Два срока неиспользования товарного знака: странно, но факт

(Лабзин М. В.) ("Патентный поверенный", 2006, N 2) Текст документа

ДВА СРОКА НЕИСПОЛЬЗОВАНИЯ ТОВАРНОГО ЗНАКА: СТРАННО, НО ФАКТ

М. В. ЛАБЗИН

М. В. Лабзин, юридическая фирма "Лабзин и партнеры".

Новый, 2006 год начался с появления в правовом регулировании отношений по поводу товарных знаков очевидного недоразумения. Хотя это и выглядит странным, но теперь Палата по патентным спорам будет применять два срока неиспользования товарного знака. В заявлениях о досрочном прекращении правовой охраны товарного знака, который был заявлен до 27 декабря 2002 года (дата вступления в силу новой редакции Закона РФ "О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров"), необходимо указывать на пятилетний срок неиспользования, а в заявлениях, подаваемых в отношении знаков, заявленных уже после этой даты, - трехлетний срок. Таким образом, сложилась абсурдная ситуация. С 2006 г. и впредь будет существовать огромное число товарных знаков, которые можно не использовать пять лет, а также будет возрастать число товарных знаков, которые можно не использовать лишь три года. Первые - это те, которые заявлены до 27 декабря 2002 года, вторые - после. Как известно, такая ситуация сложилась по результатам рассмотрения в арбитражных судах спора между Палатой по патентным спорам, ООО "РОЛОНИ" и ООО "НПО "Русская инновационная компания". В феврале 2005 года Федеральный арбитражный суд Московского округа принял соответствующее Постановление по данному делу (КА-А40/13353-04), толкование которого и заставляет применять Закон таким абсурдным, на наш взгляд, образом. Признаться, ранее автор настоящей статьи полагал, что именно Роспатент и Палата по патентным спорам неправильно истолковали это Постановление, что на самом деле оно не несет в себе такого смысла и таких выводов о действии во времени нормы о трехлетнем сроке неиспользования товарного знака. Однако подробное изучение текста Постановления суда кассационной инстанции не оставляет сомнений в том, что суд это и имел в виду. Давайте взглянем на обстоятельства этого судьбоносного спора. 28 января 2001 г. на имя ООО "НПО "Русская инновационная компания" (далее - "РИК") был зарегистрирован товарный знак "От Михалыча" (свидетельство РФ N 184100). ООО "РОЛОНИ" обратилось в Палату по патентным спорам с заявлением о досрочном прекращении регистрации этого знака в связи с его неиспользованием. Поскольку заявление подавалось уже после изменения Закона РФ о товарных знаках, то в нем вполне естественно, как тогда всем казалось, был указан трехлетний срок неиспользования. Палата по патентным спорам установила, что за последние три года перед подачей этого заявления "РИК" действительно не использовала свой товарный знак, и потому 18 июня 2004 г. вынесла решение о досрочном прекращении регистрации. "РИК" обратилась в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением об отмене этого решения Палаты. Суд первой инстанции, принимая доводы компании "РИК", посчитал, что в данном случае подлежит применению пункт 3 ст. 2 Федерального закона РФ "О внесении изменений и дополнений в Закон РФ "О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров", в котором указано, что "к обозначениям, заявленным на регистрацию до даты вступления в силу настоящего Федерального закона, применяются требования, предусмотренные законодательством, действующим на дату подачи заявки" <*>. Соответственно, поскольку заявка на товарный знак была подана во время действия старой редакции Закона, суд пришел к выводу, что применение сокращенного трехлетнего срока противоречит этому положению. -------------------------------- <*> Патенты и лицензии. 2003. N 1. С. 37.

Ошибочность этого вывода у Палаты по патентным спорам не вызвала сомнений. В кассационной жалобе (в порядке апелляции дело не рассматривалось) Палата привела два совершенно правильных, на наш взгляд, довода против решения суда первой инстанции. Суд неправильно применил приведенный п. 3 ст. 2 Закона о внесении изменений в Закон РФ о товарных знаках, поскольку в этом пункте говорится о требованиях, предъявляемых к обозначению при оценке его охраноспособности (ст. 6, 7 Закона РФ о товарных знаках), а не о правах и обязанностях в отношении его. К слову, не только в п. 3, но и во всей статье 2 этого Закона говорится только о таких требованиях и о процессуальных вопросах рассмотрения заявлений и возражений. Второй довод состоял в том, что не было учтено, что гражданское законодательство основывается на признании равенства участников регулируемых им отношений (ст. 1 ГК РФ), а потому новый срок возможного неиспользования должен применяться после его введения ко всем знакам. В противном случае у одних правообладателей будут одни права и обязанности, а у других - другие. К сожалению, второй довод, который и подразумевал всю абсурдность и невозможность сложившейся сейчас ситуации, был оставлен без внимания. Мотивы, по которым окружной арбитражный суд его не принял, в Постановлении кассационной инстанции не содержатся. С первым доводом окружной суд согласился. Однако по обязанности использовать товарный знак (по сроку возможного неиспользования) вывел правило, по сути аналогичное процитированному выше п. 3: "При рассмотрении всех возражений, жалоб, заявлений в отношении заявленных обозначений применяются требования, предусмотренные законодательством, действовавшим на дату подачи соответствующей заявки". Действительно, суд кассационной инстанции под требованиями законодательства здесь уже имел в виду вообще все нормы о правовом режиме товарных знаков, включая обязанности правообладателя. Приходя к такому выводу, суд основывался на положениях ГК РФ о действиях гражданского законодательства во времени. В силу ст. 4 Гражданского кодекса РФ акты гражданского законодательства не имеют обратной силы и применяются к отношениям, возникшим после введения их в действие. Действие закона распространяется на отношения, возникшие до введения его в действие только в случаях, когда это прямо предусмотрено законом, чего в данном случае не было. Таким образом, нет никаких сомнений в том, что Арбитражный суд Московского округа действительно посчитал: раз товарный знак заявлен тогда, когда Закон позволял его не использовать пять лет, то эта норма, определяющая правовой режим товарного знака, должна действовать в отношении этого знака всегда, так как применение новой нормы о трехлетнем сроке к ранее заявленным товарным знакам не предусмотрено. К сожалению, надзорная жалоба, подготовленная Палатой по патентным спорам, определением трех судей Высшего Арбитражного Суда РФ не была передана на рассмотрение Президиума этой высшей судебной инстанции. Чтобы внести определенность в свою правоприменительную деятельность и исключить отмену своих решений, Палате по патентным спорам пришлось издать соответствующие внутренние инструкции, которые теперь требуют в заявлении о досрочном прекращении знака, заявленного до внесения изменений в Закон, указывать пять лет, а в отношении знака, заявленного после, - три года. Юрист как суверен в юридической оценке фактов и явлений общественной жизни имеет право на собственную точку зрения о правовой проблеме, даже если уже вынесены возражающие ему судебные решения. Он имеет право обоснованно критиковать судебный акт и выражать сомнение относительно его законности и обоснованности, особенно если этот акт принят не высшей судебной инстанцией, не Конституционным Судом РФ. Только потом юристу останется смириться с тем, что возражения против его позиции окончательно закрепятся в судебной практике, и ему никогда не суждено будет защитить интересы своего доверителя обоснованием своей точки зрения. Поэтому, пока есть только одно Постановление суда кассационной инстанции, хотелось бы изложить свою точку зрения на рассматриваемый вопрос. Признаться, нам не удалось разгадать, какие рассуждения привели уважаемых судей к рассматриваемому выводу. Действительно, было бы несправедливо сокращать возможный срок неиспользования во время его течения. То есть тогда, когда правообладатель какое-то время не использует товарный знак и при этом держит в голове свою обязанность в соответствии с действующей правовой нормой, планирует в соответствии с ней свои действия. Ярче всего это соображение можно представить, смоделировав ситуацию, когда правообладатель не использует товарный знак два года и одиннадцать месяцев, зная, что у него в запасе еще много времени для начала производства. И вдруг меняется Закон, и остается всего месяц. Такое применение нового Закона во времени действительно невозможно и влечет такие последствия, которые не должны иметь место. Кстати, срок неиспользования товарного знака, по поводу которого судами слушался спор, как раз и начался во время действия старой редакции Закона. Поэтому и только поэтому резолютивная часть решения суда и вывод о применении к этому знаку и в этом конкретном деле пятилетнего срока выглядят правильными. Однако мы не можем согласиться с тем, что для таких споров важна дата подачи заявки на товарный знак или дата его регистрации. Каким образом ущемляются интересы фирмы или предпринимателя, если они подают заявку, когда знаки можно было не использовать пять лет, а потом во время использования знака или во время рассмотрения заявки этот срок сокращается? Правообладатель (заявитель) узнает, что если когда-либо он прекратит использовать свой знак, то перерыв в использовании не должен будет превышать теперь уже трех лет, как, впрочем, и у всех других его конкурентов. И эту новую обязанность он должен выполнять под угрозой прекращения правовой охраны знака. Никакой несправедливости и неразумности в таком ужесточении обязанности усмотреть невозможно. Если же все-таки видеть несправедливость в том, что раньше все правообладатели могли не использовать знак пять лет, а я теперь только три года и лишь потому, что не в то время подал заявку, то тогда несправедливо все законотворчество. Ведь законодатель действительно вправе изменять права и обязанности с какого-то конкретного момента. В этом и состоит законотворчество. И все участвующие в правоотношениях после этого момента должны действовать уже в соответствии с новыми нормами, а не старыми. То, что лицо и раньше участвовало в таких же отношениях или связанных с ними, значения не имеет и не сохраняет для него прежние права и обязанности. Например, если законодатель увеличивает срок службы в армии, то ведь не будут же все родившиеся или достигшие призывного возраста до даты вступления закона в силу служить в течение прежнего срока. Хотя тоже можно было сказать, что они родились или достигли призывного возраста во время действия конституционной обязанности с прежним содержанием. Или, например, если я стал собственником дома, а потом увеличился ежегодный налог на недвижимость, то момент возникновения у меня права собственности на дом не позволит мне платить в прежнем размере. Можно смоделировать более подходящий пример из гражданского права и как раз про срок. Допустим, я заключил договор, по которому периодически производится оплата. Потом законодатель сократил срок исковой давности с трех лет до двух. И только потом мой контрагент в нарушение договоренностей перестал платить. Естественно, у меня будет два года, чтобы подать иск, а не три. Да, сделка, в связи с которой подается иск, совершилась во время действия старого закона. Однако факт (неуплата), который порождает право обратиться в суд и запускает течение срока исковой давности, имел место во время действия уже нового Закона. Все эти ответы очевидны и, безусловно, верны даже без какого-либо специального указания в Законе, изменяющем прежний, о действии его во времени. Остается неясным, какие особенности увидел уважаемый суд в правоотношениях по поводу товарного знака? Очевидно, что лишен здравого смысла тот возможный аргумент, согласно которому продолжительность возможного перерыва в использовании может иметь значение при принятии решения, подавать ли товарный знак на регистрацию. Во-первых, знаки регистрируют не для того, чтобы их не использовать. По крайней мере, такая цель не подлежит правовой защите. Во-вторых, вышеприведенный пример с налогом на недвижимость показывает, что законотворческую деятельность просто не может останавливать то, что если бы участники отношений знали о таких изменениях, то приняли бы другие решения. Да и, наконец, разве можно предположить, что найдется хотя бы одно лицо, которое бы при возможном перерыве использования в пять лет было бы готово требовать регистрации товарного знака, а в три года - нет? Поэтому мы не думаем, что суд исходил из этого аргумента. Но отбросим размышления о разумности и справедливости. Только смысл закона имеет значение для суда. Может быть, содержание ст. 4 ГК РФ заставило суд отразить в своем Постановлении обсуждаемые мотивы? По общему правилу "акты гражданского законодательства не имеют обратной силы и применяются к отношениям, возникшим после введения их в действие". Но нельзя говорить о том, что Закон РФ о товарных знаках имеет своим предметом одно большое отношение. На этапе регистрации товарного знака возникает множество отношений публичного характера. После получения товарным знаком охраны тоже имеется множество отношений, и в дальнейшем возникают различные по своему содержанию отношения. Например, всегда действует основное абсолютное общественное отношение, при котором все третьи лица обязаны воздерживаться от использования охраняемого товарного знака, а правообладатель вправе требовать этого. Отношения по предоставлению права использовать товарный знак, отношения с нарушителем исключительного права возникают как отдельные отношения при соответствующих действиях их участников. Они тоже, конечно, входят в предмет регулирования рассматриваемого Закона. Отношения, которые возникают при перерыве в использовании товарного знака, тоже отдельная группа отношений. Свое начало они берут в факте прекращения использования товарного знака или в факте регистрации, если он так и не начал использоваться. Именно с даты этого факта начинает течь допустимый законодательством срок, и именно эту дату обязано указать третье лицо в заявлении о досрочном прекращении правовой охраны. А на момент регистрации используемого товарного знака и тем более на момент подачи заявки никаких отношений, связанных с неиспользованием товарного знака, нет. Поэтому в соответствии со смыслом ст. 4 ГК РФ мы и приходим к выводу, что должна применяться та норма о возможном перерыве в использовании, которая действовала на момент "начала неиспользования". Этот и только этот вывод соответствует приведенным выше примерам. Особенно четко просматривается сходство со смоделированным примером, когда сократился срок исковой давности. И в нем, и в рассматриваемом вопросе применяется тот закон, который действовал во время появления факта, который порождает отношения и является для них ключевым. Иной вывод действительно нарушает принцип равенства участников отношений. В данный конкретный момент все лица данной категории (в нашем случае - владельцы товарных знаков) должны иметь равные права и обязанности. Мы видим, что сейчас сложилась ситуация, нарушающая это начало гражданского права, так как существуют правообладатели, которые могут не использовать знак пять лет, и правообладатели, которые могут не использовать знак три года. Это так же абсурдно, как если бы в одно и то же время одни мужчины, которые родились до такого-то года, призывались в армию на два года, а мужчины, рожденные после, - на три. В будущем число правообладателей, которые имеют право не использовать товарный знак три года, будет возрастать и когда-нибудь догонит число тех, кто зарегистрировал свои знаки до 27 декабря 2002 года и поддерживает их регистрацию в силе. Поэтому вся абсурдность сложившейся ситуации с каждым годом будет все очевиднее и очевиднее. Мы абсолютно уверены, что рано или поздно рассмотренную судебную ошибку исправит либо тот же суд, либо Высший Арбитражный Суд Российской Федерации, либо законодатель внесет в Закон соответствующее уточнение. Потому что невозможно представить, что когда, например, через 50 лет какой-либо правообладатель старого знака, зарегистрированного в 2001 г., допустит перерыв в три года, то суд сочтет возможным применить правовую норму о пятилетнем сроке неиспользования, не действующую уже полвека.

Название документа