Без суда и следствия

(Скловский К.) ("ЭЖ-Юрист", 2005, N 22) Текст документа

БЕЗ СУДА И СЛЕДСТВИЯ

К. СКЛОВСКИЙ

Константин Скловский, адвокат, докт. юрид. наук.

В судебной практике наиболее распространенная категория споров связана с признанием сделок недействительными. Однако зачастую возникает вопрос: возможно ли признание сделок недействительными помимо судебного решения соглашением сторон или усмотрением органов управления (в том числе - налоговых или таможенных)? Насколько правомерен такой подход? Попытаемся дать ему правовую оценку.

Мировое соглашение

Рассмотрение данной проблемы можно предварить интересным примером. Товарищество с ограниченной ответственностью "Сириус" в 1991 г. заключило с государственным предприятием - нефтеперерабатывающим заводом договор аренды очистных сооружений. В дальнейшем арендованное имущество было приобретено в собственность арендатором и передано в виде учредительного взноса в уставный капитал ЗАО "Сириус". Нефтезавод в 1994 г. акционировался, приватизировал свое имущество (очистные сооружения не были включены в состав имущества, подлежащего приватизации). Между вновь созданными акционерными обществами - ЗАО "Сириус" и ОАО "Нефтезавод" стали возникать конфликты по поводу эксплуатации очистных сооружений. В 1998 г. ОАО "Нефтезавод" предъявило иск к ЗАО "Сириус" о признании недействительным договора аренды, заключенного в 1991 г. В суде стороны заключили мировое соглашение, которым договор аренды был признан недействительным; кроме того, стороны обязались установить договорные отношения об эксплуатации очистных сооружений. Мировое соглашение было утверждено судом. Впоследствии, в 2004 г., суд вновь рассматривал спор между этими же сторонами и ссылался на то, что ничтожность аренды подтверждена определением суда и не может быть поставлена под сомнение. Не обсуждая того вопроса, что по обстоятельствам дела ничтожность аренды отнюдь не была очевидной (договор был заключен еще в период действия Основ об аренде), попробуем оценить проблему в общем плане.

В чем предмет?

Во-первых, вызывает сомнение право сторон на "признание" сделки ничтожной <*>. Здесь, кажется, возможны два подхода: если сделка ничтожна и без признания, то такое признание лишено юридического значения. Если же признание должно иметь место в результате судебного вмешательства, как это следует из ст. 12, 166 ГК РФ, то это уже прерогатива суда. -------------------------------- <*> Понятно, что для оспоримой сделки это в принципе исключено уже хотя бы потому, что обе стороны оспоримой сделки лишены права ее оспорить, а тем самым - и договориться об ее аннулировании, что не означает, конечно, что они не могут просто прекратить договор.

Во-вторых, право на любые соглашения о недействительности сделки (если такое право имеется) имеют, без сомнения, только сами стороны сделки, что вытекает из содержания ст. 167 ГК РФ, относящей только к сторонам сделки все ее последствия. В нашем случае, заметим, мировое соглашение заключают иные лица. В-третьих, и это представляется более важным, в соглашении о признании сделки ничтожной имеется внутреннее противоречие. Любое соглашение направлено на возникновение, изменение, прекращение гражданских прав и обязанностей (ст. 153 ГК РФ). Если предметом соглашения о признании сделки ничтожной является прекращение прав и обязанностей из такой сделки, то само признание ее ничтожной означает, что таких прав и обязанностей и не возникло и, следовательно, нечего и прекращать. Остается только один предмет соглашения - установление обязательства по реституции. Такое соглашение, видимо, возможно, но всякие сомнения в его квалификации должны толковаться в пользу того, что имеется соглашение о прекращении обязательства новацией или иное подобное соглашение, заключаемое в рамках действительного договора, хотя бы стороны и заявляли, что они считают этот договор ничтожным. В то же время если соглашением сторон сделка только признана ничтожной, но стороны не стремились установить обязательства по возврату имущества, полученного по недействительной сделке, то само это соглашение следует признать не соответствующим закону. Если обратиться к нашему примеру, то можно заметить, что установленная мировым соглашением обязанность сторон заключить договор об эксплуатации очистных сооружений является нарушением закона: если эти сооружения неправомерно получены ЗАО "Сириус" (бывшим арендатором), то, следовательно, оно не вправе их эксплуатировать и предоставлять услуги по очистке нефтезаводу, как и нефтезавод не вправе договариваться об эксплуатации имущества с лицом, заведомо не имеющим права на это имущество. Мы можем видеть, что не только соглашение о признании сделки ничтожной содержит в себе противоречие, но и следствия из этого признания также нарушают закон. Из другого примера можно сделать вывод, что если стороны сделки ограничатся только реституцией, то такое соглашение может оказаться более уместным. Комитет по управлению имуществом требовал вернуть ему незаконно, по его мнению, полученное государственное имущество, которое задолго до приватизации было передано без ясного, надо сказать, основания, но вполне открыто и официально одному из ответчиков. КУГИ ссылался на ничтожность недавно совершенной сделки, по которой это имущество (объект недвижимости) передано прежним владельцем (первым ответчиком) в уставный капитал специально созданному для управления зданием акционерному обществу и тем уже сдается в аренду третьим лицам от собственного имени. Учитывая, что право собственности на объект недвижимости у его получателя, скорее всего, не имелось в виду упомянутой неясности оснований передачи, такое распоряжение зданием и на самом деле было бы трудно отстоять в суде. Но в то же время это еще не причина возвращать объект КУГИ, хотя бы из-за истечения сроков давности. Поэтому ответчики, не дожидаясь судебного иска (который, впрочем, последовал незамедлительно), двусторонним соглашением вернули объект из уставного капитала (оплата акций была заменена на денежную) во владение первого ответчика, который и был в свое время получателем имущества. Хотя стороны и избегали квалификации договора о внесении здания в уставный капитал АО как ничтожного, такое предположение ими и не оспаривалось. Тем не менее иск КУГИ о применении реституции оказался по существу беспредметным. Нельзя исключить, впрочем, оценку соглашения сторон как изменение ранее заключенного договора (нюансы, связанные с тем, что речь идет об учредительном договоре, имеет смысл оставить при этом в стороне).

Ошибочное мнение

Широко распространенное среди сотрудников государственных органов мнение, что они вправе без суда квалифицировать сделки как ничтожные для налоговых, таможенных целей, целей уголовного преследования или исполнения актов о принудительном взыскании имущества, вызывает сомнения уже потому, что такая квалификация, во-первых, требует установления и оценки фактов, что является исключительной компетенцией суда, а во-вторых, подразумевает применение в той или иной форме санкций. Независимо от того, является ли ничтожная сделка деликтом, я полагаю, что в любом случае двусторонний характер реституции оставляет только один вариант ее несудебного применения - двустороннее частное соглашение сторон сделки при всех сделанных выше оговорках. Для публичных целей допустимо применение реституции, равно как и квалификация сделки в качестве ничтожной, исключительно судебным решением, причем ограничение спора одной только квалификацией сделки невозможно - тем самым истец, не заявивший определенного имущественного требования, обнаруживает отсутствие интереса в ничтожности сделки, т. е. отсутствие своего права на иск. Таким образом, достаточно широко распространенную практику по "признанию" сделок ничтожными и применению реституции вне рамок судебного процесса нельзя признать соответствующей закону.

Название документа