Применение Венской конвенции 1980 г. в практике МКАС при ТПП РФ: некоторые актуальные вопросы
(Розенберг М. Г.) ("Статут", 2007) Текст документаПРИМЕНЕНИЕ ВЕНСКОЙ КОНВЕНЦИИ 1980 Г. В ПРАКТИКЕ МКАС ПРИ ТПП РФ: НЕКОТОРЫЕ АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ
М. Г. РОЗЕНБЕРГ
Розенберг М. Г., заслуженный юрист РСФСР, профессор, доктор юридических наук, профессор кафедры частного права Всероссийской академии внешней торговли, арбитр и член Президиума МКАС при ТПП РФ.
За 16 лет участия России в Венской конвенции ООН 1980 г. о договорах международной купли-продажи товаров <*> МКАС накоплен значительный положительный опыт разрешения споров, возникающих из договоров международной купли-продажи товаров, регулируемых этой Конвенцией. Их число превысило полтысячи <1>. Соответствующая практика МКАС анализировалась в работах автора настоящей статьи <2> и ряда других российских авторов <3>. Обсуждалась она и на научно-практических конференциях, проводившихся в России и за рубежом <4>. Следует констатировать, что по большинству принципиальных вопросов, возникающих при применении Конвенции, составы арбитража в основном придерживаются единообразных подходов, что обеспечивает стабильность и предсказуемость принимаемых решений с учетом обстоятельств каждого конкретного случая. Точное соблюдение правил Конвенции при разрешении споров и информированность о практике их применения во многих случаях позволяет сторонам без обращения в арбитраж договариваться путем переговоров о мирном урегулировании разногласий, а арбитраж при недостижении сторонами такого мирного урегулирования и обращении за разрешением спора в МКАС - выносить справедливые решения, основанные на предписаниях Конвенции. -------------------------------- <*> Далее - Венская конвенция, Конвенция. <1> Решения МКАС, которые выносились на основании норм Конвенции, публикуются в сборниках, систематически издаваемых начиная с 1997 г. Так, в 1997 г. издательством "Международный центр финансово-экономического развития" был опубликован сборник решений МКАС за 1995 г. с научно-практическим комментарием автора настоящей статьи. Издательством "Статут" были изданы следующие сборники решений: за 1996 - 1997 гг., 1998 г., 1999 - 2000 гг., 2001 - 2002 гг., 2003 г., 2004 г., 2005 г. Отдельные решения МКАС публиковались в российской правовой газете "ЭЖ-Юрист" и журналах "Международный коммерческий арбитраж", "Хозяйство и право", "Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации", "Третейский суд". По состоянию на 25 февраля 2007 г. более 160 решений МКАС, вынесенных на основании норм Конвенции, в переводе на английский язык размещены на сайте Pace University, США: http://cisgw3.law. pace. edu/cisg/text/casecit/html. <2> См., например: Розенберг М. Г. Международная купля-продажа товаров. М., 1995; Он же. Международная купля-продажа товаров: Комментарий к правовому регулированию и практике разрешения споров (М., 2001; 2-е изд. М., 2003; 3-е изд. М., 2006); Он же. Контракт международной купли-продажи. Современная практика заключения. Разрешение споров (М., 1996; 2-е изд. М., 1996; 3-е изд. М., 1998; 4-е изд. М., 2003); Он же. Международный договор и иностранное право в практике Международного коммерческого арбитражного суда (М., 1998; 2-е изд. М., 2000); статьи в журналах "Хозяйство и право" (2002. N 1; 2003. N 12; 2004. N 8; 2005. N 6), "Международный коммерческий арбитраж" (2004. N 1). <3> См., например: Венская конвенция ООН о договорах международной купли-продажи: К 10-летию ее применения Россией. М., 2001; Актуальные вопросы международного коммерческого арбитража: К 70-летию Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате Российской Федерации. М., 2002; Вилкова Н. Г. Договорное право в международном обороте. М., 2004; ее же статьи в сборнике информационных материалов "Право и арбитражная практика" (вып. 1. М., 1997) и в журнале "Международный коммерческий арбитраж" N 1 за 2004 г.; статьи М. П. Бардиной, Н. Г. Вилковой и А. А. Костина в журнале "Международный коммерческий арбитраж", 2006, N 4, статьи О. Н. Зименковой в N 3 этого же журнала за 2006 г. и И. С. Зыкина в N 1 за 2007 г. <4> 7 - 8 декабря 2005 г. в Торгово-промышленной палате РФ прошла конференция, посвященная 25-летию принятия Венской конвенции 1980 г. С докладами на конференции выступили, в частности, С. Н. Лебедев, А. С. Комаров, А. Л. Маковский, М. Г. Розенберг, В. А. Мусин, И. С. Зыкин, А. А. Костин, М. П. Бардина, О. Н. Зименкова. Доклады А. С. Комарова, М. Г. Розенберга и В. А. Мусина опубликованы в журнале "Международный коммерческий арбитраж" N 3 за 2006 г., а А. Л. Маковского - в N 1 за 2007 г. Доклады М. П. Бардиной, Н. Г. Вилковой, И. С. Зыкина, О. Н. Зименковой и А. А. Костина опубликованы в виде статей этих авторов в журнале "Международный коммерческий арбитраж". Применение в практике МКАС при ТПП РФ Венской конвенции 1980 г. было предметом рассмотрения в докладах автора настоящей статьи на Международных форумах стран СНГ и Балтии, проводившихся в Ялте в 2003, 2004 и 2005 гг.
Вместе с тем анализ практики МКАС последнего времени дает основания для вывода о том, что в отдельных случаях составами арбитража допускаются отступления от сложившихся подходов, соответствующих предписаниям Конвенции. Такие отступления отражаются на качестве аргументации принятых решений, а иногда приводят к заключению, не соответствующему подлежащим применению правилам Конвенции, что приводит к ущемлению имущественных интересов одной или обеих сторон процесса. С целью избежания подобных случаев в будущем в настоящей статье рассматриваются отдельные решения МКАС, вызывающие сомнения в их обоснованности. Предметом анализа в настоящей статье являются и некоторые другие вопросы применения Венской конвенции, возникающие в практике МКАС последнего времени и требующие их научно-практического осмысления. 1. Выбор сторонами материального национального права и применение Конвенции. В соответствии со ст. 1 Конвенции она подлежит применению, когда договор купли-продажи заключен между сторонами, имеющими коммерческие предприятия в разных государствах и эти государства являются Договаривающимися государствами или когда к нему согласно нормам международного частного права применимо право Договаривающегося государства (т. е. право государства - участника Конвенции). В практике МКАС и российской юридической литературе общепризнано, что выбор сторонами материального права России безусловно влечет применение к отношениям сторон Венской конвенции и субсидиарно норм ГК РФ. Такой подход соответствует как приведенным выше предписаниям Конвенции, так и прямым указаниям Конституции РФ (ч. 4 ст. 15), согласно которым международные договоры РФ являются составной частью правовой системы Российской Федерации и их правила имеют приоритет в отношении норм гражданского законодательства РФ. Между тем в вынесенном в феврале 2006 г. решении по спору между российской и украинской организациями состав арбитража не принял во внимание того обстоятельства, что Россия и Украина являются участниками Венской конвенции и в соответствии с п. 1, "a", ст. 1 Конвенции она подлежит применению к отношениям сторон, когда их коммерческие предприятия находятся в Договаривающихся государствах. На том основании, что стороны в договоре избрали в качестве применимого материальное право РФ, состав арбитража разрешил спор, применив нормы ГК РФ. Также поступил другой состав арбитража, вынося решение в феврале 2007 г. по спору между российской организацией и германской фирмой, несмотря на то что Россия и Германия являются участниками Конвенции. Рассматривая иск российской организации к фирме с Британских Виргинских островов, состав арбитража, констатировав, что сторонами заключено соглашение о применении к их отношениям материального права России, не применил положений Конвенции и вынес в декабре 2006 г. решение на основании норм ГК РФ по вопросам, разрешенным в Конвенции. Хотя в этих случаях примененный составами арбитража подход не привел к ущемлению имущественных интересов сторон, однако он не может быть признан корректным - соответствующим международному договору РФ и предписаниям Конституции РФ. 2. Выбор сторонами национального гражданского законодательства в качестве регулирующего отношения сторон и применение Конвенции. Не установилось единообразной практики решения вопроса о применимости Конвенции в случаях, когда в контракте сторон оговорено, что их отношения регулируются гражданским законодательством РФ. При его решении необходимо учитывать два момента. Во-первых, в соответствии с Конституцией РФ (ч. 4 ст. 15), как отмечалось выше, международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы. ГК РФ (п. 2 ст. 3) относит к гражданскому законодательству положения Гражданского кодекса РФ и принятых в соответствии с ним федеральных законов. Из п. 3, 4 и 7 ст. 3 ГК РФ следует, что нормы гражданского законодательства могут содержаться также в указах Президента РФ, постановлениях Правительства РФ и актах министерств и иных федеральных органов исполнительной власти. Таким образом, международные договоры РФ, являясь составной частью правовой системы РФ, не обозначены в качестве относящихся к гражданскому законодательству РФ. Более того, в ст. 7 ГК РФ прямо указывается о соотношении правил международных договоров РФ и гражданского законодательства. Согласно абз. 2 ст. 7, полностью соответствующему ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, установлен приоритет правил международных договоров по отношению к нормам гражданского законодательства. Во-вторых, Венская конвенция (ст. 6) предоставляет сторонам договора право исключить применение Конвенции к своим отношениям. С учетом изложенного важным является установление того, не означает ли включение в контракт условия о регулировании их отношений гражданским законодательством РФ использования сторонами права на исключение применения Конвенции. Составами арбитража этот вопрос по общему правилу выясняется в ходе рассмотрения спора. Однако в ряде случаев при отсутствии в заседании одной либо обеих сторон или при несовпадении позиций сторон при вынесении решений по ряду споров составы арбитража исходили из презумпции, что подобная оговорка в контракте должна трактоваться как означающая выражение сторонами воли исключить применение Конвенции к их отношениям. Однако встречаются и случаи противоположного подхода. Так, например, при разрешении в апреле 2006 г. спора между украинской и российской организациями состав арбитража, установив, что стороны оговорили в контракте применение в процессе рассмотрения и разрешения спора действующего законодательства РФ, пришел к заключению, что такая формулировка не исключает применения Венской конвенции. При этом сделана ссылка на то, что истец заявил об этом в заседании арбитража и ссылается в обоснование своих требований в том числе и на ее положения (представители ответчика в заседании отсутствовали). При аналогичной оговорке в контракте при рассмотрении спора между фирмами из США и Болгарии другой состав арбитража в решении, вынесенном в марте 2006 г., пришел к такому же выводу, указав, что ни в контракте, ни в заседании стороны прямо не исключили применение Конвенции к своим отношениям (представители обеих сторон участвовали в заседаниях арбитража). 3. Соотношение положений Конвенции и субсидиарного статута. В ранее опубликованных нами работах <1> отмечалось, что при применении Венской конвенции 1980 г., являющейся международным договором РФ, необходимо руководствоваться ее предписаниями о допустимости субсидиарного использования норм национального законодательства. Обращалось, в частности, внимание на то, что по вопросам, полностью урегулированным в Конвенции, недопустимо параллельно ссылаться на правила Конвенции и нормы национального законодательства, а тем более использовать нормы национального законодательства вместо правил Конвенции. Как свидетельствует анализ практики МКАС за 2006 г. и первый квартал 2007 г., такого подхода в основном придерживается большинство составов арбитража. Между тем продолжают встречаться случаи неоправданного, на наш взгляд, отступления от него. В связи с этим остановимся на нескольких наиболее характерных примерах. -------------------------------- <1> См., например: Розенберг М. Г. Международная купля-продажа товаров: Комментарий к правовому регулированию и практике разрешения споров. 3-е изд., испр. и доп. М.: Статут, 2006. С. 18.
А. Квалификация требований с учетом предписаний Конвенции. Общеизвестно, что Конвенцией не урегулированы вопросы, связанные с договорной неустойкой (штрафом, пени) и ее соотношением с требованием о взыскании убытков. Поскольку отсутствуют в Конвенции и общие принципы, на которых она основана, позволяющие их разрешить, согласно п. 2 ст. 7 Конвенции они подлежат разрешению в соответствии с правом, применимым в силу норм международного частного права, т. е. на основании правил субсидиарного статута. С учетом этого в практике возникает вопрос: как следует квалифицировать обусловленное соглашением сторон требование об уплате пени за просрочку платежа, исчисляемой в процентах? По общему правилу оно квалифицируется в качестве требования об уплате пени, не регулируемого Конвенцией, и, соответственно, вопрос о его удовлетворении решается с учетом норм субсидиарного статута. Что же касается самого факта наступления ответственности, то он устанавливается с учетом общих положений Конвенции. Способ же исчисления пени в процентах не влияет на правовую характеристику требования. Между тем в двух решениях, вынесенных в марте 2006 г. по искам украинской организации к российской, составы арбитража <1> квалифицировали требование, основанное на договорном условии об уплате пени за просрочку платежа, подлежащей начислению в процентах, в качестве подпадающего под действие ст. 78 Венской конвенции, предусматривающей право стороны на проценты, если другая сторона допустила просрочку в уплате цены или иной суммы. Поскольку истцом были заявлены также требования о взыскании убытков (сверх договорной пени), составы арбитража отказали в их удовлетворении, ссылаясь как на положения Венской конвенции (ст. 74), так и на ГК РФ (п. 1 ст. 394). Хотя по существу отказ в удовлетворении требований о взыскании убытков (составляющих меньшие суммы, чем начисленные размеры пени) представляется обоснованным, однако часть приведенных в решениях мотивов является по меньшей мере сомнительной. Во-первых, требование о взыскании пени не подпадает под действие ст. 78 Венской конвенции, и, соответственно, вообще не может возникать вопрос о применении правила ст. 78 о взыскании убытков сверх начисленных процентов. Во-вторых, поскольку в качестве субсидиарного статута в этих делах признано применимым российское гражданское законодательство, для отказа в удовлетворении требования о взыскании убытков сверх суммы пени достаточно было ссылки на п. 1 ст. 394 ГК РФ, учитывая, что размер убытков был ниже суммы пени. В-третьих, квалифицировав без каких-либо оснований требование о взыскании пени в качестве требования об уплате процентов, подпадающего под действие ст. 78 Венской конвенции, составы арбитража для обоснования отказа в его удовлетворении сослались не на п. 2 ст. 395 ГК РФ, предусматривающий соотношение процентов за пользование чужими денежными средствами и убытков, а на п. 1 ст. 394 ГК РФ, устанавливающий общее правило о соотношении убытков и неустойки (штрафа, пени). В-четвертых, хотя отказ в удовлетворении требования о взыскании убытков сверх сумм договорной пени, как указывалось выше, являлся обоснованным, однако вывод составов арбитража о том, что ответчик не предвидел и не мог предвидеть ущерб, который понес истец в связи с заключением кредитных договоров, и поэтому на основании ст. 74 Венской конвенции оно не подлежит удовлетворению, представляется неубедительным. Прежде всего ст. 74 Конвенции, если бы она в данном случае была применима, ставит в зависимость от предвидимости размер ущерба. Само же возникновение ущерба от заключения кредитных договоров в связи с просрочкой платежа ответчик несомненно должен был предвидеть как возможное последствие допущенного им нарушения договора. Совокупную же сумму, включающую начисленную договорную пеню и уплаченный процент по кредитным договорам, ответчик действительно вряд ли мог предвидеть в момент заключения договоров. -------------------------------- <1> Эти два спора разрешались разными составами арбитража (один из арбитров входил в оба состава).
В то же время, когда в контракте предусмотрена уплата процентов при просрочке платежа и при этом отсутствует правовая квалификация такого требования, с учетом конкретных обстоятельств дела возможен и иной подход. Так, разрешая спор между российской организацией и французской фирмой, состав арбитража в решении, вынесенном в апреле 2006 г., констатировал, что стороны согласовали уплату покупателем не пени или неустойки за просрочку платежа, а процентов от суммы неисполненного обязательства, т. е. от той полной или части цены, которая не оплачена покупателем согласно условиям контракта. Подвергнув анализу это условие контракта в сопоставлении с условием контракта о санкциях за просрочку поставки (пени, исчисляемые от стоимости товара), состав арбитража пришел к выводу, что формулировка, избранная сторонами в отношении просрочки платежа, позволяет квалифицировать ее в качестве договоренности, направленной на установление размера процентов, подлежащих начислению в случае неуплаты цены, т. е. подпадающей под действие ст. 78 Венской конвенции. Поскольку соглашением сторон был установлен верхний предел (лимит) подлежащих начислению процентов и наросшие проценты достигли согласованного лимита, требование истца было удовлетворено. Подход состава арбитража при вынесении этого решения достаточно аргументирован и не может, на наш взгляд, вызывать какие-либо сомнения. В данном деле истец не предъявлял требования о взыскании убытков сверх суммы начисленных процентов. Если бы им было предъявлено такое требование, возник бы вопрос о том, применимо ли, учитывая договоренность сторон о верхнем пределе уплачиваемой суммы процентов, предписание ст. 78 Венской конвенции, предусматривающее, что проценты с просроченной суммы удовлетворяются без ущерба для любого требования о возмещении убытков, которые могут быть взысканы на основании ст. 74 Конвенции. Значимость правильной квалификации требований об уплате денежных сумм в связи с просрочкой их уплаты предопределяется также следующим. Проценты годовые на основании правил Венской конвенции подлежат взысканию независимо от наличия обстоятельств, освобождающих от ответственности за просрочку платежа (что является общепризнанным пониманием в зарубежной доктрине и судебно-арбитражной практике, которые должны учитываться как международным коммерческим арбитражем, так и государственными арбитражными судами в силу п. 1 ст. 7 Венской конвенции, согласно которому необходимо содействовать достижению единообразия в применении Конвенции). В этой связи следует отметить, что Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА 2004 г. (п. 1 ст. 7.4.9) прямо предусматривают следующее: "Если сторона не уплачивает денежную сумму при наступлении срока платежа, потерпевшая сторона имеет право на проценты годовых на эту сумму с момента наступления срока платежа до момента уплаты независимо от того, освобождается ли сторона от ответственности за неплатеж". В то же время в разъяснении Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 г. N 13/14 "О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами" <1> указано (п. 4), что существо требования об уплате процентов за просрочку платежа составляет применение ответственности. Из этого положения следует вывод (п. 6), что в случаях, когда предусмотрена обязанность должника уплачивать неустойку (пени) при просрочке исполнения денежного обязательства, кредитор вправе предъявить требование о применении только одной из этих мер. Признание требования об уплате процентов годовых одной из форм ответственности влечет и вывод о том, что к таким требованиям применимы правила ГК РФ о наступлении ответственности, предусмотренные п. 3 ст. 401 ГК РФ. Что же касается требований об уплате неустойки (штрафа, пени), то из закона прямо следует, что к ним применимы правила об ответственности. -------------------------------- <1> Вестник ВАС РФ. 1998. N 11.
В связи с рассмотрением этих проблем заслуживают внимания, на наш взгляд, следующие соображения. При просрочке в уплате цены или иной денежной суммы сторона, в отношении которой допущено нарушение, терпит ущерб двоякого рода. Во-первых, если бы она своевременно получила денежные средства, она могла бы их использовать в обороте или положить в депозит, т. е. она могла бы извлечь выгоду. Это дает основание для вывода, что неполучение этих средств может быть квалифицировано в качестве ее упущенной выгоды. Во-вторых, при отсутствии или недостаточности у нее собственных оборотных средств и получении в связи с просрочкой платежа банковского кредита сторона несет дополнительные расходы, т. е. у нее возникает положительный (реальный) ущерб. Представляется, что правило ст. 78 Венской конвенции, предоставляющее стороне право требовать сверх процентов возмещение убытков, это учитывает. Б. Недопустимость использования норм субсидиарного статута по вопросам, прямо урегулированным Конвенцией. Рассматривая спор между российской организацией и организацией из Республики Казахстан, арбитраж, вынося решение в октябре 2006 г., обоснованно признав применимыми к отношениям сторон Венскую конвенцию 1980 г. и субсидиарно - российское гражданское законодательство (сторонами было избрано российское материальное право), на основании ст. 78 Венской конвенции присудил истцу проценты годовые за частичное неисполнение обязательства по оплате товара. Поскольку размер процентов в Конвенции не определен, он был установлен на основании норм субсидиарного статута (ст. 395 ГК РФ). При рассмотрении предъявленного истцом дополнительного требования о возмещении убытков, вызванных уплатой в доход государства административного штрафа за непоступление экспортной выручки, были применены не прямые предписания ст. 78 Венской конвенции, предусматривающие право требовать возмещения убытков сверх процентов годовых, а правило субсидиарного статута (п. 2 ст. 395 ГК РФ), согласно которому кредитор вправе требовать возмещения убытков лишь в части, превышающей сумму процентов. В результате было необоснованно снижено причитающееся истцу возмещение. При рассмотрении другого спора, в феврале 2006 г. по иску украинской организации к российской, состав арбитража, констатировав достигнутую сторонами договоренность о применении к их спору Венской конвенции и субсидиарно - российского законодательства, в вынесенном решении привел ссылки лишь на ст. 395 ГК РФ, хотя по ряду требований истца Венская конвенция содержит прямые предписания. Так, в частности, требование истца о взыскании процентов годовых с суммы предоплаты с первого дня ее зачисления на счет продавца по контракту, расторгнутому покупателем в связи с непоставкой товара, подлежало удовлетворению на основании прямых предписаний ст. 78 и п. 1 ст. 84 Венской конвенции. Возражение же ответчика, основанное по существу на предписаниях ст. 487 ГК РФ <1>, являющейся специальной нормой по отношению к ст. 395 ГК РФ <2> и, соответственно, имеющей приоритет над ее положениями, было отвергнуто не по тому мотиву, что оно противоречит п. 1 ст. 84 Конвенции, а со ссылкой на то, что его принятие повлекло бы за собой неосновательное обогащение поставщика, вызванное неправомерным пользованием чужими средствами, и не учитывает особенностей ст. 395 ГК РФ. Возлагая на ответчика возмещение убытков, вызванных уплатой истцом санкций по требованию органов валютного контроля Украины, состав арбитража не сослался ни на ст. 78, ни на ст. 74 Венской конвенции, которые служат основанием для принятого решения. Таким образом, правовая аргументация вынесенного решения, не вызывающего возражений по существу, некорректна. -------------------------------- <1> Пункт 4 ст. 487 ГК РФ в диспозитивной форме устанавливает, что, когда продавец не исполняет обязанность по передаче предварительно оплаченного товара, на сумму предварительной оплаты подлежат уплате проценты в соответствии со ст. 395 ГК РФ со дня, когда по договору передача должна была быть произведена, до дня передачи товара покупателю или возврата ему предварительно уплаченной суммы. <2> Статья 395 содержится в разд. III ГК РФ (Общая часть обязательственного права), а ст. 487 - в гл. 30 (купля-продажа) разд. IV (Отдельные виды обязательств).
При наличии в Венской конвенции (ст. 59) прямого предписания, предусматривающего обязанность покупателя уплатить цену товара в день, который установлен или может быть определен согласно договору и Конвенции, без необходимости какого-либо запроса или выполнения каких-либо формальностей со стороны продавца, на наш взгляд, не могут приниматься во внимание предписания субсидиарного статута, предоставляющие должнику (покупателю) льготный срок, лишь по истечении которого он считается просрочившим платеж. Рассматривая иск российской организации к германской фирме и встречный иск германской фирмы, состав арбитража в решении, вынесенном в феврале 2006 г., констатировал, что согласно норме субсидиарного статута (абз. 3 § 286 Германского гражданского уложения) по требованию об оплате должник считается просрочившим платеж, если он не осуществит исполнение в течение 30 дней после наступления срока и доставки счета или равноценного платежного документа. Никаких ссылок в решении на правило Конвенции не содержится. Хотя контракт сторон определял конкретный срок для оплаты товара, состав арбитража, как отмечено в решении, при исчислении неустойки за просрочку платежа с согласия обеих сторон исключил из периода просрочки 30-дневный срок, предусмотренный абз. 3 § 286 Германского гражданского уложения. Не вызывает сомнений, что сторонам предоставлено право отступления по их усмотрению от диспозитивных положений Конвенции, и, соответственно, состав арбитража должен принимать во внимание такое соглашение сторон. Однако представляется, что ссылка в решении в данном случае на положение субсидиарного статута, противоречащего правилу Конвенции, вряд ли уместна. В. Параллельные ссылки в решениях на правила Конвенции и субсидиарного статута. Продолжали встречаться случаи параллельных ссылок в решениях на правила Конвенции и субсидиарного статута. Например, в решении, вынесенном в апреле 2006 г. по иску украинской организации к российской по спору о возврате предоплаты в связи с расторжением истцом контракта, вызванного непоставкой товара в обусловленный срок и заявлением ответчика о невозможности исполнить обязательство, указано, что МКАС, удовлетворяя требование истца, применяет ст. 84 Конвенции и п. 3 ст. 487 ГК РФ. Вопрос о возврате в таких случаях суммы предоплаты полностью урегулирован Конвенцией (п. 2 ст. 81, а на случай требования покупателем уплаты процентов - ст. 84). Поэтому ссылка на п. 3 ст. 487 ГК РФ безосновательна. Решение, вынесенное в январе 2007 г. по иску литовской организации к российской, которым с ответчика взысканы бесспорно причитающиеся истцу суммы на основании условий контракта, мотивировано ссылками как на соответствующие статьи Конвенции, так и ГК РФ, признанного субсидиарным статутом, хотя в отношении основного требования (о возврате суммы предоплаты за непоставленный товар) Конвенция содержит, как отмечалось выше, исчерпывающие предписания. Такие же параллельные ссылки на положения Конвенции (п. 2 ст. 81) и ГК РФ (п. 3 ст. 487) приведены и в решении, вынесенном в феврале 2007 г. по иску сирийской фирмы к российской организации. При том, что одним из общих принципов, на которых основана Конвенция, является безусловное соблюдение сторонами принятых обязательств, в решении приводятся ссылки на ст. 309 и 310 ГК РФ, устанавливающие обязанность сторон исполнять обязательства надлежащим образом, и на недопустимость одностороннего отказа от исполнения обязательства. Аналогичная ссылка на те же статьи 309 и 310 ГК РФ сделана и в решении, вынесенном в январе 2006 г. по иску организации из Республики Молдова к английской фирме на основании Венской конвенции, при том, что российское право, избранное сторонами, являлось субсидиарным статутом. Необходимо отметить, что в указанных выше случаях подход составов арбитража не привел к каким-либо отрицательным имущественным последствиям для сторон. Однако нельзя не учитывать, что он, с одной стороны, не соответствует предписаниям международного договора, входящего в правовую систему России, а с другой стороны, может привести к серьезным ошибкам, учитывая, что между рядом правил Конвенции и соответствующих норм ГК РФ имеются отличия. 4. Соотношение норм Конвенции и условий договора. Поскольку Конвенцией (ст. 6) предусмотрено право сторон (при условии соблюдения ст. 12, устанавливающей правило, касающееся формы договора) отступить от любого из ее положений или изменить его действие, в практике МКАС исходят из того, что нормы Конвенции в виде общего правила носят диспозитивный характер, и, соответственно, если условие договора отличается от положения Конвенции, к отношениям сторон подлежит применению такое условие договора, а не положение Конвенции. Наглядно это видно на примере применения ст. 71 Конвенции, предоставляющей право стороне приостановить исполнение своих обязательств, если после заключения договора становится видно, что другая сторона не исполнит значительной части своих обязательств. При рассмотрении спора между германской фирмой и российской организацией единоличный арбитр в решении, вынесенном в январе 2006 г., обоснованно признал ошибочной ссылку покупателя на ст. 71 Венской конвенции для обоснования своих действий по приостановлению оплаты за поставленные товары с целью побуждения продавца к выполнению других выданных ему заказов. В решении, вынесенном в апреле 2006 г., состав арбитража, рассматривая иск фирмы с Багамских островов к итальянской фирме и встречный иск, также отметил, что ст. 71 Венской конвенции, на которую ссылался покупатель в качестве дополнительного обоснования своих действий по задержке платежей за уже поставленные товары, неприменима к случаям, в которых одной из сторон обязательство уже исполнено, а другая сторона в предвидении того, что дальнейшие обязательства не будут исполнены, прибегает в порядке обеспечения своих будущих требований к приостановлению выполнения своего обязательства по расчетам за уже поставленный товар. По своей сути, как указано в решении, такие действия с правовой точки зрения представляют собой удержание, регулируемое ст. 359 ГК РФ, но, как это признано в российской юридической литературе и практике МКАС, удержание денежных средств в качестве обеспечения исполнения обязательств (кроме случаев, предусмотренных законом или договором) на основании норм российского гражданского законодательства вообще недопустимо (см., например: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2003 г. М., 2004. С. 182 - 185). Вместе с тем состав арбитража при вынесении решения основывался не на правилах ст. 71 Венской конвенции, а на условии контракта сторон, согласно которому "сторона имеет право приостановить выполнение своих обязательств, не неся ответственности за просрочку, если другая сторона по каким-либо причинам нарушает согласованные сроки выполнения своих обязательств". Таким правом в соответствии с контрактом сторона, в отношении которой допущено нарушение, наделена независимо от предоставленного контрактом права на взыскание штрафа и убытков. Соответственно, действия покупателя, приостановившего платежи за уже поставленные товары, на основании условий контракта, сформулированных существенно шире, чем положения ст. 71 Конвенции, были признаны правомерными. 5. Допустимость применения положений Конвенции, предусматривающих последствия расторжения договора, и в случаях, когда прекратилось действие договора. Венская конвенция не содержит указаний о последствиях прекращения договора. В содержащихся в ней положениях (ст. 81 - 84) прямо предусмотрено, что ими устанавливаются последствия расторжения договора. В практике возник вопрос: следует ли применять эти положения в случаях, когда договор не расторгнут, а его действие прекратилось в связи с истечением установленного в нем срока, а одной из сторон выполнены договорные обязательства, при том, что другая сторона не исполнила встречного обязательства? Рассматривая спор между компанией с Британских Виргинских островов и швейцарской фирмой, единоличный арбитр в решении, вынесенном в сентябре 2006 г., пришел к заключению, что истец (покупатель), которому была поставлена лишь часть предусмотренного контрактом количества товара, при том, что им авансом была оплачена продавцу стоимость всего товара, подлежавшего поставке, вправе на основании п. 2 ст. 81 Венской конвенции требовать возврата суммы предоплаты за непоставленную часть товара. На наш взгляд, такое применение положения Конвенции, регулирующего отношения сторон при расторжении договора, обоснованно применено в данном случае по аналогии, поскольку при расторжении договора и прекращении срока его действия возникает во взаимоотношениях сторон аналогичная ситуация. В такой ситуации предъявлять к стороне, выполнившей свое обязательство, требование о направлении другой стороне уведомления о расторжении договора являлось бы бессмысленным, поскольку отсутствуют основания для расторжения договора, действие которого прекратилось. При рассмотрении спора между российской организацией и германской фирмой состав арбитража, ссылаясь на общий принцип, на котором основана Венская конвенция (принцип разумности), в решении, вынесенном в январе 2007 г., также пришел к заключению о применении ст. 81 - 84 Конвенции, касающихся, как отмечалось выше, последствий расторжения договора, по аналогии и к случаям, когда истек срок действия договора, но обязательства по нему продолжают действовать и не исполняются сторонами. Думается, что при истечении срока действия договора заслуживает внимания и вопрос о возможности применения по аналогии и ст. 75 и 76 Венской конвенции, устанавливающих порядок определения размера убытков для случаев, когда договор был расторгнут. 6. Совместимость требования об уплате цены за поставленный товар с расторжением договора. В практике МКАС для случаев, когда договор расторгался в связи с невыполнением одной из сторон своих обязательств, по общему правилу не вызывало сомнений, что в силу п. 2 ст. 81 Конвенции продавец вправе требовать оплаты поставленного товара, а покупатель вправе, если им была произведена предоплата, а товар поставлен на сумму, меньшую, чем уплаченный аванс, требовать возврата суммы предоплаты за непоставленную часть товара. Такой подход был, в частности, применен в решении, вынесенном в апреле 2006 г. по спору между фирмой с Багамских островов и итальянской фирмой. В этом деле с покупателя, расторгнувшего договор в связи с его существенным нарушением продавцом, была взыскана стоимость поставленного, но не оплаченного покупателем товара, при том, что были удовлетворены в доказанном размере требования покупателя о возмещении убытков, вызванных нарушением со стороны продавца договорных обязательств. Между тем при рассмотрении иска российской организации к кубинской фирме другой состав арбитража в вынесенном в мае 2006 г. решении исходил из того, что продавец, расторгнув контракт, прибег к средству правовой защиты, не совместимому с требованием об оплате поставленного товара. С учетом этого было отказано продавцу во взыскании с покупателя суммы недоплаты за поставленный товар со ссылкой на ст. 62 Венской конвенции <1>. Поскольку с покупателя был взыскан договорный штраф за просрочку платежа, превышающий сумму недоплаты, и сверх того в обусловленном контрактом размере убытки, причиненные неоплатой счетов, по-видимому, имущественным интересам продавца не был причинен ущерб. Однако данное решение не может быть признано соответствующим предписаниям Конвенции, учитывая, что совместимость таких требований прямо предусмотрена п. 2 ст. 81 Конвенции. -------------------------------- <1> Статья 62 Конвенции предусматривает следующее: "Продавец может потребовать от покупателя уплаты цены, принятия поставки или исполнения им других обязательств, если только продавец не прибег к средству правовой защиты, не совместимому с таким требованием".
7. Допускает ли Венская конвенция заключение сторонами соглашения о заранее оцененных убытках в случае оговоренного в нем нарушения обязательств одной из сторон? Этот вопрос возник при разрешении спора между германской фирмой и российской организацией. Единоличный арбитр, рассматривавший этот спор, в вынесенном в январе 2006 г. решении пришел к заключению о допустимости такого соглашения в силу норм Конвенции. Контрактом было предусмотрено, что при одностороннем отказе продавца от выполнения по каким-либо причинам заказов покупателя последний имеет право требовать убытки в размере 15% от невыполненных объемов поставки на текущий год. По мнению арбитра, это соглашение соответствует положению ст. 6 Конвенции, исходящей из принципа автономии воли сторон, включающей их право определять формы и пределы ответственности за неисполнение принятых на себя обязательств, и предоставляет покупателю право требовать уплаты обусловленной соглашением сторон суммы, не доказывая размера понесенных убытков. В обоснование этой позиции арбитр сослался также на Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА (п. 1 ст. 7.4.13), согласно которым при таком соглашении "...потерпевшая сторона имеет право получить эту сумму независимо от размера действительно понесенного ею ущерба", и сравнил формулировку этого условия контракта с другим его условием, предусматривающим право на взыскание фактических убытков. Как нам представляется, такой подход единоличного арбитра является в принципе обоснованным. Вместе с тем необходимо обратить внимание на несколько дополнительных заслуживающих внимания моментов. Во-первых, в соответствии со ст. 74 Конвенции взыскиваемые на ее основании "убытки не могут превышать ущерб, который нарушившая договор сторона предвидела или должна была предвидеть в момент заключения договора как возможное последствие его нарушения, учитывая обстоятельства, о которых она в то время знала или должна была знать". Соглашение сторон свидетельствует о том, что в момент заключения договора ответчик (продавец) предвидел размер ущерба, который возникнет у истца (покупателя) при подобном нарушении обязательств продавцом. Во-вторых, п. 2 ст. 7.4.13 Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА (как в редакции 1994 г., так и в редакции 2004 г.), которые, как справедливо отметил единоличный арбитр, отражают существующую коммерческую практику и приобретают возрастающее признание в качестве правовых обычаев, предусматривает следующее: "Однако независимо от какого-либо соглашения об ином установленная сумма может быть снижена до разумных пределов, если она чрезмерно велика с учетом возникшего от неисполнения ущерба и других обстоятельств". С учетом этого положения Принципов УНИДРУА и приведенного выше положения ст. 74 Венской конвенции, на наш взгляд, подобное соглашение сторон исключает для потерпевшей стороны возможность требовать возмещения суммы ущерба, превышающей оговоренную в соглашении, но не исключает возможности ее снижения в исключительных случаях (ее чрезмерности). Ясно, что, предъявляя требование об уплате оговоренной соглашением сторон суммы, потерпевшая сторона не должна доказывать размер понесенного ущерба, однако это не означает, что суд не может его снизить при наличии для этого оснований. Необходимо также учитывать, что носящие рекомендательный характер "Единообразные правила, касающиеся договорных условий о согласованной сумме, причитающейся в случае неисполнения обязательства", одобренные Генеральной Ассамблеей ООН (101-е пленарное заседание, 19 декабря 1983 г.) <1>, предусматривают следующее: -------------------------------- <1> Официальные отчеты Генеральной Ассамблеи, 38-е заседание, Дополнение N 17(A/38/17), п. 11 - 78 и приложение I.
"Статья 7. В случае, когда кредитор имеет право на согласованную сумму, он не может требовать возмещения убытков в части, покрываемой согласованной суммой. Однако он может требовать возмещения убытков в части, не покрываемой согласованной суммой, если его ущерб существенно превышает согласованную сумму. Статья 8. Согласованная сумма не может быть уменьшена судом или арбитражем, за исключением случая, когда согласованная сумма существенно несоразмерна по сравнению с ущербом, понесенным кредитором". В статье 9 Единообразных правил указано, от каких статей стороны могут отступить либо изменить их действие. В их число входит статья 7, но не входит статья 8. Как следует из решения МКАС по данному делу, ответчиком не был поставлен вопрос о чрезмерности обусловленной соглашением сторон суммы возмещения и у единоличного арбитра отсутствовали основания для постановки такого вопроса. Следует заметить, что положения п. 2 ст. 7.4.13 Принципов УНИДРУА исходят из того же подхода, что и ГК РФ (ст. 333) применительно к уменьшению неустойки, если она явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства.
Название документа