Правовые проблемы страхования в ипотеке

(Дедиков С. В.) ("Жилищное право", 2007, NN 9, 10) Текст документа

ПРАВОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ СТРАХОВАНИЯ В ИПОТЕКЕ

/"Жилищное право", 2007, N 9/

С. В. ДЕДИКОВ

Дедиков С. В., советник Московского перестраховочного общества.

Ипотека хотя и медленно, но все-таки развивается. При этом важным составным элементом отношений по ипотеке является страхование как способ обеспечения исполнения заемщиком своих обязательств по возврату кредита. Это обусловлено в первую очередь экономическими причинами - потребностью банков, выдавших кредит на длительный период на приобретение квартиры или жилого дома, обеспечить возврат суммы кредита и процентов за пользование им. Кроме того, в силу п. 1 ст. 31 Федерального закона "Об ипотеке (залоге недвижимости)" (далее - Закон об ипотеке), если договором об ипотеке не установлено иное (мне по крайней мере неизвестны договоры об ипотеке, в которых было бы предусмотрено, что страхование не осуществляется), залогодатель обязан страховать за свой счет заложенное имущество в полной стоимости от рисков утраты и повреждения, а когда полная стоимость такого имущества превышает размер обеспеченного ипотекой обязательства, - на сумму не ниже суммы этого обязательства. Таким образом, страхование заложенного имущества является практически обязательным для ипотечных отношений. Затем, согласно п. 4 указанной статьи, заемщик, являющийся залогодателем по договору об ипотеке жилого дома или квартиры, вправе страховать риск своей ответственности перед кредитором за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства по возврату кредита. Нередко осуществляется и страхование титула собственности от рисков потери этого права. Наконец, нельзя не учитывать, что практически все банки при выдаче ипотечного кредита требуют также осуществлять страхование жизни заемщика <1>. -------------------------------- <1> Страхование жизни заемщика при выдаче ипотечного кредита является, по существу, обязательным, так как все банки, за исключением Сбербанка РФ, требовали представления им полиса такого страхования с указанием банка в качестве выгодоприобретателя. Не так давно Городской ипотечный банк первым среди российских частных банков решил отказаться от требования о страховании жизни должника - см. об этом подробнее: Гришина Т. Ипотеку оставили без страховки // КоммерсантЪ. 2007. 11 июля. С. 11.

Страхованию в сфере ипотеки присущ ряд серьезных правовых проблем, которые имеют самое непосредственное практическое значение.

Проблема страхования залогов в пользу банков

Первая из этих проблем касается не только ипотечного страхования, но и страхования залогов вообще. Дело в том, что банки, выдавая кредиты, настаивают на том, чтобы именно они были указаны в договоре страхования заложенного имущества в качестве выгодоприобретателей. Вместе с тем в последние годы все чаще стали высказываться сомнения в возможности заключать договоры страхования заложенного имущества в пользу залогодержателя. Эта тенденция усилилась после того, как в письме Минфина РФ от 4 июня 2003 г. N 04-02-05/5/11, подписанного руководителем Департамента налоговой политики, было указано следующее: "По нашему мнению, непосредственный интерес в сохранности имущества (исходя из возложенной в соответствии с договором ответственности за его сохранность) имеется у организации-залогодателя и отсутствует у банка. В этой связи установление по договору страхования выгодоприобретателем банка неправомерно, и страховое возмещение должно было бы поступить залогодателю (то есть организации, у которой согласно условиям договора предмет залога находится на хранении)". С 2005 г. отдельные территориальные управления страхового надзора стали выносить предписания страховым компаниям за заключение такого рода договоров, поскольку в этом случае договор страхования имущества якобы заключается в пользу лица, у которого отсутствует интерес в сохранении застрахованного имущества, что противоречит требованиям п. 1 ст. 930 ГК РФ. Появились и опасные судебные прецеденты. Вот конкретный пример. Территориальное управление ФССН дало предписание страховой компании из-за того, что страховщик заключал договоры страхования заложенного имущества в пользу банка-кредитора. Страховщик, считая, что он закон не нарушает, обратился в арбитражный суд с заявлением о признании недействительным предписания Инспекции страхового надзора. Решением суда первой инстанции заявление было удовлетворено. По жалобе инспекции дело было рассмотрено апелляционной инстанцией. Постановлением второй инстанции от 26 мая 2006 г. по делу N А55-34684/2005 решение суда было отменено, а в удовлетворении заявления отказано. Суд при этом пришел к выводу об отсутствии у залогодержателя страхового интереса, в силу чего договор страхования имущества в его пользу заключаться не может <2>. -------------------------------- <2> Еще один пример судебных актов, где отрицается наличие страхового интереса у банка-залогодержателя, - Постановление ФАС Московского округа от 27 июня 2006 г. по делу N КГ-А40/4735-06.

Между тем в абзацах 7 и 8 пп. 6.3.1 Положения ЦБ РФ "О порядке формирования кредитными организациями резервов на возможные потери по ссудам, по ссудной и приравненной к ней задолженности" от 26 марта 2004 г. N 254-П в редакции указания ЦБ РФ от 20 марта 2006 г. N 1671-У, которая действовала до 1 июля 2007 г., указывалось, что Центральным банком РФ принимаются во внимание при расчете размера резерва обеспечения ссуд и кредитов залоги имущества при условии, что предмет залога застрахован залогодателем в пользу кредитной организации, принявшей их в качестве залога по ссуде. Такая позиция была еще раз подтверждена ЦБ РФ в письме от 8 ноября 2005 г. N 31-1-6/2117 на имя президента Ассоциации российских банков, где прямо указано, что "утрата предмета залога влечет потерю ожидаемых денежных поступлений от реализации предмета залога, а следовательно, и потери (убытки) по кредиту в случае его невозврата заемщиком, в связи с чем кредитная организация-залогодержатель имеет интерес в сохранении имущества, являющегося предметом залога" <3>. -------------------------------- <3> Цит. по: Алексеева Д. Г., Пыхтин С. В. Правовые проблемы страхования банковских залогов // Юридическая и правовая работа в страховании. 2007. N 1. С. 55.

Хотя в настоящее время требование о страховании предметов залогов в пользу банков из этого документа исключено (в новой редакции Положения, принятой в соответствии с указаниями ЦБ РФ от 12 декабря 2006 г. N 1759-У "О внесении изменений в Положение Банка России от 26 марта 2004 г. N 254-П "О порядке формирования кредитными организациями резервов на возможные потери по ссудам, по ссудной и приравненной к ней задолженности", просто говорится о том, что наличие или отсутствие договора страхования предмета залога, принятого в качестве обеспечения ссуды, может рассматриваться как дополнительный фактор при оценке качества обеспечения по ссуде (абз. 9 пп. 6.3.1)), там ни слова не говорится об отсутствии у залогодержателя страхового интереса. В октябре 2006 г. в Федеральной службе страхового надзора прошло рабочее совещание, где обсуждалась сложившаяся ситуация. В результате было принято решение: у страхового надзора нет оснований считать, что при заключении договоров страхования залогов в пользу залогодержателей имеет место нарушение страхового законодательства. Территориальным инспекциям страхового надзора было рекомендовано прекратить практику выдачи предписаний и отзыва страховых лицензий только по указанным причинам. Судебная практика на сегодня в основном признает наличие страхового интереса у залогодержателей и производит взыскание страхового возмещения в их пользу. Назовем в качестве примеров следующие судебные акты: Постановление ФАС Уральского округа от 22 июля 2004 г. по делу N Ф09-2291/04-ГК; Постановление ФАС Дальневосточного округа от 24 августа 2004 г. по делу N Ф03-А04/04-1/1824; Постановление ФАС Московского округа от 17 августа 2005 г. по гражданскому делу N КГ-А40/7027-05-1,2; Постановление ФАС Северо-Западного округа от 20 декабря 2006 г. по гражданскому делу N А56-52046/04. Такие примеры можно продолжить. Нет единства по данному вопросу и в теории страхового права. Практически всегда доктрина безусловно признавала наличие самостоятельного страхового интереса у залогодержателя. Например, Д. И. Мейер указывал, что "имущество может быть застраховано... каждым другим интересантом - залогопринимателем, кредитором несостоятельного должника..." <4>. Г. Ф. Шершеневич писал: "Лицом, заинтересованным в сохранении вещи, рядом с собственником может быть залогодержатель, право требования которого обеспечено ценностью не принадлежащей ему вещи" <5>. В. И. Серебровский также допускал наличие страхового интереса у залогодержателя. Он отмечал: "Мы полагаем, что собственный страховой интерес, несомненно, может принадлежать залогодержателю, но этот интерес не должен превышать размера тех требований, которые он в качестве залогодержателя имеет к залогодателю" <6>. А. К. Шихов считает, что кредитор вполне может быть выгодоприобретателем по договору страхования залога, предоставленного в обеспечение банковского кредита. "Собственник товара, - пишет он, - т. е. залогодатель, является страхователем и, как правило, указывает в качестве выгодоприобретателя своего кредитора - в данном случае банк. Хотя возможно страхование заложенного имущества и в пользу самого страхователя" <7>. С. Хохлов также признает наличие самостоятельного страхового интереса у залогодержателя <8>. А. И. Худяков среди страховых интерессентов тоже называет залогодержателя <9>. -------------------------------- <4> Мейер Д. И. Русское гражданское право (в 2 ч.). По исправленному и дополненному 8-му изд., 1902. М., 2000. С. 686. <5> Шершеневич Г. Ф. Курс торгового права. Т. II: Товар. Торговые сделки. М., 2003. С. 340. <6> Серебровский В. И. Очерки советского страхового права. В кн.: "Избранные труды по наследственному и страховому праву". М., 2003. С. 377. <7> Шихов А. К. Страховое право: Уч. пособие. М., 2003. С. 140. <8> Хохлов С. Некоторые особенности страхования имущества в пользу третьего лица (правовые аспекты) // Страховое право. 1998. N 2. С. 11. <9> Худяков А. И. Страховое право. СПб., 2004. С. 399.

О. И. Фролова пишет: "Квалификация основного интереса кредитора по обязательству, обеспеченному залогом имущества, как интереса в исполнении основного обязательства не исключает косвенного интереса кредитора в сохранении предмета залога и, как мы считаем, не должна считаться достаточным основанием для признания договора страхования предмета залога в пользу кредитора недействительным" <10>. Д. Г. Алексеева и С. В. Пыхтин считают страхование залогов в пользу банков законным и обоснованным. Они рекомендуют "четко и недвусмысленно указывать банк в качестве выгодоприобретателя со ссылкой на кредитный договор и договор залога, что является подтверждением наличия у него страхового интереса" <11>. -------------------------------- <10> Фролова О. И. К вопросу о страховом интересе у залогодержателя // Юридическая и правовая работа в страховании. <11> Алексеева Д. Г., Пыхтин С. В. Указ. соч. С. 66.

Существует и противоположная точка зрения. С. Е. Лион писал: "И так, по господствующему мнению, залогоприниматель, как интерессент, имеет право застраховать от своего имени и за свой счет заложенный ему дом. Чтобы показать несостоятельность этого взгляда с точки зрения юридической логики, предположим, что дом этот сгорел: залогоприниматель не может требовать от страховщика вознаграждения, так как дом ему не принадлежит и, след., он его не терял; должник-залогодатель также не может требовать этого вознаграждения, так как он не участвовал в страховом договоре..." <12>. Ю. Б. Фогельсон тоже настаивает на том, что "заложенное имущество нельзя страховать в пользу залогодержателя, так как залогодержатель, как и хранитель, не пользуется имуществом, а лишь может нести ответственность за его утрату или повреждение" <13>. Далее он поясняет: "Не означает наличия интереса ни право получить удовлетворение из возмещения, ни факт нахождения имущества у залогодержателя и обязанность его страховать (так как обязанность страховать вовсе не означает обязанность страховать в свою пользу)" <14>. -------------------------------- <12> Лион С. Е. Страхования по русскому праву. М., 1892. С. 15. <13> Фогельсон Ю. Б. Комментарий к страховому законодательству. М., 2002. С. 115. <14> Там же.

Таких же взглядов придерживается В. Ю. Абрамов: "При заключении договора страхования заложенного имущества страховой интерес в сохранении данного имущества может быть только у одного лица - законного владельца данного имущества" <15>. Свою позицию он обосновывает тем, что, прежде всего, право на заложенное имущество у банка-кредитора возникает только в случае обращения взыскания на это имущество в установленном законом порядке. Затем, при утрате залога и невозвращении кредита, у банка есть возможность по обращению взыскания на иное имущество должника. Наконец, как он подчеркивает, "момент утраты заложенного имущества - это еще не убытки для банка, а вот для залогодателя - это уже прямые и непосредственные убытки, так как у последнего нет шансов на покрытие возникших убытков, кроме как через механизм страхования" <16>. Правда, несколько раньше он замечал, что при закладе "страхователем или выгодоприобретателем может выступать залогодержатель, так как в данной ситуации интерес в сохранении заложенного имущества имеется у последнего" <17>. -------------------------------- <15> Абрамов В. Ю. Третьи лица в страховании. М. С. 36; См. также: Абрамов В. Ю. Тезисы выступления на Круглом столе "О спорных моментах страхования банковских залогов в пользу банков" // Юридическая и правовая работа в страховании. 2007. N 1. С. 42 - 45. <16> Абрамов В. Ю. Третьи лица в страховании. С. 35 - 36. <17> Абрамов В. Ю. Указ. соч. С. 34 - 35.

А. Ю. Ежова высказывается более осторожно. Как она считает, риск случайной гибели и случайного повреждения объекта залога переносится на залогодержателя в том случае, если предмет залога передается залогодержателю, то есть когда речь идет о закладе. "В этом случае, - пишет она, - обязательства по содержанию и обеспечению сохранности заложенного имущества имеет то лицо, у которого находится заложенное имущество" <18>. На вопрос о том, имеет ли залогодержатель интерес в сохранении предмета залога, когда заложенное имущество ему не передается, она отвечает уклончиво: "Если имеет, то, по нашему мнению, весьма опосредованный". Далее она поясняет, что поскольку залог является лишь способом обеспечения обязательства, взыскание обращается на предмет залога тогда, когда не исполняется обязательство должника по основному договору. По ее мнению, утрата предмета залога не приводит неизбежно к невозможности должника исполнять основное обязательство. "И тем более, - подчеркивает она, - не приводит к прекращению обязательства должника. Например, если здание - предмет залога и страхования - сгорело, это не значит, что страхователь-должник безусловно перестает выплачивать кредит и, конечно, его обязательство не прекращается. Утрата имущества приведет к большим или меньшим финансовым проблемам для должника, но кредитор не простит долг на основании того, что заложенное имущество утрачено. В случае же повреждения предмета залога связь между его повреждением и невозможностью выплаты долга еще менее очевидна. Поэтому имущественный интерес выгодоприобретателя-кредитора, на наш взгляд, весьма неоднозначен. И это, как мы считаем, влечет недействительность договора страхования изначально" <19>. -------------------------------- <18> Ежова А. Ю. Имущественный интерес в договоре страхования предмета залога // Юридическая и правовая работа в страховании. 2006. N 2. С. 14. <19> Ежова А. Ю. Указ. соч. С. 15.

А. Ю. Ежова в качестве основного довода для сомнений в наличии у банка-залогодержателя страхового интереса приводит следующий аргумент: "Например, если масштабное страховое событие произошло незадолго до окончания кредитного договора, когда почти все платежи по кредиту уплачены. Страхователь при этом вынужден и оплачивать восстановительный ремонт, и гасить задолженность по кредитным обязательствам. Конечно, такая ситуация абсурдна" <20>. -------------------------------- <20> Там же.

Отдельные специалисты указывают на то, что обычно кредитный договор заключается только при условии того, что заемщик представит банку уже заключенный в пользу банка как выгодоприобретателя договор страхования имущества, которое предполагается передать в залог, - таким образом, на момент совершения страховой сделки у банка нет страхового интереса, так как он пока вообще никакого отношения к объекту страхования не имеет. На наш взгляд, залогодержатель все-таки обладает собственным страховым интересом во всех случаях и поэтому может быть выгодоприобретателем в договоре страхования предмета залога. Доктрина отрицания у залогодержателя страхового интереса или его ограничения только случаем заклада, как мы считаем, не выдерживает критики. Как известно, в силу ч. 2 п. 1 ст. 334 ГК РФ и согласно п. 2 ст. 31 Закона об ипотеке залогодержатель имеет право получить в приоритетном порядке удовлетворение из страхового возмещения за утрату или повреждение заложенного имущества независимо от того, в чью пользу оно застраховано, если только утрата или повреждение не произошли по причинам, за которые залогодержатель не отвечает. Правда, В. И. Серебровский писал, что когда закон предусматривает право залогополучателя на преимущественное удовлетворение из страхового возмещения, то здесь речь идет не о страховании собственного интереса данного лица, а интереса залогодателя, и, кроме того, залогополучателю принадлежит право не на страховое возмещение, а "только право на преимущественное удовлетворение из страхового вознаграждения, что, конечно, не одно и то же" <21>. Свой вывод он обосновывал тем, что "по смыслу закона страховое вознаграждение принадлежит страховому интерессенту - залогодателю, а из этого вознаграждения залогодержатель преимущественно перед другими кредиторами (но вслед за покрытием задолженности по заработной плате, по социальному страхованию и по алиментам, недоимок должника по государственным налогам и сборам и проч.) получает покрытие своих требований к должнику" <22>. А. Е. Макарова также говорит о преимущественном праве залогодержателя на удовлетворение из страхового возмещения по сравнению с другими кредиторами <23>. -------------------------------- <21> Серебровский В. И. Указ. соч. С. 376. <22> Там же. <23> См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (в 3 т.). Т. 1. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Под ред. Т. Е. Абовой и А. Ю. Кабалкина. С. 854.

По нашему мнению, такое право требования означает неопровержимое доказательство наличия у залогодержателя самостоятельного интереса в сохранности объекта залога. Прежде всего, констатируем, что залогодержатель имеет право требования именно к страховщику и оно обращено непосредственно на страховое возмещение. Если страховое возмещение страховщиком уже перечислено или выдано страхователю или иному выгодоприобретателю, то, по нашему мнению, оно теряет свой статус страхового возмещения, а является просто частью имущества соответствующего лица. Поэтому реализовать преимущественное право на получение удовлетворения из страхового возмещения, обращаясь с таким требованием к страхователю или выгодоприобретателю, получившему страховое возмещение, нельзя. В. К. Райхер также рассматривал право залогодержателя на удовлетворение своих требований из страхового возмещения именно как право на страховое возмещение <24>. -------------------------------- <24> См.: Райхер В. К. Указ. соч. С. 245.

Затем - требование о выплате определенных сумм именно из страхового возмещения. Чем такое требование отличается от требования выплаты страхового возмещения? По нашему мнению, ничем, так как в случае его удовлетворения происходит либо уменьшение суммы страхового возмещения, которое страховщик должен выплатить страхователю или выгодоприобретателю, либо его обязательство прекращается надлежащим исполнением, если залогодержателю выплачивается вся сумма страхового возмещения. Таким образом, страхователь или иной выгодоприобретатель лишается права требования выплаты страхового возмещения, если своим правом требования воспользовался залогодержатель. То есть это право требования тождественно праву требования выгодоприобретателя или страхователя по договору страхования. Но, по нашему мнению, тождественных прав требования, базирующихся на разных основаниях, быть не может. Подобное положение вещей в рамках конкретного страхового правоотношения, как мы считаем, возможно лишь при условии, что фактически произошла замена выгодоприобретателя в силу закона. Сделав такой вывод, важно определиться в вопросе, почему же тогда законодатель прямо не указал залогодержателя выгодоприобретателем по договору страхования залога. Мы полагаем, что законодатель, исходя из того, что в основе права требования залогодержателя лежат обязательства, основанные на гражданско-правовой сделке, оставляет ее участникам право выбора - если бы залогодержатель был бы назначен выгодоприобретателем законом, то у страхователя-залогодателя возникли бы сложности с возможностью получения страхового возмещения, когда речь идет о не очень серьезных повреждениях предмета залога. Еще на одну причину такого положения вещей обратил внимание Г. Ф. Шершеневич. "Залогодержатель заинтересован, - писал он, - в сохранении той части ценности, которая является достаточной для покрытия его права требования. Поэтому возможно одновременное страхование одной и той же вещи собственником и залогодержателем, каждым в пределах своего интереса" <25>. -------------------------------- <25> Шершеневич Г. Ф. Указ. соч. С. 340.

У банка-кредитора, заключавшего договор залога в обеспечение выданной ссуды до 1 июля 2007 г., был интерес в сохранности заложенного имущества и потому, что отсутствие застрахованного залога приводило к необходимости формирования в ЦБ РФ соответствующего резерва, что влечет омертвление значительных денежных средств, а следовательно, неполучение банком дохода от их оборота. Другими словами, отсутствие залога или утрата предмета залога, что по экономическим последствиям то же самое, вело к возникновению у банка материального ущерба, пусть и связанного с объектом страхования опосредованно. Иногда в качестве аргумента против возможности страхования залогов в пользу залогодержателей выдвигается тезис о том, что согласно п. 1 ст. 929 ГК РФ страховщик по договорам страхования имущества при наступлении страхового случая возмещает не просто любые убытки выгодоприобретателя, а именно убытки в застрахованном имуществе, а поскольку залогодержатель не является владельцем имущества, то у него нет убытков, подлежащих возмещению. На самом деле этот тезис не очень обоснован. Представим ситуацию - банк выдал достаточно крупный кредит на приобретение жилого дома. В период действия договора страхования, в зимний период, происходит относительно незначительный страховой случай: скажем, правонарушители разбивают стекла в окнах дома, в котором уже ведутся внутренние отделочные работы. Банк, получив страховое возмещение, может, конечно, на соответствующую сумму уменьшить задолженность заемщика, но при этом он рискует тем, что из-за недостатка денег у заемщика в данный момент стекла будут вставлены не сразу, что может привести к вымораживанию здания, ухудшению его состояния. Таким образом, стоимость здания может существенно уменьшиться, что ухудшит качество обеспечения возврата кредита. Поэтому в такой ситуации и сам банк должен быть заинтересован в устранении повреждения предмета залога. Другими словами, страховщик в этой ситуации будет возмещать убытки именно в объекте страхования. Кстати, на практике именно так чаще всего и происходит. Другое дело, что страхователю-заемщику при этом приходится обивать пороги кабинетов сотрудников банка, от которых зависит соответствующее решение вопроса. Кстати, именно эта причина заставляет многих страхователей жаловаться на кабальность условий договора страхования. Между тем если назначить залогодержателя выгодоприобретателем на случай гибели предмета залога или его существенного повреждения, а страхователя - выгодоприобретателем на случай относительно небольших повреждений, то проблема, на мой взгляд, будет решена. Если же по обстоятельствам дела банк все-таки решит направить полученное от страховщика возмещение на уменьшение долга страхователя, то, как я полагаю, эту ситуацию следует рассматривать как совокупность ряда сделок - сделки по получению страхового возмещения и сделки по направлению полученной суммы на уменьшение основного долга. Строго говоря, даже если страховое возмещение будет выплачено страхователю, то никто не мешает ему и банку договориться о том же. Наконец, можно развернуть этот вопрос другим образом, чтобы максимально обнажить суть проблемы от тех наслоений, которые здесь возникли благодаря разнобою доктринальных воззрений юристов. Что такое залог? Это своего рода гарантия либо возврата кредита, либо способ возмещения кредитору убытков, которые у него возникнут в случае невозврата кредита полностью или в части. Давайте зададимся вопросом: заинтересован ли кредитор в действенности гарантии? Ответ, на мой взгляд, совершенно очевиден - конечно же, да, потому как в противном случае получается, что он требовал неэффективной гарантии (здравый смысл подсказывает, что он ее и не стал бы требовать, если она ему безразлична). Значит, он заинтересован в том, чтобы гарантия смогла выполнить свое предназначение. Заложенное имущество в состоянии выполнить свое предназначение как обеспечение надлежащего исполнения обязательств должником только при условии, что оно существует и ликвидно, а его стоимость достаточна для покрытия возможных убытков кредитора. А это возможно лишь при условии сохранности предмета залога. Отсюда однозначный вывод о наличии у залогодержателя интереса в сохранении заложенного имущества. Аргументы, основанные на том, что в момент заключения договора страхования будущего предмета залога банк еще никакого отношения к этому имуществу не имеет, носят, как это совершенно очевидно, сугубо формальный характер. На наш взгляд, следует иметь в виду, что страхователь обратился за страхованием по настоянию банка. Во-вторых, страхование в пользу будущего выгодоприобретателя также закону не противоречит, поскольку п. 3 ст. 930 ГК РФ прямо предусматривает возможность страхования имущества в пользу выгодоприобретателя без указания имени или наименования выгодоприобретателя. Довод, согласно которому у банка в момент наступления страхового случая убытков нет, на мой взгляд, означает лишь, что если в рамках кредитных отношений не предпринято специальных действий, то требование банка-кредитора о выплате страхового возмещения в связи с утратой предмета залога не будет удовлетворено из-за отсутствия у него убытков. Но эта ситуация легко исцелима, так как в силу пп. 2 п. 1 ст. 351 ГК РФ залогодержатель вправе потребовать досрочного исполнения обеспеченного залогом обязательства в случае утраты предмета <26> залога по обстоятельствам, за которые залогодержатель не отвечает, а норма п. 2 ст. 36 Закона об ипотеке распространяет такие последствия и на случай существенного повреждения предмета залога, вследствие чего обеспечение ипотекой обязательства существенно ухудшилось. -------------------------------- <26> Как мы считаем, здесь законодатель применил термин "утрата" в широком смысле этого слова - как исчезновение и как гибель, в том числе конструктивная, потому как иной подход привел бы к тому, что в случае исчезновения объекта залога из поля зрения владельца обязательство прекращается, хотя исчезнувшая вещь еще может вернуться к залогодателю, а в том случае, когда вещь погибла, то есть когда она в принципе не может вернуться к владельцу в прежнем виде, обязательство продолжает действовать. Иными словами, в более бесперспективной для залогодержателя ситуации он окажется менее защищенным.

Здесь, по моему мнению, необходимо отметить два обстоятельства правового характера. Первое - совершенно очевидно, что норма Закона об ипотеке не соответствует положениям ГК РФ в части досрочного исполнения обязательства по возврату кредита, поскольку помимо утраты предмета вводит еще и существенное повреждение его. Это означает ухудшение положения должника и расширение прав кредитора, что противоречит уже и одному из основополагающих принципов, на которых построен Кодекс, - принципу усиления защиты слабейшей стороны сделки. В этой связи, как я считаю, в силу п. 2 ст. 3 ГК РФ, предусматривающего, что нормы гражданского права, содержащиеся в иных законах, должны соответствовать правилам ГК РФ, п. 2 ст. 36 Закона об ипотеке в части возможности требовать досрочного исполнения обеспеченного ипотекой обязательства может применяться ограниченно, а именно только в тех случаях, когда речь идет о конструктивной гибели предмета ипотеки, то есть такого повреждения, при котором восстановление заложенного имущества будет стоить столько же или больше, чем его залоговая стоимость. Второе: следует обратить внимание на то обстоятельство, что указанные нормы фактически вводят основание для освобождения страховщика от страховой выплаты, если страховой случай наступил вследствие не только умысла выгодоприобретателя, но и его грубой неосторожности, так как за утрату имущества или его существенное повреждение в результате грубой неосторожности залогодержатель отвечает. Напомню, что ч. 2 п. 1 ст. 963 ГК РФ в императивной форме закрепила правило, согласно которому только законом могут быть предусмотрены случаи освобождения страховщика от выплаты страхового возмещения по договорам имущественного страхования, если страховое событие наступило вследствие грубой неосторожности страхователя или выгодоприобретателя. О том, что неправильно напрямую увязывать наличие страхового интереса и убытков от наступления страхового случая, убедительно говорят следующие примеры. Вполне возможна ситуация, когда заложенная квартира, застрахованная собственником, повреждается в результате залива, но до того, как была отремонтирована, снова заливается, и при этом намокает тот же участок стены и потолка, который был поврежден в предыдущем ЧП и подлежал ремонту. Вряд ли кто-то из-за того, что при этом событии не возникает убыток, станет подвергать сомнению наличие страхового интереса у собственника. Надо учитывать еще и то обстоятельство, что в ряде иностранных юрисдикций этот вопрос давно уже решен со всей определенностью в пользу возможности включения в договор страхования заложенного имущества залогодержателя в качестве выгодоприобретателя. Например, в параграфе 14 английского Закона "О морском страховании" 1906 г. прямо указано, что "если застрахованный предмет заложен, то залогодатель имеет подлежащий страхованию интерес в размере полной его стоимости, а залогодержатель имеет подлежащий страхованию интерес в размере суммы заложенной или имеющей быть заложенной по залогу. Залогодержатель, товарополучатель или всякое другое лицо, имеющее интерес в застрахованном предмете, может заключать страхование в пользу и ради других заинтересованных лиц, так же как в свою пользу". С. Хохлов для принципиального решения данной проблемы предложил внести изменения в ст. 343 ГК РФ, изложив пп. 1 п. 1 в следующей редакции: "Страхователь за счет залогодателя страхует в пользу залогодержателя заложенное имущество в полной его стоимости от рисков утраты и повреждения, а если полная стоимость имущества превышает размер обеспеченного залогом требования, то на сумму не ниже размера требования" <27>. -------------------------------- <27> Хохлов С. Указ. соч. С. 11.

По моему мнению, необходимость четкого закрепления в законе права залогодержателя страховать в свою пользу заложенное имущество или быть выгодоприобретателем в договоре страхования предмета залога действительно назрела. Однако предложенная С. Хохловым редакция соответствующей нормы должна быть уточнена. Во-первых, следует ограничить правопритязание залогодержателя по договору страхования размером непогашенного обязательства, в обеспечение которого был принят залог. Во-вторых, следует предусмотреть возможность страхования риска повреждения предмета залога в пользу залогодателя. Подводя итог сказанному, хотелось бы подчеркнуть следующее. В законодательстве отсутствует легальное понятие и тем более официальное определение страхового интереса. Как известно, в п. 1 ст. 930 ГК РФ речь идет об основанном на законе, ином правовом акте или договоре интересе в сохранности застрахованного имущества. При этом такой интерес не увязывается ни с какими иными ограничивающими факторами (переход риска случайной гибели или повреждения, возможность наличия убытков в момент совершения страховой сделки и т. д.). Поэтому при строгом следовании букве закона мы должны сделать единственно возможный вывод - у банка как залогодержателя имеется интерес в сохранении заложенного имущества, а интерес этот основан на двух договорах: кредитном договоре и договоре залога. Категория страхового интереса, как это совершенно очевидно, была разработана страховыми организациями для защиты своих интересов от действий недобросовестных страхователей, а затем уже нашла закрепление в законодательстве. Но даже при этом условии она не отражает какой-либо объективной закономерности, а представляет собой интеллектуальную модель. В силу этого от государства и участников гражданского оборота зависит то содержание, которым она наполняется. По моему мнению, страховой интерес представляет собой интерес к приобретению страховой защиты, потому что без такого интереса договор страхования не будет заключен (некое исключение составляет обязательное страхование, где этот элемент страхового интереса замещен прямым указанием закона), а при страховании имущества - еще и интерес в сохранении объекта страхования. Банки, требуя заключения договора страхования в свою пользу, демонстрируют явное наличие первого элемента страхового интереса (а выше было сказано, что они, несомненно, имеют интерес в сохранении предмета залога, являющегося обеспечением обязательств должников по кредитным договорам, предотвращающим убытки банка от омертвления значительных средств в резервах). Юридическое основание также имеется - это кредитный договор и договор залога. Поэтому, как я считаю, у государственных органов нет никаких законных оснований для вмешательства в эту ситуацию. Всякое ограничительное толкование понятия "страховой интерес", которое приводит к фактическому ограничению гражданских прав участников страхового рынка, должно быть признано недопустимым, поскольку прямо противоречит нормам п. 3 ст. 55 Конституции РФ и ч. 2 п. 2 ст. 1 ГК РФ, устанавливающим, что гражданские права могут быть ограничены на основании федерального закона - и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов граждан и юридических лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Запрет должен формулироваться в федеральном законе прямо и недвусмысленно - например, "не допускается страхование заложенного имущества в пользу залогодержателей". Но чтобы появилась такая формулировка, придется сначала ответить на вопрос о том, ради чего она вводится. Из всех целей ограничения гражданских прав, приведенных выше, к рассматриваемой ситуации ближе всего подходит позиция о защите прав и законных интересов других лиц, в данном случае залогодателей. Но ведь закон сам отдает приоритет праву требования залогодержателя по сравнению с правами требования залогодателя. Стало быть, эта цель здесь тоже не проходит. А раз нет необходимости защиты каких-то социально значимых целей, то это лишний довод в пользу того, что государственным органам в вопросы страхования залогов вмешиваться оснований нет. А вот судам тут есть место, но не в плане введения запретов, а в плане уяснения в случае возникновения спора, наличествуют ли все необходимые элементы страхового интереса у залогодержателя и нет ли в договоре страхования кабальных условий. В настоящее время специалисты начинают искать новые конструкции страховых сделок, которые могли бы уменьшить риски, связанные с рассматриваемой проблемой. В частности, отдельные банки уже идут на заключение трехсторонних соглашений, в которых помимо страховых обязательств страховщика по отношению к залогодателю-страхователю и одновременно выгодоприобретателю фиксируется согласие страхователя на перечисление суммы страхового возмещения не в его адрес, а на счет банка-кредитора в счет погашения кредитных обязательств. Конечно, перевод такого согласия в статус договорного условия усиливает его обязательность, но, как я полагаю, все-таки решить проблему в принципе не способен. Почему? Если рассмотреть правовую природу такого согласия страхователя, то с юридической точки зрения это не что иное, как его отказ от права получения страхового возмещения. Но п. 2 ст. 9 ГК РФ говорит о том, что отказ от права не прекращает права. Стало быть, даже в том случае, когда такое согласие закреплено как условие договора, страхователь имеет право воспользоваться своим правом на получение страхового возмещения. Другое дело, что в договоре можно предусмотреть серьезные финансовые санкции за нарушение принятого на себя страхователем обязательства, но их еще надо суметь реализовать. К тому же в такой ситуации действительно, по моему мнению, появляются основания говорить о кабальных условиях сделки. Некоторые юристы подвергают сомнению правомерность таких трехсторонних договоров, ссылаясь на то, что в силу п. 1 ст. 929 ГК РФ договор страхования является двусторонним договором. На самом деле трехсторонний договор представляет собой так называемый смешанный договор, состоящий из элементов нескольких сделок - страховой, в части отношений между страховщиком и залогодателем-страхователем, и сделки об исполнении обязательства третьему лицу, назначенному кредитором (ст. 312 ГК РФ). Бесспорно, ценны любые идеи и предложения о построении такой конструкции страхового правоотношения, чтобы минимизировать риски административных санкций или признания договоров недействительными. И над этим нужно продолжать работать самым серьезным образом.

Проблема, связанная со страхованием жизни заемщика

Как уже указывалось, абсолютное большинство банков помимо страхования предмета залога требует страховать жизнь и здоровье заемщиков. Это связано с тем, что кредиты в ипотеке носят долгосрочный характер; практика уже показывает, что порядка 80% случаев невозврата кредитов, выданных для приобретения жилья, связаны как раз с утратой должником трудоспособности или с его смертью <28>. Проблема, связанная со страхованием жизни и здоровья должника, носит юридико-маркетинговый характер. Сущность ее заключается в том, что, в соответствии с ч. 2 п. 2 ст. 6 Закона РФ "Об организации страхового дела в Российской Федерации" (далее - Закон об организации страхового дела), страховщики вправе осуществлять или только страхование объектов личного страхования, предусмотренных п. 1 ст. 4 данного законодательного акта (страхование имущественных интересов, связанных: 1) с дожитием граждан до определенного возраста или срока, со смертью, а также наступлением иных событий в жизни граждан (страхование жизни); 2) с причинением вреда жизни, здоровью граждан, оказанием им медицинских услуг (страхование от несчастных случаев и болезней, медицинское страхование)), или только страхование объектов имущественного страхования и личного страхования, предусмотренных соответственно п. 2 и пп. 2 п. 1 ст. 4 этого Закона. Говоря проще, один и тот же страховщик не имеет права страховать предмет ипотеки и жизнь должника. Но с какой стати страховой организации, которая сумела убедить заемщика застраховать у нее предмет залога, отдавать своего клиента своему конкуренту? В этой связи специалисты отдельных страховых компаний стали искать выход из такого положения. Прежде всего, ряд крупных страховых компаний создали свои дочерние структуры, которые занимаются только страхованием жизни, - достаточно сказать, что только в первом полугодии было создано 13 таких страховых организаций. А сотрудники тех компаний, которые по тем или иным причинам не пошли этим путем, начали исследовать вопрос о возможности замены страхования жизни иным страхованием - например, страхованием от несчастных случаев и болезней. -------------------------------- <28> Гришина Т. Указ. соч. С. 11.

Следует отметить, что этот вопрос периодически обсуждается в прессе <29>. Существует и определенная практика, когда страховые компании, имеющие право на проведение страхования имущества и страхования от несчастных случаев и болезней, проводят комплексное ипотечное страхование. Чем отличается, с точки зрения, страхуемых рисков страхование жизни и страхование от несчастных случаев и болезней? Пожалуй, только тем, что при страховании жизни покрывается смерть по любой причине, а при страховании от несчастных случаев и болезней смерть по любой причине как раз является исключением из страхового покрытия. -------------------------------- <29> См., например: Ипотека рассорила страховщиков // http://news. rin. ru/news/53933; Кривцов А. Сколько простоит пирамида ипотеки // Мир & КапиталЪ. 2006. N 2(8). http://www. insnews. ru.

Специализация страховых компаний, установленная ст. 6 Закона об организации страхового дела, обусловлена необходимостью защиты интересов страхователей, использующих страхование жизни для долгосрочного накопления. Расчет размера страховой премии по страхованию жизни производится по иным методикам, чем определение страхового тарифа при страховании от несчастных случаев и болезней. Кроме того, накопления по полисам страхования жизни не должны подвергаться риску расходования на страховые выплаты по иным видам страхования. Насколько соответствует цели лучшей защиты интересов страхователей разделение комплексного ипотечного страхования между страховщиками жизни и страховщиками "нежизни"? В. Ф. Мадорский в связи с этим пишет: "Для страхования... жизни характерно постепенное возрастание вероятности наступления страхового случая (смерти застрахованного) в течение срока страхования. Если по договору страхования установлена единая усредненная тарифная ставка, то в первые годы действия договора страховые взносы будут поступать в несколько большем размере, чем это необходимо для финансирования возможных страховых выплат. Во второй половине срока страхования размер поступающих взносов будет несколько ниже необходимого уровня. Для финансирования повышенного риска в конце срока страхования может быть сформирован математический резерв, который в принципе может являться объектом долгосрочного инвестирования. Однако прежде чем делать такой вывод, обратим внимание на то, что величина этого резерва очень мала. Например, наибольшая величина такого резерва для лица в возрасте 40 лет при страховании сроком на 5 лет составит лишь 0,07% от страховой суммы (при среднегодовой вероятности умереть около 0,40%) <30>. В результате он приходит к выводу, что замена страхования жизни на страхование от несчастных случаев и болезней возможна, так как "технические риски страховщика при проведении ипотечного страхования жизни, по сути, аналогичны его рискам при проведении страхования имущества или титула собственника" <31>. Вывод В. Ф. Мадорского в части метода актуарных расчетов перекликается с мнением Э. Т. Кагаловской, которая, рассматривая практику формирования резервов по страхованию жизни Госстрахом СССР, отмечает: "При более длительных сроках страхования резерв будет выше, но в общем его относительная величина по сравнению со страховой суммой всегда невелика. Ввиду незначительных размеров резерва взносов по каждому договору страхования на случай смерти органы Госстраха общий резерв по этому виду страхования не откладывают" <32>. -------------------------------- <30> Мадорский В. Ф. Проблемы нормативного регулирования ипотечного страхования // Юридическая и правовая работа в страховании. 2006. N 4. С. 56. <31> Мадорский В. Ф. Указ. соч. С. 57. <32> Кагаловская Э. Т., Попова А. А. Страхование жизни: тарифы и резервы взносов (финансовые основы страхования жизни): Практическое пособие. М., 2000. С. 150.

Вместе с тем необходимо учитывать, что такие виды страхования, как страхование жизни и страхование от несчастных случаев и болезней принципиально различаются по своей правовой природе и методам актуарных расчетов. При страховании жизни должна учитываться не только обычная страховая статистика, но и средняя продолжительность жизни соответствующих категорий застрахованных лиц, прогноз доходности инвестирования средств страховых резервов на многие годы вперед и т. д. В этой связи я советовал бы страховым компаниям не рисковать с проведением сомнительных экспериментов по произвольному изменению видов страхования. К тому же и орган страхового надзора в настоящее время не поддерживает подобный подход и, видимо, будет особо разбираться со сложившейся практикой, согласно которой страховщики, имеющие лицензии на имущественное страхование и страхование от несчастных случаев и болезней, осуществляют комплексное страхование в области ипотеки. Иное дело, сейчас все больше банков готовы заменять требование предоставления в обеспечение обязательств должника не на договоры страхования жизни, а на договоры страхования от несчастных случаев и болезней, сознательно идя на определенное увеличение своих рисков в связи с этим. Против такого подхода возражать оснований нет, поскольку это проявление необходимой рыночной гибкости. Следует подчеркнуть, что и ипотечные агентства восприняли в целом данное решение указанной проблемы. Во всяком случае, в настоящее время разрабатываются по их поручению типовые правила комбинированного ипотечного страхования, которые предусматривают наряду со страхованием предмета залога и титула также страхование от несчастных случаев и болезней.

/"Жилищное право", 2007, N 10/

Проблема публичности договоров личного страхования

Как мы уже указывали, важнейшим элементом страховой защиты интересов кредиторов при ипотечном страховании является страхование жизни заемщика или страхование его от несчастных случаев или болезней. Такие договоры относятся к числу договоров личного страхования (п. 1 ст. 934 ГК РФ, подп. 2 п. 1 ст. 4 Закона об организации страхового дела). Часть 2 пункта 1 статьи 927 ГК РФ закрепляет за договором личного страхования статус публичного. Публичность этого договора означает ряд важных отличий правового режима осуществления и содержания таких сделок по сравнению со страховыми договорами в иных видах страхования. Как известно, публичные договоры урегулированы статьей 426 ГК РФ. Пункт 1 указанной статьи, в частности, устанавливает, что публичным договором признается договор, заключенный коммерческой организацией и устанавливающий ее обязанности по продаже товаров, выполнению работ или оказанию услуг, которые такая организация по характеру своей деятельности должна осуществлять в отношении каждого, кто к ней обратится. При этом часть 1 пункта 3 данной статьи закрепляет правило, согласно которому отказ коммерческой организации от заключения публичного договора, при наличии возможности предоставить потребителю соответствующие товары, услуги, выполнить для него соответствующие работы не допускается. В юридической литературе превалируют позитивные оценки данного вида договоров. Например, М. И. Брагинский подчеркивает, что в институте публичного договора на первый план выступает цель защиты слабой стороны экономических отношений, а также создание определенных гарантий функционирования свободного рынка, борьбы с монопольными тенденциями и обеспечения конкуренции <1>. К. И. Забоев, анализируя ст. 426 ГК РФ, указывает: "Появление этой статьи в ГК явилось следствием новой и, безусловно, положительной тенденции в развитии гражданского законодательства, заключающейся в необходимости защиты слабой стороны договора... Причем, говоря о "слабости" этого специфического субъекта договора, необходимо иметь в виду, что заключается она не столько в собственно экономической его слабости по отношению к контрагенту по договору, сколько в его непрофессионализме как участника рыночных отношений, что и вызывает необходимость особой защиты со стороны законодателя" <2>. -------------------------------- <1> См.: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. С. 246, 248. <2> Забоев К. И. Правовые и философские аспекты гражданско-правового договора. СПб., 2003. С. 90. В таком же ключе оценивают институт публичного договора и, например, К. Тотьев (см.: Тотьев К. Публичный договор // Хозяйство и право. 1995. N 6. С. 76); С. Денисов (см.: Денисов С. Публичный договор // Бизнес-адвокат. 1997. N 2).

Есть и иные оценки. Так, Е. В. Коломин говорит: "...например, всех всполошило положение ГК о том, что договор личного страхования является публичным. Значит, страховая компания вроде бы обязана страховать любого человека, который к ней придет. Но этому принципу ни одни правила (имеются в виду стандартные правила личного страхования. - Прим. автора) не соответствуют, потому что есть ограничения возрастные, есть ограничения по здоровью" <3>. -------------------------------- <3> См.: Коломин Е. В. Законы совершенствовать надо, но не во вред делу (интервью) // Юридическая и правовая работа в страховании. 2006. N 3. С. 7 - 8.

На наш взгляд, цель введения института публичного договора в целом соответствует задаче демократического развития гражданского права, но основные нормы ст. 426 ГК РФ (в частности, положение об одинаковых условиях договоров для всех категорий потребителей) сформулированы так, что их весьма сложно применять на практике. В литературе было высказано мнение, согласно которому публичный договор в большей степени представляет собой публичную оферту, чем соглашение двух сторон <4>. С такой квалификацией правовой природы публичного договора, конечно, нельзя согласиться, потому как хотя свобода волеизъявления коммерческой организации в момент заключения такой сделки существенно ограничена, но, приступая к соответствующей деятельности, подобная организация уже изъявляет свою волю, как бы заранее соглашаясь на заключение договоров с каждым, кто к ней обратится. К. И. Забоев также подчеркивает, что публичную оферту можно признать неотъемлемым способом заключения публичного договора, но не более того <5>. -------------------------------- <4> См.: Новый Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая. Краткий научно-практич. комментарий / Отв. ред. В. Н. Гапеев, С. А. Зинченко, А. А. Лукьянцев. Ростов н/Д, 1996. С. 409. <5> Забоев К. И. Указ. соч. С. 90.

Некоторые авторы указывают на то, что публичным договорам изначально присуще свойство публичности тех товаров, работ или услуг, которые должны предоставляться на их основании каждому, кто за ними обратится <6>. Действительно, для многих видов деятельности публичность является неотъемлемым признаком - если речь идет о коммуникациях общего пользования, транспорте общего пользования, розничной торговле и т. п. Но к числу публичных законодатель подчас относит договоры, которым такой признак объективно не присущ, искусственно наделяя соответствующие сделки подобной характеристикой. Это, кстати сказать, в полной мере относится к договорам личного страхования. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) (под ред. О. Н. Садикова) включен в информационный банк согласно публикации - КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2005 (издание третье, исправленное, дополненное и переработанное). ------------------------------------------------------------------ <6> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Отв. ред. О. Н. Садиков. М., 2006. С. 961.

Очень важно определить, что скрывается за словами "при наличии возможности", приведенными в п. 3 ст. 426 ГК РФ. Ответ на этот вопрос имеет в настоящее время не только теоретическое, но и важное практическое значение. Дело в том, что по мере развития ипотеки и потребительского кредитования, при которых банки в обязательном порядке требуют от заемщиков обеспечения исполнения своих обязательств (в том числе путем страхования своей жизни или страхования от несчастных случаев и болезней), интерес к личному страхованию стали проявлять инвалиды и другие тяжелобольные граждане. Между тем практически во всех стандартных правилах страхования жизни и страхования от несчастных случаев и болезней закрепляется то, что подобные страховые услуги не предоставляются инвалидам и иным тяжелобольным лицам. Это дало основания Е. В. Коломину констатировать, что комментируемая норма ГК РФ на практике не работает <7>. -------------------------------- <7> См.: Коломин Е. В. Указ. соч. С. 8.

Ю. Б. Фогельсон называет два обстоятельства, которые, по его мнению, могут оправдать страховщика в отказе от заключения договора личного страхования. Он пишет: "Отказаться от заключения договора личного страхования страховщик может только в случае, если у него нет соответствующей лицензии или если соотношение между его собственными средствами и страховой суммой не позволяет ему принять на себя обязательство по выплате страховой суммы..." <8>. -------------------------------- <8> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации: В 3 т. Т. 2: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй / Под ред. Т. Е. Абовой и А. Ю. Кабалкина. С. 681.

С таким подходом, безусловно, следует согласиться. Действительно, отсутствие лицензии на тот или иной вид личного страхования означает, что страховая организация не обладает специальной правоспособностью на заключение соответствующих договоров. В силу же ч. 1 ст. 938 ГК РФ в качестве страховщиков договоры страхования могут заключать юридические лица, имеющие разрешения (лицензии) на осуществление страхования соответствующего вида. Нарушение требований о марже платежеспособности выводит деятельность страховщика в опасную зону утраты финансовой устойчивости, поэтому нельзя принуждать страховую организацию действовать вопреки ограничениям, установленным страховым регулятором, в результате чего страховщик может утратить способность выполнить свои обязательства не только перед данным страхователем, но и перед иными страхователями, с которыми им заключены страховые договоры. Добавим, что Постановление Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 года N 6/8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" возлагает именно на коммерческую организацию бремя доказывания отсутствия соответствующих возможностей заключения договора (п. 55). Таким образом, законных оснований для отказа в предоставлении услуг по личному страхованию инвалидам и тяжелобольным лицам, как мы полагаем, не существует. Встречающиеся подчас доводы противников такого подхода, согласно которым наличие соответствующих исключений в стандартных правилах страхования, согласованных с органом страхового надзора, означает, что страховщик и не может предоставлять подобные услуги, не выдерживает критики, так как положения стандартных правил, противоречащие федеральному закону, ничтожны. В этой связи, правда, остается вопрос, почему орган страхового надзора согласовывает правила, явно противоречащие закону? Коммерческая организация не вправе оказывать предпочтение одному лицу перед другим в отношении заключения публичного договора - кроме случаев, предусмотренных законом и иными правовыми актами. На этот счет существуют различные точки зрения. Например, Ю. Б. Фогельсон пишет: "Если при заключении договоров личного страхования для определенной категории страхователей страховщик применяет определенные Правила страхования (ст. 943 ГК) и страховые тарифы (п. 2 ст. 954 ГК РФ), то он обязан применять те же правила и тарифы ко всем страхователям этой категории (п. 2 ст. 426 ГК). Это не означает, что данные Правила и тарифы должны применяться ко всем страхователям вообще. Важно лишь, чтобы не оказывалось предпочтение одному страхователю перед другим (абз. 2 п. 1 ст. 426 ГК). В частности, тарифы могут меняться в зависимости от объекта страхования, застрахованного лица и опасности, от которой страхование производится (п. 2 ст. 954 ГК)" <9>. По существу это верный подход, в полной мере соответствующий экономической природе страхования, но, как мы считаем, правовых оснований для подобного подхода нет, поскольку в законе не предусмотрена возможность введения различных условий для отдельных категорий клиентов. Так, и К. И. Забоев подчеркивает, что коммерческая организация "не вправе устанавливать дискриминационные правила предпочтения одним лицам перед другими, т. е. выбирать себе контрагента по договору, не вправе устанавливать цену товаров, работ, услуг, различную для разных категорий потребителей, т. е. лишена свободы в отношении определения одного из условий договора" <10>. Другое дело, когда речь идет о разных по содержанию видах услуг: здесь, по нашему мнению, различные условия договоров страхования возможны. Б. Д. Завидов тоже категорично высказывается против такого вольного толкования ст. 426 ГК РФ. Он считает, что коммерческой организации "запрещается установление неодинаковой для всех потребителей цены товаров (работ, услуг), исключая льготы, предусмотренные законом и иными правовыми актами для отдельных категорий потребителей (п. 2 ст. 426 ГК)..." <11>. -------------------------------- <9> Фогельсон Ю. Б. Указ. соч. С. 92 - 93. <10> Забоев К. И. Указ. соч. С. 95. <11> Завидов Б. Д. Договорное право России. М., 1998. С. 29.

При этом надо отметить, что вообще институт публичного договора для страхования подходит плохо. Во-первых, в основе страховой сделки лежит доверие. Сложно представить, как страховщик пойдет на заключение договора страхования с лицом, которое известно страховому сообществу в качестве страхового мошенника, специализирующегося на обмане страховых компаний именно в сфере страхования. Понятно, что страховщики в таких ситуациях придумывают различные поводы, чтобы уйти от совершения подобной сделки. Во-вторых, плохо согласуется общее правило публичного договора об одинаковых условиях для всех потребителей с экономической природой страховых сделок и страхования в целом, на что совершенно обоснованно указывает Е. В. Коломин. Действительно, страховые тарифы рассчитываются на основании статистики таким образом, чтобы в совокупности по всем договорам страхования, образующим страховой портфель, их было достаточно для осуществления страховых выплат, для покрытия затрат на ведение дел страховщика и для обеспечения его рентабельности. Совершенно очевидно, что, скажем, смертность по естественным причинам среди трудоспособных лиц в возрасте до 40 лет в среднем намного ниже, чем у престарелых или инвалидов, что у предпринимателей в нашей стране риски значительно выше, чем у обычного служащего или работника, не связанного с особо опасным производством. Как тогда можно устанавливать для них одинаковые условия? Если ориентироваться на наиболее подверженных рискам граждан, то получится, что все остальные явно переплачивают за предоставляемые страховщиком услуги. Если установить усредненные тарифы, то опять-таки кто-то будет переплачивать, а кто-то - недоплачивать. Работать же заведомо себе в убыток страховщик не будет. В теории и практике возник вопрос о том, распространяется ли режим публичного договора только на потребителей - граждан или и на юридических лиц тоже? М. И. Брагинский пришел к выводу, что "применение ст. 426 ГК в принципе возможно независимо от того, противостоит ли коммерческой организации в качестве потребителя гражданин или также и юридическое лицо" <12>. К. И. Забоев по этому поводу пишет: "В статье 426 ГК фактически под "потребителем" понимается, в том числе, юридическое лицо. Как уже было сказано, данный термин упоминается в п. 2 и 3 статьи. В первом же пункте речь идет о "лице" или "каждом", обратившемся в коммерческую организацию... Кроме того, необходимо отметить, что понятие "каждый" уже было истолковано в конституционном судопроизводстве и, в частности, под ним понималось не только физическое, но и юридическое лицо, также имеющее конституционные права..." <13>. -------------------------------- <12> Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. С. 254. <13> Забоев К. И. Указ. соч. С. 92.

Действительно, анализ норм части второй ГК РФ о публичных договорах приводит именно к такому выводу, поскольку в ряде случаев законодатель специально оговаривает, что публичный характер соответствующий договор носит лишь при условии, что потребителем является физическое лицо. Так, п. 2 ст. 834 Кодекса относит к числу публичных договор банковского вклада, в котором вкладчиком является гражданин. П. 1 ст. 919 ГК РФ устанавливает: договор хранения в ломбарде вещей, принадлежащих гражданам, является публичным договором. Стало быть, возможны публичные договоры с потребителями - юридическими лицами, иначе подобные оговорки в законодательстве не имели бы смысла. Такой подход, правда, вызывает еще один непростой вопрос - означает ли применение термина "потребитель" только во 2 и 3 пунктах ст. 426 ГК РФ, что их правила распространяются исключительно на сделки между коммерческой организацией и гражданином? В свете сказанного ответ на указанный вопрос является отрицательным.

Проблема страхования ответственности за невозврат кредита

Отмечу вначале, что данный вид страхования на практике пока почти не используется - главным образом ввиду ментальной неготовности страховщиков. У многих сотрудников страховых организаций еще свежи воспоминания о событиях середины 90-х годов прошлого века, когда значительное число страховых компаний обанкротилось как раз из-за увлечения страхованием невозврата кредитов. Однако есть основания полагать, что ситуация вот-вот начнет меняться, и тогда некоторые страховщики столкнутся с серьезной практической проблемой. Дело в том, что формулировка пункта 4 статьи 31 Закона об ипотеке и даже сам факт включения данной нормы в указанный законодательный акт говорят о том, что законодатель имел в виду под страхованием ответственности за невозврат кредита страхование договорной ответственности. Почему? Как известно, в силу п. 1 ст. 932 ГК РФ страхование ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение договоров допускается лишь в случаях, прямо предусмотренных законом. Поэтому если бы законодатель не квалифицировал бы невозврат кредита как ответственность по кредитному договору, то необходимости вообще включения нормы п. 4 ст. 31 в Закон об ипотеке не было. Кроме того, диспозиции нормы включают следующие слова: "Заемщик... вправе застраховать риск своей ответственности перед кредитором за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства по возврату кредита". Поскольку обязанность по возврату кредита должник несет в силу кредитного договора (п. 1 ст. 819 ГК РФ), то получается, что в приведенной выше норме Закона об ипотеке речь идет именно о страховании договорной ответственности. Об этом косвенно свидетельствуют и части 2 и 3 п. 4 данной статьи. Во второй части говорится о том, что договор страхования ответственности заемщика должен быть заключен в пользу кредитора, а это в полной мере соответствует норме п. 3 ст. 932 ГК РФ, регулирующей как раз страхование договорной ответственности. В третьей части установлен лимит страховой суммы по договору - не выше 20% от стоимости заложенного имущества, что также характерно именно для страхования договорной ответственности, где предусмотрен разрешительный порядок осуществления данного вида страхования. Именно поэтому законодатель может разрешить осуществлять такое страхование в пределах определенной величины страховой суммы. Но на самом деле здесь все совсем не так просто. В цивилистике существуют различные подходы к определению правовой природы основного долга. Так, п. 2 ст. 405 ГК РФ устанавливает: если в случае просрочки должника исполнение утратило интерес для кредитора, он может отказаться от принятия исполнения и требовать возмещения убытков. В этой связи отдельные специалисты и суды считают, что сумма аванса, уплаченного по прекращенному договору, входит в состав убытков. Подобная позиция была занята, например, арбитражным судом в деле по иску ЗАО к ООО о возврате уплаченного по договору аванса и процентов за пользование чужими денежными средствами. В судебном заседании было установлено, что ответчик нарушил сроки исполнения работ и условия их сдачи истцу. В этой связи суд признал правомерным отказ истца от принятия исполнения по договору, так как вследствие просрочки должника оно утратило для ЗАО интерес. Сославшись на норму п. 2 ст. 405 ГК РФ, суд сделал вывод, что сумма аванса, уплаченного истцом ответчику, представляет собой убытки истца <14>. -------------------------------- <14> См.: Постановление Федерального арбитражного суда (ФАС) Московского округа от 11 декабря 2001 года по гражданскому делу N КГ-А40/7098-01.

В то же время ныне действующее гражданское законодательство четко различает обязанность по исполнению основного долга и гражданско-правовую ответственность. В п. 1 ст. 396 ГК РФ закреплено правило о том, что уплата неустойки и возмещение убытков, то есть применение мер гражданско-правовой ответственности в случае ненадлежащего исполнения обязательства, не освобождают должника от исполнения обязательства в натуре, если иное не предусмотрено законом или договором. В этой связи необходимо также провести сравнительный анализ правовой природы основного долга и договорной ответственности. В советский период в гражданском праве была выдвинута теория, согласно которой любые меры принудительного исполнения обязательства рассматривались как гражданско-правовая ответственность <15>. С этим, безусловно, сложно согласиться, так как подобный подход ведет к размыванию самого понятия ответственности, к смешению обязанности по исполнению основного долга с санкциями за ее нарушение. -------------------------------- <15> См., например: Лейст О. Э. Санкции в советском праве. М., 1962; Самощенко И. С., Фархушин М. А. Ответственность по советскому законодательству. М., 1971; Братусь С. Н. Юридическая ответственность и законность. М., 1976. С. 80 - 90.

По моему мнению, существенно ближе к истине иные теории, которые трактуют ответственность как дополнительное обременение для неисправного должника. Так, О. С. Иоффе в свое время подчеркивал, что "гражданско-правовая ответственность есть санкция за правонарушение, вызывающая для правонарушителя отрицательные последствия в виде лишения субъективных гражданских прав либо возложения новых или дополнительных гражданско-правовых обязанностей" <16>. -------------------------------- <16> Иоффе О. С. Общее учение об обязательствах // Избранные труды: В 4 т. Т. III. Обязательственное право. СПб., 2004. С. 141.

Н. Д. Егоров также отмечает такое отличие гражданско-правовой ответственности, как дополнительное обременение для правонарушителя <17>. О необходимости четкого разграничения тех обязанностей, которые следуют из договора как реализация стороной своей части договорных условий, и тех, которые возникают в качестве меры ответственности за нарушение договора, пишет и А. Г. Карапетов <18>. В. Ф. Яковлев подчеркивает: "Санкции, предусмотренные в гл. 25, по своей юридической природе, а следовательно, и по условиям их применения неоднородны. Одни из них, например возмещение убытков, взыскание неустойки, являются мерами гражданско-правовой ответственности. Другие, как, например, принудительное исполнение основного обязательства (ст. 398), к мерам ответственности не относятся, и поэтому могут применяться независимо от условий ответственности..." <19>. Ю. Б. Фогельсон констатирует: "Однако при ненадлежащем исполнении обязательства неисполненное не входит в состав убытков и исполнение самого обязательства не входит в состав ответственности" <20>. Д. А. Гришин приходит к следующему выводу: "Исполнение обязательства в натуре (по истечении срока исполнения) не является мерой гражданско-правовой ответственности, фактически представляя собой лишь запоздалое исполнение, не влекущее для должника каких-либо дополнительных обязательств, замену существующего обязательства новым или иное имущественное обременение" <21>. -------------------------------- <17> См.: Гражданское право. Часть 1. Учебник / Под ред. Ю. К. Толстого, А. П. Сергеева. М., 1996. С. 479. <18> См.: Карапетов А. Г. Неустойка как средство защиты прав кредитора в российском и зарубежном праве. М., 2005. С. 134. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) (под ред. О. Н. Садикова) включен в информационный банк согласно публикации - КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2005 (издание третье, исправленное, дополненное и переработанное). ------------------------------------------------------------------ <19> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Рук. авт. коллектива и отв. ред. О. Н. Садиков. М., 2006. С. 886. <20> Фогельсон Ю. Б. Указ. соч. С. 127. <21> Гришин Д. А. Неустойка: теория, практика, законодательство. М., 2005. С. 114.

Такой подход характерен в целом и для судебной практики. Например, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ в своем Постановлении от 23 февраля 1999 года N 5033/98 указал: "Принуждение к исполнению обязательства в натуре является самостоятельным способом защиты гражданских прав, применяемым с целью реального исполнения должником своего обязательства... Статья 396 ГК РФ определяет соотношение ответственности (убытки и неустойка) и исполнения обязательства в натуре, а не относит реальное исполнение обязательства к числу мер гражданско-правовой ответственности" <22>. -------------------------------- <22> См.: Справочно-правовую систему "КонсультантПлюс".

Следует подчеркнуть, что и в ст. 12 ГК РФ эти способы защиты нарушенного субъективного права приведены независимо друг от друга (см. абз. 7 и 8 - 9). Итак, основной долг в абсолютном большинстве случаев нельзя смешивать с договорной ответственностью. В последнее время стал вырабатываться очень интересный, на мой взгляд, подход в части определения правовой природы возврата аванса. Так, С. Сарбаш пишет: "Требование о возврате предварительной оплаты по существу является следствием правомерного отказа от договора, что можно квалифицировать как отпадение правового основания для удержания продавцом суммы предоплаты" <23>. Такую же позицию занимает и О. В. Савенкова, которая считает, что "данная сумма убытком не является, она должна квалифицироваться в качестве неосновательного обогащения, поскольку должник после отказа кредитора от исполнения, т. е. расторжения договора, пользуется ею без основания (предоставления встречного исполнения) и в силу ст. 1103 ГК РФ обязан ее вернуть" <24>. -------------------------------- <23> Сарбаш С. Возврат уплаченного как последствие неисполнения договорного обязательства // Хозяйство и право. 2002. N 6. С. 83. <24> Савенкова О. В. Возмещение убытков в современном гражданском праве // Убытки и практика их возмещения: Сборник статей / Отв. ред. М. А. Рожкова. М., 2006. С. 34 - 35.

С такой квалификацией, конечно, следует согласиться. После отказа кредитора от договора уплаченный на его основании аванс на самом деле становится неосновательным обогащением для его получателя. Таким образом, достаточных оснований во всех случаях относить невозвращенный вовремя кредит к убыткам банка нет. Он представляет собой основной долг, его возврат не приводит к дополнительным имущественным потерям для должника, то есть здесь нет одного из основных признаков гражданско-правовой ответственности. Если говорить о правовой природе страхования риска невозврата страхователем суммы полученного ипотечного кредита, то здесь, как мы считаем, при наличии у заемщика финансовой возможности исполнения обязанности по возврату кредита страхуется не договорная ответственность должника, а его финансовые риски. Если же заемщик не обладает необходимыми средствами или имуществом для возврата кредита, то тогда, как представляется, уже есть основания квалифицировать его основной долг именно как убытки выгодоприобретателя, вызванные неисполнением кредитного договора страхователем. О том, что аванс может преобразовываться в убытки, на наш взгляд, свидетельствует и норма п. 2 ст. 405 ГК РФ, где, как указывалось, ни слова не говорится о возврате аванса, а исключительно о возмещении убытков, а также подход законодательства о бухгалтерском учете, согласно положениям которого безнадежная дебиторская задолженность трансформируется в убытки. Такая конструкция, по моему мнению, в большей степени соответствует цели защиты интересов кредитора как слабейшей стороны сделки. Некая искусственность перевода основного долга в убытки тут, конечно, присутствует, но в противном случае невозврат кредита вообще не сможет покрываться страхованием договорной ответственности. Следует добавить, что определение страхового случая по договору страхования ответственности заемщика, которое дано в ч. 4 п. 4 ст. 31 Закона об ипотеке, тоже добавляет неопределенность в данный вопрос. Страховым случаем законодатель признает факт предъявления к заемщику кредитором требования о погашении кредита при недостаточности у кредитора денежных средств, вырученных от реализации заложенного имущества и распределенных в порядке, установленном законодательством об ипотеке. Между тем по договору страхования ответственности за нарушение договора страховым случаем является факт наступления ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение договора. Данные выводы важны в практическом плане с точки зрения отношений между страховщиками, осуществляющими данный вид страхования, и государственными органами. Для страхования финансовых рисков и договорной ответственности требуются разные лицензии (подп. 21 и подп. 23 п. 1 ст. 32.9 Закона об организации страхового дела). Чтобы подстраховаться, я рекомендовал бы страховым организациям, которые будут заниматься указанным видом страхования, получать обе лицензии. Если квалифицировать рассматриваемый вид страхования как страхование договорной ответственности, то законодатель в отраслевом законе вправе устанавливать те или иные ограничения, поскольку вообще этот вид страхования, как указывалось выше, осуществляется только в разрешительном порядке. А вот если говорить о страховании финансовых рисков, то установление выгодоприобретателя и размера страховой суммы в Законе об ипотеке не может не вызывать серьезных возражений. Глава 48 ГК РФ не предусматривает возможности ограничивать другими законами размер обязательств страховщика по договорам страхования финансовых рисков, а также определять по таким сделкам выгодоприобретателей. Я полагаю, что данные ограничения применительно к страхованию невозврата кредита как финансовых рисков не имеют юридической силы, поскольку в силу п. 2 ст. 3 ГК РФ его положения имеют приоритет перед нормами гражданского права, содержащимися в других законах, если только самим Кодексом не предусмотрено иное. Трудно признать правомерным и положение части 3 пункта 4 статьи 31 Закона об ипотеке, согласно которому при отказе страхователя от договора страхования уплаченная страховщику страховая премия не подлежит возврату. Оно прямо противоречит норме части 2 пункта 3 статьи 958 ГК РФ, которая устанавливает, что при досрочном отказе страхователя (выгодоприобретателя) от договора страхования уплаченная страховщику страховая премия не подлежит возврату, если договором не предусмотрено иное. Мы вновь видим, что отраслевой закон ограничивает права, предоставленные участникам гражданского оборота в рамках страховых сделок ГК РФ. Судя по всему, разработчики ст. 31 Закона об ипотеке исходили из того, что отраслевой закон включает в себя специальные правовые нормы, тогда как ГК РФ содержит общие нормы. Как известно, в силу одного из общепризнанных правил юридической техники специальная норма имеет приоритет перед общей нормой применительно к урегулированным ею отношениям. Кроме того, поскольку этот законодательный акт был принят позднее Кодекса, то вроде бы должно действовать и еще одно общепризнанное правило юридической техники - закон, принятый позднее, имеет преимущественную силу перед ранее принятым законодательным актом. Убежден, что в рассматриваемом случае это неверный подход. В настоящее время именно глава 48 "Страхование" ГК РФ является базовым законом, регулирующим договоры страхования <25>. Это утверждение основано как на доктринальном подходе к оценке значения ГК РФ, который часто называют "экономической конституцией страны" <26>, так и сугубо юридических доводах. Во-первых, Кодекс разрабатывался на основе концепции исчерпывающего регулирования его нормами упомянутых в нем гражданско-правовых договоров, включая страховой. Регулирование конкретных договоров в специальных законах допускается, если это прямо установлено самим Кодексом. Во-вторых, мы уже упоминали норму п. 2 ст. 3 ГК РФ о приоритете норм Кодекса перед нормами гражданского права, содержащихся в иных законах. Исключения из этого правила возможны только в случаях, когда ГК РФ отдает приоритет другому законодательному акту (см., например, ст. 970). -------------------------------- <25> Ю. Б. Фогельсон, например, пишет, что "с принятием нового ГК ситуация изменилась, так как вершиной иерархии в отношении общих вопросов заключения и исполнения договоров страхования стал теперь Гражданский кодекс" (Фогельсон Ю. Б. Указ. соч. С. 14). В таком же ключе высказываются Л. Н. Клоченко и К. И. Пылов: "Нормы, содержащиеся в Гражданском кодексе РФ, естественно, имеют приоритет. Поэтому если какие-либо отношения урегулированы нормами Гражданского кодекса и положениями Закона "Об организации страхового дела в РФ", то приоритетом в применении пользуются нормы Гражданского кодекса. Нормы Закона "Об организации страхового дела в РФ" применяются лишь в случае, когда они не противоречат нормам Кодекса и в Кодексе нет норм, непосредственно регулирующих данные отношения" (Клоченко Л. Н., Пылов К. И. Основы страхового права: Учебное пособие. Ярославль, 2002. С. 32). <26> Например, С. С. Алексеев пишет: "По ряду сторон ГК не уступает значению Конституции, конституционным законам и обоснованно назван "экономической конституцией" (Алексеев С. С. Гражданский кодекс. Заметки из истории подготовки проекта. Замечания о содержании Кодекса, его значении и судьбе // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика: Сборник памяти С. А. Хохлова / Отв. ред. А. Л. Маковский. М., 1998. С. 26).

По моему мнению, нет оснований ставить неписаное правило профессиональной деятельности выше императивной нормы закона. К тому же, такой подход способен привести к ревизии принципов и норм ГК РФ через принятие новых отраслевых законов или внесение изменений в уже действующие отраслевые законодательные акты, и в результате мы вместо относительно четкой системы гражданского права, базирующейся на достаточно демократичных принципах ГК РФ, можем получить чехарду противоречащих друг другу правовых норм, а Кодекс из "экономической конституции страны" превратится в сборник декларативных положений, которые никто не будет принимать во внимание. Некоторые страховщики еще усугубляют ситуацию тем, что включают в стандартные правила страхования ответственности заемщиков по ипотечным кредитам покрытие не только невозврата кредита, но и процентов по нему, а также неустойки. Учитывая, что страхование этих видов обязательств законом не предусмотрено (то есть не разрешено), рекомендовал бы такие положения в стандартные правила страхования ответственности не включать. Другое дело, если речь идет о страховании финансовых рисков, то по ним неуплата процентов за пользование кредитом, как я считаю, может страховаться, а вот неустойка, относящаяся к разновидности договорной ответственности, - нет. Думается, имеется насущная необходимость продолжить исследование поднятых в этой статье проблем для выработки единого подхода страховых организаций, Федеральной службы страхового надзора и налоговых органов, а также иных участников ипотечных отношений.

Проблема оснований освобождения страховщика от ответственности по договорам страхования в сфере ипотеки

В стандартных правилах ипотечного страхования традиционно много исключений ответственности страховщика. Эта проблема требует отдельного исследования, учитывая, что ведь именно выплата страхового возмещения или страховой суммы и служит основным признаком не только качества страховой услуги, но и эффективности такого обеспечения исполнения обязательств заемщика. Приведем, пожалуй, один из самых объемных разделов стандартных правил комбинированного ипотечного страхования (включающего страхование предмета залога, титула, то есть права собственности на жилье, а также страхование от несчастных случаев и болезней), который посвящен различным основаниям для освобождения страховщика от осуществления страховой выплаты или для отказа в такой выплате: "1. Исключения из объема ответственности страховщика. 1.1. Страховщик в любом случае освобождается от обязанности произвести страховую выплату по случаям, возникшим в результате: 1.1.1. Воздействия ядерного взрыва, радиации или радиоактивного заражения; 1.1.2. Войны, интервенции, военных действий иностранных войск, иных аналогичных или приравниваемых к ним событий (независимо от того, была ли объявлена война), гражданской войны, мятежа, путча, иных гражданских волнений, предполагающих перерастание в гражданское либо военное восстание, бунта, вооруженного или иного незаконного захвата власти, введения чрезвычайного положения на территории, на которой произошло событие, имеющее признаки страхового случая, а также применения, при возникновении указанных в настоящем пункте событий, боевых бактериологических и химических веществ; 1.1.3. Изъятия, конфискации, национализации, реквизиции, ареста или уничтожения застрахованного недвижимого имущества по распоряжению государственных органов и иных аналогичных мер политического характера, предпринятых по распоряжению военных или гражданских властей и политических организаций; 1.1.4. Связанных с несением расходов, направленных на погашение задолженности залогодателя по связанным с недвижимым имуществом налогам, сборам или коммунальным платежам; 1.1.5. Умышленных действий страхователя или выгодоприобретателя, а также лиц, действующих по их поручению, направленных на наступление страхового случая; 1.1.6. Использования застрахованного имущества для целей, не соответствующих его назначению, если такое использование стало причиной гибели или повреждения застрахованного имущества; 1.1.7. Нарушения страхователем правил хранения в жилом помещении легковоспламеняющихся или горючих жидкостей и взрывчатых веществ, если допущенные нарушения явились причиной утраты или повреждения имущества; 1.1.8. Грубой неосторожности страхователя/застрахованного нарушения здоровья застрахованного лица, причиной которого явился доказанный в установленном законодательством Российской Федерации порядке факт совершения застрахованным лицом противоправных действий. 1.2. При наступлении страхового случая по риску гибели (уничтожения), утраты, повреждения недвижимого имущества страховщик не возмещает: 1.2.1. Расходы по расчистке территории от обломков или остатков застрахованного недвижимого имущества или их слому; 1.2.2. Расходы по оплате услуг профессиональных или добровольных пожарных команд или других организаций, которые в силу закона, своих уставов или иных нормативных актов обязаны принять меры по тушению пожара, равно как и по предотвращению либо уменьшению иных убытков, покрываемых по договору страхования; 1.2.3. Убытки, возникшие вследствие проникновения в застрахованные помещения дождя, снега, града или грязи через незакрытые двери и/или окна; 1.2.4. Убытки, возникшие вследствие обвала строений или части их, если обвал не вызван страховым случаем; 1.2.5. Убытки, связанные с разрушением или повреждением застрахованных зданий и сооружений, если причиной этому была их ветхость, частичное разрушение или повреждение вследствие длительной эксплуатации; 1.2.6. Убытки вследствие кражи или расхищения имущества во время или непосредственно после страхового случая; 1.2.7. Убытки, возникшие вследствие производства ремонта или реконструкции застрахованного имущества; 1.2.8. Убытки от внезапного замерзания инженерного оборудования, находящегося непосредственно в застрахованных зданиях (помещениях), за исключением случаев стихийного бедствия и техногенных аварий; 1.2.9. Убытки, причиненные застрахованному недвижимому имуществу в результате его обработки огнем, теплом или иного термического воздействия на него с целью его переработки или в иных целях (например, для сушки, глажения, горячей обработки и т. д.). 1.3. При наступлении страхового случая по рискам смерти и утраты трудоспособности страховщик не производит страховую выплату, если страховой случай произошел в результате: 1.3.1. Самоубийства или попытки самоубийства застрахованного лица, за исключением случаев, когда застрахованный был доведен до самоубийства преступными действиями третьих лиц (исключение действует только в течение первых двух лет страхования); 1.3.2. Умышленного членовредительства, за исключением тех случаев, когда застрахованный был доведен до такого состояния противоправными действиями третьих лиц; 1.3.3. Нарушения здоровья застрахованного лица, причиной которого явился доказанный в установленном законодательством Российской Федерации порядке факт совершения застрахованным лицом противоправных с учетом положений абз. 2 п. 1 ст. 963 ГК неосторожных действий; 1.3.4. Нахождения застрахованного лица в состоянии алкогольного, наркотического или токсического опьянения и/или отравления застрахованного лица в результате потребления им наркотических, сильнодействующих и психотропных веществ без предписания врача, если только прием застрахованным лицом перечисленных веществ не был осуществлен помимо собственной воли; 1.3.5. Управления любым транспортным средством без права на управление либо передачи застрахованным управления лицу, не имевшему права на управление транспортным средством либо находившемуся в состоянии алкогольного или наркотического опьянения; 1.3.6. Злокачественных новообразований, ВИЧ-инфицирования или СПИДа, если застрахованное лицо на момент заключения договора состояло на диспансерном учете в медицинском учреждении по поводу этих заболеваний и/или знало, но не уведомило страховщика о таком заболевании при заключении договора страхования; 1.3.7. Предыдущей нетрудоспособности, о которой не было заявлено страховщику; 1.3.8. Занятия застрахованным любым видом спорта на профессиональном уровне, включая соревнования и тренировки, а также занятия следующими видами спорта на любительской основе: авто-, мотоспорт, любые виды конного спорта, воздушные виды спорта, горнолыжные виды спорта, альпинизм, боевые единоборства, подводное плавание, стрельба, участие в охоте с применением любого вида оружия, - при заключении договора стороны могут договориться о произведении страховой выплаты по указанному событию с условием применения соответствующего коэффициента к тарифной ставке; 1.3.9. Участия в любых авиационных перелетах, за исключением полетов в качестве пассажира авиарейса, лицензированного для перевозки пассажиров и управляемого пилотом, имеющим соответствующий сертификат, а также непосредственного участия в военных маневрах, учениях, испытаниях военной техники или иных подобных операциях в качестве военнослужащего либо гражданского служащего - при заключении договора стороны могут договориться о произведении страховой выплаты по указанному событию с условием применения соответствующего коэффициента к тарифной ставке. 1.4. При наступлении страхового случая по риску утраты (потери) недвижимого имущества в результате прекращения права собственности страховщик не возмещает: 1.4.1. Убытки, связанные с исковыми требованиями, возникающими в связи с фактом, ситуацией, которые на дату начала действия договора страхования были известны страхователю (выгодоприобретателю), или страхователь (выгодоприобретатель) должен был предвидеть, что они могут привести к предъявлению к нему искового требования, или по которым дано уведомление согласно условиям предшествующего страхования; 1.4.2. Убытки, связанные с исковыми требованиями, возникшими в результате заключения страхователем (выгодоприобретателем) сделки, предмет которой стал впоследствии предметом страхования, о противоправности которой он знал или должен был знать, а также сделки, совершенной с нарушением норм закона; 1.4.3. Убытки, связанные с исковыми требованиями к страхователю (выгодоприобретателю), совершившему преступление, находящееся в прямой причинной связи со страховым случаем. 1.5. Страховщик вправе отказать в страховой выплате в случаях, если: 1.5.1. Страхователь (или выгодоприобретатель, которому известно о заключении договора страхования в его пользу) после того, как ему стало известно о наступлении страхового случая, не уведомил о его наступлении страховщика в предусмотренный договором страхования срок указанным в договоре страхования способом, если не будет доказано, что страховщик своевременно узнал о наступлении страхового случая либо что отсутствие у страховщика сведений об этом не могло сказаться на его обязанности произвести страховую выплату; 1.5.2. Страхователь сообщил недостоверные или заведомо ложные сведения об объекте страхования, изменении степени риска страхования и размере убытка; 1.5.3. Убытки возникли вследствие того, что страхователь (застрахованное лицо) умышленно не принял разумных и доступных ему в сложившихся обстоятельствах мер, чтобы уменьшить возможные убытки. Принимая такие меры, страхователь должен следовать указаниям страховщика, если они были сообщены страхователю; 1.5.4. Страхователь не заявил в компетентные органы о страховом случае, а установление причины и характера ущерба, возникшего в результате страхового случая, предполагало это, и возможность получения такой информации (документов) утрачена; 1.5.5. Компетентные органы не подтвердили факт наступления страхового случая; 1.5.6. Страхователь получил соответствующее возмещение ущерба от лица, виновного в причинении этого ущерба; 1.5.7. Страхователь не представил документы, свидетельствующие об обстоятельствах страхового случая; 1.5.8. В других случаях, предусмотренных законодательными актами или условиями договора страхования...". Приведенный раздел, безусловно, свидетельствует о том, что страховая организация уделила очень много внимания вопросам освобождения себя от ответственности. Наряду с совершенно правомерными основаниями здесь много позиций спорных, а то и прямо противоречащих закону. Итак, по порядку. Подпункты 1.1.1 - 1.1.3 носят традиционный характер. Об этом, в частности, свидетельствует тот факт, что такие основания для освобождения страховщика от ответственности нашли даже закрепление в законодательстве, правда, в диспозитивной форме. Так, п. 1 ст. 964 ГК РФ устанавливает, что, если иное не предусмотрено законом или договором страхования, страховщик освобождается от страховой выплаты, когда страховой случай наступил вследствие любого радиоактивного воздействия, любых военных мероприятий и массовых волнений. Фактически, страховщик подтвердил эти исключения, уже закрепленные на законодательном уровне. Точно таким же образом страховщик освобождается от обязанности по выплате страхового возмещения, если убытки у страхователя или выгодоприобретателя возникли в связи с законными решениями государственных органов в отношении застрахованного имущества или имущества, являющегося предметом застрахованного титула. С правовой точки зрения указанные условия стандартных правил страхования никакой самоценностью не обладают, поскольку просто дублируют положения законодательства. Единственное их позитивное значение - это информирование страхователей и выгодоприобретателей относительно соответствующих норм закона. В то же время даже в этих условиях содержатся достаточно неопределенные позиции. Так, в качестве исключения ответственности страховщика названы массовые волнения, предполагающие перерастание в гражданское либо военное восстание. Но кто именно будет предполагать такое развитие событий? Здесь страховщик явно перестарался, так как фактически сам исключил соответствующее основание в силу того, что почти никогда не сможет доказать, будто волнения предполагали перерасти в восстание. Основание, указанное в подпункте 1.1.4, вызывает больше вопросов, чем дает ответы на них. Как может наступить повреждение или уничтожение квартиры или жилого дома в связи с несением расходов, направленных на погашение задолженности залогодателя по связанным с недвижимым имуществом налогам, сборам или коммунальным платежам? Умышленные действия страхователя или выгодоприобретателя, направленные на наступление страхового случая, действительно, всегда освобождают страховщика от ответственности, потому что это прямо предусмотрено в части 1 пункта 1 статьи 963 ГК РФ. Однако там ни слова не сказано о соответствующих действиях представителей страхователя или выгодоприобретателя. Что произойдет, если лицо, которому страхователь выдал доверенность на представительство своих интересов, умышленно повредит застрахованное имущество? Да ровным счетом ничего, потому что он не является страхователем или выгодоприобретателем, и понятно, что в данной ситуации он действовал без поручения страхователя или выгодоприобретателя. Другое дело, когда представитель, уполномоченный страхователем на совершение юридических действий, заключит от имени страхователя сделку, в результате которой тот утратит право собственности на жилье, но тогда так и надо писать. Подпункт 1.1.6, освобождающий страховщика от ответственности вследствие использования застрахованного имущества для целей, не соответствующих его назначению, если такое использование стало причиной гибели или повреждения застрахованного имущества, ничтожен, поскольку противоречит части 2 пункта 1 статьи 963 ГК РФ. Эта норма устанавливает, что законом могут быть предусмотрены случаи освобождения страховщика от страховой выплаты по договорам имущественного страхования, если страховое событие наступило вследствие грубой неосторожности страхователя или выгодоприобретателя. Под грубой неосторожностью, как известно, понимается такая степень вины, когда лицо осознает противоправный и вредоносный характер своего поведения, но легкомысленно рассчитывает предотвратить наступление негативных последствий, либо не осознает этого, но по обстоятельствам дела должно осознавать. Когда лицо использует имущество не по назначению, например жилой дом для производственных нужд, то очевидно, что у него нет умысла на разрушение или повреждение имущества, так как при таком сценарии ему проще было бы просто разрушить или уничтожить объект страхования. Следовательно, страховщик пытается таким образом освободить от ответственности при наступлении страхового случая в результате грубой неосторожности страхователя или выгодоприобретателя, что закон не допускает. Иное дело, если такое использование произошло в период действия договора страхования, при этом при заключении страховой сделки страхователь указал, что будет использовать помещение исключительно для целей проживания. Здесь налицо увеличение страхового риска. Если страхователь или выгодоприобретатель уведомят страховщика об этом, тот вправе потребовать изменения условий договора или увеличения размера страховой премии (п. 2 ст. 959 ГК РФ). Если страхователь откажется, страховщик имеет право требовать расторжения договора страхования. Если же страховщик не был поставлен в известность об увеличении страхового риска, то тогда, действительно, он вправе отказать в страховой выплате. Такое право страховщика признано судами, потому что в этой ситуации произошло одностороннее изменение условий страховой сделки, что законом (ст. 310 ГК РФ) не допускается <27>. -------------------------------- <27> См. об этом подробнее: Абрамов В. Ю., Дедиков С. В. Судебно-практический комментарий к страховому законодательству. М., 2004. С. 210 - 216.

По этим причинам ничтожны также: подпункт 1.1.7, устанавливающий исключение ответственности страховщика при наступлении страхового случая вследствие нарушения страхователем правил хранения в жилом помещении легковоспламеняющихся или горючих жидкостей и взрывчатых веществ; подпункт 1.2.3, предусматривающий право страховщика не платить, если убытки возникли вследствие проникновения в застрахованные помещения дождя, снега, града или грязи через незакрытые двери и/или окна; подпункт 1.2.7, говорящий об убытках, возникших вследствие производства ремонта или реконструкции застрахованного имущества; подпункт 1.2.9 об убытках, причиненных застрахованному недвижимому имуществу в результате его обработки огнем, теплом или иного термического воздействия на него с целью его переработки или в иных целях (например, для сушки, глажения, горячей обработки и т. д.). В подпункте 1.3.7 вводится такое основание, как наличие предыдущей нетрудоспособности застрахованного лица, о которой не было заявлено страховщику при заключении страховой сделки. Данное положение не может не вызывать возражений. Дело в том, что здесь налицо нарушение страхователем принципа наивысшей добросовестности - сообщение страхователем страховщику заведомо ложной информации о существенных обстоятельствах страхования. Но закон (п. 3 ст. 944 ГК РФ) предусматривает, что в такой ситуации страховщик вправе лишь требовать признания договора страхования недействительным, но не отказывать в выплате страхового возмещения. Нам могут возразить, мол, какая разница - требовать признания договора недействительным или просто отказать в страховой выплате? Разница есть. Признание договора недействительным требует представить в суд соответствующие доказательства обмана, совершенного страхователем, пройти непростую судебную процедуру. Это намного сложнее, чем просто отказать в выплате страховой суммы. Усложненная процедура, таким образом, дополнительно защищает слабую сторону страхового правоотношения через усложнение процедуры. Занятия застрахованным лицом спортом означает повышенный риск. Если страховщик при заключении страховой сделки задал страхователю соответствующий вопрос и тот честно ответил на него, и договор страхования был заключен, то никаких оснований для освобождения страховщика от ответственности, естественно, нет. А вот если страхователь обманул страховщика, указав, что спортом не занимается, тогда как на самом деле им занимался, то должны наступить последствия, предусмотренные п. 3 ст. 944 ГК РФ. Если застрахованное лицо начало заниматься спортом в период действия договора страхования, то это увеличение страхового риска со всеми вытекающими отсюда последствиями. Эти рассуждения распространяются и на занятия застрахованным лицом иными экстремальными видами деятельности. В тех случаях, когда убытки связаны с исковыми требованиями, возникающими в связи с фактом, ситуацией, которые на дату начала действия договора страхования были известны страхователю (выгодоприобретателю), или они должны были предвидеть, что ситуация может привести к предъявлению иска, то здесь опять-таки страховщик может лишь требовать признания договора недействительным. Условие об освобождении страховщика от обязанности возмещать убытки, связанные с исковыми требованиями к страхователю (выгодоприобретателю), совершившему преступление, находящееся в прямой причинной связи со страховым случаем, является некорректным, поскольку, если такое преступление было совершено после наступления страхового случая (например, страхователь подвергает избиению правонарушителя), повредившего его жилье, то никаких разумных оснований для исключения ответственности страховщика, конечно же, нет. Другое дело, если страховой случай стал результатом умышленного преступления, совершенного страхователем: скажем, он занимался изготовлением наркотиков в своей квартире, из-за этого возник пожар, который повредил объект страхования. Здесь вполне можно говорить о том, что страховщик не может страховать противоправные интересы (п. 1 ст. 928 ГК РФ). Отдельно следует проанализировать такое условие, как право страховщика отказать в страховой выплате, если страхователь не заявил в компетентные органы о страховом случае, а установление причины и характера ущерба, возникшего в результате страхового случая, предполагало это, и возможность получения такой информации (документов) утрачена. В данном случае целесообразно все-таки говорить не о том, что страхователь не выполнил каких-то формальных требований страховщика, а о том, что в такой ситуации он не сможет доказать факт наступления страхового случая или размер понесенных убытков. Остальные основания освобождения страховщика от страховой выплаты, которые составляют меньшую часть приведенных таких оснований, на наш взгляд, достаточно обоснованны. Все это говорит о том, что страхователю и выгодоприобретателю необходимо тщательно - и лучше с помощью специалистов - разобраться, какой именно страховой продукт ему предлагается страховщиком, и требовать приведения стандартных правил страхования в соответствии с законом. Хотелось бы, чтобы и Федеральная служба страхового надзора более жестко надзирала за соответствием стандартных правил ипотечного страхования требованиям федерального законодательства. Да и при наступлении страхового случая целесообразно более последовательно и твердо защищать свои права, и в случае недостижения соглашения со страховщиком обращаться в суд за защитой своих нарушенных прав и охраняемых законом интересов.

Название документа