Лицом к "Норд-Осту"

(Девликамов А.)

("Бизнес-адвокат", 2003, N 3)

Текст документа

ЛИЦОМ К "НОРД-ОСТУ"

А. ДЕВЛИКАМОВ

А. Девликамов, адвокатское бюро "АМО и Партнеры".

Эхо теракта на Дубровке еще долго будет отзываться в колонках газет, словах дикторов, дебатах законодателей, судебных залах и наших с вами сердцах и душах. Вот и газета "Бизнес-адвокат" затронула эту тему в публикации адвоката Павла Астахова (N 2, 2003), где он торжественно выносит вердикт "Неподсудно", имея в виду правительство г. Москвы. Я понимаю Павла Алексеевича, избравшего на ближайшую перспективу роль защитника государственных структур и, соответственно, оттачивающего свой новый имидж. К чести адвоката, стоит заметить, что он не стал, подобно многим нашим коллегам, походя пинать адвоката Игоря Трунова, дерзнувшего вступить в судебное единоборство с властями, а лишь высказал свою точку зрения. Позволю себе и я остановиться на некоторых проблемах, которые, по моему мнению, остались за кадром не только в публикации П. Астахова, но в большинстве других публичных оценках происходящего.

Давайте попробуем сначала, не вдаваясь в казуистику противоречивых норм разных законов, осмыслить, что произошло на самом деле.

Факт первый: проблему номер один пытаются решать старыми методами. Комментаторы поспешили сделать вывод о том, что после 26 октября страна стала другой. Страна осталась прежней, потому как ее правители, оказавшись перед лицом трагедии, пытаются действовать по накатанной дорожке: возбуждая по фактам террористических актов уголовные дела и по своему усмотрению выплачивая символические компенсации тем, кто уцелел. Но при этом всем становится очевидным, что полумеры уже никого не устраивают. Общество ждет от властей не только объяснений, но и кардинальных решений по созданию механизма, на деле обеспечивающего конституционный принцип охраны безопасности человека и гражданина.

Факт второй: единственными по-настоящему серьезными действиями по решению гуманитарной составляющей проблемы борьбы с терроризмом стали судебные иски жертв теракта в театральном центре, интересы которых представляют адвокат Игорь Трунов и его коллеги.

А теперь можно обратиться и к высоким ипостасям закона. Статья 2 Конституции РФ гласит: "Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав человека и гражданина - обязанность государства". Как же государство должно выполнять свою конституционную обязанность? Согласно Концепции национальной безопасности РФ на государство возлагается "обеспечение на территории России личной безопасности человека и гражданина, его конституционных прав и свобод". Выполнить эту обязанность в рассматриваемом нами случае государство не смогло, теракт на Дубровке стал свершившимся фактом. А теракты, произошедшие ранее, усугубляют вину тех, кто по роду своей деятельности должен обеспечивать конституционные требования.

Можно, конечно, сказать, что цитируемые здесь формулировки слишком общи. Но Федеральный закон "О борьбе с терроризмом" от 25 июля 1998 г. (в ред. от 21 ноября 2002 г.) для нашей ситуации их достаточно хорошо проясняет. Статья 5 этого Закона прямо указывает, что "борьба с терроризмом в Российской Федерации осуществляется в целях: 1) защиты личности, общества и государства от терроризма; 2) предупреждения, выявления, пресечения террористической деятельности и минимизации ее последствий; 3) выявления и устранения причин и условий, способствующих осуществлению террористической деятельности". Отсюда становится очевидным, что деятельность государства должна быть ориентирована на защиту права каждого человека на личную безопасность. А ответственность государства по отношению к жертвам террористических преступлений должна быть признана в силу того, что государство не выполнило своих обязательств по защите жизни и здоровья граждан, гарантированных Конституцией РФ. Если мы принимаем это утверждение, то вопрос о том, кто наряду с террористами должен отвечать за моральные и физические страдания людей, ставших жертвами теракта в театральном центре, отпадает сам собой. Органам власти лишь надо определиться (законодательно, организационно), кто действительно будет отвечать перед судом. Мы же пока наблюдаем, как одни власти (в данном случае Москвы) стараются переложить ответственность на другие (федеральные). И дело даже не в том, соблюдается ли при этом буква закона, конкретизирующего конституционные требования. Власти стыдливо отмалчиваются там, где давно уже надо говорить во весь голос. Особенно удручает тотальное молчание федерального центра, делающего вид, что все происходящее в Тверском суде его не касается. Красноречивым подтверждением тому является позиция, а вернее отсутствие таковой, председателя Верховного Суда Вячеслава Лебедева, заметившего корреспонденту газеты "Коммерсантъ", что он (Лебедев) всего-навсего председатель Верховного Суда, "который, возможно, будет рассматривать это дело в порядке надзора" ("Коммерсантъ" N 11, 24 января 2003 г.).

Неясностей, похоже, нет только для судьи Тверского суда Горбачевой, которая уже отказала в удовлетворении требований гражданам, чьи иски рассматривались в первую очередь. При этом она не стала руководствоваться ни буквой закона (ст. 17 Закона "О борьбе с терроризмом" гласит: "Возмещение вреда, причиненного в результате террористической акции, производится за счет средств бюджета субъекта Российской Федерации, на территории которого совершена эта террористическая акция"), ни его духом, вытекающим из ст. 2 Конституции РФ. Пусть, мол, наверху разбираются. Замкнутый круг.

Между тем совершенно очевидно, что ни судебным, ни исполнительным, ни законодательным властям от "Норд-Оста" не укрыться. Первым придется все же поломать голову над тем, как, располагая той законодательной базой, которая имеется на сегодняшний день, выполнить требования Конституции РФ об ответственности государства перед гражданами. Понятно, эта база несовершенна и порождает подчас больше вопросов, чем дает ответов.

Важнейший из них (коль власти сами пока не могут определиться, кому отвечать перед гражданами) - кого признать надлежащим ответчиком? После решения Тверского суда, многочисленных публикаций в столичной прессе, выступлений отцов города общественное мнение склоняется к тому, что не Москву или не только Москву (хотя Закон "О борьбе с терроризмом" материальную ответственность возлагает на плечи субъекта). Доводы понятны. Борьба с терроризмом, тем более превратившимся в явление повседневной действительности, - федеральная компетенция, что подчеркивается в том же Законе. А бремя последствий, наступающих от недостатка этой компетенции, должны нести почему-то субъекты Федерации. И ладно бы такой могучий субъект, как Москва, а если теракт, к примеру, происходит в и без того истерзанном войной субъекте, в Чечне? А иностранным гражданам кто платить должен? Известно, что группа граждан Украины, пострадавших в результате теракта на Дубровке, уже обратились в Международную лигу защиты прав граждан Украины с просьбой оказать им правовую помощь в подаче исков о возмещении морального и материального ущерба. Ясно, что одной Москве такие расходы не потянуть.

Иски пострадавших от теракта в театральном центре к государству у нас преподносятся чуть ли не как первый опыт такого рода. Однако мне известно, что с требованиями к госорганам о возмещении вреда обращались граждане, пострадавшие от террористических актов на Каширском шоссе и улице Гурьянова в Москве осенью 1999 г., в частности господин Зутлер и сестры Морозовы. У Зутлера в доме на Каширке погибла мать. По всем канонам ему был причинен моральный и имущественный вред, возмещения которого он был вправе требовать. Зутлер также апеллировал к ст. 17 Закона "О борьбе с терроризмом", определяющей, что возмещение вреда, причиненного в результате террористической акции, производится за счет бюджета субъекта РФ, на территории которого совершена эта акция. Но, обратившись напрямую в правительство Москвы, Зутлер обжегся. На все его жалобы в Департамент муниципального жилья и жилищной политики ему отвечали, что возмещение предусмотрено только для собственников уничтоженного имущества. Зутлер же является только наследником, а потому это правило на него не распространяется. Тогда он подал иск к префектуре Южного округа и выиграл дело.

Сестры Морозовы выбрали ответчиком Минфин. И если требования Зутлера выражались в конкретных материальных притязаниях (он хотел получить квартиру и компенсацию за утраченное имущество, которое хранил у матери), то Морозовы настаивали на компенсации морального и материального вреда, причиненного недостаточными усилиями власти по обеспечению безопасности граждан и неэффективным расследованием. Каким образом разрешились их требования, мне неизвестно. Но, по словам адвоката Игоря Трунова, жители взорванных домов вновь заговорили о своих правах на компенсацию и обратились к нему за помощью в отстаивании их интересов.

Итак, возникает еще один больной вопрос, над которым бьются правоведы: правомерно ли требовать моральную компенсацию у государства за смерть людей, погибших в ходе и после контртеррористической операции? В ст. 17 Закона "О борьбе с терроризмом" не уточняется, какой именно вред подлежит компенсации: моральный или имущественный. Однако исходя из смысла ст. 53 Конституции РФ, гарантирующей государственную защиту прав и свобод человека и гражданина, и ст. 1064 ГК РФ, развивающей этот принцип, даже если государственные органы не нарушили закон, государство не снимает с себя ответственности за вред, нанесенный здоровью и жизни человека. Очевидно, что речь здесь идет о моральном вреде.

Согласно ст. 151 ГК РФ под моральным вредом понимаются физические или нравственные страдания, вызванные действиями, нарушающими личные неимущественные права гражданина либо посягающими на принадлежащие ему другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом. Более подробно понятие морального вреда раскрывается в Постановлении Пленума ВС РФ "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" от 20 декабря 1994 г. N 10. В нем говорится, что под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация и т. д.). Пленум разъяснил, что моральный вред может заключаться и в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, физической болью, связанной с причиненным увечьем, или иным повреждением здоровья в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, и др. Исходя из сказанного выше можно сделать вывод о том, что жертвы теракта имеют все основания претендовать на возмещение морального вреда.

Другой вопрос: как с минимально допустимой погрешностью определить размер компенсации морального вреда? Большинство доверителей адвоката Трунова назвали в своих исках непомерно большие для российской практики суммы - по миллиону долларов. Как заявил в дебатах с адвокатом председатель Мосгордумы Платонов, если требования истцов будут выполнены за счет московского бюджета, правительство Москвы будет вынуждено поднять цены на продукты питания.

Оставляя в стороне моральную сторону высказывания государственного мужа, которое прозвучало как открытый шантаж, попытаемся все же ответить на вопрос о суммах компенсаций. Пункт 1 ст. 1099 ГК РФ устанавливает, что основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными гл. 59 ГК РФ и ст. 151 ГК РФ, которая помещена в гл. 8 ГК РФ ("Нематериальные блага и их защита"). В практике наблюдаются случаи, когда суды уменьшают размер заявленной компенсации в 9000 раз. Это означает, что и потерпевшие, и суды не имеют четких критериев для определения размера компенсации. Представляется, что мотивировать размер назначенной к выплате суммы должен суд. То есть нужно придерживаться правила, содержащегося в ст. 197 ГПК РФ, - решение должно быть мотивированным. Однако при присуждении компенсации за моральный вред эту норму, как правило, игнорируют. Поэтому истцы сознательно завышают сумму требуемой компенсации, вполне резонно полагая, что хотя суд и снизит размер назначенной к выплате компенсации, первоначальное требование сыграет свою роль в качестве психологического влияния и на него, и на общественность. Что, собственно, и происходит в ситуации с исками лиц, пострадавших от теракта.

Помимо мотивированного решения о размере компенсации, суду предстоит ответить на еще более сложный вопрос: какова степень ответственности государства за то, что произошло с людьми в результате теракта и локализации его последствий? Ведь если суд установит, что в числе причин, вызвавших моральные и нравственные страдания людей, были бездействие или действия государственных органов, приведшие к необратимым последствиям, необходимо будет выработать и соответствующие критерии оценки таких действий или бездействия.

В международном праве существует термин разумной достаточности или соразмерности, который применяется при характеристике непопулярных мер, принимаемых государством в целях борьбы с преступностью и, в частности, с терроризмом. На практике такие меры нередко связаны не только с ограничениями государственных юридических и социальных гарантий прав и свобод личности, но и с неблагоприятными последствиями для жизни и здоровья людей, что, собственно, и случилось в ситуации с "Норд-Остом". Вынести вердикт в отношении действий государственных органов, руководствуясь только нашим несовершенным законодательством, невозможно. Понятно, суду предстоит проанализировать аналогичную практику зарубежных государств (ведь собственной у нас пока так и не было) и вынести решение, которое станет прецедентом, способным повлиять не только на последующую судебную практику, но и на законотворческую деятельность.

А начинать придется, видимо, с того, чтобы внести ясность в определения. Ведь в нашем законодательстве нет единой трактовки понятия "терроризм". К примеру, Закон "О борьбе с терроризмом" в определении терроризма перечисляет действия, подпадающие под это понятие: "насилие или угроза его применения в отношении физических лиц или организаций, уничтожение (повреждение) или угроза уничтожения (повреждения) имущества и других материальных объектов, создающие опасность гибели людей", и т. д. А ст. 205 УК РФ сужает это понятие, трактуя терроризм в качестве уголовного преступления: "совершение взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий". Всего, по свидетельству консультанта аппарата уполномоченного по правам человека в РФ С. Чуркина, в законодательстве различных стран, работах отечественных и зарубежных авторов насчитывается более 100 определений терроризма. Это свидетельствует о том, что социальное понимание терроризма шире буквальной трактовки УК и, следовательно, требует соответствующих правовых подходов. Тот же С. Чуркин предлагает изменить название ст. 205 "Терроризм" на "Террористическая деятельность", что позволит детально конкретизировать противоправные деяния тех, кто совершает преступления террористического характера.

Было бы целесообразно яснее урегулировать в законе статус жертв террористических преступлений, определить их права и обязанности государственных органов и должностных лиц по соблюдению этих прав. Очевидно, что нужно ясно сформулировать права граждан, пострадавших от террористических актов на реституцию, компенсацию и социальную помощь. Ведь у нас был уже определенный опыт в этом плане. В начале 90-х годов действовал Закон РСФСР "О собственности в РСФСР" от 24 декабря 1990 г. N 443-1. В нем было замечательное положение о том, что ущерб, нанесенный собственнику преступлением, возмещается государством по решению суда (п. 3 ст. 30). К сожалению, позже закон был отменен. Но содержавшийся в нем алгоритм вполне можно было бы применить при совершенствовании законодательства о борьбе с терроризмом.

В заключение хотелось бы отметить, что ужесточение ответственности государственных органов за последствия террористических актов, выраженное в конкретных нормах о материальной ответственности, послужит не только воплощению в жизнь конституционных принципов, защищающих права граждан на личную безопасность, но во многом поспособствует эффективной деятельности специальных служб и подразделений.

Хотелось бы призвать коллег использовать сложившуюся правовую ситуацию вокруг "Норд-Оста" не для выискивания слабых мест в линии защиты, а для конструктивного сотрудничества, направленного на скорейшее разрешение создавшейся проблемы в интересах пострадавших граждан в соответствии с Основным законом страны и во имя утверждения принципов правового государства.

------------------------------------------------------------------

Название документа