К вопросу о соотношении требования о возврате неосновательного обогащения с требованием о возврате исполненного по недействительной сделке

(Соломина Н. Г.) ("Арбитражный и гражданский процесс", 2008, N 2) Текст документа

К ВОПРОСУ О СООТНОШЕНИИ ТРЕБОВАНИЯ О ВОЗВРАТЕ НЕОСНОВАТЕЛЬНОГО ОБОГАЩЕНИЯ С ТРЕБОВАНИЕМ О ВОЗВРАТЕ ИСПОЛНЕННОГО ПО НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНОЙ СДЕЛКЕ

Н. Г. СОЛОМИНА

Соломина Н. Г., доцент кафедры гражданского права и процесса, кандидат юридических наук, Забайкальский институт предпринимательства, г. Чита.

При применении последствий недействительности сделки процесс возвращения каждой из сторон в первоначальное положение должен рассматриваться изолированно друг от друга, а каждая из сторон недействительной сделки в зависимости от направленности реституционного действия является одновременно и потерпевшей стороной, и обогатившейся. При двусторонней реституции необходимо вести речь о требованиях обеих сторон недействительной сделки о возврате неосновательно приобретенного или сбереженного имущества, каждое из которых должно рассматриваться как самостоятельное. Реституционное требование, основанное на недействительной сделке, направлено на возмещение имущественных потерь каждой из сторон такой сделки и выступает разновидностью требования из неосновательного обогащения. Вышеизложенное исключает возможность выделения реституционного требования в качестве самостоятельного способа защиты гражданских прав. Сделанный вывод о несамостоятельности реституционного требования поддерживается в современной правовой науке. Так, Д. О. Тузов, изучая природу реституционного отношения, отмечает, что "недействительная сделка - это всего лишь частный случай отсутствия правового основания, а предоставление по такой сделке - одна из возможных причин незаконного владения или обогащения" <1>. Отрицая самостоятельный характер реституционного требования, Д. О. Тузов тем не менее не подводит его лишь под разновидность кондикционного требования. Он ведет речь о том, что требование из недействительной сделки выступает как частный случай либо кондикции, либо виндикации. На основании этого реституционное требование разграничивается автором на реституцию владения и компенсационную реституцию. Реституция владения, по его мнению, имеет место в случаях, когда реституционное обязательство направлено на восстановление владения вещью, а компенсационная реституция - в случаях, когда реституционное обязательство направлено на восстановление имущественного состояния предоставившей стороны <2>. -------------------------------- <1> Тузов Д. О. Реституция и реституционные правоотношения в гражданском праве России // Цивилистические исследования: Сб. науч. трудов памяти проф. И. В. Федорова. Вып. 1 / Под ред. Б. Л. Хаскельберга, Д. О. Тузова. М., 2004. С. 221. <2> См.: Тузов Д. О. Реституция в гражданском праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Томск, 1999. С. 14.

Сходную точку зрения высказывает О. В. Гутников: "Реституционное требование по своей правовой природе является либо виндикационным требованием, либо требованием о возврате неосновательного обогащения" <3>. -------------------------------- <3> Гутников О. В. Недействительные сделки в гражданском праве. Теория и практика оспаривания. М.: Бератор-Пресс, 2003. С. 237.

Кондикционную природу требования о применении последствий недействительной сделки усматривают и многие другие ученые. Так, В. С. Ем, учитывая конструкцию универсального общего иска ст. 1102 ГК РФ, приходит к выводу, что "право на реституцию неосновательного обогащения предоставляется потерпевшему вне зависимости от того, была ли сделка изначально недействительной или стала такой впоследствии, была ли недействительная сделка ничтожной или оспоримой" <4>. Он полагает, что "требование о возврате неосновательно приобретенного или сбереженного имущества - это форма (способ) осуществления права на реституцию" <5>. -------------------------------- <4> Гражданское право: Учебник. Т. 2. Полутом 2 / Отв. ред. Е. А. Суханов. М., 2002. С. 458. <5> Там же.

Отнесение реституционного иска к разновидности кондикционного позволило некоторым авторам иначе подойти к пониманию положений пп. 1 ст. 1103 ГК РФ. В частности, Ю. Е. Туктаров считает, что "ст. 1103 (пп. 1) ГК РФ должна рассматриваться как устанавливающая не кумулятивное применение норм о неосновательном обогащении к возврату полученного по недействительной сделке, но как закрепляющая принадлежность "реституции" к кондикционным искам" <6>. Данный вывод ученый основывает на одной общей идее - полученное не может принадлежать лицу, если на то нет правового основания (оправдания), которое в равной степени относится и к реституции, и к кондикции <7>. Однако если для Ю. Е. Туктарова приведенное его утверждение является настолько очевидным, что в свое оправдание не требует доказательств, то для других сходство реституционного требования с кондикционным не умаляет самостоятельности первого <8>. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Ю. Е. Туктарова "Требование о возврате полученного по недействительной сделке" включена в информационный банк согласно публикации - Недействительность в гражданском праве: проблемы, тенденции, практика: Сборник статей / Отв. ред. М. А. Рожкова. Статут, 2006. ------------------------------------------------------------------ <6> Туктаров Ю. Е. Требование о возврате полученного по недействительной сделке (сравнительный аспект) // http://www. privlaw. ru. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Ю. Е. Туктарова "Требование о возврате полученного по недействительной сделке" включена в информационный банк согласно публикации - Недействительность в гражданском праве: проблемы, тенденции, практика: Сборник статей / Отв. ред. М. А. Рожкова. Статут, 2006. ------------------------------------------------------------------ <7> См.: Там же. <8> См.: Самостоятельность реституционного требования на современном этапе отстаивается, в частности, Е. Перкуновым, М. А. Смирновой, К. И. Скловским, Р. А. Кушховым.

Например, Р. А. Кушхов полагает, что понимание реституции как самостоятельного требования основано на анализе разнообразных норм Гражданского кодекса РФ, "в которых выражена специфика реституционного требования, его своеобразие, отличающие его от остальных требований, предусмотренных ГК" <9>. -------------------------------- <9> Кушхов Р. А. О соотношении кондикционного требования и требования о возврате исполненного по недействительной сделке // Российское право в Интернете. 2006. N 3.

Подобное мнение высказывает М. А. Смирнова: "Положения ГК все же дают основание предположить, что факт недействительности сделки порождает самостоятельное реституционное обязательство, отличное от деликтного и кондикционного требований" <10>. -------------------------------- <10> Смирнова М. А. Соотношение обязательственных требований в российском гражданском праве // Актуальные проблемы гражданского права. Вып. 7 / Под ред. О. Ю. Шилохвоста. М., 2003. С. 190.

При исследовании точек зрения аналогичных приведенным, когда реституционное требование выделяется в самостоятельное требование, обращает на себя внимание то, что авторы прежде всего пытаются провести четкую границу между требованием о возврате исполненного по недействительной сделке и требованием из неосновательного обогащения. В качестве основного отличия называют то, что "возврат исполненного по недействительной сделке в подавляющем большинстве случаев приводит к двусторонней реституции, тогда как возврат неосновательного обогащения - это реституция односторонняя" <11>. -------------------------------- <11> Перкунов Е. Неосновательное обогащение - место в Гражданском кодексе и практика Высшего Арбитражного Суда РФ // Вестник ВАС РФ. 2004. N 3. С. 117.

Естественно, что не число действий по возврату имущества позволило ученым разграничивать сравниваемые требования по признаку наличия двусторонней реституции. Установленная законом необходимость возвратить все полученное по недействительной сделке, когда каждая из сторон возвращается в первоначальное положение (двусторонняя реституция), позволила некоторым ученым рассматривать обязанности сторон недействительной сделки как встречные (взаимные) <12>, а обязательство по возврату исполненного по недействительной сделке - как двустороннее <13>. -------------------------------- <12> См.: Гражданское право: Учебник. Т. 2. Полутом 2 / Отв. ред. Е. А. Суханов. М., 2002. С. 458 - 459. <13> См.: Слесарев А. В. Обязательства вследствие неосновательного обогащения: Дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2000. С. 174.

Нам же представляется, что взаимный (встречный) характер не только не характеризует последствия недействительности сделки, но и в принципе противоречит существу возврата сторон недействительной сделки в первоначальное положение. Взаимный характер требований, возникающих из обязательств, определяет взаимообусловленность таких обязательств, возникающих, в свою очередь, из двустороннего договора. Как писал М. М. Агарков, "два различных по своему содержанию обязательства взаимно обусловливают друг друга так, что по общему правилу исполнение одного из них должно быть произведено лишь в случае и в меру исполнения другого" <14>. Естественно, что обязательства по возврату исполненного каждой из сторон недействительной сделки такими взаимными не являются. -------------------------------- <14> Агарков М. М. Обязательство по советскому гражданскому праву. М.: Юриздат, 1940. С. 66.

Тем не менее действующая арбитражная практика лишь подтверждает искаженное понимание реституционных действий по недействительной сделке. Так, в п. 7 Обзора N 49 <15> указано: "Денежные средства, уплаченные за пользование имуществом, предоставленные по недействительному договору, могут считаться неосновательно полученными лишь в части, превышающей размер причитающегося собственнику имущества возмещения". Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ произвел подобную квалификацию исходя из следующих фактов. -------------------------------- <15> См.: информационное письмо Президиума ВАС РФ от 11 января 2000 г. N 49 "Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением норм о неосновательном обогащении" // Вестник ВАС РФ. 2000. N 3. С. 14 - 23.

В арбитражный суд обратилось акционерное общество (арендатор) с иском к товариществу с ограниченной ответственностью (арендодателю) о применении последствий ничтожной сделки - договора аренды. Истец требовал на основании ст. 1102 ГК РФ взыскать с ответчика суммы, перечисленные ему ранее в качестве арендной платы, несмотря на то, что помещение, являющееся предметом договора аренды, было фактически предоставлено истцу и использовалось им до момента предъявления иска. Арбитражный суд в удовлетворении иска отказал, мотивируя это тем, что размер перечисленной истцом платы не превышал обычных ставок, уплачиваемых за аренду аналогичных помещений в данной местности. Поскольку в результате исполнения ничтожной сделки истец фактически пользовался предоставленным ему помещением и в силу ст. 167 ГК РФ обязан возместить другой стороне в денежной форме стоимость этого пользования, арбитражный суд признал, что перечисленная истцом плата не может рассматриваться как неосновательное обогащение собственника имущества. При анализе данной ситуации обращает на себя внимание то, что арбитражный суд пришел к выводу не о зачете причитающихся сумм истцу в счет погашения его долга за пользование имуществом, а об отказе в квалификации сумм, перечисленных как арендная плата в качестве неосновательного обогащения ответчика. Однако п. 2 ст. 167 ГК РФ предписывает возврат каждой из сторон недействительной сделки в их первоначальное положение. При исполнении ничтожного договора аренды арендодатель получил денежную сумму в качестве арендных платежей, а арендодатель получил возможность фактически пользоваться помещением. Следовательно, на стороне арендодателя возникло неосновательное денежное обогащение в размере перечисленных ему сумм арендатором. В свою очередь, на стороне арендатора возникло неосновательное обогащение в форме сбережения вследствие пользования имуществом. Таким образом, по данному примеру арбитражной практики должны иметь место два реституционных требования. Предметом первого должен выступать возврат денежного обогащения (суммы перечисленных денежных средств в качестве арендной платы), а предметом второго - возмещение сбережения в денежной форме в размере цены, взимаемой за пользование аналогичным имуществом в месте, где происходило такое пользование, определяемой на момент окончания пользования имуществом. Каждое из указанных требований является внедоговорным и должно реализовываться в рамках независимых друг от друга обязательств. Каждая из сторон ничтожной сделки, исполняя свою обязанность вернуть "чужое", не может рассчитывать получить взамен встречное предоставление. Как справедливо отмечает Д. О. Тузов, "каждая сторона обязана совершить соответствующее действие исключительно в силу того, что без правовых оснований удерживает имущество другой стороны, неосновательно получила за счет последней какую-либо имущественную выгоду, а также в силу некоторых иных обстоятельств" <16>. -------------------------------- <16> Тузов Д. О. Указ. соч. С. 228.

Обязанность выполнить требование о возврате полученного по недействительной сделке безусловна. Она исполняется в рамках реализации охранительных мер, предусмотренных законом, а следовательно, сторона, обязанная совершить действие, выступающее предметом реституционного требования, является заведомо недобросовестной. Возвращаясь к анализируемому примеру п. 7 Обзора, замечаем, что арбитражный суд признал, что перечисленная истцом плата не может рассматриваться как неосновательное обогащение. Ошибка произведенной арбитражным судом квалификации перечисленных сумм ответчику, как нам представляется, кроется в неправильном применении норм материального права. Арбитражный суд определил, что в результате исполнения ничтожной сделки истец фактически пользовался предоставленным ему помещением и поэтому обязан возместить другой стороне в денежной форме стоимость такого пользования. Вместе с тем суд установил не только тождество природы сумм, внесенных истцом в качестве арендной платы, и сумм, полагающихся в силу ст. 167 ГК РФ, поскольку обе выступают формой оплаты собственнику за пользование имуществом, но и соответствие размера перечисленных сумм размеру сумм, причитающихся ответчику, поскольку размер перечисленной истцом платы не превышал обычных ставок, уплачиваемых за аренду аналогичных помещений в данной местности. Таким образом, на отказ в квалификации уплаченных истцом сумм в качестве неосновательного обогащения повлияли как размер уплаченного, так и наличие обязанности истца уплатить в денежной форме стоимость пользования помещением. По нашему мнению, арбитражный суд, отказав в квалификации уплаченных истцом сумм в качестве неосновательного обогащения, признал отношения, возникшие между истцом и ответчиком до предъявления иска по поводу взимания арендной платы за пользование помещением, как действительные (правомерные), что противоречит и существу недействительной сделки, и существу неосновательного обогащения. Недействительная сделка признается таковой с момента ее совершения и не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью (п. 1 ст. 167 ГК РФ). Последствие недействительности сделки предполагает возврат сторон в первоначальное положение. Такой возврат основан на том, что исполненное по недействительной сделке должно рассматриваться как неосновательное обогащение, возникшее на стороне каждого из участников такой сделки, принявшего исполнение. При этом "при передаче исполнения по ничтожной сделке правовых оснований не существовало изначально; при исполнении оспоримой сделки правовые основания отпали в момент признания сделки недействительной судом" <17>. В частности, по поводу отпадения основания недействительной сделки писал В. П. Шахматов: "Признание сделки недействительной, как правило, относит недействительность к моменту ее совершения. Отсюда переход имущества по такой сделке теряет свое правовое основание... Исполнение оспоримых сделок приводит к неосновательному получению только тогда, когда такие сделки признаются недействительными, но во всех случаях недействительности сделок с их исполнением возникает и неосновательное получение имущества... Таким образом, если то или иное лицо требует признания оспоримой сделки недействительной, то это означает, что в результате ее совершения оно либо необоснованно лишилось принадлежащего ему права, либо без должных оснований приняло на себя исполнение той или иной обязанности, а потому и настаивает на восстановлении права или освобождении от обязанности или на том или другом одновременно" <18>. -------------------------------- <17> Телюкина М. В. Кондикционные обязательства (теория и практика неосновательного обогащения) // Законодательство. 2002. N 3. С. 14. <18> Шахматов В. П. Составы противоправных сделок и обусловленные ими последствия. Томск, 1967. С. 247.

При ничтожной сделке неосновательное обогащение возникает с момента ее совершения, при этом презюмируется недобросовестность участников такой ничтожной сделки, что означает: каждая из сторон знала или должна была знать о ничтожности сделки, а равно неосновательности обогащения. С момента совершения ничтожной сделки ее стороны выступают недобросовестными участниками, а следовательно, арбитражный суд в рассмотренном примере не мог усмотреть за действием по внесению арендной платы качества правомерного действия. Суд должен был однозначно признать получение арендной платы как неосновательно приобретенное. Случаи, когда имущество не подлежит возврату в качестве неосновательного обогащения, исчерпывающим образом приведены в ст. 1109 ГК РФ, среди которых возврат исполненного по недействительной ничтожной сделке отсутствует. Отказав в удовлетворении требований истца, арбитражный суд нарушил право последнего не только на возврат неосновательного денежного обогащения, но и на получение процентов за пользование чужими денежными средствами, которые должны начисляться с момента перечисления денег (арендной платы). Так, согласно п. 2 ст. 1107 ГК РФ "на сумму неосновательного денежного обогащения подлежат начислению проценты за пользование чужими средствами (ст. 395 ГК) с того времени, когда приобретатель узнал или должен был узнать о неосновательности получения или сбережения денежных средств". Учитывая то, что ответчик узнал или должен был узнать о неосновательности получения с момента совершения ничтожной сделки, суд, отказав в квалификации уплаченных сумм в качестве неосновательного обогащения, тем самым сберег на стороне ответчика суммы, соотносимые с размером причитающихся истцу процентов за пользование чужими денежными средствами, начисляемыми на сумму уплаченных арендных платежей.

Название документа