Гражданско-правовая ответственность суда (судей) общей юрисдикции в свете ее процессуальной реализации
(Афанасьев С. Ф.) ("Администратор суда", 2007, N 3) Текст документаГРАЖДАНСКО-ПРАВОВАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ СУДА (СУДЕЙ) ОБЩЕЙ ЮРИСДИКЦИИ В СВЕТЕ ЕЕ ПРОЦЕССУАЛЬНОЙ РЕАЛИЗАЦИИ
С. Ф. АФАНАСЬЕВ
Афанасьев С. Ф., кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского процесса Саратовской государственной академии права, старший научный сотрудник Саратовского филиала Института государства и права РАН.
Проблема юридической ответственности судебных органов за тот имущественный вред, который ими причиняется субъектам правоотношений в ходе гражданского судопроизводства, является весьма актуальной с точки зрения материального права. Вместе с тем данная проблема имеет не менее важную процессуальную сторону, находящуюся, как правило, в тени исследовательского интереса, вследствие чего она не подвергается более или менее тщательному анализу. Между тем решение указанной проблемы давно назрело как на сугубо теоретическом, так и практическом уровне, в особенности законодательном, по причине чего сначала обратимся к истории развития вопроса.
Русское право о гражданско-правовой ответственности суда (судей) и процессуальном порядке привлечения
С точки зрения краткой исторической ретроспективы было бы уместным заметить, что имущественная ответственность государства и судей предполагалась еще древним русским правом. Так, А. Куницын, характеризуя раннее новгородское судопроизводство, писал: "Посадник, Тысяцкий и Наместник Новогородского Архиепископа, за медленность решения исков о недвижимой собственности, платили по 50 руб. серебром... Сверх того должны были удовлетворить истца за все, причиненные им, протори и убытки" <1>. -------------------------------- <1> Куницын А. Историческое изображение древнего судопроизводства в России. СПб., 1843. С. 121.
Во второй половине XVI в. жалующийся на судебное решение был обыкновенным истцом, который подвергал судью взысканию, если выявлялась его виновность, иначе с жалобщика брали штраф "сверх его вины" <2>. Позднее, в эпоху же Петра I, разрешалось с государевых должностных лиц в партикулярных спорах "искать с них судом, где надлежит" <3>, по правилам, установленным в "Кратком изображении процессов или судебных тяжеб" 1715 г. <4>. -------------------------------- <2> См.: Дмитриев Ф. М. История судебных инстанций и гражданского апелляционного судопроизводства от судебника до учреждения о губерниях. М., 1899. Т. I. С. 292. <3> См.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. Киев-СПб., 1907. С. 666 - 667; Карнович Е. Русские чиновники в былое и настоящее время. СПб., 1897. С. 294. <4> Подробно см.: Краткое изображение процессов или судебных тяжеб // Отечественное законодательство XI - XX вв. / Под ред. О. И. Чистякова. Ч. I. М., 2000. С. 304 - 322.
На рубеже XVIII и XIX вв., по утверждениям А. Н. Фатеева, "Чтобы побудить судей, находящихся в таком "беззаконном положении", к беспристрастию, ...существовало правило, по которому судьи за каждую в высшей инстанции отмену их решения, подвергались штрафу от 5 до 10 процентов исковой суммы. Губернские судебные учреждения, как апелляционная инстанция, присуждали к штрафу в подобных случаях членов уездных и надворных судов, как суда первой инстанции, а сенат, в свою очередь, как третья инстанция, присуждал к штрафам членов губернских судебных палат, в конце концов все это падало на самих тяжущихся" <5>. -------------------------------- <5> Фатеев А. Н. Сперанский М. М. (1809 - 1909): Библиографический очерк. М., 2004. С. 201.
Из приведенной цитаты будто бы можно вывести, что до известных судебных реформ Александра II методы воздействия на судейско-чиновничий корпус были достаточно эффективными, ведь на этот счет существовали даже специальные Указы от 1834 и 1842 гг., ужесточающие ответственность членов суда. Но это очевидное заблуждение. Как это обычно бывает в России, жесткость законов компенсировалась необязательностью их исполнения, именно поэтому еще М. М. Сперанский в собственном "Плане государственного преобразования" 1809 г. рассуждал о необходимости повышения ответственности всего государственного аппарата перед населением, в том числе и судебного <6>. Кроме того, в связи с отсутствием в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. процессуального порядка рассмотрения исков и жалоб на судей, произвол последних процветал <7>, хотя третье отделение Уложения "Особенности наказания за преступления и проступки по службе" содержало целый перечень общих и специальных мер взысканий <8>. -------------------------------- <6> Подробно см.: Сперанский М. М. План государственного преобразования (введение к уложению государственных законов 1809 г.) с приложением "Записки об устройстве судебных и правительственных учреждений в России" (1803 г.), статей "О государственных установлениях", "О крепостных людях" и Пермского письма к императору Александру / СПС. <7> См.: Тютрюмов И. М. Устав гражданского судопроизводства с законодательными мотивами, разъяснениями Правительствующего сената и комментариями русских юристов. СПб., 1912. С. 1546. <8> Уложение о наказаниях уголовных и исправительных // Отечественное законодательство XI - XX вв. / Под ред. О. И. Чистякова. Ч. I. М., 2000. С. 337.
Пореформенное дореволюционное законодательство второй половины XIX в. более четко и подробно описало механизм привлечения должностных лиц судебного ведомства ко всякого рода юридической ответственности, в том числе посредством предъявления и рассмотрения исковых требований к представителям судебной власти. Как свидетельствовали Н. И. Лазаревский и Г. Пржевальский, в России для судей установлены те же взыскания, что во Франции или Германии, и в этом нет ничего необычного, поскольку сами взыскания заимствованы из законодательств названных стран <9>. "Согласно законов Франции: для судей установлены следующие взыскания в порядке дисциплинарного производства: 1) предостережение (censure simple); 2) предостережение с выговором (censure avec reprimande); 3) временное удаление от должности (suspension provisoire) и 4) отрешение от должности (declianse), - отмечал Г. Пржевальский. - Сверх того, французское законодательство предоставляет лицам, участвующим в делах, в ограждение их интересов, право иска об убытках, так называемое "prise a partie", за неправильные действия судей или нарушение предписанных законом формальностей. Правда, и у нас закон допускает иски об убытках с судей, прокуроров и других членов судебного ведомства; и у нас оправданный подсудимый не лишается права искать вознаграждения с должностных лиц, в том числе судебного следователя и прокурора, если можно доказать, что они действовали пристрастно, притеснительно, без законного повода или основания, или же вообще недобросовестно, но, насколько нам помнится, за все время существования новых судебных учреждений не было примера присуждения подобного вознаграждения..." <10>. -------------------------------- <9> См.: Лазаревский Н. И. Ответственность за убытки, причиненные должностными лицами. СПб., 1905. С. 443 - 444; Пржевальский Г. Еще раз к вопросу о дисциплинарной и уголовной ответственности наших судей // Юридический вестник. 1880. Янв. С. 138. <10> См.: Пржевальский Г. Еще раз к вопросу о дисциплинарной и уголовной ответственности наших судей // Юридический вестник. 1880. Янв. С. 138 - 139.
Действительно, российские судебно-дисциплинарные законоположения, Устав уголовного судопроизводства (в частности, ст. 783), несмотря на всю краткость, не отличались абсолютной ясностью. Более того, они неоднократно дополнялись и изменялись, что окончательно запутывало ситуацию в области привлечения судей к ответственности, о чем подробно говорил другой признанный дореволюционный специалист по вопросам ответственности лиц, служащих в судебном ведомстве, В. А. Волконский <11>. Однако существенно уже было то, что наряду с дисциплинарной, уголовной, наличествовала и гражданско-правовая ответственность в совокупности с процессуальным порядком осуществления. Так, по главе второй Устава гражданского судопроизводства "О взыскании убытков с судей, прокуроров и других чинов судебного ведомства" (ст. ст. 1331 - 1337) исходя из названия допускалось предъявлять исковые требования об убытках, выявленных во время и по итогам осуществления судебного разбирательства, к судьям, прокурорам и другим чиновникам судебного ведомства. Например, по причине ничем не обоснованной медленности или затягивания процесса (независимо от уголовного преследования). -------------------------------- <11> См.: Волконский В. А. Ответственность должностных лиц судебного ведомства за проступки служебного характера. Справочное, практическое пособие. СПб., 1895. С. VII - X.
Поступать таким образом дозволялось лишь с разрешения вышестоящей судебной инстанции, в качестве которой выступали Судебная палата или Кассационный департамент Правительствующего сената, чьи постановления не подлежали обжалованию, чтобы исключить так называемые бездельные иски <12>, то есть процессуальная процедура была достаточно сложной и многоступенчатой. Так, в рамках предварительного производства воспрещалось употреблять словесные объяснения истца, вызывать судью, заслушивать заключение представителя прокурорского надзора. Если же прошение истца расценивалось как состоятельное, то копии материалов дела направлялись привлекаемому судье для дачи объяснений, после чего назначалось закрытое судебное заседание в целях заслушивания судьи-докладчика и обер-прокурора. "Судебная палата или Сенат, признав просьбу о разрешении отыскивать убытки подлежащей удовлетворению, - гласила ст. 1335 УГС, - назначает Окружной Суд, в который проситель может обратиться с иском о вознаграждении сих убытков" <13>. Дальнейшее гражданское судопроизводство по иску о возмещении убытков подчинялось общим правилам. -------------------------------- <12> См.: Малышев К. Курс гражданского судопроизводства. СПб., 1876. Т. I. С. 124; Громов И. А. Участие прокурорского надзора в гражданском процессе. СПб., 1915. С. 60 - 61. <13> См.: Тютрюмов И. М. Устав гражданского судопроизводства с законодательными мотивами, разъяснениями Правительствующего сената и комментариями русских юристов. СПб., 1912. С. 1553.
Между тем, как подчеркивал Н. И. Лазаревский, Кассационный департамент крайне редко прибегал к своим дополнительным дискреционным разрешительным полномочиям, фактически отказывая лицам в осуществлении правосудия, сдерживая подачу исков <14>. Более того, Соединенное присутствие первого и Кассационного департаментов вынесло отдельное интерпретационное определение от 23 ноября 1895 г. N 172, в котором было сказано, что "...не всякая неправильность этого рода подходит под действие 1331 ст., случаи, допускающие применение сего закона, представляются исключительными. Возможность ОШИБОЧНОГО (курсив департамента. - Ред.) толкования закона предусмотрена самим законодателем, установившим пересмотр дел в различных судебных инстанциях, и отправление правосудия сделалось бы невозможным при установлении имущественной ответственности за толкование закона, признанного высшим судебным местом неправильным" <15>. -------------------------------- <14> См.: Лазаревский Н. И. Ответственность за убытки, причиненные должностными лицами. СПб., 1905. С. 582. <15> Цит. по: Тютрюмов И. М. Устав гражданского судопроизводства с законодательными мотивами, разъяснениями Правительствующего сената и комментариями русских юристов. СПб., 1912. С. 1547.
Другими словами, гражданско-правовая ответственность судей, по мысли высших судебных учреждений Российской империи, могла наступать только при обнаружении в их действиях злого умысла или пристрастия, сопряженного с неправильным толкованием и применением законодательных актов, которые составлены предельно понятно, как в самом судебном разбирательстве, так и при постановлении окончательного вердикта <16>. Вместе с тем нельзя сказать, что реализация ст. ст. 1331 - 1337 УГС всегда и повсеместно была единообразной. И все же, несмотря на всю свою сдержанность в данном вопросе, судебные органы старались наметить тот единственно правильный путь, который бы позволил соблюсти баланс частных и государственных интересов при материализации правосудной функции. -------------------------------- <16> См.: Бойцова Л. В. Ответственность судей по российскому дореволюционному законодательству // Правоведение. 1992. N 1. С. 65 - 66.
Пример: В решении по делу Ф. было сказано, что, когда предполагаемый убыток последовал от неправильных действий судьи, которые выразились, по мнению лица, в состоявшемся против него решении, ходатайство этого лица о разрешении иска об убытках не подлежит рассмотрению по существу, поскольку судебное решение могло быть им обжаловано в общем порядке <17>. -------------------------------- <17> Пример из кн.: Победоносцев К. П. Судебное руководство. Сборник правил, положений и примеров, извлеченных из теории и практики гражданского судопроизводства с полным указателем к судебным и распорядительным решениям по сему предмету кассационных департаментов Сената. СПб., 1872. Переизд.: М., 2004. С. 69 (распоряд. от 15 июня 1867 г. по делу Франк).
Не все были согласны с подобным правоприменительным подходом. Так, К. П. Змирлов указывал, что на самом деле в первоначальном проекте Устава действительно ответственность судей трактовалась как один из способов обжалования соответствующих решений, но затем Государственный Совет рекомендовал выделить главу об ответственности суда из книги, говорящей об обжаловании правоприменительных актов. Отсюда никоим образом нельзя приравнивать процессуальные процедуры предъявления иска о возмещении убытков, вследствие неправильного правосудия, и пересмотра судебных решений вышестоящими инстанциями <18>. -------------------------------- <18> Приводится по кн.: Тютрюмов И. М. Устав гражданского судопроизводства с законодательными мотивами, разъяснениями Правительствующего сената и комментариями русских юристов. СПб., 1912. С. 1551.
Аргументы второй точки зрения являлись безупречными, ведь было совершенно очевидно, что глава вторая Устава гражданского судопроизводства "О взыскании убытков с судей, прокуроров и других чинов судебного ведомства" вовсе не идентична механизму правового регулирования, соотносящемуся с пересмотром не вступивших и вступивших в законную силу судебных решений, у которого совершенно иные цели и задачи. Благодаря этому судебная практика все же признала необходимым различать случаи, связанные с просьбами о взыскании убытков с судей и апелляционные (кассационные) прошения о пересмотре решений органов правосудия. Было определено, что иски об истребовании убытков возможно заявлять при нанесении тяжущимся вреда неправильными или пристрастными действиями судьи, а отмена решения по причине ошибочного применения закона не влечет за собой личной ответственности судей. Но и здесь вкралась трудность процессуального свойства: так называемые неправильные действия судьи, предполагающие личную имущественную ответственность судей, могли иметь место и без какого-либо умысла, например при применении либо толковании закона, а это, в свою очередь, суть основание для отмены решения, но не подачи надлежащего иска. В связи с этим В. А. Волконский предположил, что исковые требования следует заявлять, когда допущено явное неправильное применение или толкование предельно понятного закона. Вот что он писал по этому поводу: "Ошибочное толкование законов не имеет последствием имущественную ответственность лица судебного ведомства, когда судья толкует и применяет закон по крайнему разумению, не дозволяя себе небрежности, то такая ответственность может иметь место в том случае, когда причина неправильного толкования законов лежит вне категории чисто судейского толкования и когда допущено явно неправильное применение или толкование закона, изложенного ясно. Таковые действия лица судебного ведомства, даже при отсутствии пристрастия, уже потому не могут оставаться безнаказанными, что обусловлены явною небрежностью или другими причинами, ничего общего не имеющими ни с добросовестным судейским толкованием, ни с надлежащим исследованием дела" <19>. Это мнение полностью разделил другой известный процессуалист - И. М. Тютрюмов <20>. Судебная практика последней четверти XIX в. также стала придерживаться описанной позиции <21>, и только в 1905 г. в проекте Гражданского уложения прямо предполагалось законодательное ограничение материальной ответственности судей случаями умысла либо грубой неосторожности <22>. -------------------------------- <19> См.: Волконский В. А. Ответственность должностных лиц судебного ведомства за проступки служебного характера. Справочное, практическое пособие. СПб., 1895. С. 151 - 152. <20> См.: Тютрюмов И. М. Устав гражданского судопроизводства с законодательными мотивами, разъяснениями Правительствующего сената и комментариями русских юристов. СПб., 1912. С. 1547. <21> Подробно см.: Победоносцев К. П. Судебное руководство. Сборник правил, положений и примеров, извлеченных из теории и практики гражданского судопроизводства с полным указателем к судебным и распорядительным решениям по сему предмету кассационных департаментов Сената. СПб., 1872. Переизд.: М., 2004. <22> См.: Бойцова Л. В. Ответственность государства и судей за вред, причиненный гражданам при отправлении правосудия // Журнал российского права. 2001. N 9. С. 59.
Пример: Проситель не может возбуждать вопрос о личной ответственности членов суда за неправильные действия по судебному делу до того, как состоится обсуждение правильности подобных действий надлежащей судебной инстанции <23>. -------------------------------- <23> Пример из кн.: Победоносцев К. П. Судебное руководство. Сборник правил, положений и примеров, извлеченных из теории и практики гражданского судопроизводства с полным указателем к судебным и распорядительным решениям по сему предмету кассационных департаментов Сената. СПб., 1872. Переизд.: М., 2004. С. 126 (распоряд. от 1 сентября 1870 г.).
Таким образом, нужно констатировать, что отечественное дореволюционное процессуальное законодательство включало в себя особый правовой режим, цель которого состояла в привлечении к гражданско-правовой ответственности государства в лице судей за вред, причиненный тем или иным субъектам при отправлении правосудия по гражданским (уголовным) делам. Несмотря на все объективные трудности в данной сфере, настоящий материально-процессуальный режим с переменным успехом действовал вплоть до событий 1917 г., что влекло за собой заинтересованность представителей судейского сообщества в вынесении постановлений, соответствующих действительным обстоятельствам коллизии.
Иностранный опыт по вопросу привлечения к гражданско-правовой ответственности суда (судей) и его процессуальная составляющая
Примерно те же правовые тенденции в этот же исторический период наблюдались и в странах континентальной Европы, причем российская дореволюционная юридическая мысль здесь уверенно лидировала. Между тем материальные и процессуальные законодательные конструкции названных государств об ответственности судей имели возможность совершенствоваться без существенного временного перерыва. В частности, в 70-х г. прошлого столетия, выполняя международные требования, в странах Старого Света повсеместно ввели либо модернизировали гражданско-правовую ответственность для судей, поскольку рецепция и следование римскому праву означали и заимствование юридической формулы - судья отвечает по иску за убытки от недействительности решения (litem suam facere) <24>. Так, во Франции совместно с ГПК 1976 г. действует Кодекс судоустройства 1978 г., в соответствии с которым государство возмещает ущерб, причиненный неправильным отправлением правосудия. При этом ответственность возникает далеко не всегда, а только если были совершены грубые ошибки или произошел отказ в самом правосудии. Персональная судейская ответственность зафиксирована в отдельных нормативных правовых актах о статусе магистратуры и судей, а именно в ст. 1 Органического закона 1979 г., но государство в этом случае ручается за возмещение ущерба, оставляя за собой право заявлять регрессный иск <25>. -------------------------------- <24> См.: Малышев К. Курс гражданского судопроизводства. СПб., 1875. Т. II. С. 167. <25> См.: Елисеев Н. Г. Гражданское процессуальное право зарубежных стран. М., 2004. С. 23 - 28; Бойцова Л. В. Ответственность государства и судей за вред, причиненный гражданам при отправлении правосудия // Журнал российского права. 2001. N 9. С. 55.
Близкое по содержанию и правовому смыслу правило можно обнаружить и в Законе ФРГ об административно-судебном процессе от 21 января 1960 г. В новой редакции раздела, посвященного вопросам устройства административных судов, в § 40 читаем: "Все публично-правовые споры, не относящиеся к области конституционного права, разрешаются в судах административной юрисдикции, если только специальным федеральным актом не закреплена иная судебная компетенция" <26>. -------------------------------- <26> См.: Административно-процессуальное право Германии / Перевод с немецкого. М., 2007. С. 96.
Следует ли из сказанного, что немецкий законодатель позволяет истцам предъявлять административные иски о возмещении ущерба, причиненного неправильным отправлением правосудия? Это действительно так, поскольку в § 52 обозначенного Закона находим, что все иски, связанные с существовавшими либо существующими служебными правоотношениями с судьями, подсудны административному суду, в округе которого истец или ответчик имеют служебное место жительства, а при его отсутствии - место жительства <27>. -------------------------------- <27> См.: Административно-процессуальное право Германии / Перевод с немецкого. М., 2007. С. 96, 103.
В странах Восточной Европы, которые ранее придерживались, по классификации Р. Давида, социалистического права <28>, также стали активно разделять и развивать концепцию ответственности государственных органов, в том числе судебных, за вред, возникший при выполнении ими государственных функций <29>. Об этом, например, свидетельствует ст. 417 (1) ГК Польши, которая связывает право на компенсацию вреда с выявлением несоответствия закону вступившего в законную силу судебного решения. При этом жалоба заинтересованным лицом может быть подана при наличии трех условий: а) когда вступившее в законную силу решение суда второй инстанции завершает производство по делу; б) если вследствие вынесения судебного вердикта стороне был причинен ущерб; в) когда у стороны не было возможности заявить ходатайство об изменении или отмене судебного решения, используя имеющиеся законные средства обжалования <30>. -------------------------------- <28> Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. М., 1999. С. 112 - 114. <29> См.: Скочилас Я. Я. Ответственность Государственной казны и иных субъектов при выполнении государственной власти в новелле гражданского кодекса // Судебное обозрение. 2004. N 9. С. 36. <30> См.: Янковский Я. Польша. Общая характеристика средств обжалования и судебной системы // Проверка судебных постановлений в гражданском процессе стран ЕС и СНГ / Под ред. Е. А. Борисовой. М., 2007. С. 298 - 299.
Обратим внимание на то, что перечисленные условия должны существовать одновременно, и последнее из них является наиболее существенным, коль скоро без него теряется смысл материально-правового требования о возмещении ущерба, причиненного правосудием. Кроме того, есть еще одни немаловажный момент, который уточняет Я. Янковский. Он пишет, что положение ст. 417 (1) ГК Польши не исключает случаи гармонии судебного решения и национального нормативного правового акта, однако если выяснится, что этот акт не корреспондировал с Конституцией либо ратифицированным международным договором (законом), то появляются все основания к тому, чтобы подать жалобу, руководствуясь ст. 417 (1) ГК Польши <31>. -------------------------------- <31> См.: Янковский Я. Польша. Общая характеристика средств обжалования и судебной системы // Проверка судебных постановлений в гражданском процессе стран ЕС и СНГ / Под ред. Е. А. Борисовой. М., 2007. С. 298.
В странах, входящих в семью общего права, на которые римская юридическая доктрина имела хотя ограниченное, но заметное влияние, также были введены правила о персональной имущественной ответственности государственных служащих, но они не распространяются на судей, обладающих иммунитетом. Л. В. Бойцова по этому поводу указывает: "Основной прецедент сложился к 1613 году, когда было установлено, что судью нельзя привлечь к ответственности за что-либо, что он сказал или сделал в ходе судебного процесса. Он не может отвечать за свои приказы или приговоры, даже если они ошибочны, пока не выходит за пределы своей юрисдикции. В этих случаях он не будет нести материальной ответственности за деликт" <32>. -------------------------------- <32> Бойцова Л. В. Ответственность государства и судей за вред, причиненный гражданам при отправлении правосудия // Журнал российского права. 2001. N 9. С. 56.
Вместе с тем из этого не вытекает, что английская судебная власть обладает полным иммунитетом и ее представители не могут быть привлечены к ответственности. Еще известный "Хабеас Корпус" 1679 г. предписывал наказывать судей при отказе в выдаче приказа, в частности запрещающего совершать какую-либо деятельность. Более того, в 1808 г. в Палату общин был внесен специальный билль "О возмещении за судебные ошибки", который, правда, не нашел поддержки, поэтому парламент в особых случаях ошибочно осужденным "в порядке милости" даровал денежное вознаграждение. Сейчас наблюдается дифференцированный подход: судьи высших судебных органов (Верховного или Высшего Суда Англии) не подлежат гражданской правовой ответственности, даже если они действовали злонамеренно; магистратские или мировые суды, гражданская юрисдикция которых ограничена <33>, признаются ответственными при превышении ultra vires, то есть сферы компетенции <34>. -------------------------------- <33> См.: Кудрявцева Е. В., Кузовков И. А. Англия и Уэльс. Общая характеристика судоустройства и источников гражданского процессуального права // Проверка судебных постановлений в гражданском процессе стран ЕС и СНГ / Под ред. Е. А. Борисовой. М., 2007. С. 80 - 83. <34> См.: Бойцова Л. В. Ответственность государства и судей за вред, причиненный гражданам при отправлении правосудия // Журнал российского права. 2001. N 9. С. 56 - 57; Бойцова Л. В. Ответственность государства за ошибки правосудия в англо-американском праве // Правоведение. 1997. N 1. С. 132 - 147.
Вслед за Англией в США также длительное время придерживались так называемой седой доктрины, обеспечивающей абсолютный иммунитет лицам, занимающим судебные должности, от исков в связи с необходимостью компенсировать заинтересованному субъекту причиненный ущерб, возникший вследствие судебных ошибок. Между тем отношение к указанной доктрине постепенно изменялось, чему немало способствовал Закон о гражданских правах 1871 г., в котором было зафиксировано, что любое лицо, обладающее неким статусом, подвергшее гражданина США лишению прав или привилегий, несет ответственность перед пострадавшим посредством предъявления иска или иной надлежащей процедуры. Анализируя практику судов, Л. В. Бойцова отмечает, что Верховный суд США сначала полностью отрицал возможность отхода от принципа "абсолютного иммунитета" (о данном обстоятельстве говорит дело Bradley v. Fisher 1872 г.), и только почти через сто лет верховные судьи заявили, что истцы, в чью пользу состоялось судебное решение, имеют право на получение компенсации понесенных издержек по оплате труда адвоката за счет судьи, причинившего ущерб (дело Pulliam v. Allen 1984 г.). Это решение было воспринято в американской юридической среде неоднозначно, а распространенное в правоприменительной практике судов широкое определение выражения "судебные действия" как основания предоставления абсолютного иммунитета породило практическую неосуществимость успешного предъявления гражданами соответствующих исков. И тем не менее, констатирует Л. В. Бойцова: "Английские и американские юристы все чаще обращаются к континентальной концепции строгой или (объективной) ответственности за риск нанесения урона гражданину вследствие осуществления государственными органами властных полномочий в сфере правосудия. Компенсация должна являться не вопросом милости, а выступать в качестве публичной обязанности государства во имя восстановления принципа равенства граждан перед законом и общественными обязанностями" <35>. -------------------------------- <35> Бойцова Л. В. Ответственность государства за ошибки правосудия в англо-американском праве // Правоведение. 1997. N 1. С. 147.
Современная российская теория и практика о гражданско-правовой ответственности суда (судей) и процессуальном порядке привлечения. Итак, известно, что после семидесятилетнего перерыва российский законодатель возвратился к осознанию всей важности римского правила - litem suam facere. Ввиду чего в ГК РФ появились ст. ст. 1069 и 1070, посвященные возникновению ответственности за вред, причиненный органами государственной власти или местного самоуправления, а также их должностными лицами. Причем особый интерес вызывает ч. 2 последней из норм, поскольку она гласит, что "...вред, причиненный при осуществлении правосудия, возмещается в случае, если вина судьи установлена приговором суда, вступившим в законную силу" <36>. -------------------------------- <36> Следует отметить, что гражданско-правовая ответственность суда обуславливается наличием приговора почти во всех странах, образовавшихся на пространстве бывшего СССР. К примеру, в Украине механизм возмещения ущерба закреплен ст. 1176 ГК и специальным Законом от 1 декабря 1994 г. "О порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, досудебного следствия, прокуратуры и суда". В этих актах возмещение вреда связывается с установлением в действиях судьи состава преступления, повлиявшего на вынесение судебного решения по гражданскому делу. Подробно см.: Васильев С. В. Деликтное судопроизводство (судопроизводство о возмещении вреда). Харьков, 2005.
С этой формулировкой не согласились ряд граждан, обратившихся в Конституционный Суд РФ, в связи с чем появилось всем знакомое Постановление от 25 января 2001 г. N 1-П "По делу о проверке конституционности положения п. 2 ст. 1070 ГК РФ в связи с жалобами гр. И. В. Богданова, А. Б. Зернова, С. И. Кальянова и Н. В. Труханова". В нем орган конституционного контроля заострил внимание на том, что за ошибку суда, повлекшую вынесение неправосудного акта, государство в любом случае несет ответственность и обеспечивает должную компенсацию. И это несмотря на то, что Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод не обязывает государство-ответчика возмещать на таких же условиях (т. е. за любую судебную ошибку, независимо от вины судьи) ущерб, причиненный при осуществлении правосудия посредством гражданского судопроизводства. В то же время Конституционный Суд РФ заметил, что правило п. 2 ст. 1070 ГК РФ коррелятивно ст. ст. 6 и 41 Европейской конвенции о защите прав человека и поэтому не может служить основанием для отказа в возмещении государством вреда, имеющего место при воплощении в жизнь гражданского судопроизводства в иных случаях. К примеру, когда спор не разрешается по существу вследствие незаконных действий либо бездействия суда, в том числе при нарушении разумных сроков судебного разбирательства, - если вина судьи установлена не приговором суда, а другим судебным решением. Опираясь на это обстоятельство, Конституционный Суд РФ напомнил: нужно не упускать из вида, что при разрешении проблемы, касающейся нарушения разумных сроков судебного разбирательства, Европейский суд по правам человека исходит из сложности правового конфликта, поведения заявителя и государственно-властных учреждений, а также существенности затрагиваемых судебным разбирательством правомочий обратившегося лица. Сказанное в конечном счете позволило конституционным судьям прийти к выводу о том, что российский законодатель обязан сформировать специальный комплексный правовой инструментарий, который бы определял основания и порядок компенсации государством вреда, причиненного неправильным действием или бездействием суда. Кроме того, включал бы в себя элементы, относящиеся к вопросам подведомственности и подсудности гражданских дел по подобающим искам. Указанный порядок позитивного правового регулирования (среди прочего и его процессуальная составляющая), который, по сути, направлен на претворение в жизнь демократического принципа партнерства, а также равного взаимоотношения отдельного лица и государства <37>, создан не был, что неизбежно отразилось и на ГПК РФ. По настоящей и другим причинам суды общей юрисдикции по-прежнему индифферентно относятся к искам граждан о возмещении государством ущерба, нанесенного незаконным наложением представителями судебной власти ареста на счета, находящиеся в банковских и кредитных учреждениях; сопряженного с продолжительностью рассмотрения гражданских дел или необоснованностью взыскания государственной пошлины, а равно невынесением должных процессуальных документов по требованию заинтересованных лиц (фактический отказ в правосудии) <38>. Что же касается исков, которые предъявляются к судьям вследствие установления в их действиях состава преступления, то они малочисленны, что вполне понятно, ведь, как свидетельствует практика, случаи привлечения судей к уголовной ответственности единичны. К примеру, в 2005 г. Генеральный прокурор РФ внес в судебные коллегии 26 представлений по вопросу о наличии в действиях федеральных и мировых судей признаков преступления. По результатам рассмотрения было дано согласие на возбуждение лишь 11 уголовных дел <39>. -------------------------------- <37> См.: Калинина И. Ответственность государства за причиненный вред // Сравнительное конституционное обозрение. 2004. N 4. С. 163. <38> См.: Норхин Д. Г. Ответственность суда за неправомерное бездействие // Российская юстиция. 2007. N 1. С. 54 - 55. <39> См.: Сапунова М. О. Юридическая ответственность судей // Российская юстиция. 2007. N 1. С. 52.
Все это ставит под сомнение прямое действие ст. 53 Конституции РФ, материализацию положений названной выше Конвенции, а равно Европейской хартии "О статусе судей", принятой Советом Европы в 1998 г. Так, в п. 5.2 последнего документа говорится, что компенсация за ущерб, понесенный неправомерно из-за решения или поведения судьи, выполняющего возложенные на него обязанности, гарантируется государством. Более того, в национальном законе может быть предусмотрено право государства потребовать от судьи в судебном порядке возмещения таких расходов, но не больше установленных размеров, в случае грубого и непростительного нарушения процедур исполнения судейских обязанностей. Предъявление иска допустимо по предварительному согласованию с органом, независимым от исполнительной и законодательной власти, в котором не менее половины принимающих участие в заседании являются судьями, избранными такими же судьями. Наряду с этим, согласно п. 5.3 Европейской хартии существует и возможность обращения без особых формальностей в дисциплинарное учреждение, предназначенное для судейского корпуса. Поскольку Постановление Конституционного Суда РФ по ст. 1070 ГК РФ законодателем до сих пор не выполнено (прежде всего, с точки зрения формирования судопроизводственных средств, позволяющих предъявлять надлежащие исковые требования к членам судейской корпорации), представителям Конституционного Суда РФ ничего не остается, кроме как еще и еще раз напоминать о правовой позиции, содержащейся в Постановлении 2001 г., что делается как на внутреннем, так и на международном уровне. В частности, В. Д. Зорькин в 2005 г. на церемонии открытия нового судебного года в Европейском суде сказал следующее: "Проверяя положение статьи 1070 ГК РФ, согласно которому вред, причиненный при осуществлении правосудия, возмещается в случае, если вина судьи установлена приговором суда, вступившим в законную силу, Конституционный Суд постановил, что данное положение не противоречит Конституции, поскольку на основании этого положения - по его конституционно-правовому смыслу - подлежит возмещению государством вред, причиненный при осуществлении правосудия посредством гражданского судопроизводства в результате принятия незаконных судебных актов, разрешающих спор по существу. Данное положение в его конституционно-правовом смысле и во взаимосвязи со ст. ст. 6 и 41 Конвенции о защите прав человека и основных свобод не может служить основанием для отказа в возмещении государством вреда, причиненного при осуществлении гражданского судопроизводства, в иных случаях (а именно когда спор не разрешается по существу) в результате незаконных действий (или бездействия) суда (судьи), в том числе при нарушении разумных сроков судебного разбирательства, - если вина судьи установлена не приговором суда, а иным соответствующим судебным решением. Заметим, что ссылка на Конвенцию в этом решении дана не только в мотивировочной, но и в резолютивной его части" <40>. -------------------------------- <40> Зорькин В. Д. За правовой диалог между Европейским судом и европейскими конституционными судами (из выступления на церемонии открытия нового судебного года в Европейском суде по правам человека. Страсбург, 21 января 2005 г.) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2005. N 5 // СПС.
Но вернемся к судам общей юрисдикции, попавшим в весьма нелегкую правовую обстановку, ведь от них требуется совершение конкретных процессуальных шагов при предъявлении исков о возмещении ущерба, причиненного ненадлежащим правосудием. Причем это имеет место в условиях полного отсутствия юридических средств, не говоря уже о более тонкой настройке процессуальной процедуры, направленной на разграничение предвзятого, намеренного поведения судей и неумышленных ординарных правоприменительных ошибок. Выше уже отмечалось индифферентное отношение судов к данной проблематике (что можно вполне понять, учитывая их прямую заинтересованность, - никому не хочется ощущать на себе весь груз юридической ответственности). Но как именно оно выражается в практическом измерении? Систематизация опыта показывает, что суды повсеместно поступают следующим образом. Пример: Гражданка К. обратилась в Верховный Суд РФ с заявлением, в котором просила об отмене судебных постановлений, а также о взыскании с Басманного районного суда вреда, причиненного в связи с рассмотрением гражданского дела по трудовому спору. Определением судьи Верховного Суда РФ от 15 апреля 2005 г. заявителю было отказано в принятии заявления в связи с тем, что оно не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства (п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК РФ). В частной жалобе заявитель просит об отмене определения и принятии заявления к рассмотрению по существу. Кассационная коллегия не находит оснований для отмены определения судьи Верховного Суда РФ: в силу п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК РФ судья отказывает в принятии заявления, если заявление не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства. Как следует из заявления К., требования фактически сводятся к несогласию с судебным решением Басманного районного суда по трудовому спору, а также необходимости компенсации за причиненный этими действиями вред. Между тем проверка законности судебных решений в порядке гражданского судопроизводства не может быть проведена Верховным Судом РФ по первой инстанции, поскольку для их оспаривания существует иной судебный порядок, предусмотренный соответствующими главами ГПК РФ (обжалование судебных постановлений в кассационном и надзорном порядке). Не могут быть рассмотрены в порядке гражданского судопроизводства и требования о возмещении вреда, причиненного действиями суда при осуществлении правосудия <41>. -------------------------------- <41> См.: Определение Верховного Суда РФ от 17 ноября 2005 г. N КАС05-519 // СПС.
Как видим, в конечном счете заложниками ситуации оказываются не законодатели, не учреждения судебной власти, а обыватели и организации, касательно которых принимается множество нормативных и поднормативных актов, постановлений, разъяснений, инструкций со ссылками на конституционные, национальные и международные императивные предписания. При этом большое число подобных документов для самих граждан и организаций иногда вовсе не обеспечивает реальную защиту нарушенных прав, а, напротив, запутывает и ухудшает их положение. Поэтому логика развития проблемы подсказывает, что тема ответственности государства и судей за вред, нанесенный при свершении правосудия в России, может стать предметом самостоятельного глубокого изучения транснационального судебного органа, как это случилось в свое время с надзорным или исполнительным отечественным производством. Впрочем, отчасти это уже произошло, о чем свидетельствуют дела граждан Кормачевой и Плаксина. Первая (видимо, по упущению судьи, не знавшего об общей сложившейся практике) после обращения с иском в Шмидтовский районный суд в 2002 г. получила частичное удовлетворение собственных имущественных требований о возмещении ущерба, возникшего по причине задержек урегулирования ее гражданского правового спора в суде общей юрисдикции. Однако затем решение было отменено вышестоящим судом, так как "...законодательно не закреплен порядок рассмотрения такого рода исков". В связи с чем гр. Кормачева подала жалобу в Европейский суд, который в Постановлении от 29 января 2004 г. "Кормачева против Российской Федерации" (Kormacheva v. Russia) констатировал нарушение Россией ст. 13 Конвенции, поскольку заявительница не обладала эффективными средствами правовой защиты в государственном органе, в частности в суде <42>. -------------------------------- <42> См.: Европейский суд по правам человека и Российская Федерация. Постановления и решения, вынесенные до 1 марта 2004 г. / Под ред. Ю. Ю. Берестнева. М., 2005. С. 39 - 48.
Более традиционным (образцово-показательным) с точки зрения российской действительности является дело гр. Плаксина, который в 2001 г. адресовал в Пятигорский городской суд исковое заявление к отделению федерального казначейства о возмещении ущерба, причиненного незаконными действиями суда. Истец утверждал, что ущерб возник из-за чрезмерно длительных отсрочек рассмотрения его правового конфликта, ненадлежащей подготовки дела к исследованию фактов и доказательств, необоснованных переносов сроков производства действий и прочих процессуальных нарушений. Руководствуясь сложившейся практикой, городской суд вынес определение об отказе в принятии искового заявления. После чего Ставропольский краевой суд подтвердил правильность сделанного вывода. В связи с этим гр. Плаксин пожаловался в Европейский суд, опираясь на ст. ст. 6 и 8 Конвенции, указав на превышение временных границ судебного разбирательства по его делу и на те препятствия, которые не дозволяют ему прибегнуть к правосудию. Возражая против сведений, изложенных в петиции заявителя, российские власти утверждали, что длительность судебного разбирательства обусловлена надобностью проведения тщательного, полного и объективного изучения доказательств, а судебные пресекательные определения следовало обжаловать и далее в порядке частного производства. Доводы Уполномоченного РФ при Европейском суде не были услышаны страсбургскими судьями, которые указали, что гр. Плаксин добросовестно пытался ускорить судебное разбирательство по его делу, подав гражданский иск о присуждении компенсации за задержку процессуальной деятельности. Другими словами, он хотел воспользоваться одним из эффективных средств правовой защиты, о которых упоминается в ст. 13 Конвенции. Но внутренние власти фактически признали, что судебные требования к казне о компенсации морального вреда, возникшего предположительно вследствие незаконных действий пятигорского суда, бесперспективны, даже если бы гр. Плаксин продолжал настаивать на рассмотрении иска. Вынося Постановление от 29 апреля 2004 г. по делу "Плаксин против Российской Федерации" (Plaksin v. Russia), Европейский суд пришел к заключению о том, что имело место нарушение ст. 13 Конвенции ввиду "...отсутствия средств правовой защиты в национальном праве, на основании которого заявитель мог бы добиться вынесения решения, подтверждающего его право на рассмотрение дела в разумный срок", присудив заявителю 2 тыс. 400 евро в счет компенсации морального вреда, обязав уплатить денежные средства Россию <43>. -------------------------------- <43> См.: Постановление от 29 апреля 2004 г. по делу "Плаксин против Российской Федерации" (Plaksin v. Russia) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2004. N 9 // СПС.
В целом получается, что, несмотря на все постановления Конституционного Суда РФ и Европейского суда, сегодня субъекты различных юридических отношений не могут в полной мере реализовать материальное право, зафиксированное в ст. 1070 ГК РФ, в контексте выявленного конституционного смысла, а также право на доступ к правосудию. Единственно реальный способ защиты от явно незаконных деяний представителей Фемиды выражен в ст. 12.1 ФЗ "О статусе судей в РФ". Он заключается в применении к нерадивому судье дисциплинарной ответственности в виде предупреждения или досрочного прекращения полномочий. Причем если в течение года после наложения дисциплинарного взыскания судья не совершил нового дисциплинарного проступка, то он считается не привлекавшимся к дисциплинарной ответственности. Статистика показывает, что подобные меры нечасто, но используются на практике. В среднем около 90 человек в год лишаются судейской должности <44>, для сравнения: в 2005 г. штатная численность федеральных судей составляла 23 тыс. 297, а мировых - 6 тыс. 553 единицы. Вполне понятно, что председатели судов редко прибегают к процедуре внесения представлений в квалификационные коллегии о наложении соответствующих дисциплинарных взысканий (в 2006 - 2007 гг. - 373 судьи были привлечены к дисциплинарной ответственности, полномочия 89 из них досрочно прекращены) <45>, о чем и сообщил Председатель Верховного Суда РФ В. М. Лебедев <46>. -------------------------------- <44> См.: Лебедев В. От Концепции судебной реформы к новым идеям развития судебной системы // Российская юстиция. 2000. N 3. С. 2. <45> См.: Буторина Е. Просвещенная Фемида. Судьи будут изучать литературу, искусство и ходить в театры // Время новостей. 2007. 20 июля. <46> См.: Материалы VI съезда судей. Выступление Председателя Верховного Суда РФ В. М. Лебедева // Российская юстиция. 2005. N 1 - 2. С. 6.
Между тем В. Казанцев правильно замечает: "Но ведь гражданам, чьи права и законные интересы были ущемлены, причинен материальный, а иногда и моральный вред, от такой статистики легче не становится. Этот вред им не возмещался, поскольку за волокиту при рассмотрении дела судьям обвинительные приговоры не выносят" <47>. Следовательно, в настоящее время существует острая необходимость в формировании отдельной гражданской процессуальной процедуры, позволяющей возмещать вред, возникший в ходе и по итогам правосудия по гражданским правовым казусам, а также во введении в ГПК РФ специальной главы. -------------------------------- <47> Казанцев В. Гражданско-правовая ответственность за вред, причиненный действиями судьи // Российская юстиция. 2002. N 2. С. 12 - 13.
Несомненно, при этом надо учесть интересные научные теоретико-практические разработки. Например, по мнению О. А. Папковой, нельзя не разграничивать институты, связанные с а) ненадлежащим использованием права на судейское усмотрение, провоцирующим изменение или отмену судебного решения вышестоящей инстанцией; б) злоупотреблением судьей должностными полномочиями, что образует состав уголовно наказуемого деяния; в) злоупотреблением судьей процессуальными правами, установленными нормами ГПК РФ и АПК РФ. В последнем случае, как считает автор, как раз и надлежит вести речь об употреблении в отношении субъектов судейского сообщества дисциплинарной и гражданско-правовой ответственности, когда виновное поведение было зафиксировано в судебном решении. Однако перед этим в порядке гражданского судопроизводства нужно подтвердить целый ряд обстоятельств, входящих в предмет доказывания, а именно: осуществление недобросовестных действий (бездействий) судом; причинение им вреда по причине умышленных или неосторожных процессуальных шагов; применение судьей усмотрения, противоречащего судопроизводственным целям и задачам. Вдобавок невозможно обойтись без обнаружения вины судьи, так как в этом случае правовая презумпция вины причинителя вреда, предусмотренная п. 2 ст. 1064 ГК РФ, недопустима <48>. -------------------------------- <48> См.: Папкова О. А. Усмотрение суда. М., 2005. С. 153 - 162.
Конечно, причинно-следственная связь (как одно из оснований ответственности) <49> и вина судьи по рассматриваемым тяжбам должны быть доказаны со всей очевидностью, а потому доказательственное бремя полностью возлагается на лицо, заявившее исковые требования о возмещении вреда. Об этом неоднократно заявлял в своих актах Конституционный Суд РФ <50>. Впрочем, некоторые авторы считают данную правовую позицию весьма сомнительной ввиду наличия презумпции вины причинителя вреда <51>. -------------------------------- <49> См.: Калинина И. Ответственность государства за причиненный вред // Сравнительное конституционное обозрение. 2004. N 4. С. 167. <50> Например, см.: Определение Конституционного Суда РФ от 8 февраля 2001 г. N 42-О "По жалобе ЖСК "Юго-Запад", ЗАО "Югбизнесцентр", гр. И. А. Брагинец и С. А. Городько на нарушение конституционных прав и свобод положением п. 2 ст. 1070 ГК РФ", Определение Конституционного Суда РФ от 8 февраля 2001 г. N 43-О "По жалобе гр. О. Т. Саломатовой на нарушение ее конституционных прав положением п. 2 ст. 1070 ГК РФ". <51> См.: Кирчак А. П. Вопросы ответственности государства за ненадлежащее правосудие // Законодательство. 2006. N 3. С. 81 - 83.
Думается, что здесь разумно в большей степени рассуждать не о материальной правовой презумпции, наличествующей в п. 2 ст. 1064 ГК РФ, а о процессуальной - дурное не предполагается (malum non praesumitur), - по поводу которой Ю. А. Сериков правильно пишет: она означает только одно, что лица, участвующие в деле, пользуются процессуальными правами добросовестно, пока не доказано обратное <52>. Но, собственно, почему только лица, участвующие в деле? К использованию презумпции процессуальной добросовестности методологически следует подходить более широко, распространяя ее воздействие и на органы правосудия. При всем том нельзя проводить корреляцию злоупотребления и добросовестности, как это делает О. А. Папкова, поскольку "...злоупотребление есть поступок, состоящий в НЕЗАКОННОМ, ПРЕСТУПНОМ (выделено мной. - С. А.) использовании своих прав и возможностей" <53>. -------------------------------- <52> См.: Сериков Ю. А. Презумпции в гражданском судопроизводстве. М., 2006. С. 133. <53> См.: Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 2005. С. 298.
Иначе говоря, должна присутствовать когерентность прямого умысла и того или иного деяния, что заставляет квалифицировать производимые судом шаги, в частности, в рамках уголовно-правового поля (ст. 293 и ст. 305 УК РФ). Судью всегда необходимо считать добросовестным, то есть честно выполняющим обязанности и не желающим явно (прямой умысел здесь отсутствует) нанести истцу либо ответчику имущественный ущерб в ходе рассмотрения цивилистического конфликта. Видимо, вследствие этого А. В. Юдин, детально исследовав тему злоупотреблений процессуальными правомочиями в гражданском судопроизводстве, описывает их в качестве разновидности правонарушения со стороны субъективно заинтересованных лиц, указанных в ст. 34 ГПК РФ, посягающего на устои правосудия <54>. -------------------------------- <54> См.: Юдин А. В. Злоупотребление процессуальными правами в гражданском судопроизводстве. СПб., 2005. С. 120.
В связи со сказанным вряд ли можно признать удачным наименование процессуального института, сопряженного с взысканием вреда, возникшего при отправлении правосудия по гражданским делам - "злоупотребление судьей процессуальными правами, установленными нормами ГПК РФ и АПК РФ", - коль скоро сам вред есть результат иной формы вины судьи, называемой неосторожностью. М. О. Сапунова считает, что в этом случае нужно говорить о профессиональной ошибке судьи, совершенной в рамках судопроизводства, которая непосредственно не затрагивает вопросы разрешения гражданского казуса по существу. Наоборот, таковая выражается в нарушении органом правосудия абсолютно определенных (полностью исключающих элементы субъективного усмотрения) требований процессуального права, которое повлекло ущемление прав заинтересованных лиц, например сторон, а равно причинение им имущественного вреда. Если же ошибки приобретают системный характер, то следует задуматься о применении к судье также дисциплинарной ответственности и целесообразности оставления его в должности <55>. -------------------------------- <55> См.: Сапунова М. О. Юридическая ответственность судей в Российской Федерации: теоретико-правовой анализ: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. С. 21.
Разумеется, в предложениях М. О. Сапуновой есть свое рациональное зерно, но от дисциплинарной все же вернемся к гражданско-правовой ответственности представителей судебной власти. Представляется, что возникновение этого вида ответственности должно быть связано с еще одним существенным условием: установить, насколько судья вел себя легкомысленно, небрежно, явно неосторожно (что в целом образует недобросовестность, и, конечно, здесь мы не имеем в виду халатность, образующую состав преступления) при полной ясности содержания и смысла примененного судом закона, предварительно обязано иное судебное или квазисудебное учреждение. Подобная деятельность необходима для того, чтобы, с одной стороны, предотвратить заявление лицами неосновательных исков по поводу промежуточных процессуальных решений, а с другой - для дифференциации процедур принесения исков и обжалования решений в вышестоящие судебные инстанции. Таким органом могли бы, к примеру, стать квалификационные коллегии судей, тем более что согласно ст. 4 ФЗ "Об органах судейского сообщества в РФ" перед ними ставится задача по защите прав и законных интересов служителей Фемиды. Посему в текст федеральных законов (например, "О статусе судей в РФ" либо "Об органах судейского сообщества в РФ") для начала целесообразно внести следующую поправку: "Квалификационные коллегии судей РФ санкционируют подачу исковых заявлений гражданами и организациями о возмещении вреда, причиненного недобросовестными действиями (бездействиями) судьи, которые не связаны с принятием актов, разрешающих правовую коллизию по существу". Кстати сказать, несмотря на то что ст. 3 Протокола N 7 к Конвенции провозглашает необходимость компенсации за совершенную судебную ошибку только в отношении лиц, пострадавших от незаконного осуждения, Постановление Конституционного Суда РФ по ст. 1070 ГК РФ, основанное в том числе на ст. ст. 6 и 41 ЕКПЧ, было положительно оценено новым председателем Европейского суда по правам человека. В частности, Жан-Поль Коста при встрече с конституционными судьями России отметил следующее: "Таким образом, ваш Суд гармонизирует свою судебную практику с практикой Страсбургского суда. Он ею руководствуется, и, более того, эта практика является источником вдохновения для вашего Суда. В качестве примера Вы привели важнейшее Постановление Конституционного Суда РФ о проверке конституционности ст. 1070 ГК РФ, в котором положения Конвенции приводились как в мотивировочной, так и в резолютивной части. Речь шла о возмещении ущерба, причиненного в ходе отправления правосудия, и об условиях, при которых судебная ошибка может являться основанием для такого возмещения. Это прекрасный пример того, каким должен быть постоянный диалог судей, как он видится со стороны национального судьи. Он подтверждает идею того, что, если Европейский Суд по правам человека выносит решения, а не указы, Конвенция все в большей степени рассматривается как текст, инкорпорированный на конституционном уровне в нормы национального права" <56>. -------------------------------- <56> Текст выступления, представленного Председателем Европейского суда по правам человека Жаном-Полем Коста 10 мая 2007 г. на встрече с судьями Конституционного Суда РФ // http://www. ksrf. ru/news/msg. asp? id=109&pg=1 (24.05.07).
Выводы:
1. Вред, причиненный при осуществлении правосудия, по общему правилу возмещается в случае, если вина судьи установлена приговором суда, вступившим в законную силу. Преступное деяние может, например, выразиться в виде неисполнения или ненадлежащего исполнения судьей собственных обязанностей вследствие недобросовестного или небрежного отношения к службе, что влечет за собой причинение крупного ущерба (ст. 293 УК РФ - халатность), либо посредством вынесения заведомо неправосудного приговора, решения или иного правоприменительного акта (ст. 305 УК РФ). 2. Вред при осуществлении правосудия по гражданским делам может возникать без связи с конкретными составами преступления и установлением вины судьи через вынесение приговора: во-первых, в результате судебного решения, которым урегулируется материальный правовой спор по существу; во-вторых, в иных случаях, когда рассматриваются сугубо процессуальные вопросы (это, к примеру, незаконное наложение судом ареста на имущество, нарушение разумных сроков судебного разбирательства, несвоевременное вручение лицу процессуальных документов, приведшее к пропуску сроков обжалования, неправомерная задержка исполнения и т. д.). 3. По мнению Конституционного Суда РФ, возмещение вреда, появившегося по причине вынесения незаконного и необоснованного решения из-за ошибки суда, недопустимо, поскольку законодателем зафиксирована ревизия судебных актов, лишь второй из перечисленных случаев ведет к допустимости предъявления исковых требований заинтересованными лицами. "Производство по пересмотру судебных решений, а следовательно оценка их законности и обоснованности, осуществляется в специальных, установленных процессуальным законодательством процедурах - посредством рассмотрения дела в апелляционной, кассационной и надзорной инстанциях, - пишет Конституционный Суд РФ. - Пересмотр судебного решения посредством судебного разбирательства по иску гражданина о возмещении вреда, причиненного при осуществлении правосудия, фактически сводился бы к оценке законности действий суда (судьи) в связи с принятым актом, т. е. означал бы еще одну процедуру проверки законности и обоснованности уже состоявшегося судебного решения и, более того, создавал бы возможность замены по выбору заинтересованного лица установленных процедур проверки судебных решений их оспариванием путем предъявления деликтных исков". 4. Между тем отечественный и иностранный правовой опыт показывает, что необходимость возмещения вреда, причиненного правосудием в ходе рассмотрения и разрешения гражданских правовых коллизий, имеет место в обоих случаях. Поэтому в законодательстве Российской Федерации и некоторых современных государств предусмотрены специальные процессуальные процедуры, соприкасающиеся с исками о взыскании убытков с органов правосудия и их представителей независимо от причины их появления. Правда, эти процедуры содержат ряд юридических ограничений (в частности, в виде предварительного санкционирования подачи исков, чего требует Европейская хартия "О статусе судей") и иммунитетов, ограждающих судейское сообщество от сутяжничества, что вполне справедливо. В связи с этим Соединенное присутствие первого и Кассационного департаментов еще в 1895 г. указывало, что "...судьи могут подлежать ответственности за... действия КАК ПО ПРОИЗВОДСТВУ ДЕЛА, ТАК И ПО ПОСТАНОВЛЕНИЮ РЕШЕНИЯ (выделено мною. - С. А.), следовательно, и неправильности, допущенные при толковании и применении законов, не остаются безнаказанными" <57>. -------------------------------- <57> Цит. по: Тютрюмов И. М. Устав гражданского судопроизводства с законодательными мотивами, разъяснениями Правительствующего сената и комментариями русских юристов. СПб., 1912. С. 1547.
5. Из сказанного прямо проистекает другая сложная процессуальная проблема, а именно: каким образом размежевать два принципиально разных механизма правового регулирования, один из которых отвечает за обжалование незаконных и необоснованных судебных актов, а другой связан с предъявлением исков о возмещении ущерба, причиненного отправлением правосудия при разрешении гражданского дела по существу. Очевидно, что здесь должны наличествовать определенные четкие критерии. Ими могут являться - недобросовестное поведение судьи в условиях предельно ясного и понятного изложения материального закона, то есть постановление судьей по гражданскому делу незаконного и необоснованного вердикта при всей несомненности того, что действующий нормативный правовой акт требовал иного толкования и применения. Если же судья действовал добросовестно, но ошибочно интерпретировал закон, постановив решение, то есть все основания для отмены последнего, но отсутствует повод для имущественной ответственности суда. 6. Приведенная выше проблема для России в настоящее время не может быть признана остро актуальной ввиду проанализированного Постановления Конституционного Суда РФ, настаивающего лишь на том, чтобы законодатель описал порядок возмещения вреда, причиненного судом в ходе осуществления гражданского производства в так называемых иных случаях, то есть при разрешении процессуальных вопросов. Впрочем, не исключено, что в дальнейшем проблематика потребует целостного освещения, а равно комплексного урегулирования. 7. Подобный порядок российскими правотворцами за много лет так и не создан. Это, в свою очередь, заставляет наших соотечественников обращаться с жалобами в наднациональные судебные организации, которые в лице Европейского суда по правам человека констатируют нарушение международных юридических стандартов, поскольку во внутреннем цивилистическом процессуальном законодательстве отсутствуют эффективные средства правовой защиты нарушенных субъективных прав, свобод и интересов.
Название документа