Обеспечение интересов головной компании в холдинге
(Цепов Г. В.) ("Закон", 2007, N 3) Текст документаОБЕСПЕЧЕНИЕ ИНТЕРЕСОВ ГОЛОВНОЙ КОМПАНИИ В ХОЛДИНГЕ
Г. В. ЦЕПОВ
Цепов Г. В., кандидат юридических наук.
Прошедшие пятнадцать лет Россию сотрясали корпоративные войны, проблеме которых посвящено множество публикаций <1>. По мере совершенствования корпоративного законодательства и практики его применения наиболее острые формы корпоративных конфликтов постепенно уходят в прошлое. Улучшение ситуации связано и с общей экономической и политической стабилизацией. Инвестиции в акционерный капитал защищаются в основном правовыми методами, поэтому уровень корпоративных конфликтов напрямую зависит от эффективности выполнения государством регулятивных функций. -------------------------------- <1> Неоднократно обращался к этой теме и автор. См.: Цепов Г. В. Акционерные общества: теория и практика. М., 2005; Корпоративные войны в России. Интервью с Г. В. Цеповым // Конкуренция и рынок. 2006. N 3. С. 8; Концентрация акций и экономический рост: правовые аспекты. Интервью с Г. Цеповым // Конкуренция и рынок. 2005. N 4. С. 112; Цепов Г. Эпидемия беспредела: есть ли противоядие? // Журнал для акционеров. 2001. N 5. С. 37.
Необходимо учитывать и то, что в последние годы наблюдается тенденция по концентрации капитала. Под единым руководством объединяются активы, разрозненные в процессе приватизации. Образуются крупные холдинги в судостроительной, авиационной, атомной промышленности с государственным участием. Наблюдается концентрация частного капитала. Кроме того, многие крупнейшие отечественные компании разместили или планируют разместить свои акции на российских и зарубежных биржах; это свидетельствует о том, что российские акционерные общества все больше выполняют присущую данному институту функцию по аккумулированию свободных ресурсов и трансформации их в инвестиции. Совершенствование правового регулирования деятельности акционерных обществ в последнее время в основном было связано с усилением защиты интересов миноритарных акционеров, поскольку от этого напрямую зависит эффективность АО как инструмента привлечения финансов на фондовом рынке. Были устранены многие бреши в законодательстве и правоприменительной практике <2>. Однако из поля зрения законодателей почему-то выпала проблема обеспечения интересов мажоритарных акционеров. С учетом процесса концентрации капитала, возрастанием значения государственных и квазигосударственных компаний недооценка важности данной проблемы может привести к серьезным негативным последствиям. -------------------------------- <2> См., напр.: Цепов Г. В. Общие принципы акционерного законодательства и защита прав акционеров. Комментарий Постановления Президиума ВАС РФ от 14.03.2006 N 12591/05 // Закон. 2006. N 7. С. 49.
В большинстве экономически развитых стран акционерные общества уже давно превратились из инструмента, объединяющего множество мелких акционеров, в сложные конструкции, в которых наряду с миноритариями прямо или косвенно участвуют крупные игроки: государство, банки, пенсионные фонды, иные институциональные инвесторы. Ситуация осложняется тем, что акционерные общества, как правило, функционируют не изолированно, а интегрированы в формальные и неформальные бизнес-группы. Часто наблюдается взаимное участие в капиталах, наличие одних и тех же лиц в органах управления, передача функций исполнительных органов единой управляющей организации. В связи с этим классические акционерные конфликты: "акционеры - менеджмент", "мажоритарный акционер - миноритарные акционеры" приобретают новые, специфические оттенки. Многие конфликты носят скрытый характер и могут быть обнаружены только после наступления неблагоприятных имущественных последствий: активы легче выводить тихо, не привлекая к этому внимания. Соответственно, для улучшения качества управления и преодоления возможных конфликтов правовой режим акционерных обществ нуждается в большей дифференциации, зависящей в том числе от размера и степени распыленности уставного капитала, количества и структурного состава акционеров, частного (закрытого) или публичного статуса компании <3>. -------------------------------- <3> О необходимости дифференциации правового положения акционерных обществ говорят ведущие российские цивилисты. См.: Суханов Е. А. Перспективы корпоративного законодательства и другие проблемы отечественного права // Закон. 2006. N 9. С. 5.
Прежде всего нуждается в совершенствовании правовое регулирование деятельности крупнейших холдингов, играющих особую роль в социально-экономической и политической жизни любой страны. Очевидно, что крах даже одного такого холдинга, произошедший из-за дефектов в его управлении, приведет к гораздо более серьезным негативным последствиям для экономики в целом, чем отдельные, пусть и громкие, рейдерские захваты мелких компаний. Напомним, что под холдингом обычно понимается группа юридических лиц, отличительной чертой которой является то, что головная организация владеет контрольными пакетами акций (долей в уставном капитале) дочерних обществ. В связи с этим считается, что головная организация способна определять финансово-хозяйственную деятельность дочерних обществ. В свою очередь, дочерние общества часто владеют контрольными пакетами акций (долей) других организаций и т. д. В итоге может образовываться пирамидальная структура, состоящая из множества этажей. При этом входящие в холдинг субъекты не теряют своей правоспособности. Не становится субъектом права и группа лиц, образующая холдинг. Некоторые авторы рассматривают холдинг как предпринимательское объединение, обладающее частичной правосубъектностью. Так, по мнению И. С. Шиткиной, холдинги, будучи предпринимательскими объединениями, "могут выступать субъектами отдельных предпринимательских отношений, например, урегулированных антимонопольным законодательством (группа лиц), налоговым законодательством (взаимозависимые лица), банковским законодательством... Правосубъектность таких предпринимательских объединений существует применительно к отдельным сферам правоотношений, урегулированных правом, и является как бы отраслевой, функциональной". Как полагает данный автор, "российское законодательство вслед за законодательством стран с развитыми рыночными отношениями для защиты собственных интересов и интересов участников имущественного оборота вынуждено признать... необходимость правового регулирования деятельности ХОЗЯЙСТВУЮЩИХ СУБЪЕКТОВ, НЕ ОБЛАДАЮЩИХ СТАТУСОМ ЮРИДИЧЕСКОГО ЛИЦА (выделено мной. - Г. Ц.)" <4>. -------------------------------- <4> Шиткина И. С. Правовое регулирование холдинговых объединений. М., 2006. С. 14 - 16. См. также: Шиткина И. С. Холдинги: правовое регулирование и корпоративное управление. М., 2006. С. 33, 468.
Близкой точки зрения придерживается К. Портной, рассматривая холдинг "как не определенное корпоративным законодательством специально созданное объединение обществ... Развитие холдинговых отношений, - пишет К. Портной, - требует расширения и уточнения понятия субъекта гражданских правоотношений... Таких участников гражданского оборота, как холдинги, которые не являются субъектами гражданско-правовых отношений в смысле требований ГК РФ, однако участвуют в гражданском обороте как некое целостное образование, как единый хозяйствующий субъект, обладая при этом частичной правосубъектностью, можно было бы назвать квазисубъектами гражданско-правовых отношений". При этом К. Портной не только считает, что "холдинги являются субъектами предпринимательства", но и делает вывод о том, что "холдинг является полноправным предпринимательским объединением - субъектом предпринимательского права" <5>. -------------------------------- <5> Портной К. Правовое положение холдингов в России. М., 2004. С. 17 - 19.
Достаточно далеко в развитии данных идей продвинулся Ю. С. Любимов. "Разделение всех субъектов гражданского права на физические и юридические лица, - пишет он, - едва ли оправданно. Целесообразнее было бы говорить о физических лицах и об общностях, наделенных юридической личностью, т. е. признанных государством субъектами права. Юридическое лицо - это не вид субъекта права, а свойство группы лиц или определенного имущества выступать в обороте в качестве самостоятельного субъекта правоотношений. Соответственно существуют и общности, которые этим свойством не обладают". Сказанное позволяет Ю. С. Любимову считать систему из материнского и дочерних (или зависимых) обществ как союз общего интереса - квазисубъектное образование. "Совершенно очевидно, - утверждает Ю. С. Любимов, - что среди огромного множества квазисубъектных образований есть такие, которые в качестве единства обладают определенным НАБОРОМ ПРАВ, ОБЯЗАННОСТЕЙ (выделено мной. - Г. Ц.) и особенностей и приобретают системные свойства, позволяющие им выступать в ином качестве по сравнению с простой совокупностью их участников" <6>. -------------------------------- <6> Любимов Ю. С. Квазисубъектное образование в гражданском праве // Правоведение. 2006. N 6. С. 99, 117, 120 - 121.
Приведенные суждения, однако, не столь уж очевидны. Скорее обратное. Как невозможно быть "немножко беременной", так нельзя быть и "частично правосубъектным": субъект права либо есть, либо его нет. Юридическое лицо, в противоположность утверждению Ю. С. Любимова, вовсе не является "универсальной формой, "скобками", которые обнимают многообразные человеческие объединения" <7>. Юридическое лицо - это субъект права, "точка привязки прав и обязанностей". Именно в этом и заключается главный смысл данного правового института. Юридическое лицо создается для обособления имущества, для выведения его в гражданский оборот от "вымышленного" имени. За юридическим лицом никто не стоит и ничего не лежит. У него, как у идеального субъекта права, нет и быть не может никакого материального субстрата: имущество выступает объектом прав юридического лица, а участники юридического лица-корпорации противостоят ему в соответствующих правоотношениях <8>. -------------------------------- <7> Любимов Ю. С. Указ. соч. С. 113. <8> См.: Цепов Г. В. Акционерные общества: теория и практика. С. 52 - 64.
Для обоснования частичной правосубъектности холдинга не имеют значения и ссылки на налоговое и антимонопольное законодательство. Юридическое лицо, как обоснованно пишут Г. Е. Авилов и Е. А. Суханов, "представляет собой не межотраслевую, а гражданско-правовую категорию... Использование же категории юридического лица в публично-правовом... законодательстве свидетельствует не о "межотраслевом" (или "общеправовом") характере данной категории, а о том, что само существование названного законодательства предопределено наличием гражданского оборота" <9>. Данную точку зрения разделяет Н. В. Козлова: "Правосубъектность юридического лица носит прежде всего гражданский характер. Участником административных, налоговых, трудовых и иных правоотношений юридическое лицо может становиться лишь постольку, поскольку признается субъектом гражданского права" <10>. Однако даже если и пытаться доказать тезис о частичной правоспособности холдинга, ссылаясь на нормы иных отраслей права, например налогового права, то и там мы не обнаружим достаточных оснований считать холдинг (группу лиц) субъектом налоговых или иных публичных отношений. -------------------------------- <9> Авилов Г. Е., Суханов Е. А. Юридические лица в современном гражданском праве // Вестник гражданского права. 2006. N 1. Т. 6. С. 16. <10> Козлова Н. В. Правосубъектность юридического лица. М., 2005. С. 83.
Вызывает сомнение обоснованность применения к холдингам термина "предпринимательское объединение". В настоящее время ГК РФ вкладывает в понятие "объединение" иное значение. Согласно п. 1 ст. 121 ГК РФ коммерческие организации в целях координации их предпринимательской деятельности, а также представления и защиты общих имущественных интересов могут по договору между собой создавать объединения в форме ассоциаций или союзов, являющихся некоммерческими организациями. Члены ассоциации (союза) сохраняют свою самостоятельность и права юридического лица (п. 3 ст. 121 ГК РФ). Очевидно, что холдинги образуются совершенно на иных принципах. Строго говоря, входящие в холдинг организации не объединяются ни друг с другом, ни с головной организацией. Следовательно, применять к холдингам термин "предпринимательское объединение" едва ли целесообразно. Неприемлема попытка и определить холдинг как субъект предпринимательских отношений, субъект предпринимательского права. Коммерческие отношения являются разновидностью гражданско-правовых отношений, а предпринимательское право входит в состав гражданского права. Консенсус по данному вопросу уже давно достигнут не только в теории <11>. Данный подход отражен в законодательстве, в частности в ст. ст. 1, 2 ГК РФ. Попытки реанимировать идеи "хозяйственного права", тем более в таком ракурсе, не имеют ни научной, ни практической перспективы. Не будучи субъектом гражданского права, в предпринимательские отношения вступать невозможно. Те же свойства холдингов, на которые ссылаются приверженцы вышеуказанного подхода, скорее, доказывают иное. Так, возможность в определенных случаях привлечь к ответственности основное общество по долгам дочернего, напротив, говорит о том, что основное и дочернее общества - самостоятельные субъекты гражданского права, а холдинг - всего лишь группа юридических лиц. В противном случае имелась бы возможность привлечь к ответственности сам холдинг, а не отдельные образующие холдинг организации. -------------------------------- <11> См., напр.: Гражданское право / Отв. ред. Е. А. Суханов. Т. 1. Изд. 3-е. М., 2004. С. 20 - 27; Гражданское право / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К Толстого. Изд. 6-е. М., 2003. С. 68 - 72; Иоффе О. С. Правовое регулирование хозяйственной деятельности в СССР // Иоффе О. С. Избранные труды по гражданскому праву. М., 2000. С. 696 - 741; Иоффе О. С. Развитие цивилистической мысли в СССР. Ч. 1 // Там же. С. 197 - 273; Иоффе О. С., Красавчиков О. А. О критике науки и научности критики // Там же. С. 742 - 758.
На ошибочность признания возможности нахождения одного юридического лица "в составе" другого указывает Е. А. Суханов: "Не случайно, - пишет он, - ни "холдинги" (концерны), состоящие из основных ("материнских") и дочерних компаний, ни даже отечественные "финансово-промышленные группы" не имеют и не могут иметь собственной, самостоятельной правосубъектности. Как имущественно обособленный и поэтому вполне самостоятельный субъект гражданского права юридическое лицо не может "входить в состав" другого юридического лица" <12>. -------------------------------- <12> Суханов Е. Предприятие и юридическое лицо // Хозяйство и право. 2004. N 7. С. 11.
Таким образом, изложенное позволяет сделать вывод о том, что холдинг является группой юридических лиц, которая не обладает ни полной, ни частичной правосубъектностью. Характеризуя холдинги, отметим, что они имеют серьезные недостатки, негативно сказывающиеся на экономике в целом. Так, холдинги позволяют отдельным лицам (семьям) контролировать значительную часть корпоративного сектора, что приводит к монополизации экономики, созданию олигархических кланов. Кроме того, ряд исследователей приходят к выводу о том, что холдинги недостаточно эффективны и не позволяют распределять ресурсы лучше, чем это делает свободный финансовый рынок. Нередко финансирование проектов за счет внутрихолдинговых источников вообще оборачивается экспроприацией капитала у миноритарных акционеров (участников). У холдингов есть и иные отрицательные стороны <13>. -------------------------------- <13> См.: Цепов Г. Холдинги и право: основные тенденции развития // Конкуренция и рынок. 2006. N 4. С. 11 - 15.
Однако холдинги не получили бы такого распространения, если бы наряду с отрицательными качествами у них не было и положительных черт. В условиях недостаточно развитого финансового рынка внутрихолдинговое финансирование может служить основным источником инвестирования, что особенно важно в условиях переходной экономики. С этим свойством связана другая важная черта холдинга - возможность снижения или устранения трансакционных издержек, присущих отношениям между независимыми организациями. Это достигается путем образования единого центра управления, позволяющего осуществлять централизованное планирование, устранять информационную асимметрию между входящими в холдинг организациями, устанавливать единые процедуры соблюдения качества выпускаемой продукции и сроков внутренних поставок, проводить единую сбытовую и закупочную политику и т. п. Нередко холдинг выступает промежуточной фазой перед образованием на его основе единой компании. Однако в любом случае создание эффективной системы управления становится инструментом успешного развития любого холдинга. Как известно, любой управленческий процесс включает в себя получение управляющим необходимой информации, принятие им управленческого решения и контроль за исполнением принятого решения. Предоставляет ли действующее российское законодательство головной (материнской) компании холдинга достаточно правовых средств, чтобы оказывать эффективное управленческое воздействие на деятельность дочерних, "внучатых" и иных подконтрольных обществ, находящихся на нижних этажах пирамиды? На данный вопрос скорее придется дать отрицательный ответ. В настоящее время у головной компании нет достаточных правовых механизмов, позволяющих эффективно влиять на финансово-хозяйственную деятельность даже дочерних обществ. Это связано как с недостатком правовой регламентации получения головным обществом оперативной информации о деятельности дочернего общества, так и с отсутствием адекватного правового регулирования возможности головной организации определять финансово-хозяйственную деятельность дочерней компании. Так, несмотря на то что холдинги стали широко распространенным явлением, до сих пор не выработаны даже основные подходы в их правовом регулировании. Принятый Государственной Думой и одобренный Советом Федерации Федеральный закон "О холдингах" был отклонен Президентом РФ в связи с тем, что при его разработке не была определена экономическая и юридическая цель создания и регламентации холдингов, в результате чего Закон содержал большое количество неясных положений. Кроме того, отдельные положения Закона противоречили Гражданскому кодексу РФ и иным федеральным законам. Постановлением Государственной Думы от 07.06.2002 N 2826-III ГД указанный Закон был снят с рассмотрения. Оказался мертворожденным Федеральный закон "О финансово-промышленных группах" от 30.11.1995 N 190-ФЗ. Безнадежно устарело Временное положение о холдинговых компаниях, создаваемых при преобразовании государственных предприятий в акционерные общества, утвержденное Указом Президента РФ от 16.11.1992 N 1392. Во многом такое положение объясняется тем, что тема правового регулирования холдингов активно не обсуждается в научных и деловых кругах, не хватает серьезных аналитических публикаций. Многие работы носят фрагментарный характер, затрагивая лишь отдельные вопросы. Следовательно, перед доктриной и законодателем в качестве приоритетной задачи стоит создание так называемого права концернов - совокупности правовых норм, регулирующих отношения взаимосвязанных компаний, причем не только "материнских" и "дочерних", но и "внучатых" и "правнучатых" и т. д <14>. О необходимости усиления законодательного регулирования бизнес-групп говорится в подготовленной Министерством экономического развития и торговли РФ "Концепции развития корпоративного законодательства на период до 2008 года" <15>. -------------------------------- <14> См.: Авилов Г. Е., Суханов Е. А. Указ соч. С. 24. <15> См.: Концепция развития корпоративного законодательства на период до 2008 года // Закон. 2006. N 9. С. 9.
Из-за отсутствия специального законодательства о правовых способах влияния головной компании на дочерние общества, как и об иных правовых аспектах деятельности холдингов, в настоящее время можно судить лишь по отдельным нормам ГК РФ и корпоративного законодательства. Рассмотрим данную проблему применительно к акционерным обществам. О возможности основного общества определять решения, принимаемые дочерним обществом в силу преобладания в его уставном капитале, на основании заключенного с ним договора или иным образом указывается в п. 1 ст. 105 ГК РФ. При этом в п. 3 ст. 6 ФЗ "Об акционерных обществах" конкретизируется, что основное общество (товарищество) считается имеющим право давать дочернему обществу обязательные для последнего указания только в случае, когда это право предусмотрено в договоре с дочерним обществом или уставе дочернего общества. Нормы п. 1 ст. 105 ГК РФ и п. 3. ст. 6 ФЗ "Об акционерных обществах" уязвимы для критики. Заключение договора между основным и дочерним обществами, в соответствии с которым дочернее общество обязано выполнять указания основного общества, противоречит принципам равенства гражданско-правовых отношений (п. 1 ст. 1 ГК РФ), автономии воли и имущественной самостоятельности (п. 1 ст. 2 ГК РФ), нарушает дееспособность дочернего общества. Граждане и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе (п. 2 ст. 1 ГК РФ), осуществляют принадлежащие им гражданские права по своему усмотрению (п. 1 ст. 9 ГК РФ). При этом акционерное общество создается для осуществления предпринимательской деятельности, т. е. самостоятельной, осуществляемой на свой риск деятельности, направленной на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке (абз. 3 п. 1 ст. 2 ГК РФ). По общему правилу, закрепленному в п. 1 ст. 53 ГК РФ, юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы. Согласно п. 2 ст. 53 ГК РФ юридическое лицо может приобретать гражданские права и принимать на себя гражданские обязанности через своих участников в случаях, предусмотренных законом (но не договором или уставом!). Закон не предусматривает возможность акционерного общества непосредственно приобретать гражданские права и создавать гражданские обязанности через отдельных акционеров. Воля акционерного общества формируется и выражается его органами в соответствии с компетенцией, предусмотренной законом и уставом. Участие акционеров в формировании воли АО происходит через систему органов акционерного общества, а не в обход нее. Действия основной компании (мажоритарного акционера) по договору с дочерним обществом (договору подчинения, как иногда его называют) <16> в принципе не могут заменить собой деятельность органов дочернего общества. Данным договором не может быть ограничена компетенция органов управления дочерней компании. Кроме того, во многих случаях для совершения обществом сделок воли одного лишь мажоритарного акционера, голосующего на общем собрании акционеров, явно недостаточно. -------------------------------- <16> См., напр.: Козлова Н. В. Правосубъектность юридического лица. С. 115; Гражданское право / Отв. ред. Е. А. Суханов. Т. 1. Изд. 3-е. М., 2004. С. 306.
По аналогичным причинам нельзя закрепить право основного общества давать дочернему обществу обязательные указания и в уставе последнего. Более того, такое "право" вообще не охватывается акционерным отношением (отношением по акции) <17>. В частности, голосующая акция дает право голоса на общем собрании, но данное право отнюдь не тождественно праву давать обязательные указания дочернему обществу <18>. -------------------------------- <17> См.: Цепов Г. В. Акционерные общества: теория и практика. С. 89 - 92; 107 - 125. <18> Исключением не является даже случай, когда функции совета директоров дочернего общества выполняет единственный акционер, поскольку он лишь замещает отсутствующий в дочерней компании совет директоров.
Допуская возможность заключения "договора подчинения" или внесения условия о подчинении дочернего общества в его устав, придется отказаться от понимания акционерного общества как дееспособного субъекта гражданского права, отвергнуть систему органов управления акционерного общества, перечеркнуть общепризнанные средства защиты интересов миноритарных акционеров. Предоставление головной компании возможности давать непосредственные указания дочернему обществу вступает в противоречие и с принципами осуществления предпринимательской деятельности. Деятельность дочернего общества тогда едва ли можно будет считать предпринимательской, поскольку она не будет ни самостоятельной, ни осуществляемой в интересах дочернего общества. По сути, предпринимательская деятельность будет осуществляться головной организацией, а дочернее общество выступит в роли ширмы, прикрывающей реального хозяина. Останется загадкой, какие же реальные экономически функции, соответствующие целям юридического лица как правового института, будет выполнять в указанном случае дочерняя компания. Таким образом, надлежит прийти к выводу о том, что указания основного общества не могут даваться за счет ограничения компетенции не только общего собрания акционеров или совета директоров дочернего общества, но и его исполнительного органа <19>. Ограничения компетенции органов управления дочернего общества в пользу головной организации не могут быть установлены ни договором с дочерним обществом, ни его уставом, ни иным способом. Более того, иные способы, посредством которых основное общество могло бы напрямую давать обязательные указания дочернему обществу, вообще выявить затруднительно. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья И. С. Шиткиной "О проблеме обязательных указаний основного общества дочернему" включена в информационный банк согласно публикации - "Предпринимательское право", 2007, N 1. ------------------------------------------------------------------ <19> Иной позиции придерживается И. С. Шиткина: "Полномочия основного общества будут касаться ограничения единоличного исполнительного органа дочернего общества в совершении сделок, осуществлении кадровых назначений, совершении иных значимых действий, которые основное общество желает контролировать". См.: Шиткина И. С. О проблеме "обязательных указаний" основного общества дочернему // Хозяйство и право. 2006. N 7. С. 48.
В связи с этим нельзя согласиться с высказыванием И. С. Шиткиной о том, что "холдинговые отношения складываются по вертикали как отношения подчинения и контроля между головной организаций (холдинговой компанией), которая правомочна определять решения других участников холдинга, и этими участниками" <20>. Между головной компанией и дочерним обществом нет и не может быть никаких "вертикальных" отношений. Между данными организациями складываются акционерные (корпоративные) отношения, являющиеся гражданско-правовыми, в силу которых головная организация вправе в порядке, установленном законом и учредительными документами дочернего общества, участвовать в управлении его делами <21>. -------------------------------- <20> Шиткина И. С. Правовое регулирование холдинговых объединений. С. 28 - 29. В другой работе И. С. Шиткина уточняет свою позицию: "Конечно, между основным и дочерним обществом не устанавливаются отношения власти - подчинения подобно тем, какие складываются при административном регулировании". При этом автор полагает, что "правовой статус основного и дочернего обществ (даже если они представлены одной организационно-правовой формой) не совпадает в том числе в вопросе оснований и порядка привлечения к гражданско-правовой и налоговой ответственности". См.: Шиткина И. С. Холдинги: правовое регулирование и корпоративное управление. С. 314 - 315. Полагаем, что приведенные высказывания И. С. Шиткиной противоречивы. <21> См., напр.: Цепов Г. В. Акционерные общества: теория и практика. С. 89 - 125.
Правильную позицию в данном вопросе занял Д. В. Ломакин, который считает, что наличие возможности одного общества "определять решения другого общества либо оказывать влияние на их принятие не делает правоотношения между ними субординационными". Верно и высказывание данного автора о том, что "условия договора, порождающего экономико-правовую связь между основным и дочерним обществами, не должны ограничивать правоспособность последнего". В то же время Д. В. Ломакин указывает на то, что "заключение специального договора об установлении отношений "основное - дочернее общество" - весьма редкое явление. Как правило, эти отношения возникают на основании гражданско-правовых договоров, цель которых не сводится к установлению зависимости между хозяйственными обществами" <22>. -------------------------------- <22> Ломакин Д. В. Самостоятельность дочерних и зависимых обществ // Законодательство. 2002. N 5. С. 52 - 53.
С последним выводом Д. В. Ломакина в полной мере согласиться трудно. Очевидно, что экономическая зависимость одного субъекта от другого может возникать по разным основаниям. Но экономическая зависимость сама по себе может не означать наличия юридической обязанности экономически зависимого субъекта выполнять указания контрагента по осуществлению своей финансово-хозяйственной деятельности. Однако именно наличие юридической возможности определять решения, принимаемые дочерним обществом при осуществлении финансово-хозяйственной деятельности, характеризует отношения между основным и дочерним обществами. Применение же категорий основного и дочернего общества ко всем возможным отношениям экономической зависимости между хозяйственными обществами лишает данные понятия теоретической и практической ценности. Следовательно, единственно верным критерием, который позволяет считать общество дочерним, выступает, по нашему мнению, преобладание в уставном капитале. Таким образом, ни п. 1 ст. 105 ГК РФ, ни ст. 6 ФЗ "Об акционерных обществах" не предоставляют удовлетворительного правового механизма оказания управленческого воздействия на деятельность дочернего общества помимо действий через соответствующие органы управления дочернего общества <23>. -------------------------------- <23> Отмечается, что п. 3 ст. 6 ФЗ "Об акционерных обществах" не соответствует тем целям, которые преследует п. 1 ст. 105 и ст. 6 Закона, - предусмотреть возможность возложения ответственности на основное общество. Как полагают Г. Е. Авилов и Е. А. Суханов, в действующем акционерном законодательстве "правила ст. 105 ГК вместо дальнейшего развития получили... лишь неоправданные ограничения". См.: Авилов Г. Е., Суханов Е. А. Указ соч. С. 24.
Вместе с тем использование для контроля над дочерним обществом фактора преобладания в его уставном капитале также сопряжено со сложностями. Казалось бы, наиболее сильное управленческое воздействие можно оказывать через общее собрание акционеров дочернего общества. Но ФЗ "Об акционерных обществах" ограничивает компетенцию общего собрания акционеров только тем кругом вопросов, который указан в данном Законе, что существенно уменьшает возможности головной компании воздействовать на деятельность дочернего общества через общее собрание акционеров. Однако, даже если бы компетенция общего собрания была Законом расширена, через общее собрание акционеров невозможно оказывать воздействие оперативно. Не менее проблематично оказывать воздействие и через деятельность членов совета директоров дочернего общества, избранных голосами основного общества. Традиционно в теории корпоративного управления члены совета директоров считаются "представителями акционеров", а совет директоров рассматривается "как находящийся в руках акционеров инструмент управления их контрактными отношениями с корпорацией", гарантирующий сохранность инвестиций акционеров <24>. -------------------------------- <24> Уильямсон О. И. Экономические институты капитализма. СПб., 1996. С. 472, 485.
С юридической точки зрения тезис о том, что члены совета директоров представляют интересы акционеров, отнюдь не бесспорен. Исходя из принципов организации управления делами акционерного общества, связь между членом совета директоров и акционерами, голосовавшими за его избрание в совет директоров, скорее косвенная. Элементы прямой связи между акционерами (акционером), обладающими в совокупности не менее чем 2 процентами голосующих акций, и предложенным ими кандидатом в члены совета директоров можно усмотреть на стадии выдвижения кандидата для голосования на общем собрании акционеров, поскольку кандидаты выдвигаются именно акционерами. Очевидно и то, что акционеры, действуя разумно, не будут выдвигать кандидатами в совет директоров лиц, не пользующихся их доверием. Поскольку ФЗ "Об акционерных обществах" непосредственно не предусматривает возможность отмены акционерами (акционером) ранее сделанного ими предложения о выдвижении кандидатов в члены совета директоров, подбор кандидатов тем более осуществляется достаточно тщательно <25>. Акционеры стремятся выдвигать кандидатами в совет директоров тех лиц, которые от них зависимы, и пытаются сохранять за ними контроль на протяжении всего их пребывания в совете директоров <26>. -------------------------------- <25> См.: ст. 53 ФЗ "Об акционерных обществах". Не регламентирован данный вопрос и Постановлением ФКЦБ РФ от 31.05.2002 N 17/пс "Об утверждении дополнительных требований к порядку подготовки, созыва и проведения общего собрания акционеров". <26> Связь между членами совета директоров и акционерами, по предложению которых они избраны, имеет значение для целей антимонопольного законодательства. См., напр.: подп. 9, 10 п. 1 ст. 9 ФЗ от 26.07.2006 N 135-ФЗ "О защите конкуренции".
Однако юридически полномочия членов совета директоров избранные кандидаты приобретают не от акционеров, а от акционерного общества, так как избрание членов совета директоров осуществляется акционерным обществом в лице высшего органа управления - общего собрания акционеров (п. 1 ст. 47, подп. 4 п. 1 ст. 48 Закона). Соответственно, в правоотношениях по осуществлению лицом функций члена совета директоров находится такое лицо и акционерное общество, а не отдельные акционеры. Данному положению корреспондирует п. 1 ст. 71 ФЗ "Об акционерных обществах", согласно которому члены совета директоров при осуществлении своих прав и исполнении обязанностей должны действовать в интересах общества, осуществлять свои права и исполнять обязанности в отношении общества добросовестно и разумно. Ни ГК РФ, ни ФЗ "Об акционерных обществах" непосредственно не регулируют отношения между членами совета директоров и акционерами, голосовавшими за их избрание. В данных законах отсутствует норма о том, что при осуществлении своих полномочий член совета директоров должен действовать в интересах голосовавших за него акционеров, а также нет норм, регулирующих направление директив (указаний) со стороны тех акционеров, голосами которых избраны соответствующие члены совета директоров. Отсутствие нормативно-правового регулирования отношений между членом совета директоров и головной компанией, голосами которой он избран, порождает значительные проблемы в деятельности холдингов. В результате такой "независимости" членов совета директоров головная компания рискует потерять контроль над деятельностью дочерних обществ, что может повлечь для нее значительные неблагоприятные последствия. Особенно это опасно с учетом обширной компетенции совета директоров и ограниченной компетенции общего собрания акционеров. Неслучайно поэтому заложенная в акционерном законе модель управления расценивается как всевластие совета директоров: "пришло понимание, что акционеров нужно поддержать" <27>. -------------------------------- <27> Суханов Е. А. Перспективы корпоративного законодательства и другие проблемы отечественного права. С. 5.
На практике, однако, несмотря на объем предоставленных совету директоров полномочий, власть нередко сосредоточивается у исполнительных органов, поскольку совет директоров часто самоустраняется от выполнения своих функций. Многие члены совета директоров выполняют свои обязанности лишь формально. Однако директор-саботажник не менее, а порой и более опасен, чем директор-расхититель. Следовательно, деятельность членов совета директоров нуждается в лучшей организации и должна контролироваться со стороны акционеров, голосами которых они избраны. В связи с отсутствием нормативно-правового регулирования возникает вопрос о том, можно ли урегулировать отношения с избранными в совет директоров лицами договором, в том числе установить договором обязанность избранного лица действовать в соответствии с указаниями (директивами) голосовавшего за его кандидатуру акционера (консолидированную группу акционеров). Для ответа на данный вопрос требуется углубленный анализ. Акционерное общество - сложная гражданско-правовая конструкция, учитывающая интересы многих лиц, участвующих в управлении делами общества. Неполное совпадение интересов отдельных акционеров, а соответственно, и лиц, по чьей инициативе они избраны в совет директоров, неизбежен и предопределен самой сутью акционерного общества. Именно возможность вычленения из частных интересов отдельных акционеров общего интереса, признаваемого интересом общества, выступает одним из главных свойств акционерного общества как правового института. Определение общего интереса позволяет формировать общие задачи, признаваемые в итоге задачами общества, и реализовывать их в ходе финансово-хозяйственной деятельности общества. Основной целью деятельности акционерного общества является извлечение прибыли, что соответствует общим интересам всех акционеров. Однако конкретные задачи общества в определенный промежуток времени могут не совпадать с частными интересами отдельных акционеров или групп акционеров. К примеру, для одной группы акционеров предпочтительней может казаться реинвестирование прибыли в целях увеличения стоимости акций, а другие акционеры нацелены на получение дивидендов. Кроме того, даже при наличии общего интереса у отдельных акционеров могут быть разные представления о способах достижения поставленных задач. Соответственно, различия в интересах, а также в способах реализации поставленных задач будут наблюдаться и у членов совета директоров. Тезис о несоответствии друг другу частных интересов отдельных акционеров проходит лейтмотивом через все акционерное законодательство и находит отражение в судебной практике. Как отметил Конституционный Суд РФ в Постановлении по делу от 24.02.2004 N 3-П, "поскольку в процессе предпринимательской деятельности акционерного общества могут сталкиваться интересы кредиторов и акционеров, акционеров и менеджмента, акционеров - владельцев крупных пакетов акций и миноритарных акционеров, одной из основных задач законодательства об акционерных обществах является обеспечение баланса их законных интересов" <28>. -------------------------------- <28> Постановление Конституционного Суда РФ по делу о проверке конституционности отдельных положений ст. 74 и ст. 77 Федерального закона "Об акционерных обществах", регулирующих порядок консолидации размещенных акций акционерного общества и выкупа дробных акций, в связи с жалобами граждан, компании "Кадет Истеблишмент" и запросом Октябрьского районного суда г. Пензы от 24.02.2004 N 3-П.
Аналогичная мысль содержится в п. 3.1.1. главы 3 Кодекса корпоративного поведения: "Состав акционеров общества, как правило, неоднороден. При этом акционеры имеют различные интересы, для реализации которых они стремятся избрать в совет директоров своих кандидатов". В связи с этим в п. 2.3.2 главы 3 Кодекса указывается, что "при избрании членов совета директоров должны быть учтены мнения всех акционеров, в том числе владеющих небольшим пакетом акций. Этой цели можно достичь только в случае избрания членов совета директоров кумулятивным голосованием... Избрание членов совета директоров кумулятивным голосованием является важной гарантией защиты прав миноритарных акционеров" <29>. -------------------------------- <29> См.: распоряжение ФКЦБ РФ от 04.04.2002 N 421/р "О рекомендациях к применению Кодекса корпоративного поведения" // Вестник ФКЦБ РФ. 2002. N 4. С. 13. Кодекс корпоративного поведения. Полный текст см. на сайте: http://www. fcsm. ru.
Для выявления общего интереса акционеров и преодоления возможных конфликтов закон предоставляет многочисленный инструментарий: принятие решения квалифицированным большинством голосов, особенности совершения крупных сделок и сделок с заинтересованностью, преимущественное право приобретения размещаемых обществом акций, возможность при определенных условиях требовать выкупа акций и т. д. Для указанных целей введены категории "незаинтересованных директоров" и "независимых директоров". Собственно, совет директоров и появился как инструмент учета интересов акционеров, а избрание его членов кумулятивным голосованием позволило структурировать его состав в зависимости от участвующих в обществе акционеров (групп акционеров). Таким образом, любое лицо, избранное в совет директоров, не является свободным от влияния со стороны акционеров. Как указывалось выше, нередко уже на стадии выдвижения кандидаты в члены совета директоров зависимы от выдвинувших их акционеров (например, являются их работниками). Кроме того, члены совета директоров, избранные голосами контролирующего акционера, под страхом досрочного прекращения своих полномочий и, соответственно, отсутствия перспектив их дальнейшего избрания в новый состав совета директоров, объективно нацелены на реализацию в совете директоров интересов такого акционера. У контролирующего акционера имеются и иные рычаги воздействия на деятельность членов совета директоров, в том числе путем голосования на общем собрании акционеров по вопросу о выплате членам совета директоров вознаграждений и компенсаций. Участие в заседании совета директоров, в том числе голосование на нем, является правом члена совета директоров. Голосуя на заседаниях, член совета директоров участвует в формировании воли акционерного общества. При этом свобода волеизъявления члена совета директоров, действующего в пределах предоставленных ему полномочий, ограничена общим требованием закона действовать в интересах общества добросовестно и разумно. Следовательно, в пределах исполнения обязанности действовать в интересах общества добросовестно и разумно закон не только не запрещает того, чтобы член совета директоров мог действовать на основании директив (указаний) акционера (акционеров), голосами которого он избран, но во многих случаях и исходит из того, что член совета директоров именно так и поступает. Некоторые правовые акты непосредственно предписывают голосовать на основании директив. В частности, п. 16 Положения об управлении находящимися в федеральной собственности акциями открытых акционерных обществ и использовании специального права на участие Российской Федерации в управлении открытыми акционерными обществами ("золотой акции"), утвержденного Постановлением Правительства РФ от 03.12.2004 N 738, предусмотрено, что лица, избранные в установленном порядке в совет директоров из числа кандидатов, выдвинутых акционером - Российской Федерацией, представляют интересы Российской Федерации в совете директоров. Представители интересов Российской Федерации в совете директоров осуществляют голосование по вопросам повестки дня заседания совета директоров на основании письменных директив Федерального агентства по управлению федеральным имуществом (п. 17). В соответствии с п. 1 ст. 124 ГК РФ Российская Федерация, субъекты Российской Федерации, муниципальные образования выступают в отношениях, регулируемых гражданским законодательством, на равных началах с иными участниками этих отношений - гражданами и юридическими лицами. С учетом сформулированных в ст. 1 ГК РФ основных начал гражданского законодательства правовой режим участия представителей Российской Федерации в деятельности советов директоров акционерных обществ, акции которых находятся в собственности Российской Федерации, не может противоречить общим правилами деятельности членов совета директоров, установленных законом. Следовательно, с учетом единства принципов гражданско-правового регулирования деятельности акционерных обществ по аналогии закона можно сделать вывод о том, что акционеры - частные лица также могут давать лицам, избранным их голосами, директивы для голосования на заседаниях совета директоров. На основе принципов диспозитивности и дозволительной направленности гражданского права, свободы договора можно прийти к выводу о том, что отношения между такими акционерами и членами совета директоров, избранных их голосами, могут регулироваться договором между ними. Крупные российские холдинги, прежде всего с государственным участием в уставных капиталах головных компаний, уже давно пошли по данному пути, опережая законодателя. Многие головные компании утверждают положения о взаимодействии с дочерними и зависимыми обществами, в которых устанавливают порядок участия своих работников в деятельности общих собраний акционеров (участников), советах директоров и ревизионных комиссиях таких обществ. Как указано на сайте ОАО РАО "ЕЭС России", корпоративное управление дочерними и зависимыми обществами (ДЗО) "осуществляется посредством принятия органами управления и контроля ДЗО определенных решений в соответствии с позицией Общества. Это возможно посредством участия представителей Общества в органах управления и контроля ДЗО". Основа для участия представителей ОАО РАО "ЕЭС России" в органах управления дочерних и зависимых обществ заложена в уставе ОАО РАО "ЕЭС России". Так, согласно подп. 23 п. 71 устава к компетенции совета директоров ОАО РАО "ЕЭС России" в предусмотренных уставом случаях относится определение позиции представителей ОАО РАО "ЕЭС России" по вопросам повестки дня заседаний советов директоров дочерних и зависимых обществ, в том числе поручение принимать или не принимать участие в голосовании, голосовать по проектам решений "за", "против" или "воздержался". Подробная регламентация участия представителей ОАО РАО "ЕЭС России" в органах управления дочерних и зависимых обществ производится в утвержденном советом директоров порядке взаимодействия ОАО РАО "ЕЭС России" с хозяйственными обществами, акциями и долями которых оно владеет <30>. -------------------------------- <30> См. на сайте: http://www. rao-ees. ru.
Аналогично осуществляется участие представителей ОАО "Российские железные дороги" в деятельности органов управления дочерних и зависимых обществ. Общие правила содержатся в подп. 23 п. 71 устава ОАО "РЖД" <31>. Они детализируются в "Порядке корпоративного управления открытым акционерным обществом "Российские железные дороги" хозяйственными обществами, акциями (долями) которых владеет открытое акционерное общество "Российские железные дороги", утвержденном решением совета директоров ОАО "РЖД" от 30.06.2004. В частности, п. 4.1 Порядка установлено, что "ОАО "РЖД" осуществляет корпоративное взаимодействие с ДЗО через своих представителей: на общих собраниях акционеров (участников) ДЗО; в советах директоров ДЗО; в органах контроля (ревизионных комиссиях) ДЗО". -------------------------------- <31> Примечательно, что Устав ОАО "РЖД" утвержден Правительством РФ, что еще раз подчеркивает тенденцию распространения на формально частные дочерние общества принципов, применяемых к управлению акционерными обществами, в уставных капиталах которых участвует государство. См.: Постановление Правительства РФ от 18.09.2003 N 585 "О создании открытого акционерного общества "Российские железные дороги".
Согласно п. 6.1 Порядка "совершение Представителем ОАО "РЖД" в совете директоров ДЗО или ревизионной комиссии ДЗО действий, противоречащих настоящему Порядку и/или интересам ОАО "РЖД" (в частности, голосование не в соответствии с Поручением), может служить основанием для инициирования ОАО "РЖД" процедуры досрочного прекращения всего состава директоров ДЗО или ревизионной комиссии ДЗО, либо досрочного прекращения полномочий соответствующего Представителя ОАО "РЖД" в данном органе, если последнее не противоречит законодательству Российской Федерации и уставу ДЗО, а также избрания нового состава совета директоров ДЗО, или ревизионной комиссии ДЗО, или отдельных членов указанных органов" <32>. -------------------------------- <32> См. на сайте: http://www. rzd. ru.
Как видно из приведенных примеров, компании пытаются заполнять своими внутренними документами пробелы законодательства. Однако, как считают некоторые авторы, практика выдачи "директив" или "поручений на голосование" членам совета директоров акционерных обществ, воспринятая многими российскими холдингами применительно к своим дочерним обществам, небезупречна с позиции законодательства. Такая практика, по мнению И. С. Шиткиной, "связана с ошибочным пониманием... членов совета директоров как представителей лиц, выдвинувших их кандидатуры для избрания в этот орган управления... Действующее законодательство, - полагает И. С. Шиткина, - исключает возможность какого-либо воздействия основного общества на членов совета директоров дочерних обществ, избранных по его инициативе". В связи с этим И. С. Шиткина предлагает "урегулировать в законодательстве особенности организации управления и имущественной ответственности участников вертикально-интегрированных холдингов, где основное общество определяет состав совета директоров и формулирует позиции членов совета директоров дочерних обществ" <33>. -------------------------------- <33> См.: Шиткина И. С. "О проблеме "обязательных указаний" основного общества дочернему. С. 46 - 47.
И. С. Шиткина обоснованно считает, что члены совета директоров не являются представителями выдвинувших их акционеров в смысле нормы ст. 182 ГК РФ. Однако понятие "представитель интересов" шире по своему значению, чем термин "представитель". К примеру, комиссионер, вступая в отношения с третьим лицом, не является представителем комитента в сделке с третьим лицом, хотя и совершает ее в интересах комитента. Это позволяет говорить о договоре комиссии как о фидуциарной сделке, поскольку внутренние отношения между комитентом и комиссионером не соответствуют их внешнему выражению. Отношения по управлению делами акционерного общества еще более сложны. Как указывалось ранее, член совета директоров, выполняя свои функции, объективно призван представлять в совете директоров интересы избравшего его акционера (группы акционеров). Однако в отношениях акционерного общества с третьими лицами выраженная членами совета директоров в установленном порядке и форме на заседании совета воля признается волей общества. Образно говоря, акционерное общество играет роль призмы, собирая отдельные лучи и передавая их в дальнейшем в виде единого сфокусированного пучка, воспринимаемого наблюдателем-контрагентом. Тем не менее во многих случаях внутренними документами невозможно или затруднительно устранить пробелы законодательства, на что правильно и обращает внимание И. С. Шиткина. Отсутствие полноценного правового регулирования отношений между акционером (основным обществом) и членами совета директоров, избранными его голосом, порождает множество трудно решаемых вопросов. К примеру, возникает вопрос, вправе ли акционеры (головное общество) выплачивать члену совета директоров, избранному их голосами, вознаграждение и компенсировать его расходы, не будет ли это расцениваться как коммерческий подкуп. Данный вопрос, по-видимому, еще только ждет своего ответа. Отметим лишь, что эта проблема актуальна не только для мажоритарного участника, но и для миноритарных акционеров. К примеру, в целях нейтрализации активности "представителя" миноритариев в совете директоров мажоритарный акционер вполне может "посадить его на голодный паек", не проголосовав на общем собрании акционеров за решение о выплате членам совета директоров вознаграждений и компенсаций. Как указывалось выше, осуществление эффективного управленческого воздействия тесно связано с получением оперативной и достоверной информации. Российское законодательство подходит к предоставлению информации дифференцированно. Правовыми актами предусмотрено обязательное раскрытие информации, осуществляемое в интересах неопределенного круга лиц. Кроме того, каждый из акционеров вправе требовать предоставления ему определенных сведений, предусмотренных законом и иными нормативно-правовыми актами. Крупным акционерам Законом предоставлены дополнительные права. Согласно п. 1 ст. 91 ФЗ "Об акционерных обществах" акционеры (акционер), имеющие в совокупности не менее 25 процентов голосующих акций общества, имеют право доступа к документам бухгалтерского учета и протоколам заседаний коллегиального исполнительного органа. Тем самым Закон признает стратегический характер данного пакета акций. По-видимому, по мысли законодателей, крупный акционер (акционеры) более ответственно подходит к соблюдению коммерческой тайны общества, чем обладатель меньшего пакета. Хотя акционерный закон непосредственно не содержит специальных норм, обязывающих акционера (акционеров) соблюдать коммерческую тайну в отношении указанной информации, их отсутствие восполняется иными законами и правовыми актами. В общем виде обязанность участника хозяйственного общества не разглашать конфиденциальную информацию о деятельности общества предусмотрена п. 2 ст. 67 ГК РФ. Кроме того, отдельные законы содержат специальные нормы. Так, п. 4 ст. 10 ФЗ от 21.11.1996 N 129-ФЗ "О бухгалтерском учете" предусмотрено, что содержание регистров бухгалтерского учета и внутренней бухгалтерской отчетности является коммерческой тайной. Лица, получившие доступ к информации, содержащейся в регистрах бухгалтерского учета и во внутренней бухгалтерской отчетности, обязаны хранить коммерческую тайну. В то же время специальный закон - ФЗ от 29.07.2004 N 98-ФЗ "О коммерческой тайне" подробно не регулирует указанные отношения, что является его недостатком. Конституционность абзаца первого п. 1 ст. 91 ФЗ "Об акционерных обществах" была оспорена в Конституционном Суде РФ. Как разъяснил Конституционный Суд РФ, отказывая в принятии жалобы к рассмотрению, указанная норма "не может рассматриваться как нарушающая конституционный принцип равенства, поскольку это обусловлено спецификой соответствующих правовых отношений и поскольку вступление в акционерное общество в качестве акционера является добровольным, т. е. предполагающим свободное волеизъявление заранее осведомленного обо всех ограничениях лица". Как указал Конституционный Суд РФ, особенностью акционерной формы предпринимательства является неограниченное число акционеров, в том числе имеющих мелкие пакеты акций, что предопределяет наличие специальных мер охраны и правил доступа к сведениям, не являющимся общедоступными. "Законодатель, с учетом особенностей предпринимательской деятельности в форме акционерного общества, а также специфики и объема предоставляемой информации, вправе установить ограничения в виде определенного порядка или условий доступа к такой информации. При этом подобные ограничения должны соответствовать принципу равенства всех перед законом и судом, гарантированному ст. 19 (ч. 1) Конституции РФ и означающему, что ПРИ РАВНЫХ УСЛОВИЯХ СУБЪЕКТЫ ПРАВА ДОЛЖНЫ НАХОДИТЬСЯ В РАВНОМ ПОЛОЖЕНИИ (выделено мной. - Г. Ц.)" <34>. -------------------------------- <34> Определение Конституционного Суда РФ "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Симакова Сергея Ивановича на нарушение его конституционных прав абзацем пконодательстве, ни в судебной практике не разработан вопрос о передаче членами совета директоров акционерам, голосами которых они избраны, информации, полученной ими в ходе выполнения своих обязанностей. С учетом того что контроль со стороны материнской компании де-факто осуществляется через избранных по воле материнской компании членов совета директоров, данный вопрос отнюдь не празден. Трудно поверить в то, что материнская компания брезгует получать информацию такого рода от своих "представителей" в совете директоров дочернего общества. Более того, внутренними документами многих головных компаний, определяющими порядок взаимодействия с дочерними и зависимыми обществами, предоставление такой информации отнесено к непосредственным функциям указанных "представителей". Однако правовые основания передачи членом совета директоров такой информации отдельным акционерам (даже материнской компании) весьма сомнительны. Следовательно, и по вопросу о предоставлении данной информации акционерам законодательство нуждается в совершенствовании. Итак, изложенное позволяет сделать общий вывод о том, что правовое положение акционерных обществ должно дифференцироваться, в том числе в зависимости от распределения уставного капитала между акционерами. Такая дифференциация уже проводится акционерным законом и находит отражение в судебной практике, однако она должна быть расширена и детализирована. В частности, в Закон целесообразно ввести категорию контролирующего (мажоритарного) акционера (группы акционеров). В составе акционеров Законом необходимо выделить акционера (консолидированную группу акционеров), голосом (согласованными голосами) которого в совет директоров избран представитель его интересов. Целесообразно, чтобы непосредственно в Законе была зафиксирована возможность такого акционера (консолидированной группы акционеров) давать письменные директивы (указания), носящие обязательный характер для избранных его голосами членов совета директоров, не противоречащие интересам общества, а также процедура их выдачи и исполнения. Кроме того, при условии соблюдения установленного в обществе режима конфиденциальности (коммерческой тайны) такому акционеру (консолидированной группе акционеров) целесообразно предоставить право получать информацию, подлежащую предоставлению членам совета директоров при исполнении ими своих прав и обязанностей. Очевидно и то, что более полно Законом должны быть урегулированы особенности создания и деятельности компаний "одного лица", в том числе действующих в рамках единого холдинга. Однако, прежде чем вносить в законодательство указанные уточнения, необходимо ответить на главный вопрос: по какому сценарию будет развиваться российский корпоративный сектор и какая роль в нем будет уготована холдингам? Данный вопрос выходит за рамки собственно правовых проблем, но от ответа на него зависят как основные принципы правового регулирования холдингов, так и иной применяемый к ним правовой инструментарий.
------------------------------------------------------------------
Название документа