Роль третейского суда в развитии гражданского права Российской Федерации применительно к предпринимательской деятельности

(Комаров А. С.) ("Статут", 2008) Текст документа

РОЛЬ ТРЕТЕЙСКОГО СУДА В РАЗВИТИИ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПРИМЕНИТЕЛЬНО К ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

А. С. КОМАРОВ

Комаров Александр Сергеевич - доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой частного права Всероссийской академии внешней торговли, Председатель Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ.

Современное гражданское право Российской Федерации проходит в настоящее время трудный процесс становления как отрасль частного права. Этот чрезвычайно сложный и достаточно длительный процесс представляется объективно необходимым для успешного развития всей системы социально-экономических отношений, основы которых были заложены в результате радикальных изменений, начавшихся в последнее десятилетие минувшего века. Представляется, что наиболее существенные изменения, имеющие фундаментальное значение для существования и прогресса общественной системы, роли права в этом процессе, относятся и к сфере, определяющей экономическую основу жизнедеятельности государства. От жесткой централизации в сфере экономики, существовавшей на протяжении долгих десятилетий, Россия перешла к либерализму в регулировании базисных общественных отношений, сделав упор на частный интерес и инициативу участников экономического процесса. По сути это в корне перевернуло сложившуюся в предшествующий период систему взаимоотношений субъектов экономической деятельности. Естественно, потребовалось введение адекватной системы правового регулирования экономических отношений, создания правовой инфраструктуры предпринимательской деятельности, где свобода отдельных лиц тесно увязана с их ответственностью. Прерванное несколькими десятилетиями безраздельного доминирования публичного права в регулировании гражданско-правовых отношений развитие отечественного гражданского права стало перед трудной задачей в достаточно короткий срок, отведенный ему историей, восстановить - а во многих случаях и создать заново - весьма сложный и тонкий правовой инструментарий. Не секрет, что многое из созданного веками в процессе эволюции цивилистической мысли оставалось во многом невостребованным в советский период гражданского права. По существу развитие многих институтов гражданского права, в первую очередь в области хозяйственных отношений, находилось в состоянии стагнации, поскольку отсутствовали объективные предпосылки для их развития. Вместе с тем было бы несправедливым не заметить, что и в той весьма "агрессивной" для частного права общественной среде отечественные цивилисты продолжали, насколько это было возможно, развивать науку гражданского права в рамках классических традиций. Надо также отметить, что именно благодаря этому законодательные акты, составившие фундамент нового российского гражданского права, были разработаны в сравнительно короткие исторические сроки на достаточно высоком юридико-техническом уровне, что неоднократно отмечалось и зарубежными специалистами в данной области. Задача возрождения гражданского права в его частноправовой концепции, стоящая перед российским государством, является уникальной, если взглянуть на этот процесс с точки зрения мирового опыта. Гражданское право как социальное явление, оставаясь в естественных для него общественных условиях, всегда отражало необходимое для прогресса состояние имущественных отношений, которое формировалось под влиянием объективных обстоятельств. На начальных этапах его роль, по существу, заключалась в закреплении уже достаточно сложившихся и оправдавших себя на практике форм взаимоотношений в экономической деятельности, вызванных потребностями общественного развития, сохраняя тем не менее диспозитивность в их регулировании. В более поздний период возникла необходимость использовать и императивный метод для того, чтобы обеспечить развитие в определенном, выгодном для общества направлении, однако это ни в коем случае не отрицало частноправовую суть гражданского права, его диспозитивный характер. В современных условиях задача нового российского гражданского права состоит в принципе в создании необходимой для развития нового экономического порядка правовой инфраструктуры. Для выполнения этой задачи были сформулированы правовые нормы, задача которых состояла не столько в том, чтобы закреплять уже сложившиеся и оправдавшие себя на практике экономические отношения, сколько стимулировать их появление и развитие. Прежде всего в деловом обороте, набиравшем силу с беспрецедентной скоростью после либерализации экономики в России, стала чрезвычайно острой потребность в заполнении "правового вакуума", поскольку правила взаимоотношений его участников вообще отсутствовали или регулирование данной сферы находилось лишь в зачаточном состоянии. Достижение желаемой цели осложнялось также тем, что было необходимо, как свидетельствовал опыт стран с высоким уровнем развития гражданского права, также учитывать, что способ и форма регулирования должна быть адекватна содержанию и характеру регулируемых отношений. Несмотря на высокий уровень юридической техники, характерный в основном для ГК РФ и ставший результатом использования опыта развития частного права в национальных правовых системах, где гражданское право успешно справляется с задачами регулирования современного гражданского и торгового оборота, достаточно быстро после начала применения новых законодательных положений стало очевидным, что нормативный метод, т. е. регулирование на уровне закона, не всегда является достаточным для создания эффективной системы, обеспечивающей жизнедеятельность такой многообразной общественной материи, каковой является предпринимательский оборот. Дело в том, что регулирование отношений, возникающих в ходе профессиональной экономической деятельности, в странах с развитой рыночной экономикой хотя и опирается на формальные источники права (кодексы, законы), однако в подавляющей части регулируется правилами, которые вырабатывает само деловое сообщество в рамках саморегулирования. Они воплощаются как в позитивном виде, так и включают в себя принимаемыми различными организациями типовые условия сделок, формулярные договоры, регламенты и т. п., а также в виде торговых обычаев и обыкновений, содержание которых может быть как зафиксировано в письменном виде, так и существовать неформально. Естественно, что в силу объективного характера указанных факторов их наличие не может быть обеспечено путем "декретирования": это может иметь место только в результате процессов, происходящих снизу, т. е. обеспечено самой практикой делового оборота. Это, безусловно, предполагает известный уровень стабильности и достаточной зрелости самих рыночных отношений как основы экономической системы, включая как соответствующий уровень подготовки субъектов предпринимательской деятельности, так и всестороннее развитие отношений, в которые они вступают. Именно в этом, как представляется, состоит в современных условиях главная проблема гражданско-правового регулирования предпринимательского оборота в условиях, когда полноценные рыночные отношения в России еще только формируются. И в этом процессе отчетливо видится роль, которую может сыграть такой правовой институт, как третейский суд. Сегодня вряд ли найдется значительное число оппонентов утверждению, что объективно право как система признанных обществом правил поведения воплощается не только собственно в законе, но и что оно включает в себя также и его применение на практике. В сфере частных отношений его нормативный характер особенно ярко проявляется при разрешении имущественных споров. Жизненно важное значение процедуры разрешения торговых споров для развития права, регулирующего коммерческие отношения как в прошлом, так и в будущем, неоднократно отмечалось в юридической литературе <1>. -------------------------------- <1> Good R. Commercial Law in the Next Millennium. London, 1998.

Не секрет, что развитие законодательства, регулирующего торговые сделки, обычно отстает от коммерческой практики, которая в силу изобретательности предпринимательского сообщества постоянно обогащается новыми, как правило, более сложными формами деловых взаимоотношений, которые непосредственно не регламентируются в позитивном праве. Достаточно часто такие отношения становятся причиной возникновения разногласий сторон. В настоящее время характерной особенностью текущей судебной практики по хозяйственным спорам в России является то, что занимающиеся рассмотрением таких споров государственные арбитражные суды постоянно сталкиваются с необходимостью давать правовую квалификацию таким новым отношениям. Трудности, которые возникают при этом, носят как объективный, так и субъективный характер. К объективным обстоятельствам можно отнести переходное состояние отечественной экономики и связанную с этим нестабильность, а порой и противоречивость всей системы регулирования предпринимательских отношений. Субъективная сторона проявляется в лице как самих предпринимателей, стандарты профессионализма и деловой этики которых достаточно далеки от желаемого, так и в судебной системе, испытывающей трудности, определяемые инерцией и необходимостью адаптации к условиям деятельности, которые серьезно отличаются от того, что имело место в прошлом. Достаточно часто отсутствие у судей государственных арбитражных судов опыта и устойчивых традиций применения гражданско-правового регулирования, построенного на частноправовых началах, а также недостаточная осведомленность о текущей деловой практике, ставит их в безусловно трудное положение. Такая ситуация заканчивается порой принятием судебных решений, которые не соответствуют духу частного права и задаче создания правовой среды, необходимой для развития предпринимательской деятельности. Опыт разрешения споров, приобретенный в совершенно иной правовой среде, не допускавшей признания основного начала частного права - свободы договора - в хозяйственных связях, приучил судей государственных арбитражных судов к применению в основном императивных норм. Творческий подход в правоприменительной деятельности, что диктуется применением имеющих преимущественно диспозитивное содержание частноправовых норм, встречается в современной судебной практике еще достаточно редко. Такая ситуация, в свою очередь, приводит к тому, что вместо необходимой правовой квалификации создаваемых практикой договорных связей суды предпочитают уходить от этого, отказывая в их правовом признании, что по сути разрушает в некоторых случаях здоровую и вполне оправданную с точки зрения развития рыночных отношений коммерческую практику. Нет необходимости доказывать, что такой подход может завести в "правовой тупик", в результате чего предприниматели будут избегать использовать правовые способы разрешения хозяйственных споров. Формированию такой ситуации также способствует, что суды в силу высокого уровня формализма отечественного права весьма скептически относятся к применению складывающихся торговых обычаев. Для того чтобы свести к минимуму последствия указанных факторов в процессе применения гражданского права или, иными словами, обеспечить присущую ему гибкость, в особенности в части регулирования делового оборота, необходимо использовать и допускаемые законом более гибкие процессуальные формы. Представляется, что одной из мер, которая позволит обеспечить развитие отечественного гражданского права, может стать широкое использование третейского суда для разрешения хозяйственных споров. Сегодня ни у кого не вызывает сомнений та роль, которую должен иметь в развитом гражданском обществе третейский суд. Существует немало объективных свидетельств того, что в области предпринимательской деятельности третейский суд выполняет важную задачу обеспечения гибкости и динамичности регулирования, создает предпосылки для стабильности и предсказуемости в развитии экономического оборота, отражая его динамичный характер. Позитивно оценивается третейский суд и с правовых позиций. Сегодня в современном мире уже мало кто считает, что в принципе третейский суд, ограничивая компетенцию государственных судов, лишает граждан гарантий на справедливое судебное разбирательство и поэтому является нежелательным правовым явлением. Не вызывает сомнений доминирующее положение международного арбитража при разрешении транснациональных коммерческих споров. Свобода выбора способа разрешения разногласий, возникающих из взаимоотношений различных субъектов, по сути является продолжением общего принципы свободы в современном гражданском обществе. В этом отношении заслуживает внимания замечание, сделанное известным русским юристом А. Ф. Волковым, исследовавшим институт третейского суда в начале XX века. Оно представляет интерес с современных позиций, поскольку проблемы совершенствования отечественной правовой системы, и в частности утверждения позиций третейского суда в России в указанный период отечественной истории, во многом были аналогичны современным. Выдающийся русский правовед писал, что благодаря своей конструкции третейский суд может правильно развиваться только в условиях свободных гражданских отношений и исключительно на договорных началах <1>. -------------------------------- <1> См.: Волков А. Ф. Торговые третейские суды. СПб., 1913. С. 134.

Наиболее активной части граждан, к которой, безусловно, относятся предприниматели, деятельность которых жизненно важна для существования социальной системы, опирающейся на частную инициативу, третейский суд позволяет максимально рационально организовать свою деятельность во взаимоотношениях с партнерами. Выбирая третейский суд в силу присущих ему качеств как альтернативу разбирательству в государственном суде, предприниматели стремятся избежать излишних процедурных формальностей ради быстрого и эффективного урегулирования споров. Применение третейского суда для разрешения хозяйственных споров позволяет во многом облегчить решение проблемы повышения роли современного гражданского права как инструмента, обеспечивающего эффективное функционирование национальной экономики. Минимально формализованная процедура разбирательства коммерческих споров, предполагающая широкую автономию воли сторон при ее согласовании, позволяет деловому сообществу через использование института третейского суда влиять на содержание позитивного права, ориентируя законодателя на реальные потребности регулирования предпринимательских отношений. Стремлению предпринимателей обойтись при разрешении своих коммерческих конфликтов "без лишних формальностей" отвечают свойственные третейскому разбирательству особенности процедуры разрешения споров. В частности, они проявляются в том, что решение спора третейским судом в принципе не предполагает необходимость для него строго следовать содержанию формального материального права в обосновании своего решения, принятого по существу спора. Отмечая доминировавшие в юриспруденции начала минувшего века воззрения на третейское разбирательство, А. Ф. Волков указывал, что существенное различие между государственным и третейским судьей заключается в том, что первый обязан в силу закона применять к подлежащему его рассмотрению юридическому спору нормы материального права, тогда как для третейского судьи не существует аналогичного предписания закона. Свобода третейского судьи по отношению к материальному праву, продолжал он, почти нигде не оспаривается, а часто и специально подчеркивается <1>. -------------------------------- <1> См.: Волков А. Ф. Указ. соч. С. 219.

Эти мысли можно считать вполне созвучными сегодняшнему пониманию сути третейского разбирательства. Современное законодательство о третейском суде, действующее в странах, построивших свое регулирование на Типовом законе о международном торговом арбитраже, принятом Комиссией ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ), а также международно-правовое регулирование, в частности Конвенция ООН о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений (Нью-Йорк, 1958 г.), отражают идею предоставления третейскому суду возможности не следовать неукоснительно букве материального закона в обоснование своего вывода по существу спора. Это проявляется в том, что решение третейского суда не может быть лишено юридической силы (т. е. отменено или не исполнено в принудительном порядке) на том основании, что материальный закон не был соблюден при вынесении решения. Такой вывод следует из того, что отмена или отказ в принудительном исполнении третейского решения невозможны по основаниям, относящимся к существу спора, а следовательно, и в отношении данной судом правовой квалификации возникшего между сторонами разногласия. Конечно, следует оговориться, что данное правило не действует в тех случаях, когда допущенный третейским судом отход от подлежащих применению норм права означает отступление от фундаментальных начал, на которых покоится вся система общественного (публичного) порядка в государстве. Это достаточно уникальное свойство третейского суда имеет вполне убедительное объяснение, логика которого подтверждается многовековым генезисом данного института, который в основном развивался как способ разрешения торговых и профессиональных споров. Так, например, купцы, выбирая в качестве третейского судьи своего коллегу, в первую очередь рассчитывали на его профессиональные знания и опыт как участника того вида деятельности, из которой возник и переданный ему для разрешения спор. Естественно, в наибольшей степени они были заинтересованы в том, чтобы их спор был разрешен прежде всего в соответствии со сложившейся в данной отрасли торговли практикой и обычаями, а не столько в соответствии с нормами закона, как правило, имевшими весьма общий характер и не учитывавшими особенности конкретной предпринимательской деятельности. Иными словами, результаты разрешения конфликта третейским судом должны были соответствовать разумным ожиданиям спорящих сторон с точки зрения особенностей сферы их деятельности и не носить формального и абстрактного характера. И этот результат, конечно, скорее всего, мог быть обеспечен тем, что спор рассматривался судом, которому стороны доверяют с точки зрения его профессионализма. Примечательным в этой связи является приводимое А. Ф. Волковым мнение о том, что первая и важнейшая задача третейского судьи заключается не в применении общих норм закона, а в том, чтобы решить данный случай по справедливости и по совести <1>. Весьма показательным является и положение, сформулированное другим российским юристом, Боровиковским, более 100 лет тому назад, в 1891 г. Последний утверждал, что "третейский суд есть, в сущности, более чем суд. Это - и "законодатель" ad hoc. Он разрешает спор тут же создаваемой нормой" <2>. -------------------------------- <1> См.: Волков А. Ф. Указ. соч. С. 220. <2> См.: Там же.

Формируя практику разрешения коммерческих споров, третейские суды часто, таким образом, заполняют пробелы в действующем праве, что также делает его более прозрачным и предсказуемым. Более того, практика третейских судов может способствовать, что уже имело место в прошлом, формированию как новых торговых обычаев, так и лучшему уяснению содержания существующих. В современных условиях идея более широкой, по сравнению с государственным судом, автономии третейского суда в применении норм материального права прямо выражена в Типовом законе ЮНСИТРАЛ о международном торговом арбитраже. Положения этого документа, отражающего воззрения мирового сообщества на принципиальные подходы в правовом регулировании арбитражного (третейского) разбирательства коммерческих споров, лежат в основе законодательства об арбитраже в нескольких десятках государств, включая Российскую Федерацию (Закон РФ о международном коммерческом арбитраже 1993 г.). Особенности определения права, подлежащего применению международным коммерческим арбитражем, предусмотрены в российском гражданском законодательстве (п. 1 ст. 1186 ГК РФ). В соответствии со ст. 28(1) Закона РФ о международном коммерческом арбитраже стороны могут обязать арбитров применять при разрешении спора нормы права. Под этим термином в соответствии с замыслом разработчиков Типового закона ЮНСИТРАЛ должны пониматься не только нормы действующего права в обычном смысле, но и правила нормативного характера, не являющиеся формальным источником права. Нельзя не отметить, что международная арбитражная практика свидетельствует о том, что арбитражные (третейские) суды применяют такие нормы и по собственной инициативе. Наиболее широко известным источником таких правил на сегодня являются Принципы международных коммерческих договоров, разработанные Международным институтом унификации частного права (УНИДРУА) <1>. Определяя сферу своего применения, помимо их прямого применения в качестве применимых материальных норм, Принципы УНИДРУА предусматривают, что они могут использоваться для толкования и восполнения национального законодательства. -------------------------------- <1> Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА, 2004. М., 2006.

Достаточно часто Международный коммерческий арбитражный суд при ТПП РФ (МКАС) применяет для разрешения международного спора российское право. Однако нередки случаи, когда российское право не дает прямого ответа на возникшие правовые вопросы. В таких случаях, пользуясь указанными полномочиями, арбитражный (третейский) суд, прибегая к Принципам УНИДРУА при решении конкретного спора, вводит в отечественный гражданско-правовой оборот понятия и нормы, которые прямо не сформулированы в действующем праве. Достаточно подробное регулирование основных институтов договорного права в Принципах УНИДРУА позволяет также арбитражному суду толковать соответствующие российские правовые нормы, когда для их применения необходимо, в частности, систематическое толкование, которое невозможно осуществить из-за того, что норма сформулирована достаточно абстрактно и не позволяет установить ее четкое содержание. Практика МКАС содержит уже немало примеров, когда имело место субсидиарное использование Принципов УНИДРУА при применении российского гражданского права или для подтверждения правильности толкования российской нормы в сопоставлении с аналогичными нормами Принципов УНИДРУА <1>. -------------------------------- <1> См., например: решение по делу N 100/202 от 19.05.2004 // Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2004 г. Дело N 34. М., 2005. С. 162 - 169.

Принципы УНИДРУА включают в себя нормативные положения общей части обязательственного права, основанные на анализе норм современного частного права многих стран, сопровождаются подробными комментариями. Это позволяет более точно уяснить содержание его норм, аналог которых, как правило, имеется и в российском законодательстве. Это дает основание для предположения, что российские государственные арбитражные суды в тех случаях, когда у них возникают проблемы с применением норм общей части ГК РФ к новым отношениям, т. е., например, в случаях, когда необходимо применить аналогию права, могли бы почерпнуть из Принципов УНИДРУА информацию, которая им поможет адекватно истолковать и применить соответствующую норму ГК РФ в соответствии с идеями, на которых основывается классическое частное право. В заключение хотелось бы отметить, что несмотря на то, что деятельность третейских судов постоянно развивается в России, этот процесс проходит не совсем гладко. До сих пор достаточно часто можно встретиться с проявлением недоверия к этой допускаемой законом форме разрешения экономических споров. Это следует в первую очередь из неоправданно жесткого контроля со стороны судебных органов, расширительно толкующих предоставленные им полномочия отменять или отказывать в принудительном исполнении решений третейских судов, основываясь на анализе существа принятого третейским судом решения. Закон исходит из исключительного характера таких прерогатив суда, что означает возможность их применения в крайних случаях. С другой стороны, в российской судебной практике, относящейся к третейскому разбирательству, еще часты случаи, когда вопрос о допустимости третейского суда в отношении некоторых категорий споров в сфере предпринимательской деятельности (т. е. вопрос о так называемой арбитрабельности споров) трактуется ограничительно. Иными словами, данный вопрос решается не исходя из того, что третейский суд (международный арбитраж) в принципе обладает юрисдикцией в отношении любых гражданско-правовых споров, если иное прямо не установлено законом. Порой государственные арбитражные суды становятся на позицию, что третейское разбирательство определенных частноправовых, например вытекающих из коммерческих, отношений допускается только как исключение, для чего требуется прямое указание об этом в законе. Представляется, что отечественная правовая система может извлечь из института третейского разбирательства при бережном и внимательном к нему отношении максимальную общественную пользу. Помимо прочего, это, безусловно, принесет свои плоды и в деле возрождения российского частного права. Однако, как уже давно было замечено, "никогда не следует забывать, что третейские суды могут правильно функционировать и иметь присущую им силу, значение и прочную устойчивость только благодаря свободным договорным отношениям сторон, а не вследствие принудительных предписаний законодательств" <1>. -------------------------------- <1> Волков А. Ф. Указ. соч. С. 281.

Название документа