Возникновение и прекращение правоспособности физических лиц: новые аспекты
(Михайлова И. А.) ("Российский судья", 2004, N 10) Текст документаВОЗНИКНОВЕНИЕ И ПРЕКРАЩЕНИЕ ПРАВОСПОСОБНОСТИ ФИЗИЧЕСКИХ ЛИЦ: НОВЫЕ АСПЕКТЫ
И. А. МИХАЙЛОВА
Михайлова И. А., к. ю.н., доцент, зав. кафедрой гражданско-правовых дисциплин Рязанского филиала Московского института экономики, менеджмента и права.
В Гражданском кодексе Российской Федерации (далее - ГК РФ), десятилетний юбилей которого готовится отметить вся юридическая общественность России, весьма значительным преобразованиям подвергся правовой статус физических лиц в результате закрепления в нем целого комплекса правовых норм, которые по-новому, в духе лучших европейских и мировых стандартов определили важнейшие параметры их правового положения. Однако многие понятия и правила остались неизменными, в том числе и определение правоспособности, которое в ГК РФ формулируется практически так же, как в Гражданском кодексе РСФСР 1964 г. (далее - ГК РСФСР): как "способность иметь гражданские права и обязанности". Единственное дополнение, которое законодатель счел необходимым, - глагол "нести" применительно к обязанностям, что подчеркивает их принципиальное отличие от прав: правами обладают, обязанности несут. В неизменном виде в ГК РФ закреплены и правила определения начальных и конечных моментов правоспособности: "Правоспособность гражданина возникает в момент его рождения и прекращается смертью". Вопрос о том, оправдан ли в данном случае проявленный законодателем консерватизм, в последние годы вызывает большой научный и практический интерес, а появляющиеся в литературе предложения об изменении соответствующих положений закона заслуживают самого пристального внимания. Так, в февральском номере журнала "Нотариус" было опубликовано интервью с депутатом Государственной Думы, заместителем председателя Комитета по общественным объединениям и религиозным организациям А. В. Чуевым, сообщавшим о том, что ряд депутатов разрабатывают законопроект о внесении поправок в ГК РФ в части, касающейся возникновения и прекращения правоспособности физических лиц. Основная идея планируемых поправок состоит в принципиально ином определении момента, с которого начинается правоспособность гражданина, - не с момента рождения ребенка, как это закреплено в ст. 17 ГК РФ, а с момента его зачатия. В обоснование приводится ряд доводов, в первую очередь - о фактическом, хотя и частичном признании правоспособности зачатых, но не рожденных лиц в действующем законодательстве путем признания за ними права на жизнь (Основы законодательства об охране здоровья граждан) и права на наследство (ст. 1116 ГК РФ). В качестве косвенного подтверждения правоспособности зачатого ребенка А. В. Чуев рассматривает также право беременной женщины на "определенную финансовую и социальную поддержку: отпуск и пособие" <*>. -------------------------------- <*> См.: Предложение о внесении поправок в ГК Российской Федерации в части, касающейся возникновения и прекращения правоспособности физических лиц (интервью с депутатом Государственной Думы, заместителем председателя Комитета по общественным объединениям и религиозным организациям А. В. Чуевым) // Нотариус. 2004. N 2. С. 45 - 48.
Данное законодательное предложение затрагивает столь важные вопросы, что его смысл и приведенная автором аргументация нуждаются в глубоком анализе и всестороннем обсуждении. Положение о признании некоторых субъективных гражданских прав за зачатым, но еще не родившимся ребенком было сформулировано свыше двух с половиной тысячелетий тому назад - в Законах XII Таблиц, в которых за такими детьми (называемыми насцитурусами, т. е. еще не рожденными) признавалось право наследования в имуществе отца, умершего во время беременности матери <*>. Такой подход полностью сохранился в последующие века и получил свое развитие и закрепление в Дигестах Юстиниана: "Кто находится в чреве, охраняется, как если бы он находился среди людей, поскольку дело идет о выгоде самого плода" <**>. -------------------------------- <*> См.: Памятники римского права: Законы XII Таблиц. Институции Гая. Дигесты Юстиниана. М.: Зерцало, 1997. С. 18. <**> См.: Памятники римского права. С. 170.
Гуманная правовая регламентация данной коллизии отвечала широким общественным интересам: ситуации, когда ребенок появлялся на свет после гибели или смерти своего отца (в этом случае дети назывались постумы), встречались довольно часто, т. к. средняя продолжительность жизни в Древнем Риме была очень низкой. В интересах детей еще в древности была сформулирована правовая фикция: "Posthumus pro nato habetur" - "Ребенок, родившийся после смерти отца, считается родившимся до его смерти" <*>. При этом, однако, охраняя права зачатого, но еще не рожденного ребенка, римские юристы всегда рассматривали его в неразрывном единстве с личностью его матери. Такой подход нашел свое отражение в Дигестах Юстиниана, в которых, в частности, подчеркивалось: "Плод чрева до рождения является частью женщины или ее чрева", поэтому предписывалось, что, если сама беременная женщина не разрешает осмотра для выявления своей беременности, принудительные действия в отношении ее не допустимы... <**>. -------------------------------- <*> См.: Латинские юридические изречения / Сост. Е. И. Темнов. М.: Юристъ, 1996. С. 313. <**> См.: Памятники римского права. С. 567 - 568.
Положение о том, что правоспособность ребенка как самостоятельного субъекта права возникает только с момента его появления на свет и только при условии, что он родится живым, неуклонно соблюдалось на всех этапах развития Римского государства. Это положение никем не оспаривалось, и споры между представителями сабинианской и прокулианской юридических школ велись только о моменте, с которого ребенка следует считать живым: с момента, когда он издал первый крик, или с момента, когда он подал любые другие признаки жизни. Правило, в соответствии с которым правоспособность человека возникает в момент его рождения, закреплено в подавляющем большинстве современных правовых систем. Исключения весьма немногочисленны (например, в Венгрии, если ребенок рождается живым, он считается правоспособным с момента своего зачатия). Многовековой опыт законодательной регламентации требует особенно тщательного обсуждения вопроса о том, насколько обоснованны и целесообразны предложения о внесении соответствующих поправок в ст. 17 ГК РФ. В качестве главного аргумента А. В. Чуев утверждает, что эти поправки ограничат право матери на уничтожение зачатого ребенка - "убийство в виде аборта", станут первым шагом к тому, чтобы "впоследствии значительно ограничить аборты: запретить все основания, кроме медицинских" <*>. Проблема абортов относится к числу наиболее сложных, дискуссионных, социально значимых проблем, затрагивающих судьбы миллионов людей. Она многоаспектна, и ее обсуждение требует всестороннего анализа и учета не только юридических, но и медицинских, социологических, демографических, экономических и главное - морально-этических факторов. Абстрагируясь от вопроса о целесообразности ограничения и последующего запрещения абортов в нашем государстве, попробуем рассмотреть затронутую тему с чисто прагматических позиций. Предположение о том, что законодательное признание правоспособности за зачатым, но не родившимся ребенком станет гарантией охраны его прав и интересов и решит все вопросы, связанные с искусственным прерыванием беременности, вызывает целый ряд сомнений, т. к. прежде всего остается неясным, каким образом разработчики предлагают добиться реализации этой цели: путем установления контроля за каждой беременной женщиной на предмет систематического подтверждения ее состояния и установления ответственности в случае выявления прерывания ею беременности? -------------------------------- <*> См.: Нотариус. 2004. N 2. С. 47.
Во-вторых, непонятно, с какого именно момента будет определяться возникновение правоспособности зачатого ребенка. Момент зачатия, как признает А. В. Чуев, в большинстве случаев точно определен быть не может и, как правило, устанавливается только спустя несколько недель. Но такое определение осуществляется на разных стадиях беременности, т. к. в нашей стране довольно высок процент будущих рожениц, которые по тем или иным причинам обращаются в специализированные медицинские учреждения для обследования и постановки на учет уже на поздних ее стадиях, а иногда вообще не обращаются (беженцы, вынужденные переселенцы, женщины, не имеющие постоянного места жительства или проживающие в отдаленных местностях, где отсутствуют специальные клиники, и т. д.). Принятие предложения разработчиков законопроекта, утверждающих, что момент зачатия следует отнести к актам гражданского состояния, подлежащих обязательной государственной регистрации ("Момент возникновения правоспособности, безусловно, придется регистрировать") <*>, и внесение соответствующих дополнений в ст. 47 ГК РФ на практике будет означать, что часть российских граждан будут регистрироваться в качестве правоспособных субъектов еще в утробе матери, причем на разных стадиях развития беременности, а часть - только после появления на свет, что создаст путаницу и породит множество трудноразрешимых вопросов. -------------------------------- <*> См.: Там же.
В-третьих, как справедливо отмечалось в литературе, вопрос о том, что следует считать началом жизни человека, чрезвычайно сложный. Спектр мнений весьма широк: некоторые авторы древности полагали, что зародыш становится человеком с начала шевеления в утробе матери; ряд современных авторов связывают этот момент с формированием нервной системы зародыша или с первым проявлением его мозговой деятельности; для других - это момент появления ребенка на свет. Недавно были продемонстрированы снимки, сделанные ультразвуковым фотоаппаратом в Лондонском центре репродукции и современных технологий, которые позволили впервые получить наглядные данные о развитии плода на разных стадиях беременности <*>. Эти снимки произвели сенсацию, т. к. они неопровержимо доказали, что 12-недельный зародыш - уже практически сформировавшийся человек, а с 26-й недели, т. е. с 6-го месяца беременности, ребенок в утробе матери демонстрирует полный спектр человеческих реакций, выражая мимикой самые разнообразные чувства - радость, боль, испуг, ужас <**>. Это открытие, несомненно, будет иметь огромное значение для окончательного ответа на вопрос: с какого момента эмбрион становится человеком? -------------------------------- <*> См.: Шевчук С. С. Некоторые проблемы правового регулирования применения искусственных методов репродукции // Юрист. 2002. N 9. С. 62. <**> См.: Лаговский В. Дети в утробе зевают, улыбаются и плачут // Комсомольская правда. 2 июля 2004 г.
Вопрос о моменте возникновения правоспособности зачатого ребенка приобретает особую сложность в случаях применения искусственных методов репродукции человека, которые получают все более широкое распространение во всех странах мира, в том числе и в России, т. к., согласно мировой статистике, от 10 до 15% супружеских пар являются бездетными <*>. На сегодняшний день американские ученые выделяют шесть теоретически возможных способов воспроизведения человеческой жизни <**>, но Семейный кодекс Российской Федерации (далее - СК РФ) содержит указание на три метода: искусственное оплодотворение (ч. 1 п. 4 ст. 51), имплантация эмбриона (ч. 1 п. 4 ст. 51) и имплантация эмбриона в тело суррогатной матери (ч. 2 п. 4 ст. 51). При этом ни в СК РФ, ни в других федеральных законах не раскрывается значение этих медицинских терминов, что порождает целый ряд вопросов, в том числе и имеющих непосредственное отношение к рассматриваемой проблеме - определению момента зачатия ребенка и как следствие по обсуждаемому предложению - возникновения правоспособности гражданина. -------------------------------- <*> См.: Малеина М. Н. Правовое регулирование отношений, возникающих при искусственном зарождении детей // Правоведение. 1983. N 5. С. 73. <**> См.: Майфат А. В. Суррогатное материнство и иные формы репродуктивной деятельности в новом Семейном кодексе РФ // Юридический мир. 2000. N 2. С. 20.
Так, в частности, остается открытым вопрос, с какого момента правоспособность возникнет в случае применения метода, называемого в отечественной медицине "экстракорпоральное оплодотворение", при котором оплодотворение происходит вне организма матери, "в пробирке" (In Vitro). При применении этого метода зачатый "в пробирке" эмбрион после некоторого процесса развития помещается (имплантируется) либо обратно в организм матери, либо в организм другой женщины - суррогатной матери, где и будет происходить дальнейшее развитие плода <*>. Следует учитывать, что, согласно последним научным данным, в специально созданных лабораторных условиях эмбрионы в замороженном виде могут храниться в течение нескольких лет <**>, что еще более усложняет обсуждаемую проблему. Кроме того, имплантация далеко не во всех случаях заканчивается нормальным развитием беременности, процент случаев гибели или отторжения эмбрионов довольно высок, и, учитывая такую вероятность, в тело матери нередко имплантируют не один, а 2 - 3 эмбриона. -------------------------------- <*> См.: Майфат А. В. Указ. соч. С. 20. <**> См.: Майфат А. В. Указ. соч. С. 29.
Кстати, гибель плода (выкидыш) нередко наступает и в случае естественного зарождения человеческой жизни. Если, как предполагает А. В. Чуев, в дальнейшем "можно будет вести речь" об установлении регистрации момента зачатия ребенка в качестве акта гражданского состояния, неизбежно возникнет вопрос о необходимости регистрации и его гибели в утробе матери. Такая регистрация, на мой взгляд, не только потребует нецелесообразных расходов и усилий, но, что еще более важно, станет фактором, болезненно травмирующим психику женщины, потерявшей ребенка, которая вынуждена будет не только сообщать о своей утрате посторонним лицам, но еще и фиксировать эту утрату в официальных документах. Еще один аспект обсуждаемой проблемы: логическим следствием признания правоспособности зачатого, но не родившегося ребенка, как справедливо отмечалось в интервью, является необходимость решения вопроса о целесообразности внесения изменений в правила о наследственной трансмиссии, в соответствии с которыми, если наследник, призванный к наследованию после открытия наследства, умер, не успев его принять, право на принятие причитающегося ему наследства переходит к его наследникам по закону или завещанию (ст. 1156 ГК РФ). Данная правовая коллизия (когда зачатый ребенок, признаваемый наследником, погибает в утробе матери) обсуждалась еще в далекой древности, в частности в знаменитом "Causa Curiana" - "Деле Мания Курия" (90 г. до н. э.). Суть дела заключалась в следующем: некто умер и оставил завещание: "Если у меня родится сын и он умрет, то я желаю, чтобы Курий был моим наследником". Зачатый ребенок (сын, как полагал и надеялся завещатель), не родился (погиб в утробе матери), и между Курием, названным в завещании, и родственниками наследодателя возник спор о том, к кому должно перейти не реализованное зачатым, но не родившимся ребенком право на наследство <*>. -------------------------------- <*> См.: Римское частное право: Учебник / Под ред. И. Б. Новицкого и И. С. Перетерского. М.: Юристъ, 2001. С. 317 - 318.
При ответе на вопрос о целесообразности внесения в ст. 1156 ГК РФ поправок, устанавливающих наследственную трансмиссию в случае гибели зачатого, но не рожденного ребенка, А. В. Чуев справедливо утверждает, что, если "неродившийся ребенок умер или был произведен аборт, то всякие разговоры о правоспособности прекращаются, потому что нет уже самого субъекта" <*>. Эта позиция не вызывает сомнения, но она еще раз заставляет усомниться в обоснованности предложения о признании правоспособности за нерожденными детьми, несмотря на его очевидную гуманную направленность, т. к. еще раз подтверждает бесспорность положения о том, что правоспособность может возникнуть только с момента рождения. Законодательное признание зачатых, но еще не рожденных детей правоспособными субъектами гражданского права не станет мерой, эффективно охраняющей их права и интересы, т. к. оно не может в полной мере защитить права уже родившихся детей, признаваемых действующим законодательством вполне правоспособными лицами, обладающими к тому же либо частичной (ст. 28 ГК РФ), либо относительной дееспособностью (ст. 26 ГК РФ). Тем не менее несомненно, что правовое положение зачатых, но еще не рожденных детей нуждается в дальнейшем глубоком анализе с учетом новых достижений во всех сферах медицинской деятельности и опыта законодательной регламентации их статуса за рубежом. Необходимо, в частности, как уже предлагалось в литературе, законодательно определить, с какого момента право на жизнь в полной мере распространяется на внутриутробный плод человека и ограничено ли данное право его физиологическими данными, в частности его жизнеспособностью или болевыми реакциями, т. к. от этих вопросов зависит законодательное разрешение проблем, связанных с распоряжением эмбрионами, их органами и тканями, использованием их в качестве трансплантатов и т. д. <**>. Разработка и принятие соответствующего федерального закона, несомненно, станут важным этапом дальнейшего совершенствования гражданского законодательства и важной гарантией охраны прав (в первую очередь - права на жизнь) зачатых, но еще не рожденных детей. -------------------------------- <*> См.: Нотариус. 2004. N 2. С. 46. <**> См.: Шевчук С. С. Указ. соч. С. 62.
В обсуждаемом интервью предлагается изменить правила, определяющие момент не только возникновения, но и прекращения правоспособности физических лиц. К сожалению, А. В. Чуев не сформулировал конкретные изменения или дополнения, которые, по его мнению, должны быть внесены в соответствующие положения действующего законодательства. Утверждается только, что, "исходя из содержания правоспособности, мы начинаем понимать, что со смертью - с физической смертью человека - жизнь его в правовом смысле не прекращается", т. к. "могут наличествовать завещания, могут наличествовать договоры" <*>. Еще одним фактором, свидетельствующим, по мнению А. В. Чуева, о продолжении правовой жизни (и, следовательно, правоспособности) умершего лица, должны рассматриваться закрепленные законом авторские права на созданные им произведения науки, литературы и искусства (кстати, в соответствии с действующим законодательством авторское право действует не 25, как утверждается в интервью, а 50 лет после смерти автора <**>). -------------------------------- <*> См.: Нотариус. 2004. N 2. С. 46. <**> См.: П. 1 ст. 27 Закона РФ "Об авторском праве и смежных правах " от 9 июля 1993 г. в ред. от 19 июля 1995 г. М.: ТК Велби, Изд-во "Проспект", 2003. С. 15.
При этом, выдвигая предложение о сохранении правоспособности за умершим лицом, автор противоречит самому себе, т. к. чуть позже, рассматривая вопрос о правоспособности ребенка, погибшего в утробе матери, он утверждает, что после гибели плода "всякие разговоры о правоспособности прекращаются. Это действует автоматически, потому что нет уже самого субъекта" <*>. Следуя этой логике, необходимо признать, что точно так же, "автоматически", должны "прекращаться и всякие разговоры о правоспособности" и после смерти человека, т. к. "нет уже самого субъекта" - ни в физическом, ни в правовом смысле, поэтому предложения о признании правоспособными умерших лиц и об изменении соответствующих положений ГК РФ представляются необоснованными, а их реализация - нецелесообразной. Действующее российское законодательство содержит обширный комплекс норм, детально регламентирующих практически все вопросы, возникающие после смерти физических лиц ("mortis causa", как говорили римляне) и при наследовании их имущества, в том числе имущественных прав на результаты интеллектуальной деятельности. Принятие предложения о сохранении правоспособности за умершими гражданами не решит ни одной практической проблемы, а, напротив, значительно усложнит процедуру призвания к наследованию наследников по закону и завещанию и затруднит процесс реализации ими наследственных прав. Оно не сможет никоим образом способствовать защите прав умерших наследодателей, т. к. умерший, то есть несуществующий, субъект никакими правами обладать не может. Древние говорили: "Mortis momentum est ultimum vitae momentum" - "Момент смерти есть последний момент жизни" <*>, а обладать правами можно, только будучи живым. -------------------------------- <*> См.: Нотариус. 2004. N 2. С. 46 - 47. <**> См.: Латинские юридические изречения. С. 263.
Поэтому, на мой взгляд, в глубоком анализе и всестороннем обсуждении с учетом последних достижений медицинской науки нуждается правовое положение не умерших, а живых лиц, и в том числе лиц, находящихся на заключительной стадии своей жизни, т. е. умирающих. Так, во-первых, в последние годы, в связи с бурным развитием трансплантации органов и тканей человека, особую актуальность и остроту приобрел вопрос об определении момента наступления смерти, т. к. даже опытный врач не всегда различает ее отдельные фазы (предагональное состояние, агонию, клиническую смерть) и может ошибочно констатировать наступление биологической смерти, приняв умирающего за умершего. В соответствии с Инструкцией по констатации смерти человека на основании диагноза смерти мозга, утвержденной Приказом Министерства здравоохранения РФ от 20 декабря 2001 г., биологическая смерть может быть констатирована на основании прекращения сердечной деятельности (в течение 30 минут), дыхания и функций головного мозга <*>. Именно с этого момента в соответствии с действующим законодательством прекращается правоспособность умершего лица. -------------------------------- <*> См.: Российская газета. 2002. 30 января. N 18.
Во-вторых, современная медицина достигла весьма высокого уровня развития и располагает арсеналом средств, позволяющих продлевать, порой на довольно длительный срок, жизнь смертельно больных лиц (в международной медицинской практике их называют терминально больными) путем подключения соответствующего медицинского оборудования. В тех случаях, когда гражданин находится в бессознательном состоянии неопределенно длительный отрезок времени, может возникнуть целый ряд сложных правовых вопросов, к важнейшим из которых, несомненно, относится вопрос о продолжении искусственного поддержания жизни смертельно больного или о прекращении соответствующих медицинских мероприятий. Эта проблема, имеющая глубокие нравственно-философские аспекты, в последние годы стала объектом пристального изучения и обсуждения юристов, медиков, широких слоев общественности, всего мирового сообщества. Так, в 1983 г. Всемирная медицинская ассамблея приняла Декларацию о терминальном состоянии, в которой было установлено, что врач обязан, по возможности, всемерно облегчать страдания пациента, всегда руководствуясь интересами последнего. При этом считается, что врач не продлевает мучения умирающего, находящегося в бессознательном состоянии, прекращая по просьбе его родственников лечение, способное лишь отсрочить наступление неизбежного конца <*>. Такая же позиция была закреплена в специальных Рекомендациях Совета Европы по защите прав и достоинства неизлечимо больных и умирающих, содержащих призыв к государствам признать "право пациентов на самоопределение в отношении дальнейшего лечения" <**>. -------------------------------- <*> См.: Островская И. В. Медицинская этика: Сборник документов. М., 2001. С. 48. <**> Рекомендации N 14/8 о защите прав человека и достоинства терминально больных и умирающих. Одобрены 25 июня 1999 г. Парламентской ассамблеей Совета Европы // Проблема прав тяжелобольных и умирающих в отечественном и зарубежном законодательствах. М., 2002. С. 57.
Но такое "самоопределение" невозможно в случае бессознательного состояния терминально больного, а также в отношении новорожденных, малолетних и граждан, признанных недееспособными. В случае тяжелого состояния таких больных в соответствии со ст. 33 Основ законодательства РФ об охране здоровья решение о продолжении медицинских мероприятий по их жизнеобеспечению принимают их родители или опекуны, и вполне возможны ситуации, когда они по тем или иным причинам (религиозным, нравственным либо корыстным) настаивают на прекращении лечения, хотя его бесперспективность еще не очевидна <*>. Это означает наличие сложной правовой коллизии: правоспособность, включающая в себя в числе других субъективных гражданских прав право на жизнь (в данном случае - на сохранение, а вернее, продление жизни), признается за любым, даже терминально больным гражданином до последних мгновений его жизни, но решение вопроса о продолжении или прекращении медицинских мероприятий, искусственно поддерживающих его жизнь, как правило, принимается не самим умирающим, а членами его семьи. Это порождает вопрос: не может ли такое прекращение рассматриваться в качестве так называемой пассивной эвтаназии, при которой оказание медицинской помощи по жизнеобеспечению терминально больного прекращается с целью ускорения наступления его естественной смерти? -------------------------------- <*> Акопов В. И., Маслов Е. Н. Право в медицине. М., 2002. С. 117.
Проблема разграничения пассивной эвтаназии с решением о прекращении мероприятий по жизнеобеспечению терминально больных в последние годы привлекает внимание многих представителей науки и практики - медиков, юристов, психологов, социологов, философов и религиозных деятелей <*>. Сложность, глубина и значение этой проблемы обусловливают необходимость ее дальнейшего изучения на базе всестороннего анализа практического опыта, накопленного в отечественных и зарубежных медицинских учреждениях, с целью совершенствования отечественного гражданского законодательства и внесения в него дополнений, направленных на обеспечение эффективной охраны и защиты прав терминально больных (умирающих) лиц. -------------------------------- <*> См., например: Крылова Н. Е. Эвтаназия: уголовно-правовой аспект // Вестник Московского университета. Серия 2. Право. 2002. N 2; Лялин К. Право на смерть и эвтаназия в зарубежных странах: практические аспекты // Кодекс. 2002. N 9 - 10; Дмитриев Ю. А., Шленева Е. В. Право человека в Российской Федерации на осуществление эвтаназии // Государство и право. 2000. N 11; Туршук Л. Д. Право на защиту жизни и эвтаназия // Кодекс. Правовой научно-практический журнал. 2004. Январь - февраль и др.
Все сказанное позволяет подвести некоторые итоги, к сожалению, далеко не исчерпывающие всей глубины рассмотренных проблем, отличающихся большой сложностью и важным социальным значением. На мой взгляд, нельзя согласиться с прозвучавшим в литературе утверждением о том, что "определение момента рождения и смерти не составляет предмета юридической науки, поскольку речь идет о чисто физиологических понятиях" <*>. Поскольку эти моменты определяют начало и конец не только физиологической, но и правовой жизни каждого физического лица, его существования в качестве самостоятельного и полноправного субъекта права, все аспекты любой из множества проблем, связанных с рождением и смертью человека, нуждаются в самом тщательном анализе и всестороннем обсуждении. Высказанные А. В. Чуевым предложения, хотя и не являются бесспорными, заслуживают самого пристального внимания, т. к. они свидетельствуют о стремлении всестороннего совершенствования тех положений гражданского законодательства, которые регламентируют правовой статус физических лиц, и о наличии новых, интересных, нестандартных подходов к решению давних правовых проблем. Такой подход полностью соответствует конституционному положению о том, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью и что их признание, соблюдение и защита - обязанность государства (ст. 2 Конституции Российской Федерации). Это положение, имеющее глубокий смысл, должно рассматриваться в качестве основы для дальнейшего совершенствования гражданского законодательства России и внесения в него дополнений, обеспечивающих эффективную охрану и защиту субъективных прав российских граждан на всех этапах человеческой жизни - с момента ее зарождения (в период внутриутробного развития) и на ее завершающей стадии (в терминальном состоянии умирающих лиц). -------------------------------- <*> См.: Михеев Р. И. Пути научного сотрудничества юристов и медиков на рубеже столетия. Материалы конференции "Медицина и право". М., 1999.
Название документа