций, например в Гаагской конвенции о праве, применимом к международной купле-продаже товаров, 1955 года, а также в Гаагской конвенции о праве, применимом к международной купле-продаже товаров, 1986 года. Так, в статье 5 Гаагской конвенции 1986 года о праве, применимом к международной купле-продаже товаров, перечислены вопросы, на которые не распространяется действие соглашения сторон о выборе применимого права. В число этих вопросов входят: а) правоспособность и дееспособность сторон договора, включая правомочия лица, осуществляющего представительство юридического лица перед третьими лицами; б) передача прав собственности; в) действие договора в отношении третьих лиц; г) соглашение об арбитраже. В Конвенции 1955 года в перечень данных вопросов также включен вопрос о форме договора (ст. 5 Конвенции 1955 года о праве, применимом к международной купле-продаже товаров). Возвращаясь к Конвенции 1986 года, нельзя не обратить внимание на статью 7 данного документа, посвященную вопросу выбора сторонами права, применимого к договору международной купли-продажи товаров. При сопоставлении положений этой статьи Конвенции с положениями статьи 1210 ГК РФ становится очевидным не только смысловое, но и текстовое совпадение. Учитывая этот факт, можно сделать заключение о том, что в процессе работы по составлению третьей части ГК РФ отечественным законодателем был использован опыт уже имеющихся международных соглашений. Кроме того, "автономия воли" залогодателя и залогодержателя может ограничиваться действием общепризнанного института международного частного права - оговоркой о публичном порядке, а также действием императивных норм личного закона соответствующей стороны договора о залоге <*>. -------------------------------- <*> Международное частное право / Под редакцией Г. К. Дмитриевой. М.: Проспект, 2000. С. 355; Жильцов А. И. Применимое право в международном коммерческом арбитраже (императивные нормы): Автореферат кандидатской диссертации. М., 1998.
Таким образом, в российском законодательстве коллизионный принцип автономии воли (lex voluntatis) занимает главенствующую позицию при выборе сторонами правоотношений, осложненных иностранным элементом, правопорядка, которому они намерены подчинить свои права и обязанности по данной сделке. Но при этом было бы неверно рассматривать автономию воли как источник коллизионного права. Lex voluntatis являет собой лишь одну из коллизионных норм, на основании которых применяются нормы иностранного права <*>. -------------------------------- <*> Лунц Л. А. Международное частное право. М.: Юридическая литература, 1970. С. 203; Звеков В. П. Международное частное право. М.: Норма-Инфра, 1999. С. 286.
До вступления в силу третьей части ГК РФ принцип автономии воли в вопросе выбора компетентного правопорядка применялся как к обязательствам по внешнеэкономическим сделкам, о которых шла речь в статье 166 ОГЗ, так и к сделкам, которые не являются внешнеэкономическими, хотя и осложнены иностранным элементом, о которых указывается в п. 2 статьи 165 ОГЗ. В соответствии с п. 2 ст. 165 ОГЗ права и обязанности сторон по сделке определяются по праву места ее совершения, если иное не установлено соглашением сторон. Из содержания данного пункта указанной статьи видно, что lex voluntatis является субсидиарной коллизионной привязкой, локализующей правоотношение сторон. В нашем случае это означает, что если залогодатель и залогодержатель не достигнут соглашения о применимом праве, то к их правоотношениям, вытекающим из договора о залоге, будет применено право места заключения договора о залоге. То есть для локализации их правоотношений будет использован принцип lex loci contractus. Но при этом понятие "место совершения сделки" будет определяться законодательством Российской Федерации. Согласно ст. 444 Гражданского кодекса Российской Федерации, если в договоре не указано место его заключения, договор признается заключенным в месте жительства гражданина или месте нахождения юридического лица, направившего оферту. Российская доктрина международного частного права относит к внешнеэкономическим сделкам сделки, совершаемые в ходе осуществления предпринимательской деятельности между лицами, коммерческие предприятия которых находятся в разных государствах <*>. Исходя из этого, договор о залоге будет считаться внешнеэкономической сделкой, если он заключен между двумя субъектами предпринимательской деятельности, коммерческие предприятия которых находятся в разных государствах. Национальная принадлежность юридического лица или индивидуального предпринимателя без образования юридического лица не имеет значения. Во всех иных случаях, когда: а) одна из сторон договора о залоге, залогодатель или залогодержатель, является субъектом права другого государства, не обладает статусом субъекта предпринимательской деятельности (статусом коммерсанта); б) предметом договора о залоге, заключенного между этими сторонами, является имущество, находящееся на территории другого государства; в) договор о залоге заключен за границей - данный договор будет квалифицироваться не как внешнеэкономическая сделка, а как обычная сделка, осложненная иностранным элементом. -------------------------------- <*> Зыкин И. С. Внешнеэкономические операции: право и практика. М., 1994. С. 72.
Отличительной чертой коллизионного регулирования залоговых правоотношений, квалифицируемых в качестве внешнеэкономических сделок, является их привязка при отсутствии соглашения сторон о подлежащем применению праве к праву страны, где учреждена, имеет место жительства или основное место деятельности сторона, являющаяся залогодателем (п. 1 ст. 166 ОГЗ; п. 6 ст. 10 Закона "О залоге"). То есть подлежит применению право стороны, чье исполнение имеет решающее значение для содержания договора о залоге, в то время как компетентный правопорядок для договоров о залоге, не входящих в категорию внешнеэкономических сделок, в которые залогодатель и залогодержатель не включили условия о применимом праве, должен, на первый взгляд, определяться в соответствии с коллизионным началом lex loci contractus (п. 2 ст. 165 ОГЗ). Но Закон "О залоге" красноречиво свидетельствует о другом. В пункте 6 статьи 10 данного Закона указывается на то, что права и обязанности сторон договора о залоге определяются по законодательству страны, где имеет место жительства или основное место деятельности сторона, являющаяся залогодателем, если иное не установлено соглашением сторон. А поскольку Закон "О залоге" обладает статусом lex specialis, то представляется, что его положения в отношении залоговых правоотношений должны были иметь приоритет над правовыми нормами, закрепленными законодателем в п. 2 ст. 165 ОГЗ. Таким образом, мы видим, что на законодательном уровне в области определения права, регламентирующего права и обязанности сторон договора о залоге при отсутствии соответствующего соглашения залогодателя и залогодержателя, фактически была стерта грань между этими двумя категориями сделок. Впрочем, при работе над проектом третьей части ГК РФ законодатель отказался от отдельного регулирования порядка определения права применительно к внешнеэкономическим сделкам и сделкам, осложненным иностранным элементом, но не являющимся внешнеэкономическими. В этом прослеживается тенденция унификации коллизионного регулирования сделок, осложненных иностранным элементом, между субъектами предпринимательской деятельности, а также сделок, в которых стороны или одна из сторон не обладают статусом коммерсантов. Именно поэтому в ст. 1211 ГК РФ не используется термин "внешнеэкономическая сделка", а в ст. 1212 ГК РФ появляются положения, регламентирующие гражданско-правовые отношения с участием гражданина-потребителя. Завершая рассмотрение вопроса о выборе права, применимого к залоговым сделкам, хотелось бы отметить, что третья часть ГК РФ содержит статью 1213: "Право, подлежащее применению к договору в отношении недвижимого имущества". В соответствии с этой статьей, если стороны договора об ипотеке не придут к соглашению о праве, применимом к их правоотношениям, будет применяться право страны, с которой договор об ипотеке наиболее тесно связан. А компетентный правопорядок подлежит определению посредством применения коллизионного принципа lex rei sitae (закона места нахождения имущества), если иное не вытекает из содержания закона, условий или существа договора об ипотеке либо совокупности обстоятельств дела (п. 1 ст. 1213 ГК РФ). Однако, если предметом ипотеки является земельный участок, участок недр, обособленный водный объект и иное недвижимое имущество, находящиеся на территории РФ, возможность выбора залогодателем и залогодержателем применимого права будет ограничена в пользу российского права (п. 2 ст. 1213 ГК РФ). Как известно, договор о залоге является гражданско-правовой сделкой. А любая сделка порождает юридические последствия только в случае ее действительности. Современной цивилистической доктрине известны две группы условий действительности сделок. Первая группа включает в себя общие условия действительности для всех видов сделок: а) отсутствие противоречия сделки норме объективного права; б) обладание сторонами сделки определенным объемом право-дееспособности; в) воля сторон должна соответствовать их волеизъявлению (отсутствие пороков воли). Во вторую группу входят специальные условия действительности, свойственные определенным видам сделок: а) соответствие формы сделки требованиям, установленным законом для данного вида сделок; б) наличие основания - ближайшей правовой цели (causa) для каузальных сделок в странах романо-германского права и встречного удовлетворения (consideration) в странах англосаксонского права. В настоящей работе автором будут рассмотрены такие условия действительности договора о залоге, как соответствие этой сделки (ее предмета) и ее формы требованиям, установленным законом для данного вида сделок, а также вопросы определения право-дееспособности сторон залоговых правоотношений, осложненных иностранным элементом. Это обусловлено тем, что именно по данным вопросам чаще всего возникают коллизии между правовыми системами различных государств. Предметом залога является имущество, включая вещи и имущественные права, из стоимости которого залогодержатель имеет право, в случае неисполнения должником обязательства, обеспеченного залогом, получить удовлетворение преимущественно перед другими кредиторами лица, которому принадлежит это имущество. Однако не всякое имущество может быть предметом залога, а только те его виды, которым подобное свойство принадлежит в соответствии с законом местонахождения данного имущества - lex rei sitae. На практике применение в отношении предмета залога коллизионного принципа lex rei sitae влечет за собой признание следующих правил: 1) Закон местонахождения вещи определяет, какие вещные права вообще возможны, что может быть предметом права собственности, залога и т. д. на территории соответствующего государства. 2) Законом местонахождения вещи решается вопрос о классификации объектов вещных прав: об отношении их к движимым или недвижимым вещам, вещам, изъятым или не изъятым из гражданского оборота, и т. п. 3) Наконец, по принципу закона местонахождения вещи решаются процессуальные вопросы обращения взыскания на предмет залога, а также вопрос о регистрации залоговых прав. Определенная специфика свойственна коллизионному регулированию залоговых правоотношений, предметом которых выступают транспортные средства (воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания), подлежащие внесению в государственные реестры. Учитывая особый порядок установления, регистрации и прекращения подобных залоговых сделок, компетентный правопорядок определяется посредством применения односторонней коллизионной привязки, отсылающей к праву страны, где соответствующее транспортное средство внесено в государственный реестр. Аналогичный режим коллизионного регулирования распространяется и на залог космических объектов (ч. 2 п. 1 ст. 164 ОГЗ; п. п. 2 - 3 ст. 40 Закона "О залоге"; ст. 1207 ГК РФ). Кроме того, в последнее время российское законодательство пополнилось нормативными актами, содержащими правовые нормы, имеющие целью решение коллизионных вопросов, возникающих при залоге отдельных видов транспортных средств. Это прежде всего КТМ РФ, а также Международная конвенция о морских залогах и ипотеках 1993 года, к которой Российская Федерация присоединилась 17 декабря 1998 года <*>. В данных документах содержатся ответы на вопросы о том, право какого государства подлежит применению при установлении ипотеки судна или строящегося судна и при определении очередности удовлетворения требований, вытекающих из обязательств обеспеченных ипотекой судна или строящегося судна. Согласно ст. 425 КТМ РФ и ст. 1 Конвенции 1993 года порядок установления ипотеки судна или строящегося судна, а также очередность удовлетворения зарегистрированных ипотек определяются законодательством государства регистрации ипотеки <**>. То есть если предметом ипотеки является судно или строящееся судно, зарегистрированное в России, то данные ипотеки регистрируются соответственно либо в том же реестре, в котором зарегистрировано судно, либо в реестре строящихся судов, в котором зарегистрировано право на строящееся судно (ч. 1 п. 3 ст. 376 КТМ РФ). А следовательно, все вопросы установления ипотеки морских судов и очередности удовлетворения требований залогодержателей, если судно зарегистрировано в российском реестре, должны решаться в соответствии с законодательством Российской Федерации (ст. 425 КТМ РФ; ст. 2 Конвенции 1993 года). Недостатком ст. 425 КТМ РФ является отсутствие в ней коллизионной привязки к национально-правовой системе, нормы объективного права которой подлежат применению при принудительном осуществлении требований, обеспеченных ипотекой морских судов. Но это не значит, что такой важный вопрос остается без ответа. Ответ содержится в ст. 2 Конвенции 1993 года, предусматривающей, что все вопросы, касающиеся процедуры принудительного осуществления подобных требований, регулируются законодательством государства, где это осуществление имеет место. Подход Конвенции 1993 года к решению данного вопроса вполне логичен, ибо принудительное осуществление гражданских прав является актом публичной власти и реализуется государственными органами страны места их осуществления, которые в своей деятельности руководствуются исключительно нормами национального права. -------------------------------- <*> Далее - Конвенция 1993 года. <**> Комментарий к Кодексу торгового мореплавания Российской Федерации / Под редакцией Г. Г. Иванова. М.: Спарк, 2000. С. 716.
С момента вступления в силу КТМ РФ в частное право нашей страны взамен института привилегированных требований был инкорпорирован правовой институт морского залога на судно. Этот институт известен праву большинства государств с развитой системой частного права, и в настоящее время морским залогам и очередности удовлетворения требований, обеспеченных морским залогом, посвящены три международные конвенции: а) Международная конвенция об унификации некоторых правил о морских залогах и ипотеках 1926 года; б) Международная конвенция об унификации некоторых правил о морских залогах и ипотеках 1967 года; в) Конвенция 1993 года <*>. -------------------------------- <*> Комментарий к Кодексу торгового мореплавания Российской Федерации / Под редакцией Г. Г. Иванова. М.: Спарк, 2000. С. 715 - 716.
Последняя из приведенных выше Конвенций позволяет государствам - участникам конвенции предусматривать в своем внутреннем законодательстве морские залоги иные, чем те, которые указаны в конвенции (ст. 6 Конвенции 1993 года). И поэтому, для преодоления эвентуальных коллизий, российский закон предписывает применять к возникновению морского залога на судно и очередности удовлетворения требований, обеспеченных им, закон государства, в суде которого рассматривается спор (lex fori) (ст. 424 КТМ РФ). В случае же принудительного осуществления требований, обеспеченных морским залогом на судно, в соответствии со ст. 2 Конвенции 1993 года, применяется законодательство государства, на территории которого производятся действия по их принудительному осуществлению. Завершая этот сравнительный анализ коллизионных норм ОГЗ и третьей части ГК РФ, предназначенных для регулирования залоговых правоотношений с иностранным элементом, рассмотрим вопрос об определении права, применяемого в случае предъявления их субъектами требований о защите их прав, вытекающих из данных правоотношений, а также при нарушении данных прав контрагентов в договоре о залоге со стороны третьих лиц. В ГК РФ этот вопрос решается в зависимости от того, какое имущество является предметом залога. Если речь идет о воздушных и морских судах, судах внутреннего плавания и космических объектах, подлежащих государственной регистрации, то защита прав залогодателя или залогодержателя будет регламентироваться правом страны, где эти суда и объекты зарегистрированы (ст. 1207 ГК РФ). В случае же, когда предмет залога представлен каким-либо иным движимым или недвижимым имуществом, права вышеперечисленных лиц будут защищаться в соответствии с lex rei sitae (п. 1 ст. 1205 ГК РФ). Действовавшее до 1 марта 2002 года российское законодательство предоставляло залогодателю - собственнику предмета залога в случае, если предмет залога оставлен в его владении и имеет место нарушение его прав со стороны третьих лиц, возможность выбора наиболее удобного для него государственного правопорядка для защиты его субъективных прав. И в такой ситуации правомочия залогодателя при предъявлении им требований о защите его прав и интересов определяются по его выбору правом страны, где находится имущество, являющееся предметом залога, в суде которой заявлено требование, или правом страны, в которой транспортное средство внесено в государственный реестр (п. 4 ст. 164 ОГЗ). На сегодняшний день в случае, когда предмет залога находится во владении залогодержателя и его владение нарушается третьими лицами, защита прав залогодержателя будет регламентироваться законом местонахождения заложенного имущества (п. 1 ст. 1205 ГК РФ). Но из этого общего правила существует исключение в отношении вещных прав на суда. Статья 424 КТМ РФ гласит, что возникновение морского залога на судно и очередность удовлетворения требований, обеспеченных морским залогом, а следовательно, и защита прав субъектов данного правоотношения регламентируются законодательством государства, в суде которого рассматривается спор. Аналогичные положения содержатся в ст. 425 КТМ РФ с той лишь разницей, что защита прав залогодателя и залогодержателя будет осуществляться в соответствии с законом государства регистрации ипотеки. Из этого следует, что и в КТМ РФ, а в дальнейшем и в третьей части ГК РФ законодатель отказался от использования альтернативных коллизионных норм в сфере защиты права собственности и иных вещных прав, сделав выбор в пользу односторонних. Но в то же время необходимо иметь в виду, что если нарушение субъективных имущественных прав залогодателя или залогодержателя происходит в рамках договора о залоге, то защита прав соответствующей стороны залоговых правоотношений будет осуществляться, если иное не предусмотрено законом, либо в соответствии с правом, которому стороны подчинили договор о залоге, либо в соответствии с национальным правом залогодателя (п. 1 ст. 166 ОГЗ; п. 6 ст. 10 Закона "О залоге"; п. 3 ст. 1211 ГК РФ). Вторым условием действительности договора о залоге, подлежащим рассмотрению в данной работе, является соответствие его формы требованиям, установленным законом для данного вида договоров. Возникает вопрос: по праву какой страны должна определяться форма залоговой сделки. На этот вопрос нельзя дать однозначного ответа. Здесь возможно несколько вариантов, а именно: 1) Форма залоговой сделки, совершаемой на территории РФ, предметом которой является вещь, находящаяся на данной территории, определяется правом Российской Федерации, то есть правом места совершения сделки (ч. 1 п. 1 ст. 165 ОГЗ; ч. 1 п. 5 ст. 10 Закона "О залоге"; п. 1 ст. 1209 ГК РФ). Так, если предметом залога является движимое имущество, то договор залога должен быть заключен в простой письменной форме (п. 2 ст. 339 ГК РФ; п. 2 ст. 10 Закона "О залоге"). Нотариальная, квалифицированная письменная форма предусмотрена для договоров о залоге движимого имущества или прав на имущество, заключенных в обеспечение обязательств по договору, который должен быть нотариально удостоверен (п. 2 ст. 339 ГК РФ; п. 3 ст. 10 Закона "О залоге"). В случае же, когда предметом залоговой сделки выступает недвижимое имущество, находящееся на территории Российской Федерации и зарегистрированное в соответствующем российском реестре, форма договора об ипотеке, независимо от места его заключения, подчиняется российскому праву (ч. 3 п. 1 ст. 165 ОГЗ; ч. 2 п. 5 ст. 10 Закона "О залоге"; п. 3 ст. 1209 ГК РФ). В соответствии с законодательством Российской Федерации договор об ипотеке должен быть нотариально удостоверен и подлежит государственной регистрации (п. п. 2 - 3 ст. 339 ГК РФ; п. п. 1 - 3 ст. 40 Закона "О залоге"; п. 1 ст. 10 Федерального закона "Об ипотеке (залоге недвижимости)" от 16 июля 1998 года; п. 1 ст. 4 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" от 17 июня 1997 года; ст. 376 КТМ РФ; п. 10 ст. 33 Воздушного кодекса Российской Федерации от 19 марта 1997 года). Несоблюдение правил о форме и государственной регистрации договора о залоге и договора об ипотеке влечет их недействительность (п. 4 ст. 339 ГК РФ; ст. 12 Закона "О залоге"; ч. 3 п. 1 ст. 10 Федерального закона "Об ипотеке (залоге недвижимости)" от 16 июля 1998 года). 2) Форма договора о залоге, заключенного в РФ в отношении имущества, находящегося за границей, по общему правилу определяется российским законом, то есть правом места совершения сделки (п. 1 ст. 165 ОГЗ; п. 1 ст. 1209 ГК РФ). Но в третьей части ГК РФ из этого правила сделано исключение в отношении договора об ипотеке, форма которого подчинена праву страны, где находится имущество, являющееся предметом ипотеки (п. 3 ст. 1209 ГК РФ). Но при этом следует иметь в виду, что форма договора об ипотеке недвижимого имущества, внесенного в соответствующий государственный реестр в Российской Федерации, независимо от места заключения такого договора и места нахождения данного имущества подчиняется законодательству регистрации - российскому праву (ч. 2 п. 5 ст. 10 Закона "О залоге"; п. 3 ст. 1209 ГК РФ). 3) Спорным может представиться случай, когда договор о залоге заключается за границей, а предмет залога находится в Российской Федерации. Как уже отмечено, форма договора о залоге движимого имущества, согласно праву РФ, подчиняется закону места его совершения. Но эта сделка может быть признана действительной в Российской Федерации и в тех случаях, когда по закону места совершения ее форма не соблюдена, однако она удовлетворяет требованиям российских законов (п. 1 ст. 165 ОГЗ; ч. 1 п. 5 ст. 10 Закона "О залоге"; п. 1 ст. 1209 ГК РФ). Форма же договора об ипотеке, предмет которой внесен в соответствующий российский государственный реестр, как это видно из вышеизложенного, во всех случаях определяется в соответствии с законодательством РФ. 4) Если же договор о залоге является внешнеэкономической сделкой, стороной в которой выступают российские юридические лица или физические лица, зарегистрированные в качестве индивидуальных предпринимателей, то независимо от места заключения этого договора его форма будет определяться законодательством РФ (ч. 2 п. 1 ст. 165 ОГЗ; п. 2 ст. 1209 ГК РФ). По действующему российскому законодательству внешнеэкономические сделки должны быть совершены в письменной форме. Несоблюдение простой письменной формы внешнеэкономической сделки влечет ее недействительность (п. 3 ст. 162 ГК РФ). Но помимо соблюдения простой письменной формы стороны договора о залоге должны выполнить, во избежание признания договора о залоге недействительным, и все другие требования, предъявляемые российским правом к форме договоров данного вида. Действительность договора о залоге зависит также от обладания его сторонами определенным объемом правоспособности или дееспособности, позволяющим им быть субъектами данного правоотношения. Обычно дееспособность иностранных граждан - участников сделок определяется по праву стран, гражданами которых они являются. Дееспособность российских граждан - участников сделок определяется правом Российской Федерации. Таким образом, мы видим, что, как и во многих странах континентальной Европы, наш закон исходит в вопросах определения объема дееспособности физического лица из принципа lex patriae (п. 2 ст. 160 ОГЗ; п. 1 ст. 1195, п. 1 ст. 1197 ГК РФ). Таково общее правило. Но из этого правила бывают и исключения. Так, дееспособность лица без гражданства (апатрида) определяется по праву страны, в которой это лицо имеет постоянное местожительство (п. 3 ст. 160 ОГЗ; п. 5 ст. 1195 ГК РФ). В свою очередь в утративших силу с 1 марта 2002 года Основах гражданского законодательства СССР 1991 года дееспособность иностранных граждан и лиц без гражданства в отношении сделок, совершаемых в РФ, и обязательств, возникающих вследствие причинения вреда в РФ, определялась российским законом (п. 4 ст. 160 ОГЗ). Из этого следует, что российское законодательство содержало изъятия из принципа личного закона физического лица в пользу территориального принципа, что в свою очередь способствовало стабилизации гражданского оборота и защите субъективных прав, прежде всего, субъектов права Российской Федерации. Соответствующее положение включено в третью часть ГК РФ, но с оговоркой, что физическое лицо, не обладающее дееспособностью по своему личному закону, имеет право ссылаться на свою недееспособность, будучи дееспособным, по праву места заключения договора о залоге, если будет доказано, что другая сторона договора знала или должна была знать о недееспособности контрагента (п. 2 ст. 1197 ГК РФ). Забегая вперед, отметим, что данная оговорка включена также и в п. 3 ст. 1202 ГК РФ в отношении полномочий органа или представителя юридического лица на совершение сделки. Во всех иных случаях юридическое лицо не может ссылаться на ограничение полномочий его органа или представителя, не известное праву страны, в которой ими был заключен договор о залоге (п. 2 ст. 161 ОГЗ; п. 3 ст. 1202 ГК РФ). Юридические лица могут заключать договоры, в том числе и договоры о залоге, в пределах своей правоспособности. Все юридические лица подразделяются на две категории: а) обладающие общей (универсальной) правоспособностью; б) обладающие специальной (целевой) правоспособностью. Юридические лица, обладающие общей правоспособностью, вправе приобретать любые права и обязанности, иными словами, участвовать в любых гражданских правоотношениях. Наличие у юридического лица специальной правоспособности предполагает возможность его участия лишь в определенном круге таких правоотношений, предусмотренном в его учредительных документах или законе. Для того чтобы определить объем правоспособности юридического лица, необходимо прежде всего установить, в соответствии с законодательством какого государства оно создано, то есть установить личный статут, личный закон юридического лица. По российскому праву гражданская правоспособность иностранного юридического лица - участника залоговых правоотношений будет определяться законодательством страны, где инкорпорировано данное юридическое лицо (п. 1 ст. 161 ОГЗ; п. п. 1 - 2 ст. 1202 ГК РФ). Очевидно, что при решении вопроса об определении личного закона юридического лица, а следовательно, и его правоспособности отечественный законодатель принял за основу доктрину инкорпорации, стержнем которой является теория "фикции" юридического лица, сформулированная Карлом Савиньи.
Название документа